Бумажный чародей и музыка сфер

      Поправив на волосах шляпку и переколов под воротником брошь, Гамма взяла со столика черные перчатки и, подхватив трость, шагнула к двери. Один поворот, два, три, щелчок — и стальные пластины с тихим шипением раздвинулись, обнажая длинный темный коридор.       Которому пристало быть пустым.       Женщина неопределенного возраста и малоприятной наружности, увитая бусами, словно удавкой, казалась серой и болезненной на фоне мрачных оранжевых обоев. Нарисованные кошки, переходящие в выдр, казалось, нависали над низенькой гостьей, метили клыками в ленты, перехватывающие ее волосы, а когтями — в кисточки цветастого передника. Она выглядела безучастной, но будто бы шаталась на каждом вздохе. Приоткрыв темные, пересохшие губы, она тихо спросила:       — Я зайду? — и упала в раскрытые руки Гаммы.       Трость застучала по полу. Из волос гостьи выпали васильки и увядшие желтые маргаритки; с грустью распрощавшись с намеченными планами, Гамма похлопала женщину по спине и сказала ей на ухо:       — Боги, Сардаана. Мы даже не друзья.       — Я не знала, к кому ещё пойти.       Затащить ее внутрь не представляло труда. Сардаану, пожалуй, унесло бы несильным ветром, не носи она одежду в три слоя и не распихивай по карманам увесистые самоцветы. Положив гостью на диван, Гамма забросила перчатки в какой-то угол, подбросила шляпку под потолок и бросилась к деревянной тумбочке за нашатырным спиртом. Узкая юбка неудобно задиралась и не давала присесть на корточки, но Гамма сочла это проблемой не первой важности.       Сардаана глянула на нее из-под прикрытых век и устало простонала.       — Когда ты перестанешь притворяться, что на Земле сороковые?       — В тот же момент, когда ты поймёшь, что там не жгут ведьм.       Сардаана тихо хмыкнула в ответ.       Лекарства помогли, но не сразу; Гамма заварила травяной отвар в двух самых больших чашках, что были в ее серванте. Сардаана пила с трудом, медленно моргая; дрожащие пальцы и поджатые губы давали понять, что она готова расплакаться. Когда с первой чашкой было покончено, Гамма присела на кресло напротив и сказала:       — Ладно. Я слушаю. Что случилось?       Сардаана нехотя перевела на нее взгляд.       — Я могу рассчитывать, что это останется сугубо между нами?       — Разу… — охотно согласилась Гамма, но Сардаана резко прервала ее:       — Что никакие пришельцы, читающие мысли, братья-сестры, разумные двухметровые кошки…       — Так, — Гамма с лязгом поставила чашку на блюдце. — Либо веришь мне на слово. Либо ищешь другую жилетку.       Сардаана потерла лоб через ленту; признание шло из нее так тяжко, что Гамме пришлось вновь греть чайник, чтобы развязать ей язык. Водя пальцем по ободку чашки, Сардаана осторожно начала:       — Дело в этой аномалии. Всё так запутанно… — она закатила глаза и вздохнула. — Давай так.       Она поставила чашку и достала из кармана самоцвет — овальный серовато-синий камешек. Положив его на стол, Сардаана продолжила:       — Это — Хатриж Дикби, чародейка, якобы вызвавшая аномалию. Это, — она положила на стол ещё один камень, уже красный, — дракон-оборотень Оз, с которым у нее установилась определенная связь.       — Романтическая? — поинтересовалась Гамма.       — Увы.       Выразительное молчание Гаммы требовало пояснений. Сардаана отвела взгляд и неопределенно махнула рукой.       — Он ее отец.       Гамма лишь приподняла брови, делая глоток из чашки.       — Не думаю, что инцест выбил бы тебя из колеи, — заметила она. Сардаана невесело кивнула.       — Это пока что присказка, — согласилась она. — Как ты понимаешь, я должна была определить, кто мать. Ей оказалась ныне покойная Рейнис Дикби.       Еще один камень на стол, бледно-серый. Пока что ничего сверх меры трагичного не вырисовывалось. Сардаана выпрямилась и сцепила пальцы.       — Теперь внимание. Рейнис — младшая дочь Киры.       — Какой Киры? — переспросила Гамма.       — Нашей Киры.       — Погоди-погоди, — Гамма поставила чашку и нахмурилась. — Отверженной Киры? Мертвячки Киры? Трупа, который лежал себе в криптах, пока…       — Пока однажды не выпотрошил дракона, не искупался в его крови и не воспроизвел дитя, неотличимое от человеческого, — угрюмо закончила за нее Сардаана. — Да. Причем потомство оказалось фертильным.       Казалась, даже кошки и выдры на обоях приоткрыли пасти от удивления. Гамма, опешив, осушила чашку одним глотком и следом выпила еще одну, но так и не смогла заглушить ноющую дыру, возникшую у нее где-то под ребрами. Нёбо, казалось, стало железным; как бы она ни проглатывала слюну, мерзкий, кислый привкус никак не желала уходить изо рта.       — Но… — Гамма задумчиво посмотрела по сторонам, помешивая вытянутой ложечкой чай. — Почему же тогда девочку не приняли в вашу семью? Да, Кира нарушила запрет и родила, но мне казалось, что это относится лишь к тем случаям, когда появлялся мальчик…       — А девочку в самом деле приняли, — пожала плечами Сардаана, глядя куда-то в потолок. — Вот только не Рейнис, а ее старшую сестру — Дейну.       Гамма окончательно запуталась, сколько действующих лиц в этой трагикомедии. Сардаана потерла переносицу и вытащила еще два камня.       — Кира убила трех драконов и от каждого обрела дочь, — объяснила она, раскладывая их на столе. Желтый и голубоватый самоцветы легли рядом с бледно-серым, и Сардаана отодвинула их от остальных. — На первую, Дейну, заявила права наша семья, и Кира отдала ее, заявив, что отрекается от всего, что нас связывало. Вторую, Нейрис, передали неким вестникам вечной зимы, чтобы в очередной раз отсрочить конец света. Последняя, Рейнис, появилась позже всех; пройдя с отцом до края мира, она ушла в свободное плавание, пока в какой-то богом забытой глуши не повстречала Оза. Вскоре после родилась Хатриж.       — Ага, — Гамма заговорщически улыбнулась. — Стало быть, отец всё же имелся. И кого, скажи на милость, счел достойным этот ходячий труп?       — О, тебе это понравится, — хмыкнула Сардаана. — Наследного принца в изгнании.       — Насколько масштабного наследия?       — Его род растерял всё, что можно, а их до сих пор считают истинными королями.       Этот поворот заслуживал чая с каплей бренди. Гамма расстегнула последнюю пару пуговиц на пиджаке, чтобы легче дышалось.       — Получается, вы выиграли джекпот? — спросила она, неопределенно взмахнув пальцами. — Раз самая старшая у вас, то…       — Дейна лишена притязаний на трон, потому что Кира от нее отказалась, — в очередной раз прервала ее Сардаана, подняв желтый самоцвет. — Даже если ее признает отец, ей придется уйти из семьи, чтобы занять трон, — она показала на голубоватый камень. — Нейрис заперта в ледяной пустыне и никогда уже не встретит живого человека. Принцессой остается Рейнис, а с ее кончиной — Хатриж. Но Рейнис рождена в изгнании и одной из нас считаться не может.       Она опустила голову и закрыла ладонями лицо.       — Кира обхитрила всех нас. Она отлично понимала, что нашей семье придется либо кусать локти, либо признавать всех ее потомков по младшей дочери законными и перестраивать под них всю иерархию, чтобы получить выход к трону. И вот сейчас мы столкнулись с ее внучкой. И мне нужно донести всё это до остального семейства.       Гамма молча выставила бутылку бренди на стол. Похоже, проблема решится далеко не одним чайником.