Темное холодное море билось своими водами о призрачно-белые скалы. Природа бушевала, желая вогнать юношу в еще более хмурое настроение. И, как ни странно, ей это удавалось.
Из горного леса доносились волчьи песни, одновременно пугающие и завораживающие. Ночь темным крылом укутала город, и только луна одиноко висела на небосклоне, словно прибитая к нему гвоздями.
Не каждому дано понять, что такое время. Это не стрелки на часах и не то, чего всегда так мало. Время — не что иное, как валюта, которой мы платим за воспоминания. Вопрос лишь в том, как правильно его потратить, чтобы на все хватило с излишком.
У Томаса еще было время. Время жить, любить и исполнять мечты. Как говорила его покойная мать, умереть мы всегда успеем. И она успела. К своим тридцати шести она исполнила добрую часть своих мечт, вырастила любящего сына и успела бы еще многое сделать, если бы не роковой случай, унесший ее в ночные земли.
С дня аварии прошел год и Томас уже почти оправился от утраты. Он сидел на берегу с бутылкой отборного виски и пил, как последний пьяница. Нет, кажется, все-таки он не оправился. Томас лег на ледяные камни, которые с жуткой болью впивались в его спину, но он был слишком занят счетом звезд, которых вообще-то и не было, чтобы заметить неудобство.
Блондин вдруг подумал, а что такое реальность? Реальна ли она сама? И заслуживает ли внимания?
Пусть ученые разгадывают загадки космоса, а он будет им любоваться. Пусть композиторы пишут музыку, а он будет ее слушать. Пусть вселенная задает свои вопросы, а он будет на них отвечать.
Что может быть нереальней реальности? Что может быть неуверенней уверенности в чем-либо? Ничто, и Томас знал это, как никто другой.
Не по годам взрослый, он всегда представлял как родители
вместе сидят на его свадьбе. Мать роняет слезы от счастья, ведь ее сын вырос. Слишком быстро вырос ее единственный сын. Она больше не застанет его в гостиной за просмотром любимого теле-шоу. И он больше не будет оставлять ей записки на холодильнике. Он — ее единственный сын, больше не с ней. Вот как Томас себе все это представлял.
А что мы имеем в этой проклятой реальности? Дом покинул не он, а она, Скучает не она, а он. Юноше она была не по нраву и он решил оставить ее со всеми ее проблемами. Но как покинуть то, частью чего ты являешься? Будь Томас старше, он бы понял, что выхода нет, но ему семнадцать, его волосы растрепаны морозным ветром, и в руке у него все та же бутылка отборного виски.
Знал бы отец, как страдает его сын. Если бы он только знал… Но Томас — искусный лжец. И сейчас он на вечеринке у друга, может быть даже с девушкой, уже не упомнить всего, что он наплел родителю. Но где же веселая музыка, пицца, бочка сока и друзья? Очевидно там, где Томас не бывал уже давно. Ведь в наушниках у него сплошная боль, вместо ароматной пиццы давно остывший гамбургер, яблочному соку предпочли импортный виски, а друзья… Друзья у Томаса новые: глубокое море, холодный ветер и беглое одиночество.
Разум давно помутнел от переизбытка алкоголя. Еще и ветер ласкает красивое лицо под волчью колыбель. Вот и сон. Блаженная реальность без боли и утрат. Луна и Солнце — все одно.
***
- Конечно, Уилл. Да, я позже позвоню. Пока, — молодой человек жмет на кнопку отбоя и подбегает к парню, лежащему на белых скалах.
Кажется, живой. Шатен касается шеи и нащупывает пульс. Живой, и то хорошо. Бутылка с черной этикеткой лежит в ладони. Почти пустая. Но не мог же этот парень выпить ее всю? И впрямь, на камнях мокрое пятно. Разлил во сне.
- Эй! Эй, проснись! — незнакомец шлепает светловолосого по щекам. Должен проснуться, он не выглядит, как бездомный соня. Да и виски такие уличным жителям не по карману, — Да проснись же!
Томас сонно заерзал на острых камнях, похмельно при этом постанывая. Солнце еле-еле показалось на горизонте, но глаза резало не хуже, чем средневековый меч отрубал головы. Через минуту, наконец осознав, что происходит, он вскочил, как жаленный. В голову ударило от резкого подъема, и от этого Томас пошатнулся, едва не упав.
- Стой-стой, не бойся, — шатен поднял руки, желая показать, что не опасен. — Ты как, в порядке?
- Я… Да… Не знаю. Я просто был здесь… Пил, кажется.
- Отмечал праздник? — карие глаза озабочено уставились на худого парнишку, ему явно было не по себе. Он был, словно шокирован
общением.
- Вроде того, — Томасу не хотелось делиться проблемами, да и объяснять слишком долго. – Я, пожалуй, пойду домой. Отец будет ждать.
- Ну, нет, друг. Я тебя не пущу одного в таком состоянии. Давай я тебя подвезу? Моя машина недалеко.
- Нет-нет, не стоит, я сам. Но было бы неплохо, если бы ты подсказал, сколько времени, а то мой мобильник сел, — Томас постарался пригладить волосы, рассматривая себя в экране телефона, но, увы, безуспешно.
- Это не обсуждается. Давай, пошли. На машине всяко безопаснее, чем в восемь утра пешком по городу. Еще на полицию нарвешься, тебе явно нет двадцати одного.
Пораздумав над словами незнакомца, он решил, что тот прав и в знак согласия пожал плечами.
- Томас, — представился блондин.
- Дилан, — кареглазый шатен скромно улыбнулся, и они вместе отправились в сторону песчаного пляжа.
Всю дорогу до машины они провели молча. Январский берег пустовал, и даже клиника, находившаяся у дороги, казалась непривычно тихой и заброшенной.
Дилан оказался водителем небольшой, уютной машины, названия ее Томас не знал, да и любопытствовать не стал. Тепло понемногу заполняло все клеточки тела. А машина тронулась в сторону названного адреса.
***
