Бумажный чародей и музыка сфер

      Джиллиан ненавидела Овечий остров. Терпеть его не могла. Удаленный от всего мира, сокрытый белым маревом тумана, пустынный и неприветливый — словом, абсолютно непригодный для жизни.       И именно в этой глуши, как назло, обосновался ныне покойный волшебник. И всё семейство сюда сволок. Джиллиан схватилась за остроконечную шляпу, с силой придавливая ее к голове, и злобно зашагала по узкой каменной лестнице. Она возьмет показания, хотят они того или нет. Она разговорит единственного свидетеля, даже если потребуется влить в него стакан сыворотки правды.       Но вся ее хваленая решительность пошла трещинами и рассыпалась в пыль, когда за спинами толпы возмущенных, сердитых, горланящих на все лады родственников появилась она. Девочка лет десяти-одиннадцати. Ярко-красный жилет поверх черного платья, сурово стянутые в хвост волосы, взгляд в пол — да, никаких сомнений, она. Девочка стыдливо посматривала на кричащую мать, теребя белые перчатки (серьезно, перчатки на ребенке?) и стаскивая их с пальцев, и топталась на месте, не решаясь подать голос.       У нее был печальный взгляд. Очень испуганный. Она пряталась за родителями, но Джиллиан чувствовала, что девочке хочется ее увидеть.       — Я пришла поговорить с тобой, Барбра, — обратилась она — спокойно, тихо, бесстрастно. Девочка вжала голову в плечи и зажмурилась, будто ожидая удара. Нет, отвечали за нее родственники. Не нужно этого. Она ничего не видела. Она всё забыла. Её выманили из дома и стёрли память, чтобы никто ничего не узнал. Вы зря проделали этот путь, пожалуйста, оставьте нас в покое.       Но Джиллиан видела, как часто дышит девочка, как закусывает губу, как прижимает подбородок к груди, чтобы не расплакаться, и прячет руки за спиной, впиваясь ногтями в пальцы. Никакой сыворотки правды тут и не требовалось. Нужно было лишь остаться со свидетелем наедине.       Подойдя ближе, Джиллиан присела и повернулась к девочке изуродованной стороной лица. Мерзкой. Вселяющей страх и отвращение в прохожих.       — Я пережила то же, что и ты, — тем же тоном — не вкрадчивым, не добрым, не хоть сколько-то лживым: это бы отвадило ребенка в тот же миг — произнесла она. Девочка приподняла голову и встретилась с ней глазами.       Губы у нее дрожали. Нервно и незаметно. Она дергала коленями, сжимала ноги, не вынимала рук из-за спины.       Не думая ни секунды, Джиллиан обхватила ее за плечи, затолкнула в ближайшую комнату и молниеносно заперла дверь.       Девочка плакала навзрыд — просто стояла, держась за рукав мантии Джиллиан, шмыгала носом и выла, захлебываясь слезами. Она ничего не говорила, не двигалась и даже не шаталась: ей настолько сильно хотелось выплеснуть эти эмоции хоть на кого-то, что Джиллиан не рискнула и пальцем ее тронуть.       — Я не помню, — спустя многие минуты выдавила она. Джиллиан молчала и слушала. — Я правда не помню!.. Дедушка… Он правда спас меня? Вы знаете, от кого? И за что? Что я кому-то сделала?       Джиллиан легонько коснулась ее плеча, и девочка приподняла голову, крепче сжимая рукав.       — Это я и пытаюсь выяснить. И хочу, чтобы ты мне помогла.       В красных глазах девочки зажегся робкий огонек надежды.