Бумажный чародей и музыка сфер

      Бойся своих желаний — так, кажется, говорили Лесли, когда тот вознамерился продолжить дело своего чудаковатого деда. Выразился он, правда, не совсем так — в его пылкой речи пронеслось что-то про «стану самым невероятным кузнецом на свете» и «однажды сделаю нечто, что изменит мир».       Лесли Дэнси не обманул. Лесли Дэнси выковал единственные в своем роде кольца, которые не давали носителю магические способности, а, наоборот, блокировали их, пропуская через себя лишь крошечные, безвредные для общества частички волшебства.       Вот только Лесли не учел, кому он эти в итоге кольца вручил.       Хару Ланг влетела в его жизнь изумрудным вихрем, сразив наповал своей широкой улыбкой, стилем одежды и — не в последнюю очередь — пушистыми кошачьими ушами и хвостом. Она заразительно смеялась, любила сидеть у него на столе и так завораживающе смотрела на него во время работы, что Лесли за каких-то пару дней окончательно потерял голову. Хару восторгалась его талантом и творениями — к чему Лесли, мягко говоря, был совсем не привык — и буквально дышала магией. Если все знакомые Лесли чародеи могли сравниться с фонарями, мягко освещавшими сугробы в ночи, то Хару была подобна прожектору, пронзающему кромешную тьму. Волшебство лилось из нее через край, и потому, едва услыхав, что какой-то молодой кузнец способен изготовить ей фигуральную пробку для этого нескончаемого потока, то мгновенно ринулась на другой конец света — прямо ему на колени.       Одного кольца оказалось мало, чтобы сдержать ее дар. Лесли, сгоняя с себя семь потов, в рекордные сроки выковал еще два — каждое мощнее предыдущего. Надевая их ей на пальцы, он думал, что будет представлять себе их венчание, но, взглянув в такие изумительные, в такие зеленые глаза Хару, он осознал, что совершил чудовищную ошибку.       В основе работы его колец лежало то, что волшебство, проще говоря, запиралось внутри носителя. Чародей, не желавший искать проблем на свою голову, мог жить в мире и покое, залечивая несерьезные раны, прогоняя шквалистые ветра и, коли возникало желание, зажигая свечи не спичками, а щелчком пальцев. Такой умеренный расход магии накидывал дополнительных лет жизни, и для кого-то стаодиннадцатилетний юбилей уже переставал казаться несбыточной мечтой.       Всё это достигалось благодаря одному кольцу. Хару на данный момент носила три и была бы не против четвертого.       Если она оставит их на пальцах навсегда, как и положено, она будет жить вечно. Если она в какой-то несчастливый момент решит снять хоть одно (а то и все три!), магия помчится на свободу с мощью разорвавшейся ядерной боеголовки.       Лесли, сам того не ведая, прицепил чеку к ходячей гранате планетарного масштаба. Изменил мир, как того и пожелал когда-то.       Он судорожно соображал, как выпутаться из сложившейся ситуации. Перековать кольца было невозможно ровно по двум причинам: он не знал, как изменить принцип их работы, и боялся снимать их с пальцев Хару. Хоть она и носила их всего несколько дней, выхлоп волшебства всё равно мог оказаться значительным. В довершение ко всему, Лесли вырос робким и нелюдимым юношей, так и не научившимся заводить друзей, и потому спросить совета было не у кого.       Соответственно, не умудренный горьким опытом Лесли принял одно из наиболее неудачных решений: он незаметно собрал все вещи и уехал, порвав с Хару все отношения. В письме.       Каждый день, открывая утром глаза, он боялся, что увидит перед собой черный пушистый хвост и острые когти. Но недели шли, в новостях о глобальной катастрофе с зелеными глазами никто не сообщал, а Хару как под землю провалилась. Даже когда Лесли пришел на свою первую лекцию в университет, по его душу так никто и не явился.       Лесли Дэнси еще не знал, что его опрометчивый поступок и невероятный кузнечный талант уже непоправимо изменили мир.       Потому что Хару Ланг, с разбитым сердцем снимая одно кольцо за другим, понеслась противоположно ходу времени. Прощупывая новые границы своей магии, она, преданная, обиженная и уязвленная в саму ее душу, решила отомстить — не только Лесли, а в принципе всему живому.       Мало-помалу сходя от волшебства с ума, она взялась переписывать историю. И переписывает по сей день.