***
— Морган, ты идёшь или нет? — раздражённый окрик отрезвил ушедшего в себя серого шамана. Вынырнув из потока собственных мыслей, Морган наконец отозвался: — Я сейчас, подождите… Ночью он совершенно не выспался, вертясь на подстилке, как на ежевичных колючках; рано утром Дункан счёл нужным пойти с ним и Кайлой за сбором трав. Мысленно проклиная свою неудачу и пытаясь заодно подавить зевок, Морган улиткой плелся за учеником, зеленоглазой волчицей, и молодым Келси, который от вида пробуждающегося леса пришел в восторг и начал без устали в который раз причитать, насколько он красив, — то был первый в его короткой жизни сезон весны. Чириканье воробьёв и шаги волков по наполовину освободившейся от снега земле долетали до Моргана как из тумана. Он нутром чуял, что этот день запомнится ему надолго, вот только почему, пока не понимал. Зудящая тревога скребла в животе шамана, и это наипротивнейшее ощущение не подавляло даже его на редкость приподнятое настроение. Разглядывая стройные деревья, почти полностью скинувшие с ветвей покров из инея, Морган задавался вопросом, по какой причине он так любил пугать самого себя. «Погода прекрасная, на небе ни облачка, соседи ведут себя тише воды, ниже травы, а я ещё смею быть чем - то недовольным!» — Куда мы? — поинтересовался Дункан, на ходу смахивая с уха приставший прошлогодний листочек. Отряд остановился примерно в десятке метров от лагеря. Морган зажмурил глаз, когда солнечный лучик на мгновение ослепил его, и поспешил шагнуть в сторонку, чтобы нырнуть обратно в тень старой сосны. Зеленые глаза Келси, остановившегося рядом с Морганом, сверкали задором, волчонок шевелил ушками, прислушиваясь к малейшим звукам весеннего леса. Морган тем временем нервно мерил шагами пространство между стройной елью и ровным пяточком земли, где замерла Кайла. Не то чтобы он не был рад находиться в обществе этих волков, нет, скорее, наоборот, вот только предчувствие продолжало терзать шамана, и ничто не могло избавить его от этого — даже разговор с друзьями не завязывался. Все мысли старика сосредоточились на одном, его разум вопил: «Что - то будет», но он не мог поделиться с кем - либо опасениями, ведь они были необоснованны… «Пока что» Громкий шорох заставил Моргана вздрогнуть, он напрягся и поднял дыбом шерсть на загривке, но едва шаман увидел взлохмаченного бурого волчонка, волочившего в пасти целую охапку одуванчиков, его охватила горячая волна стыда за собственную пугливость, и он мгновенно стушевался. — Ты чего? — Кайла в упор уставился на Моргана огромными изумрудными глазами, и в них плескалось переживание. — Всё в порядке, — отмахнулся шаман, хоть и понимал: его рыжая подопечная обязательно станет допытываться. — Не лги, я всё прекрасно вижу! — сердито пробурчала Кайла. Морган, прищурившись, уставился на рыжую бестию. Как доходчиво объяснить ей, почему он так напряжен, если вокруг всё тихо и спокойно? Чувствуя себя ужасно неловко, старик соврал, и глазом не моргнув: — Я просто задумался, извини. Судя по хмурой морде Кайлы, та ничуть ему не поверила, но больше не проронила ни слова. Передав Дункану находку, Келси завертел головой по сторонам, его глаза возбуждённо сверкали: — Где - то недалеко должен быть хвощ, я вчера видел! Не успели взрослые дослушать его, как волчонок сломя голову бросился через ежевичные заросли, — только кончик хвоста мелькнул сквозь колючие ветви. Испустив тяжкий вздох сквозь плотно сжатые на стеблях ромашника зубы, Дункан нырнул в кусты следом за малышом, Кайла двинулась дальше третьей, Морган, чуть помедлив, зашагал в конце процессии. Всё последующее время вплоть до полудня серый шаман бродил по лесу словно в тумане. Он часто задевал лапами за камни, цеплял боками пристающие к шерсти листочки, а один раз едва не врезался в ствол сосны, благо, Кайла вовремя оповестила Моргана о возможном столкновении. Полностью погруженный в себя, шаман не помнил, когда волки разыскали нужные растения, но стоило Дункану протянуть ему пижму, как он будто пришел в себя. «Загадочный нынче денёк» Дорога в лагерь показалась Моргану утомительнее, чем поиски лекарственных трав. Измученные волки еле плелись, волоча в пастях свои ноши; на солнцепёке шерсть шамана чуть ли не раскалялась, а тень почти не дарила живительной прохлады, да ещё и приторно - сладкий запах жёлтой пижмы раздражал старика, заставляя его чихать. Сегодня пришлось переночевать в стае Красных Холмов, потому что в лагере находилось достаточное количество простудившихся, а всех в пещере не уместишь. Ко времени возвращения старика в лагерь куча с дичью пополнилась двумя кроликами. Перед тем, как заглянуть в нору к волчатам, Морган смерил добычу хмурым взглядом и отвернулся: аппетита у него не наблюдалось с самого рассвета. «Раз в куче появилась дичь, значит, старейшины и щенята накормлены», — успокоил он себя. После того, как волки принесли собранные ими травы, шамана начало ещё больше клонить в сон. Тревога в его душе смешивалась с тяжестью, которая словно пригибала к земле; тем временем жизнерадостная Кайла, которая наконец - то оправилась от смерти подруги, предложила Дункану попытать счастья на охоте возле соснового бора и позвала Моргана с ними. Шаман же деликатно отказался, чуя, что просто свалится без сил на полпути к цели. Уютно устроившись у детской, Морган свернулся клубочком и уткнулся носом в собственный хвост. Мысли, словно назойливые мухи, жужжали в голове Моргана, сменяя одна другую. Его беспокойство нарастало с каждой секундой, но усталость оказалась сильнее, поэтому, вслушиваясь краем уха в болтовню волчиц, негромко доносившуюся из детской, и рассказ Русу о том, как однажды он в одиночку управился с «гигантской ядовитой змеюкой», серый волк незаметно для себя провалился в долгожданную темноту… ….а очнулся от резкого толчка в бок. Подскочив как ужаленный, Морган рвано вздохнул и завертел головой в поисках нарушителя его сна, но рядом с ним никого не было. Разве что соплеменники, обступившие кучу с дичью и что - то обсуждающие. Приглядевшись, Морган первым делом заметил, что тени, протянувшиеся по земле от пещер, заметно удлинились, затем запрокинул голову к небу. Оно потемнело, а прощальные солнечные лучики медленно меркли, растворяясь за деревьями; в том месте, где только что скрылось солнце, небосвод налился румяно - красным цветом. Недоумённо вслушиваясь в пронзительный свист ветра, разгуливающего по лагерю, Морган ужаснулся: «И это я столько проспал?!» Переведя взор на кучу с добычей, от коей отошли волки, он горько усмехнулся — на ужин ему практически ничего не осталось. Ежевика затряслась, зашуршала, и на поляне показался вернувшийся вечерний отряд, следом за ним поспевали охотники. Желудок Моргана сердито заурчал, и он с разрешения Дирка забрал у того соболя. Свежее мясо, о котором стая могла только мечтать в суровую пору зимы, теперь было доступно любому волку. Соболь, конечно, был не очень сочный, зато крупный. Быстро расправившись с пищей, Морган сглотнул слюну и понял, что в горле у него пересохло. Желание волка сделать хотя бы крохотный глоточек воды возросло в несколько раз, и он поспешил отправиться к ручейку. — Фи, барсучиха ловчее тебя будет! — фыркнул Келси, увидев, как маленькая волчица от неосторожного движения растянулась на земле, и помог ей подняться, но тут же специально боднул её головой в плечо, отправляя обратно в лежачее положение. — Эй, так нечестно, — возмутилась она, попытавшись укусить малыша за ухо. — А ты никак не усвоишь прыжок с зацепом! Я ему сразу научилась! — Это потому, что ты легче меня, — выкрутился Келси. — Запомни: настоящий волк должен быть крепким и сильным, а не тощим заморышем! Не желая больше выслушивать распри молодых, Морган незаметно для всех нырнул в лаз между ежевичными ветвями и скрылся с глаз соплеменников, бегом бросившись в сторону озера. Лапы будто сами несли волка в нужном направлении, он задыхался от быстрого передвижения, но мечты о воде придавали ему сил. Выдохнувшись, Морган остановился, оглядываясь по сторонам. Темнота опустилась на территорию стаи, и всякому другому существу она представлялась бы зловещей и пугающей, но только не волку. Где - то вдалеке ухнула проснувшаяся сова, невидимый мелкий зверёк закопошился под ближайшим деревом; перед шаманом простирался ровный участок земли без каких - либо кустарников. С наступлением вечера жара немного отступила, что, впрочем, не уняло жажды Моргана, а вот тревога его вдруг возросла в несколько раз, заставив старика содрогнуться всем телом от необъяснимого страха. «Что со мной происходит?» Отойдя на приличное расстояние от лагеря, Морган позволил себе сбавить шаг, перебирая в голове всевозможные причины, из - за которых могло возникнуть его беспокойство, и не замечая практически ничего вокруг. Может быть, близилась война? Или их ждала длительная засуха? Последний вариант казался Моргану вполне убедительным. Стоило ему отогнать от себя мысли и вернуться в реальность, как чуткий нос шамана уловил какой - то необычный запах. Насторожившись, Морган покрутил головой, стараясь найти его источник, но пока что ничего не видел. Свернув туда, откуда тянулась едкая вонь, серый старик обогнул кусты терновника и понял, что двигался по направлению к реке. «Но я шел вовсе не сюда, нужно развернуться и… — Перебив самого себя, Морган твёрдо закончил: — Нет, сначала выясню, в чём дело. Мало ли?» Прямо с бурлящей реки на него ползла плотная тёмно - серая завеса. Дикий страх пронзил сердце шамана, он бросился навстречу опасности, хоть и знал, что лучше бы повернуть назад. Закашляв, волк выскочил на берег, но не смог рассмотреть ничего вокруг — всё скрылось в клубах густого дыма, а впереди, на территории Зеленой Зыби, разливался оранжевый блеск, смутно напомнивший Моргану зарево рассвета… Но нет, то был огонь — самый настоящий! Шерсть Моргана поднялась дыбом от того, что предстало его взору: ревущее пламя сжигало всё на своём пути, пылали кусты и деревья, редко разбросанные по земле Зеленой Зыби; дым застилал небо над головой оцепеневшего старика, а треск пламени заглушал все вечерние звуки. Тем временем Морган пытался заставить себя сдвинуться с места. Его сердце гулко стучало, а о жажде шаман и вовсе позабыл, как только он увидел огонь; Моргану нужно было разворачиваться и уносить лапы, бежать… Когда страх немного отпустил волка, а здравый смысл снова вернулся к нему, Морган собрался задать стрекоча, как вдруг замер с поднятой лапой. Сквозь поднявшийся вокруг шум он чётко расслышал тоненький визг… Ужасающая догадка пронзила Моргана насквозь. Где - то в огне плакал щенок! Растерявшись, он бросился ближе к горящему участку и, преодолев пару метров, в нерешительности затормозил. Пожар подобрался к противоположному берегу вплотную, но один из ежевичных кустов на краю границы ещё был нетронут, хоть и окружён рыжим пламенем с двух сторон, — именно оттуда доносилось жалобное тявканье. Над кустами угрожающе накренилось мгновенно воспламенившееся старое дерево. С треском ствол подался вбок, хрустнул и неподвижно завис над ежевикой, заставив малыша захлебнуться рыданиями: — Мамочки, мамочки! — безусловно, это был тоненький голосок сына Амелии, ведь Морган принимал у нее роды. Морган ощетинился от гнева. Неужели маленький проказник сбежал от матери? С одной стороны, Моргану следовало бы возвращаться в лагерь, но разве совесть позволяла ему бросить малыша на произвол судьбы? К тому же волчонок являлся напоминанием о Дункане, его родной стае и близких, и что бы они не сделали белому волку раньше, сколько бы гадостей не сказали — это ничего не меняло. Размышлять было некогда, и он бросился в воду. С каждым метром Моргану становилось всё труднее дышать, его глаза слезились, он почти ничего не видел перед собой, догадываясь лишь по оранжевому свету и рычанию пламени, куда можно плыть, а куда нельзя. И вот он выбрался. Огонь опалял бока шамана, а его ноздри всё сильнее наполнял отвратительный запах дыма, от которого тошнота подступала к горлу. Наконец, подскочив к ежевичному кусту, Морган разглядел волчонка. Черный малыш отчаянно барахтался, пытаясь вырваться из пут цепких ежевичных колючек, которые яро впились в его шерсть, будто когти врага; жуткий треск приближавшегося огня заставлял его то и дело замирать от страха, прекращая попытки. — Ты… — всхлипнул щенок, заметив силуэт шамана, и его голубые глаза, в которых отражались пляшущие языки пламени, зажглись узнаванием, сменившимся детской радостью. И плач Алека, и рёв огня, и собственное тяжёлое дыхание слились в голове Моргана в один многоголосый гул. Оказавшись рядом с волчонком, Морган схватил его за загривок, после чего потянул на себя. От боли в спине и боках Алик онемел, но мужественно выдерживал эту пытку. Огонь подступал. «Давай же, давай!» — подгонял себя Морган, освобождая хвост малыша. Упрямая ежевика цеплялась и к самому волку, дрожащие от усталости и дыма лапы плохо слушались старика. Над его головой вдруг раздался звук, от которого душа убежала в пятки, — старое дерево продолжало падать и теперь гораздо быстрее. Когда скрежет усилился, Морган оттолкнул опешившего Алика, неотрывно глядящего куда - то поверх его головы, и бросился в сторону, однако огонь заставил его отступить обратно. —Алек, беги! — взвизгнул он, увидев, как дерево на полной скорости неслось на него сверху… — Нет! — послышался в ответ полный ужаса писк волчонка. — Морган… Алек пропал из поля зрения Моргана, и он больше не знал, где он, что с ним… К счастью, ствол не задел серого шамана, но упавшее дерево, охваченное огнём, перекрыло ему путь к отступлению. Он попал в ловушку. Дым забивал лёгкие Моргана, заставляя их сжиматься от нехватки свежего воздуха, жар с каждой секундой становился всё невыносимее. Шаман крутился на месте, пригибаясь к самой земле, и мало что мог рассмотреть перед собой, кроме бушующего пламени. Оно наступало со всех сторон, заставляло волка бесполезно метаться туда - сюда в панике. Сквозь мучительный кашель Морган кое - как просипел: — Кто - нибудь!.. Помогите… Страх полностью завладел сознанием шамана, он прекрасно понимал: отсюда не выбраться. Поблизости никого не оказалась, Алек бесследно исчез, и серому волку было неизвестно, что с ним происходило дальше. Возможно, он тоже, как и шаман, заблудился, оказавшись в кольце огня? Как же ему было страшно умирать, страшно расставаться с долгой жизнью, хоть та и обходилась с ним порою слишком жестоко… Потеряв счёт времени, Морган обессилено опустился на горячую землю. Волк задыхался, кашель вырывался из его горла при каждом судорожном вдохе. Сердце Моргана разрывалось в клочья. Нет, он не желал терять веселую Кайлу, чья поддержка часто вызволяла его из омута собственных горестей, Дункана, что стал для него как родной сын, — всех остальных, его родных волков… Огонь начал расплываться, терять очертания, как и чёрное небо, затянутое дымовой завесой, сквозь которую не проникало спасительное мерцание недавно зажёгшихся звёзд. Морган устало закрыл зеленые глаза, и оранжевый свет для него погас.***
Амелия вся извелась, пока нарезала круги по душной норе. Тёмно - серая Линда, недавно заглянувшая к ней, чтобы успокоить, беспрестанно повторяла одно и то же, от чего страх только сильнее вспыхивал в душе матери: — Вот увидишь, с Алеком всё хорошо, он жив и здоров! «Если бы оно было так…» Амелия злилась, злилась до невозможности — на своего неугомонного сыночка, который постоянно норовил куда - нибудь убежать, но в первую очередь на себя, ведь она не доглядела, она ненадолго покинула нору, дав малышу время ускользнуть! Да ещё и этот проклятый пожар… Едва волчица, немного придя в себя, собиралась пуститься на поиски Алека, как ушедший на охоту Дато, ещё ничего не знавший о пропаже сына, примчался обратно в лагерь и заявил, что видел дым на территории возле границы с волками Красных Холмов. Амелия была настолько шокирована сообщением друга, что онемела, не в силах ничего ему объяснить, — впрочем, такое состояние и до сих пор не отпускало её. От ужаса лапы бурой волчицы дрожали, а на сердце у неё с каждой томительной секундой становилось всё тяжелее; чутьё подсказывало ей, что Алек попал в беду… Ашик, сохранявший спокойствие в любой ситуации, распорядился отправить два отряда на поиски сына Амелии, причём выпускать из лагеря саму мать вожак наотрез отказался, объяснив это тем, что переживающая волчица запросто погубит себя, к примеру, не раздумывая бросившись за Алеком в самую гущу пожара. Многих волков заботило и распространение огня, но Дато пресёк на корню зарождавшуюся панику: — Ветер слабый, дует в сторону Красных Холмов, нам ничто не угрожает… — Направление ветра может измениться наравне с его силой, — бросил Ашик, задумчиво щуря глаза. Наконец, он изрек: — Приготовьтесь покинуть лагерь. Тим, Бэсика, выведите старейшин из нор на поляну, Вир, присмотри за малышней, а ты, Дато, останься со своей подругой. «Нет, не думай об этом, не думай, не думай…» — Амелия нервно переминалась с лапы на лапу. Чтобы хоть как - то отвлечься от дурных мыслей, она принялась разглядывать темнеющее небо. Часть ярких звёзд скрылась за вереницей туч, медленно приближающихся к лагерю и направляющихся в сторону пожара. Свирепый ветер, завывая на разные голоса, трепал шерсть волков, столпившихся на тесной поляне то и дело ёжась от холода. Никто больше не ощущал прежней жары. Когда отряды отправились осматривать местность, Амелия юркнула обратно в детскую. Самка успела не раз пожалеть, что не пошла вместе с ними; неведение стало её верным спутником на ближайшее время, и оно же заставляло её сердце волноваться, тревожно стучать в предчувствии плохих новостей. Ей казалось, будто она как наяву слышала, что её единственный сын, чьё появление на свет они с Дато так ждали, истошно звал на помощь, а рядом не было никого… «Я виновата, только я», — стучала в голове Амелии одна и та же мысль, словно дятел по дереву. — Амелия, что с тобой? Амелия! — воскликнул Дато. Его подруга с трудом заставила себя вернуться в реальность, и звуки с поляны снова непрекращающимся потоком хлынули в её уши. Амелия помотала головой и увидела Дато, который, как и испуганная Линда, склонился над упавшей волчицей. Амелия сама удивилась, осознав, что не удержалась на лапах, однако её друг находился здесь, с ней, и от того на душе было намного легче, пусть переживания за Алека и не исчезали насовсем. — Дато, я так больше не могу. Пойдем к отряду, иначе я с ума сойду… — черный волк с сомнением посмотрел на нее, но поднялся. — Идем. Время тянулось мучительно медленно, словно по капле. Амелия огромным усилием воли отгоняла от себя жуткие картины возможного будущего, но тут же невольно рисовала в мыслях новые, ещё страшнее. Погода заметно нахмурилась, но пока не обрушила на стаю ни ураган, ни град; Амелия была бы рада самому сильному ливню, ведь вода потушила бы полыхающий на границе пожар. Её сердце бешено колотилось, частота ударов то слабела, то резко возрастала. Дато же держался невозмутимо, как бы подавая Амелии пример. «Если Алек пострадает, я никогда себе этого не прощу» Неожиданно новая светлая мысль проскользнула в её сознании, как лучик солнца сквозь тучи: возможно, она просто поддаётся страхам, и Алек, до того беспечно гуляющий где - нибудь, бежит домой в сопровождении соплеменников, очень расстроенный, что его очередная авантюра не удалась, но невредимый? Наконец они увидели место пожара. Ее размышления прервал возглас: «Мама!» Путаясь под лапами Тима, в поле зрения растерянной Амелии попал Алек. Её сын был счастлив до невозможности; бросившись к матери, он уткнулся носом ей в грудь. Жив, слава Предкам! От облегчения голова у Амелии закружилась. Дато, более не скрывая эмоций, чуть ли не расплакался от радости, обнимая сына хвостом; впрочем, и у матери Алека на глазах прозрачными бусинами сверкали слёзы, которые она копила в течение всего того времени. — Мы нашли Алека неподалёку от огня, и он передал нам, что его спас Морган, а сам… Сам погиб. Амелия вскочила, будто ошпаренная, и не выдавила из себя ни звука — то, что сказал Тим, на миг заставило её потерять дар речи, однако волчица не собиралась так быстро верить патрульным. — П-погиб? А… — пробормотала она, растерянно глядя на Алека. — Я застрял в ежевике, — пристыженно тявкнул волчонок, опустив взгляд вниз, и поражённая Амелия еле разобрала его слова. — Огонь полностью окружил все - все кусты на границе. Морган… вытащил меня, когда ещё оставалась узкая прореха в пламени, через которую можно было проскочить. Тут дерево, горящее дерево, упало прямо на нас… Я успел отпрыгнуть в сторону и выбраться из огня, а Морган… У него не осталось выхода. Я попробовал к нему подобраться, но у меня не получилось. Тогда я рванул прочь и больше его не видел… — Малыш весь дрожал, его голубые глазки блестели отчаянием. — Как же так? — сорвалось с уст старейшины Космача, в жёлтых глазах которого светилось неверие, и произнесённая им фраза накрепко засела в голове Амелии. — Предупредим соседей…? — осторожно спросил Дато. Судя по необыкновенно мрачному виду, и для него смерть шамана что - то, да значила. — Каким образом? — скептически хмыкнул Тим. — Ещё пожар, без риска его не обойти! Или ты предлагаешь нам по воздуху лететь? Дато сузил голубые глаза, и нахальный серый волк, напротив, под его тяжёлым взором растерял весь пыл. — Можно пойти в обход, и если будем действовать быстро, то… — Они уже тут, — бросила Вир, смотря в сторону пожара. Амелия пригляделась и увидела знакомую белую шкуру. Дункан вместе с Кайлой осторожно обходил огонь, идя к поваленному дереву и переговариваясь между собой. К сожалению, бурая волчица не могла услышать ни слова. — Морган! — хрипло позвал Дункан. Земля почернела от копоти, но сквозь удушливую гарь Дункан отчетливо почувствовал знакомый запах наставника. — Морган? — снова позвал он. Из глубины скалы послышался хриплый стон. Жив! Дрожа от радости, Дункан протиснулся между обгорелых ветвей. — Морган! — бросился к целителю Дункан. Старик лежал, подвернув под себя лапы. Он был весь покрыт грязью и копотью и тяжело хрипел, не в силах пошевелиться. Он был так слаб, что едва мог смотреть на волка, а когда заговорил, белоснежный ужаснулся — так тих и бесплотен был его голос. — Дункан… — прохрипел шаман. — Как я рад, что это ты! — Разве я мог бросить тебя! — он прижался щекой к его свалявшейся шубе. — Мне так жаль… — Ты… храбрый волк, Дункан, — Морган резко открыл глаза и сурово посмотрел на него. — Я горжусь тобой… Даже будь ты моим сыном, я не мог бы гордиться больше! Небо знает, как часто я мечтал, чтобы ты и впрямь был моим сыном! — старик с трудом выдохнул, и Дункан понял, что каждое слово, словно кора, царапает его несчастное горло. — Морган, держись! Я принесу тебе воды. — Не трать время попусту! — сердито закашлялся Морган. — Я все равно умру, но я не боюсь смерти. Прошу тебя, выслушай меня! — Дункан хотел умолять его помолчать, поберечь силы, чтобы продлить уходящую жизнь хоть на несколько мгновений, но слишком уважал старика, чтобы противиться его воле. — Я не могу умереть, не рассказав тайну, которую знаю только я. Хил… У него есть наследник. Ты знаешь его. Дато должен стать вожаком, а не Дирк. И я знаю причину смерти вожака… Его отравила… Сердце белого волка остановилось. Морган был мертв.