***
Отряд полковника, коим последние сутки на марше командовал Жерар, расположился в заросшем кустарником повреждённом здании, чьё бывшее назначение было уже трудно определить. «Наверняка что-то военное», — решил полковник, но если бы кто-то предположил иную версию, то он спорить бы не стал. Построенные во времена Союза, многие здания напоминали ему казармы или армейские склады. Предоставленные долгие годы сами себе, они приобрели вид ещё более унылый и суровый. Сейчас они расположились в пустом и по непонятной причине чистом, словно его только что вылизала клининговая компания помещении, на втором этаже полуразрушенного дома, к которому вывел отряд Жерар. К ним на этаж вёл единственный уцелевший лестничный марш, на котором сейчас дежурил Хаммер с пулемётом наперевес. Здесь было легко держать оборону от возможных жутких непрошеных гостей, исключая, конечно, человека. Но, похоже, Жерара не сильно пугала возможная встреча с вражескими силами, он был уверен, что под Выброс вся Зона уже как сутки опустела. Полковник молча и сосредоточено расправлялся с ужином из пайка, стараясь не вызывать в памяти некоторые события, участником коих он побывал в течение дня. Аппетит и так его не баловал, а многие сцены ещё оставались свежи в памяти, и были достаточно тошнотворны даже для него — ветерана знаменитой «Чикабанской мясорубки». Особенное впечатление на полковника произвели ожившие мертвецы, сошедшие словно с экрана дешёвого фильма ужасов. У них было всё: лохмотья вместо одежды, истлевшая плоть и обнажённые коричневые кости скелетов. Один из мертвяков некоторое время преследовал отряд, непонятно как издавая хриплое бормотание: «Солдат, с-с-солдат… Бей врага-а-а!» Ривз подозревал, что он ещё не раз увидит его в своих ночных кошмарах. Произвела на него эффект и одна аномалия. Точнее то, что она сделала с опрометчиво запрыгнувшим в неё слепым псом, что неожиданно бросился на Полковника из какой-то дыры. Его предсмертный визг и хруст костей до сих пор звучали у Ривза в ушах. Дополнительным напоминанием служил и комбинезон, испещрённый уже засохшими каплями брызнувшей во все стороны крови мутанта. Но если бы не «выверт», как по-русски назвал эту аномалию Жерар, то лежать бы Ривзу сейчас с разорванным горлом. Больше всего сейчас ему хотелось поскорее закончить дело и выбраться из этого затянувшегося кошмара. Теперь он уже понимал, почему там, за Периметром, скрывают правду о Зоне. Если бы всё, что тут творится, стало известно изнеженным обывателям, то найти квалифицированных специалистов-добровольцев для работы здесь стало бы практически невозможно, или им пришлось бы платить больше, чем астронавтам на орбите. По этой же причине, видимо, его не стали снабжать подробными инструкциями по выживанию в Зоне. Он бы просто отказался от миссии. Жерар быстро расправился со своей порцией, подождал, когда закончит приём пищи Полковник, и налил себе и ему в кружку кипятка. Чайник ушлые наёмники вместо горелки водрузили на какой-то артефакт, тут же раскалившийся докрасна, стоило только металлическому дну прикоснуться к нему. Француз бросил в каждую кружку по кубику кофе и знаком предложил Полковнику отойти в сторону для приватной беседы. Они поднялись по остаткам бетонной лестницы, что вывела их на третий, почти разрушенный этаж, на котором лишь кое-где сохранились части стен с зиявшими в них проёмами. Зато над головой, в отсутствие крыши, плыли странные, похожие на жгуты, флюоресцирующие зеленоватым светом тучи. Жерар отхлебнул из кружки и ткнул пальцем вверх. — Видите, Полковник, вот это? — Зелёное небо. И что это может значить, Жерар? — недоуменно пожал плечами Ривз. — Это значит, что уже завтра к вечеру начнётся Выброс. Если вас не ввели в курс дела, то я напомню: это когда Зону пронизывает аномальная энергия особой мощности, и всё живое… точнее, всё антропогенное и сам человек, в первую очередь, подвергается мутациям. Называется — Выброс. Ещё ни одному сталкеру не удалось остаться невредимым, если его застал Выброс на поверхности. Только спрятавшись под землю, можно надеяться, что не будет ущерба. — И как глубоко надо прятаться? — хмыкнул Полковник, хотя внутренне напрягся: слова Жерара звучали достаточно серьёзно. — Чем ближе мы находимся к центру Зоны, тем глубже. В этих местах — не менее шести метров. Вы понимаете, к чему я клоню? — Догадываюсь. И все же я подожду, что вы сами скажете. — Здесь недалеко есть такое укрытие. Не «Хилтон», конечно, но трое суток пересидеть можно. Как я понял, у вас нет уверенности, что в конце нашего пути мы однозначно сможем проникнуть в подземное убежище? Полковник задумчиво почесал подбородок, размышляя: сказать правду или же попытаться ускользнуть от ответа за ничего не значащими словами. Но понимая, что такого тёртого калача, как Жерар, вряд ли проведёшь пустой болтовнёй, решил сыграть в открытую. — Для парней в Вашингтоне крайне важна эта миссия, Жерар. И за успех её они готовы очень, очень хорошо заплатить. И не только деньгами, но и свободой. Я говорю о том, что вас могут вытащить отсюда. За Периметр. На свои слова Ривз ожидал любой реакции, но только не этой: Жерар вдруг напрягся и, уронив кружку с остатками кофе, схватил Полковника за шиворот. — Заткнитесь, Ривз! — сдавленным от гнева голосом прорычал он. — Никогда больше не произносите этих слов! Ни мне, ни моим парням. Не то, клянусь всеми святыми, в следующий раз… От изумления Полковник остолбенел на пару секунд, но когда он уже был готов дать отпор, француз ослабил хватку и убрал руки, глухо извинившись: — Простите, сэр, — нервы. Вы сами не понимаете, что говорите? Никому отсюда нет никакого выхода, и ваши слова только напрасно меня злят. Хорошо ещё, что мои парни этого не слышали. Жерар сделал паузу, успокаиваясь, и Ривз, растирая шею, молчал тоже, ожидая продолжения. И оно последовало: — Нас забросили сюда два года назад для выполнения одного задания, что тогда казалось важным, но сейчас выглядит полной глупостью. Мы былихорошо подготовленным отрядом военных сталкеров. Мы прошли специальные тренинги, как раз для выполнения особых поручений в условиях Зоны. Официально находясь под крышей ООН, на самом деле относились к Управлению Силами Специальных Операций штаба НАТО. Нас весьма неплохо подготовили — психологически и технически. Не готовы мы были только к одному — что нами воспользуются, словно презервативами… Жерар прервался, желваки его напряглись, и дыхание на мгновение перехватило. Полковнику стало ясно: мысль о том, что их отправили, заранее зная, что это билет в один конец, его по-прежнему приводит в ярость. Но француз совладал с собой и продолжил: — После того, как мы выполнили задание, нам сообщили, что весьма сожалеют, но во имя прогресса, демократии и общечеловеческих ценностей, безопасности цивилизации и прочего дерьма, они не могут нас вернуть, так как мы, якобы, уже чем-то заражены. Они сказали, что им очень жаль, и что нас уже объявили погибшими героями — официально мы разбились на самолёте «выполняя свой долг», и что всех нас наградили посмертно орденом Стального Кольца. — Ты хочешь сказать, что вас отказались эвакуировать после выполнения задания? — вытаращился на Жерара Полковник. — Не только не эвакуировали, а ещё и расстреляли из пулемётов, когда часть наших решила силой вырваться за Периметр. Вот так мы здесь и застряли. От двадцати двух человек за два года выживания осталось четверо. Мы уже смирились с судьбой и наладили кое-какую жизнь, как тут являетесь вы — извините, Полковник, — самодовольная рожа из-за Периметра, и несёте наивную чушь. Кстати, это вас тоже касается — никто, никто отсюда не может выйти. Не помогут ни связи, ни взятки, ни грубая сила. До вас дошло, наконец-то?! Сказать, что эти слова ошарашили Полковника, — это ничего не сказать. Все его мечты о домике на острове и счастливой старости только что разбились вдребезги. Мозг отказывался принимать это, и Ривз ухватился, как утопающий хватается за соломинку, за мысль, что к нему это не может относиться, что он важен и… Но где-то в душе Ривз уже понял, что Жерар прав. Как только он вынесет из лаборатории накопитель, так они попытаются забрать его, бросив уже ненужного Полковника в этом кошмаре. Собственно, поэтому его и наняли — расходная пешка, какой не жаль пожертвовать. — Жерар, мне нужно побыть одному и всё обдумать, — наконец промолвил он, и Жерар удивился, как быстро американец взял себя в руки. — Продолжим наш разговор чуть позже. — Как скажете, сэр.Глава двенадцатая. В двух шагах. ч.3
22 июля 2016 г. в 20:39
Он давно уже не помнил, кто он и как его зовут. Ему принадлежали сотни имён и сотни жизней, и его личное имя и воспоминания давно затерялись среди них. Больше всего ему нравилось именно это — проживать их жизни, смаковать, как дорогое выдержанное вино, пока их разумы тратили отпущенное им время, погружённые в собственные иллюзии, и пока ещё бились их сердца.
Он знал, что его называют Покупателем, но это слово не имело для него никакого смысла. Себя же он обозначал образом, какой на человеческом языке можно произнести как "Гурман".
Среди подобных ему существ он был одним из сильнейших. Он мог легко навести морок на большую группу людей, заставить их пройти мимо, не заметив то, что он не хочет им показывать, или захватить разумы сразу трёх, а то и четырёх человек.
Иллюзии, какими его жертвы наслаждались перед тем, как померкнет их сознание и они отправятся в небытие… Иногда попадались забавные, интересные сюжеты. Это зависело от того, насколько интеллектуально развитой была жертва. Если воспоминания, что проживал Гурман, можно сравнить с вином, то иллюзии, в плену которых он держал своих жертв — любованием игрой солнечных лучей в гранях хрустального бокала.
Давненько сюда никто не забредал, и он стал подумывать о том, что пора сменить обиталище, несмотря на то, что оно такое удобное. Как ни странно, не смотря на то, что Зона достаточно велика, но найти хорошее место не так-то просто. Во-первых, нужно опасаться тех, кто способен убивать на большом расстоянии, на каком он был бессилен защититься.
Во-вторых, необходимо, чтобы вокруг, на ближайшие несколько километров, не находились такие же, как он телепаты, иначе всех их будет мучить сильная боль.
В-третьих, должно быть достаточно корма для его свиты — стаи слепых псов или прайда снорков. Контролёру обязательно нужна свита. Это его защита, охрана и в крайнем случае — еда.