"Чудеса"

Систематический недосып отражался не только на лице Реджины в виде хорошо скрытых тональным кремом мешков под глазами, но и на её действиях. Стоило брюнетке закрыть глаза буквально на секунду, плавно увеличившую свой отрезок времени, как её плеча кто-то коснулся. — Не засыпай, — веселый, а потому раздражающий голос Мэри-Маргарет донесся до ушей девушки. Первым, что увидела Реджина, поспешно отозвавшись, стала лучезарная улыбка Снежки и её сочувствующий взгляд. Коротковолосая девушка жаждала подбодрить сокурсницу и поделиться с нею своим приподнятым настроением, но на Миллс её жизнерадостная физиономия действовала иначе. Брюнетка вмиг пожелала вновь закрыть глаза и погрузиться в темноту, лишь бы не видеть ни Мэри-Маргарет, ни кого-либо ещё. Кинув на вожатую шестого отряда чуть пренебрежительный взгляд, Реджина вздохнула. Снежка так и не догадалась убрать руку с её плеча, а контактировать с ней Миллс хотелось меньше, чем разговаривать. Поэтому Реджина отодвинулась дальше, случайно задевая Эмму, сидевшую по другое плечо от неё. — О, поняла, — Снежка хихикнула и положила ладонь обратно на стол, а Реджина кивнула неуместному смешку и отвернулась от девушки. Толчок же, с которым вожатая приблизилась к Свон, разбудил дремавшую блондинку. Медленно приходя в себя, Эмма вылупила заспанные глаза на Реджину. А после, пару раз недоуменно моргнув, Свон, так же недовольная тем, что не высыпается, проворчала: — И почему вожатым не дают кофе… — Уверена, если бы и давали, он был бы отвратительным, — ответила ей Реджина, мысленно ликуя оттого, что ей удалось сменить собеседника. — Да мне без разницы, главное, что кофе. — Совсем не высыпаешься? — Ну, — протянула Эмма, устремив взгляд в потолок, — сегодня я спала… а, ровно тридцать минут, — девушка всплеснула руками и измученно улыбнулась брюнетке. — Оу. — Да уж, думаю, надолго меня не хватит. Миллс не стала спрашивать, какой ерундой Свон страдала всю ночь, потому что ей это было попросту неинтересно. Повисла тишина, и, пока Эмма раздумывала, что ещё добавить, Реджина невзначай взглянула на Робина. Мужчина сидел на противоположной стороне стола чуть поодаль от девушки. Обнаружив, что и он смотрит на неё, Миллс отчего-то стушевалась и вмиг повернулась обратно к Эмме, даже открыв рот, чтобы что-то произнести. Свон, приподняв бровь, с интересом наблюдала за ней, а Реджина рефлекторно снова посмотрела на Локсли. Она не хотела, чтобы он думал, что смутил её, ведь это было совсем не так, но Робин уже отвернулся и в данный момент говорил о чём-то с Вэйлом. — Кстати, Эмма… — Теперь ты обратила внимание на меня? — девушка мягко улыбнулась Реджине. — К нам так и не пришел доктор, — договорила брюнетка, проигнорировав глупую, по её мнению, реплику Свон. — Думаю, Робин сейчас и спрашивает у него причину. Тихо и непонятно чему усмехнувшись, Реджина вновь устремила свой взгляд на кашу. Сделав пару ненужных движений ложкой и собрав всю её лишь на одной стороне тарелки, словно маленький ребенок, Миллс в очередной раз похвалила себя за «чудесный» выбор. Будучи дежурной сегодня, девушка именно для себя выбрала горелую кашу, и, пока остальные с удовольствием уплетали свой завтрак, она рассматривала его жалкое подобие. Но сил любоваться данным зрелищем было не так много, и Реджина с кислой миной на лице отодвинула тарелку подальше от себя, принявшись за чай, вкус которого, к счастью, специфическим не был. Говорят, завтрак должен быть сытным, так как это самый важный из приемов пищи, но Реджина, прекрасно зная об этом, уже второй день подряд пропускала его. Впрочем, это совсем не волновало девушку. Существовали более важные заботы, и брюнетка, сделав глоток, вновь погрузилась в размышления. Вчера после отбоя Реджина около получаса возилась с детьми, а, когда те, наконец, угомонились, их со спокойной совестью можно было оставить на одного Робина. Девушка же, как и полагалось, отправилась в кабинет Голда, но пробыла там совсем недолго. Мужчина заявил, что видеть её сейчас просто не может и, обозначив началом её наказания сегодняшний день, попросил удалиться. После неприятной беседы со старшим воспитателем Реджина сразу же пошла на свой пост, чтобы провести последующие три часа вместе с Сидни. Дежурство вместе с охранником было самым глупым наказанием из всех тех, на которые её когда-либо обрекали, а вместе с тем и самым изощренным. Являясь ярым ненавистником пустых разговоров, девушка буквально через три минуты поняла: вот он, настоящий ад. Конечно, было немного грубо называть так общение с Сидни, но вчерашний день и так не задался, а тут ещё болтливый охранник. Поэтому он и стал чудной вишенкой на её скверном торте навалившихся событий, и тогда Реджина только и могла надеяться на то, что этот кошмар - последний. Сидни, в свою очередь, говорил ещё больше обычного, выбалтывая всё, что накопилось на его беспокойной и крайне ранимой душе. Сидни нашёл в Реджине чуткого и проницательного слушателя, не позволявшего себе даже перебить его в особо тяжелые моменты. Реджина же в это время думала только о том, насколько же обречен этот жалкий пустослов. Девушка попивала заботливо приготовленный охранником кофе, делала вид, что слушает, ведь затыкать его и портить отношения на первом же дежурстве было бы очень опрометчиво, а Сидни всё больше и больше открывался ей. Когда на часах была уже половина третьего, а все темы мужчины, казалось, иссякли, Реджина была готова выдохнуть с облегчением, но он вспомнил ещё одну увлекательную историю. Девушка уже собиралась высказать ему всё, что думает, и непременно бы сделала это, если бы Сидни не прервался, увидев что-то на экране монитора. Тогда Миллс последовала его примеру и подвинулась ближе, едва успевая что-либо разглядеть. Одна из камер засекла, как несколько детишек пробежали, прошмыгнув в кусты, и в одном из них брюнетка углядела Энди. Сначала Реджина подумала, что этот чертов мальчишка ей уже и мерещится, но, посмотрев на Сидни, брюнетка поняла по его глазам, что это не так. Сидни сглотнул, а скучнейшее времяпровождение, к неописуемой радости девушки, потеряло столь отменный эпитет. Потому что Сидни, вздохнув, зачем-то присел ещё ближе и доверил брюнетке ещё одну свою тайну. Оказалось, что и на прошлом своем дежурстве Сидни заметил, что мальчишки покидают территорию лагеря, но рассказывать никому об этом он не стал. Реджина не могла не хмыкнуть, узнав, что и охране Энди умудряется причинять неудобства. Не понимая, почему охранник до сих пор не рассказал обо всём начальству, она возмутилась его безалаберностью, а когда он, чуть ли не заикаясь, объяснил причины своего бездействия, девушка ещё больше разочаровалась в нём. Не обладая наличием острого ума, Сидни компенсировал это излишней подозрительностью, приносившей проблемы не только ему, но и всем, кому не посчастливилось с ним связаться. Мужчина часто ошибался, в чём Реджина успела убедиться на личном опыте, когда охранник спутал её с ребенком и привел в корпус. Поэтому было совсем не удивительно, что коллеги Сидни частенько смеялись над ним, а Голд очень редко верил. Если поднятая им суматоха насчёт детей окажется такой же нелепицей, как и всё остальное, мужчине несдобровать. Ему это надо? Также Энди — больная тема абсолютно для всех работников лагеря, и многие, в том числе и Сидни, стараются не трогать мальчишку, потому что тогда проблемы посыплются горой. Проще было делать вид, что ничего не происходит, нежели вмешиваться туда, куда тебя никто не просит — так считал Сидни, надеясь, что Реджина поймет его. «Трус, » — с отвращением подумала тогда девушка, а после принялась думать. Ей самой также не стоило ничего докладывать Голду, ведь ещё один промах, если ей ничего не удастся доказать, Реджине не простят. Девушка недолго рассуждала, а после приняла решение отправиться вслед за мальчишками этой ночью, оставив Сидни покрывать её. Именно к этому брюнетка морально сейчас и готовилась. Помимо риска попасться существовала другая, более значимая проблема. За предыдущие двое суток она в целом поспала не более шести часов, и, естественно, сонливость сопровождала её и во время зарядки, и во время линейки, и прямо сейчас. На тихом часе возможности выспаться не будет, потому что на планёрку девушке явиться нужно обязательно, а значит, следить она пойдет сонная и снова утомленная, что наверняка скажется на её работе. Несмотря на то, что ещё только утро, и на часах нет даже десяти, Реджина постоянно зевала, а на линейке умудрилась прослушать абсолютно всё, что говорила Ева. Да и к тому же, бонусом всего происходящего было то, что сегодня Робин и Реджина ведут концерт в шесть часов вечера, и им же необходимо написать сценарий. Полагаться на мужчину Миллс не стала, ведь у них и разговаривать нормально не получается, что уж говорить о совместной работе. Девушка решила взять всё в свои руки, создав себе ещё одну проблему. Хорошо было бы оставить сценарий на одного Робина, но если он что-то сделает не так, в чем Реджина не сомневалась, Голд будет срываться на девушку. Допив свой чай, брюнетка мельком взглянула на ставшим объектом своих мыслей старшего воспитателя. Во время всего завтрака он, не отрываясь, наблюдал за каждым её действием с недобрым выражением лица. Это раздражало, и хоть терпеть такие взгляды Миллс умела, малая доля напряжения всё же не покидала её. Из-за этого Реджина решила не засиживаться, и, пусть вставать совсем не хотелось, она поднялась и вышла из-за стола. Голова кружилась, и брюнетку немного подташнивало, но, отметив про себя, что нужно будет зайти к Вэйлу за таблеткой, Реджина отправилась относить посуду. Заметив у самого выхода компанию мальчишек, среди которых был Генри, вожатая вспомнила о том, что хотела поговорить с ним, и пошла в их сторону. Девушка приблизилась к детям как раз в тот момент, когда остальные уже уходили, оставляя Генри одного. Мальчишки смеялись и говорили что-то, но единственным словом, которое услышала Реджина, было «крысёныш». Не стоило труда догадаться, что это были дети с его отряда, дразнившие его из-за того, что Генри рассказал Вэйлу всю правду про еду. Она захотела влезть, защитив Генри и запретив кому-либо обижать его, но по сути и мальчиков можно было понять, да они уже и вышли, а догонять их было как-то глупо. Поэтому девушка лишь изобразила что-то схожее с улыбкой и контрастирующим с её состоянием бодрым голосом произнесла: — Привет. — Привет, — тихо ответил хмурый мальчик, даже не взглянув на вожатую. Мрачность Генри была понятна Реджине, и она не зацикливала на ней своё внимание. Вместо этого девушка коснулась плеча Генри, подтолкнув его к выходу, а когда они оказались на улице, вожатая продолжила. — Как тебе идея прогуляться до нашего места? Посмотрев на Реджину чуть удивленно и непонимающе, мальчик быстро сообразил, что она имеет в виду. Его лицо просветлело, и Генри кивнул: — С радостью. Только давай не сейчас, у нас ведь кружки, и мне влетит, если я опять их пропущу. — Предлагаю встретиться там перед тихим часом. Генри снова кивнул, соглашаясь с девушкой, и Реджина, щёлкнув его по носу, с улыбкой произнесла: — Не раскисай. Генри поджал губы, не зная, что ответить Реджине, но брюнетка ускорилась и пошла уже в одиночку. Реджине и самой не полагалась прогуливать кружки, поэтому предложение встретиться позже пришлось ей по вкусу. Главное, не забыть о встрече, потому что планов на сегодня у Реджины было много. В отличие от сил, которые из-за малого количества сна почти что были на исходе. Робин вздохнул, пристально глядя на девушку. А после всё же нарушил тишину своим голосом, говоря то, о чём хотел сообщить ещё с самой линейки: — Реджина, — обратился к ней Локсли, но брюнетка даже не посмотрела в его сторону, — давай сделаем, как и вчера. Стрельбой занимаюсь я, ты — рисованием. В спорт. час тоже входит стрельба, так что я договорился с Блэнком, и у нас будет соревнование. Я займусь этим сам, и у тебя будет целый час свободного времени. Согласна? Реджина молчала. Девушка сидела за столом в вожатской, делая какие-то записи на альбомном листе, и отдавала им всё свое внимание. Будто Робин не говорил не слова, она всё также безэмоционально продолжила писать, старательно выводя буквы идеально ровным почерком. Разлегшись на диване с явным комфортом, Робин наблюдал за брюнеткой, постепенно начиная раздражаться. — Реджина, — позвал её мужчина опять же безрезультатно. Локсли намеренно тяжело вздохнул и громче повторил её имя. И вновь никакой реакции. Брюнетка дописала ещё одну строчку, отложила ручку в сторону и взяла лист обеими руками, перечитывая написанное. Вероятно, что-то было не так, потому что Реджина нахмурилась и принялась читать всё сначала. Мужчина поймал себя на мысли, что откровенно любуется ею, ожидая хоть какой-нибудь реакции. С минимальным количеством косметики на лице, что было непривычно и несвойственно той Реджине Миллс, которая училась с ним на одном курсе, сейчас девушка выглядела более милой и даже домашней. Робин не мог объяснить, почему именно это слово возникло в его голове, но для него это действительно было так. Даже злясь на девушку из-за её постоянного упрямства, Локсли не мог не отметить очевидного: Реджина выглядела чертовски обворожительно. Пусть выражение лица и выражало безмолвное непонимание, спокойствие, царившее с ним же, притягивало. Однако, нужда сосредоточиться и вернуться к сути взяла вверх над неуместными желаниями и мыслями мужчины. — Реджина, я с тобой разговариваю, — устало произнес мужчина. Возможно, Миллс ошиблась с выбранной профессией и ей следовало идти учиться на актрису, потому что изображать глухонемого человека у неё выходило отлично. Играй она его на большой сцене для заинтересованной в этой публике, Робин сообща с остальными зрителями подарил бы ей достойные бурные аплодисменты и, возможно, даже букет кроваво-алых роз. Игра была достойна восхищения, но в этой ситуации она скорее злила мужчину, так что, подари он сейчас розы, они точно были бы отравлены. Реджина небрежным жестом вновь взяла ручку и чиркнула её на бумаге, а после неосознанно поднесла её к губам, а её взгляд вновь заскользил по бумаге. Задумавшись, брюнетка неосознанно прикусила кончик ручки, и всё внимание Робина вмиг переключилось именно на это. Но мужчина не зря славился среди детей своей выносливостью (заслуга игр на выявление этого славного качества) — она помогла ему перестать отвлекаться на дурман, витавший повсюду рядом с этой девушкой. Робин цокнул языком и поднялся с дивана, ощутив неприятные покалывания в боку. Он недавно сытно поел, и потому двигаться сейчас было немного затруднительно, но что уж поделать, если его настигла участь великого молчания Миллс? Локсли приблизился к девушке сзади тихими шагами крайне неспешно. Он облокотился руками на спинку стула, и контакт его пальцев со спиной Реджины был неизбежен. Чуть волнистые волосы цвета вороньего крыла каскадом опускались на её плечи, закрывая мужчины обзор на шею девушки. Чуть наклонившись, чтобы ещё больше напрячь её своим присутствием, Робин неосознанно вдохнул в себя пьянящий аромат волос и потерялся на короткое мгновение. Прийти в себя мужчине помогла Реджина, со вздохом отстранившись от него и сев поближе к столу. Сгорбившись, что из-за непривычки доставляло девушке дискомфорт, она склонилась над листочком. Девушка не собиралась сдаваться, что бы не предпринял Робин, он же, улыбаясь, наклонился ближе. Робин увлёкся и немного переборщил, из-за чего его нос случайно коснулся тёмных локонов. Её запах вводил мужчину в странное, но необычайное лёгкое состояние. Оно затуманивало рассудок, постепенно овладевая сознанием и позволяя желаниям одерживать верх. Робин прикрыл глаза, с каждой секундой всё больше погружаясь в блаженство собственных мыслей, но тут Реджина, не выдержав слишком тесного контакта, резко дёрнулась. Её затылок ощутимо ударил Робина по подбородку, и мужчина сделал шаг назад, безмолвно смеясь над строптивостью брюнетки. Вырвавшись из плена ощущений слишком внезапно, Робин не сразу пришёл в себя, и чуть было не наклонился вновь, продолжая ставшую чем-то большим игру, но этому не было дано осуществиться. — Доктор Вэйл идёт! — закричал влетевший в комнату Эйдон, обеспокоенно глядя на вожатых. Реджина сделала длинный вдох, чтобы прийти в себя. Надеясь, что неуместный румянец на её щеках пропал, она переключила всё свое внимание на мальчишку. Всё ещё пребывая в отчуждении, Робин неосознанно тихо повторил за мальчишкой: — Доктор Вэйл идёт… — Да! Мы увидели его в окне! Сказать всем? — Конечно, и быстрее, — кивнула Реджина, нервно сжимая пальцами ручку. Когда Эйдон уже собирался бежать и выполнять поручение, вожатая быстро добавила вслед: — Только скажи, чтоб не смели ругаться, как в тот раз! Мальчик быстро кивнул, отвечая на её укоризненный взгляд улыбкой, а Робин тихо сказал: — Стой, Эйдон. Мальчик и Реджина с толикой удивления взглянули на вполне себе спокойного Робина. — Эйдон, беги уже, — поторопила мальчика брюнетка, закатив глаза из-за медлительности хотевшего что-то сказать Локсли. — Реджина, ты слушала Еву на линейке? — вопрос был обращен к вожатой, но Реджина смотрела исключительно на Эйдона. — Она ясно выразилась, что врач придет ко всем после обеда, и сейчас он, видимо, просто проходил мимо. — Ааа, — улыбаясь, понял Эйдон. — Тогда всё равно скажи всем убраться и спрятать еду, если она есть. — Нет времени, Реджина. Надо идти на кружки, — Робин, обойдя брюнетку, вместе с Эйдоном вышел из вожатской. Поведение Локсли снова завело девушку, но она поднялась следом. Выйдя, Реджина натолкнулась на Эйдона, так и стоявшего у двери, а потому обратилась именно к нему: — Эйдон, передай Робину, что я согласна заняться только рисованием. — Хорошо, — улыбнулся мальчик, — сейчас. Пока ребенок со свойственной ему торопливостью бежал в одну из комнат, девушка надела обувь и вышла к уже построившимся детям. Её колонна была готова, и Миллс, не теряя времени, вместе с ними отправилась в «Дом творчества». Последующие полчаса пролетели достаточно быстро, но это вовсе не означало, что они не были мучительны для Реджины. Написание сценария — неприятная участь, на которую Миллс обрекла себя самовольно — оказалось труднее, чем она думала. Реджине нравилось писать, ведь погружаясь в мир букв и строчек, она, бывало, настолько увлекалась, что не думала больше не о чем, и это подобие временного абстрагирования себя же от всего мира её привлекало. Но сейчас всё выходило иначе. Сценарий не шёл, потому что темы, о которых обычно писала Миллс, были достаточны серьезны. Писать же про юмор, детский и посредственный, ей было вовсе неинтересно, но главной задачей вожатой было лишь представить отряды, хотя их номера она не знала, и написать достаточно красивое вступление и концовку, итоги. По сути, задача сложной не была, но вот не шло у Реджины, и всё тут. Зато она успела расправиться с отчётом для Голда, описав уже и обед, и тихий час, и ужин, напридумав, что всё хорошо, и очень надеясь на это. Её группа как раз закончила с рисованием и вышла к девушке, окружив её со всех сторон. Реджина открыла рот, дабы сказать им, что на стрельбу они добираются самостоятельно и проведут её с Робином, но появившийся в дверях Локсли отвлек её. — Какого… — тихо произнесла она, переводя взгляд на Эйдона. — Ты не сказал ему? И пусть мальчику и не надо было отвечать, ведь ответ был вполне очевиден, он принялся тихонько бормотать: — Ой, Реджина, прости, я не так понял… — Как можно было понять не так?! — раздраженная интонация ещё сильнее напугала мальчишку, а несколько других детей громко хихикнули. Робин же понял все сразу, стоило ему подойти к ним ближе. — Не надо кричать на ребёнка, — защитил Эйдона Робин, и мальчик, найдя своего спасителя, спрятался за его спину. Девушка в очередной раз поразилась возможности Робина так быстро портить ей настроение и закатила глаза, еле сдерживая себя от того, чтобы не ответить ему. Дети забормотали, и Реджина, чтобы угомонить их, воскликнула: — Первая группа, идите уже на своё рисование! Когда детей стало ровно наполовину меньше и дышать стало в разы легче, Робин, попросив остальных выйти на улицу, чтобы остаться с Миллс наедине. — Идите пока, я догоню вас, — ответил обеспокоенным взглядам мужчина и вновь посмотрел на Реджину. — Видишь, к чему приводят твои выходки? Сказала бы сама, мне не пришлось бы тащиться сюда. Робин больше злился не на случившееся, а на то, что даже сейчас Реджина не смотрела на него, прожигая взглядом стену. Её губы были плотно сжаты, что свидетельствовало и о её раздражении. — У меня ощущение, что я говорю сам с собой! Локсли неистово хотелось взять Реджину за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы она наконец-то обратила на него свое внимание, но он лишь сделал шаг ближе и, борясь со своим желанием, опустил взгляд ниже. Лист бумаги, над которым корпела девушка и в вожатской, был наполовину исписан, и теперь Локсли смог разобрать первую строчку, на которой большими буквами было написано «СЦЕНАРИЙ». — Ты пишешь сценарий? — то ли возмущенно, то ли недоуменно воскликнул Робин. Реджина вздохнула. «Ну естественно, не на тебя же полагаться, » — хотелось выпалить ей, но раз Реджина решила игнорировать Робина, это необходимо было делать без упущений. — Это детский лагерь, Реджина. Не детский сад, а потому вести себя надо соответствующе. Перестань заниматься ерундой и послушай меня нормально. И пусть в словах Робина были и резонность, и логика, и смысл, девушка упрямо стояла на своём. — Хорошо, тебе же хуже, — выдохнул Робин. — Я тоже буду молчать. — Эй, Робин, не горячись. Пойдем на стрельбу, — Джулия вернулась за вожатым и позвала его, чтобы избежать ещё одной ссоры. Девочка была права, и Робин, устав бороться, отвернулся от девушки, кинув лишь напоследок: — Надеюсь, на спорт. часе ты не появишься. Пока у девушки выдалась свободная минутка, а точнее, свободный часок, благодаря увлеченности стрельбой её ужасного сокурсника, она откровенно не знала, чем заняться. Дети соревновались друг с другом, и если Локсли было интересно наблюдать за этим зрелищем, Реджина была рада тому, что её необходимости присутствовать не было. Сценарий был почти дописан, но Миллс ужасно устала, поэтому решила отвлечься. Она сидела в корпусе совсем одна, и не признать того, что это уединение крайне комфортно девушке, было бы глупо. Реджина расслабилась, и идея проспать этот час появилась в голове так же внезапно, как и улетучилась. Часа ей точно не хватит, а просыпать вновь девушке не хотелось, поэтому Миллс поднялась с дивана и вышла из комнаты, ведь если она останется сидеть в вожатской, наверняка отдастся в лапы коварного Морфея. Девушка решила заняться уборкой, потому что хорошие оценки от Вэйла им точно не помешали бы, да и в её обязанности это вроде как входит. Конечно, Миллс должна была контролировать процесс уборки и не заниматься этим лично, но второй вариант был проще для осуществления. Миллс не собиралась шарить по тумбочкам и шкафам, наводя порядок там, потому что и у детей должно быть личное пространство, но вот заправлять постели и раскладывать валявшиеся на полу вещи ей никто не мешал. Зайдя в комнату малышей, Реджина застряла в ней минут на десять, присваивая этой комнате звание худшего бардака, увиденного ею. Хотя, впереди было ещё две комнаты, так что, возможно, она поспешила с оценкой, но мальчишки её приятно порадовали. Раздумывая над тем, педагог она или уборщица, Миллс, зайдя в их комнату, очень удивилась, что у них было довольно чисто. Единственным недочетом были неаккуратно заправленные кровати, все, кроме пустующей и принадлежащей Бадди. На его кровать Миллс и присела отдохнуть, когда закончила поправлять покрывала остальных, потому что постель Бадди была самой крайней. Борясь с непрекращаемыми приступами зевоты, вожатая дописала ответное сообщение матери на мобильном и взглянула на время. Ей осталось полчаса до того, как нужно будет пойти накрывать, и Реджина, ещё совсем немного посидев в телефоне, со вздохом поднялась с мягкой кровати. Поправляя после себя покрывало, чтобы избавиться от складок, Миллс почувствовала ладонью мягкий бугорок, торчащий из-под подушки. Это точно не было одеяло, потому что оно находилось в центре кровати, а потому Миллс, полюбопытствовав, позволила себе взглянуть на объект, который Бадди хранил у себя под головой. Не зная, что и ожидать и не пребывая в уверенности того, хорошая ли это идея, Реджина подняла подушку и в эту же секунду пожалела о содеянном, а желание спать покинуло ее на короткую долю секунды. «Что за чертовщина?» — вслух произнесла Реджина, сжимая в руках свою же ночнушку, которую вчера так старательно искала в шкафу. Недоумевая, она разглядывала её пару секунд, а после снова положила на место и вышла из комнаты. Миллс не знала, что и думать. Всему должно было быть разумное объяснение, и сейчас девушка пыталась найти его. Возможно, кто-то в шутку взял её ночнушку и положил Бадди под подушку, а он, заметив это, потом просто отдаст её девушке. Может быть, причина была иной, но в любом случае пока Реджина решила оставить всё как есть, чтобы Бадди потом не отнекивался, говоря, что ночнушки вообще не было в его кровати. Миллс с трудом, но всё же решилась не придавать этому значения и подождать немного, ведь если её первая догадка про шутку окажется верной, всё будет нормально. — Робин, что у вас случилось с Реджиной? — Джулия внимательно посмотрела на мужчину, что с интересом наблюдал за соревнованием. — В смысле? — сделал вид, что не понял, Робин. Цокнув, Алекс подсела рядом и пояснила: — Почему она с тобой не разговаривает? — Я бы сказал вам, но так выражаться неприемлемо, — язвительно произнес мужчина. Злость на девушку до сих пор не оставила Робина, и дети, влезая в их с Реджиной отношения, лишь обостряли это чувство внутри него. И пусть за ночь и Робин, и Реджина успели пусть немного, но отойти от произошедшего, осадок от вчерашнего да и предыдущих дней остался. — Робин, ну объясни! Ведь это ты должен обижаться на нее из-за Роланда, — озвучила свою мысль Оливия. — Вы тоже это понимаете? Хм. А вот она — нет. — Чё случилось-то? — Алекс села рядом, хмуро взглянув на мужчину. — Ты её обидел? — Девочки! Почему вы не участвуете в соревнованиях? Чтобы избавиться от девичьего присутствия, Робин встал и отошел к Блэнку, а Оливия, внимательно осмотрев всех присутствующих, сказала: — Мы должны их помирить. — Может, не будем их трогать? — закатила глаза Алекс. — У Реджины должна быть веская причина, чтобы вести себя так, она ведь не дура. — Ну, когда как, — пожала плечами Оливия, из-за чего Алекс гневно посмотрела на неё. — Я думаю, нам всё же нужно помочь нашим голубкам помириться. — Я в этом не участвую, — сразу же отказалась Алекс от идиотской, по ее мнению, идее и села чуть поодаль.

***

Свежий воздух бодрил, а природа неустанно радовала глаза своими чудными летними пейзажами. Неторопливо приближаясь к их с Генри месту, Реджина наконец-то чувствовала себя хорошо. Обед прошёл без лишних происшествий, а таблетка от головной боли, данная Вэйлом несколько минутами ранее, постепенно помогала. Головная боль отступала, из-за чего Реджине становилось в разы легче. Брюнетка не относила себя к любителям природы и редко наблюдала за ней, а уж тем более придавала какое-то особое значение, но в данный момент, находясь на пике усталости. Она постепенно расслаблялась, разглядывая всё вокруг. Тёплое чувство ностальгии овладевало ей наравне с легкой безмятежностью, но этот миг был недолог. Когда Реджина заметила, что Генри уже сидел на их месте, она чуть удивилась и пошла немного быстрее. Услышав шаги девушки, Генри засуетился, поспешно пряча что-то в кусты. Реджина сделала вид, что не заметила этого, и с лёгкой располагающей к себе улыбкой села рядом. Стараясь устроиться более удобно на твёрдой земле, Реджина подумала, что сюда давно стоит принести что-то вроде пледа или небольшого одеяльца, только вот где их достать — хороший вопрос. Оставив попытки бороться с дискомфортом, девушка приобняла себя за колени и положила на них подбородок, поворачиваясь лицом к Генри. Вожатая быстро и чуть театрально вздохнула, взглянув на мальчишку. — Я хотела поговорить с тобой. — Я догадался, — усмехнулся мальчик. — Больше скажу, я даже знаю, о чём. Генри криво улыбнулся, избегая взгляда карих глаз. Он наблюдал за кустиком, темно-зелёные листики которого никак не переставал колыхаться из-за слабых порывов ветра. Невзначай посмотрев вниз, Реджина обратила внимания на его руки, замечая, что он слишком уж сильно стискивает одну ладонь другою. Генри не хотел показывать, что он нервничает, но это действительно было заметно. — Вот как? — вновь взглянув на ребенка, Реджина приподняла бровь, выражая мимолетное удивление, и улыбнулась в ответ на его забавную реплику. Генри посмотрел на неё, но столь же быстро вернулся к разглядыванию злосчастного кустика и едва заметно сглотнул. — Генри, — взгляд девушки вмиг стал более серьезным, — я, естественно, не буду ругать тебя или ещё что-то. Не волнуйся. Своим беспричинным поведением мальчик напоминал ей запуганную зверушку наподобие бельчонка, готовую сорваться с места и убежать в любой момент. — Я и не волнуюсь! — Генри взмахнул руками, демонстрируя, что ему якобы все равно. На секунду Миллс показалось, что вот он, тот момент, когда бельчонок, бросив всё, сбегает в норку. Но Генри остался. Реджина совсем понимала, почему Генри настолько взволнован, но мальчик прервал ход её мыслей, решив продолжить разговор очевидной догадкой: — Эмма, верно? Генри наконец посмотрел в лицо девушке больше, чем на секунду, и прерывисто выдохнул. А после сделал еще один медленный вздох, постепенно успокаиваясь под воздействием её теплого взгляда. Реджина и сама смягчилась, замечая перемены Генри, а он, сузив глаза, спросил: — Я ведь прав, да? Вожатая ласково улыбнулась мальчику, и её лицо вмиг стало настолько милым, что Генри не смог сдержать собственной улыбки. Его нервозность окончательно сдалась под напором воздействия чар брюнетки и бесследно исчезла. Реджина говорила тихим и мелодичным, чуть хрипловатым голосом: — Повторяюсь, я здесь не для того, чтобы ругать тебя. Но Генри, ты ведь понимаешь, что поступил не совсем правильно? Мальчик снова напрягся, но Реджина все равно продолжила говорить: — Родители, получается, потратили деньги впустую, да и ваших вожатых отругали. — Нечего было привозить еду, — сказал Генри, а затем для убедительности чуть более громко добавил: — Это запрещено. — Да, я с тобой согласна, но поступать так все равно не нужно, — Генри вздохнул, немного подвинувшись, а Реджина перевела взгляд на свои руки, — я понимаю, тебе обидно… — А это здесь причем?! — вспылил мальчик, когда понял, к чему ведёт девушка, — то, что ко мне никто не приехал, не имеет значения! — Ты в этом уверен, Генри? — Да, — выпалил он, вскакивая со своего места. — И вообще, мне нужно идти. Реджина спрятала мимолётную улыбку, наблюдая за тем, как Генри быстро убегает, оставляя её в одиночестве. Разговор вышел более коротким, чем она думала, но зато Миллс убедилась в том, что она была права — Генри действительно расстраивало то, что к нему никто не приехал Мальчик был настолько взбудоражен, что позабыл взять с собой то, что минутами ранее оставил в кустах, а вот девушка этим не преминула воспользоваться. Проявив любопытство, Реджина достала потрепанную тетрадку и с интересом посмотрела на обложку. Некогда идеально белый фон уже давно не был чистым — пятна разного появления были разбросаны по всей поверхности, явно говоря о том, что тетрадь не новая. Реджина, будучи неуверенной, а том, стоит ли делать это, открыла тетрадь, устремляя свой взгляд на первую страницу. Она была исписана мелким, не совсем понятным Реджине детским почерком, затрудняющим её прочтение. Кое-как разобрав первые две строчки, девушка, удивившись, закрыла тетрадь и поджала губы. Это был личный дневник Генри, и, поняв это, вожатая больше не смела читать его, как бы ей этого не хотелось. Реджина поднялась на ноги и, отряхнувшись, решила вернуться в лагерный корпус более длинным путём, хоть и знала, что Робин ждёт её и что ему нужна помощь. Однако, когда девушка вернулась, оказалось, что в её помощи, в общем-то, никто и не нуждался. В корпусе царила тишина, несмотря на то, что с начала тихого часа прошло лишь пятнадцать минут. Удивлению Реджины пришел конец, когда из одной из комнат вышла Трина, улыбаясь девушке. — И как я сразу не поняла… Только с тобой так тихо. Кстати, подобные подарки лучше дарить дома, здесь он мне точно не понадобиться. — Ты уверена в этом? Робин хорош. Реджина не успела возразить блондинке, как та продолжила: — Это, конечно, интересно, да, но, Реджина, планёрка. Ты опаздываешь. Снова. Реджина нахмурила брови и скрестила руки. Откровенно говоря, это уже надоело ей, но девушка упрямо произнесла: — Она же в три. — Ева ведь сказала на линейке, что раньше. И, — Трина снисходительно улыбнулась, когда Миллс, не ожидая ничего другого, закатила глаза, — она отметила, что присутствие вожатой второго отряда обязательно. Робин уже там. — А ты, стало быть, не пойдешь? — Мне поручили справляться с вами, — улыбнулась девушка. Реджина молча обернулась и вновь покинула корпус, чуть ли не бегом добираясь до нужного места. Девушку очень раздражал тот факт, что она постоянно опаздывала, но, главное, что это зависело не от неё. Предвкушая крики Голда, Реджина была готова застонать от отчаяния. Девушка вообще не хотела контактировать со старшим воспитателем, но сама же нарывалась на разговор с ним. Совсем расстроившись из-за ужасного дня, Реджина, поражаясь быстрым изменением своего настроения, чуть ли не прослезилась от обиды, но успокоила себя, сделав пару глубоких вдохов, и, наконец дойдя, прошла внутрь. К большому удивлению девушки, Голд отнесся к ней благосклонно, отреагировав на её запоздалый приход лишь кивком. Реджина быстро села на свободное место, и старший воспитатель продолжил говорить о завтрашнем мероприятии. Блаженное чувство облегчения настигло брюнетку, и Реджина расслабилась, поняв, что накрутила себя напрасно, ведь всё обошлось. Голд лишь один раз обратился к ней, напомнив девушке, что ведущими сегодняшнего концерта являются они с Робином, а в остальном он даже не смотрел в её сторону. Реджина же, делая понимающее лицо, совсем не слушала мужчину, слишком интенсивно борясь с огромным желанием заснуть. Когда планёрка подошла к концу, Реджина почти уступила своему противнику и находилась в легчайшей дрёме, но Робин разбудил её тихим голосом: — Просыпайтесь, Ваше Величество, все расходятся. Открыв глаза и недоуменно посмотрев на мужчину, Реджина быстро встала и поспешила к выходу. Остальное время тихого часа девушка посвятила написанию чертового сценария, пока Робин вместе с парой детишек в той же комнате разговаривали на различные темы. Мужчина пару раз начинал говорить Реджине что-то про сценарий, но девушка не хотела слышать его предложений помощи или что он там ей хотел сказать, поэтому она закатывала глаза и нарочито громко вздыхала, заставляя его замолчать. В итоге мужчина сдался и только лишь время от времени поглядывал на неё со странной улыбкой, а Реджина с каждой минутой времени, проведенным за этим занятием, раздражалась всё больше. Дети же смеялись и спрашивали у Робина что-то, интересующее их, а он с увлечением им отвечал. — Робин, а у тебя есть какие-то фобии? — задал свой вопрос Ник, сидя на кровати вожатого. — Ну, если честно, терпеть не могу пауков. — Ты боишься пауков? — засмеялась Джулия. — Обычно это пугает девушек. Одна половина детей не согласилась с девочкой, другая же наоборот поддержала её, из-за чего началась небольшая дискуссия, как назвал это Робин, или же лютая ссора — по словам детей. Чтобы успокоить раскричавшихся подопечных, вожатый повысил голос, призвав их слушать, и принялся рассказывать одну из историй его детства. — Когда я был примерно вашего возраста, — тут дети с вопросом взглянули на него, потому что среди них были как десятилетние, так и четырнадцатилетние, — ну, мне было семь, — уточнил Робин, и тут с непониманием во взгляде на него посмотрела Реджина, отвлекшись от своего дела. Очень хотелось вставить пару слов о математических способностях мужчины, но девушка, естественно, промолчала. — Я впервые приехал в лагерь, название уже даже и не помню, но не суть. Поссорился я с одной девчонкой, и знаете, как она мне отомстила? — малыш Эйдон отрицательно закивал головой, а Робин, подарив ему улыбку, продолжил более тихим вкрадчивым голосом: — ночью, когда я видел уже тридцатый по счету сон, она пришла к нам в комнаты и подкинула мне в кровать живого паука. — Фу! — воскликнула Оливия, мгновенно корчась. Робин разделял её эмоции, и выражение его лица вмиг стало подобным. — Я проснулся от того, что кто-то ползал по мне, и когда мои пальцы коснулись его мохнатой спинки… — Боже, — не дав Робину закончить, протянула Оливия, представляя все в голове и закрывая глаза руками. — Мой крик пробудил все ближайшие корпуса и, естественно, оглушил соседей по комнате. — Кошмар! — воскликнул Эйдон. — Да уж, с тех пор я их…недолюбливаю. Раньше все было более-менее, — признался мужчина. Его махинация, чтобы отвлечь детей, удалась — те быстро позабыли о недавнем споре, думая о пауках. Робин же кинул мимолетный взгляд на Реджину и в последний раз уточнил у неё: — Ты уверена, что так и не хочешь обсудить со мной идею сценария? Девушка упрямо смотрела на лист бумаги, и мужчина просто хмыкнул. Оливия кинула многозначительный взгляд Джулии, и та, понимая подругу, незаметно кивнула.

***

Оказалось, что «обсуждение» сценария было прямо-таки необходимо. Причем, не Робину, внимательно слушавшему Еву на линейке, а Реджине, которая упрямилась и весь день игнорировала мужчину. Правда, выяснилось это слишком поздно — уже на сцене. Суматоха сопровождала вожатых второго отряда на протяжении всего времени после тихого часа и до начала концерта. Было непонятно, с кем останутся дети, а впоследствии выяснилось, что об этом вообще забыли. По этой другим различным причинам, которых наверняка нашлось бы огромное количество, спроси о них Голд, Робин и Реджина снова опоздали. Влетев за кулисы через черный ход с необычайно высокой скоростью, они сразу же поспешили к сцене, по мере приближения к которой брюнетка ступала всё медленнее. Реджина появилась перед публикой в лёгком платье лучезарно-голубого оттенка, встречая их уверенным взглядом. Собравшихся в зале не было видно, ведь свет был направлен на сцену, так что долго разглядывать силуэты сквозь темноту Миллс не стала. Держа в одной руке микрофон, а в другой — написанный ею же сценарий, брюнетка внимательно слушала объявлявшую их Еву. Женщина стояла чуть впереди них, и до их появления она просто тянула время — сейчас же старшая вожатая действительно занялась представлением. Робин, одетый в темные джинсы и в тон платью Реджины рубашку, так же держал в левой руке врученный девушкой сценарий и читал его, не прекращая улыбаться. Злорадство распирало его, но Робин ждал. Терпел, зная, что совсем скоро девушка поймет всё сама. Назвав имена вожатых второго отряда, Ева развернулась к ним и передала свой микрофон мужчине. «Всё в последний момент, но это заслуга мистера Голда, » — отдав микрофон, сказала Ева вожатым тихим голосом и, всучив листы им в руки, исчезла со сцены. Реджина потерянно взглянула на листок, заглавие которого гласило: «Сценарий». Девушку будто окатили холодной водой, и она, пробегаясь глазами по строчкам написанного кем-то другим сценария, ровным счётом ничего не понимала. Получается, её не нужно было убивать весь день на это, и все её труды были напрасны. Но почему её никто не предупредил об этом? Реджина перевела взгляд на Робина, уверенно читавшего текст, данный Евой. Принцип новоявленного сценарий был таков, что очередь прочтения меняется после выступления отряда, так что всё вступление было отдано мужчине. Он читал свои строки абсолютно незаинтересованной во всем этом публике без толики удивления, пока лист, исписанный почерком Реджины, был согнут и зажат в руке с микрофоном. Увлеченность детей появилась тогда, когда брюнетка коснулась плеча Робина, заставив того замолкнуть. Заминка удивила не только руководство, но и почти всех присутствующих в зале, но Реджина думала о другом. Мужчина взглянул на неё, и всё его лицо выражало такое ликование, что вместе с недоумением на Реджину сразу же накатила злость. «Ты знал, не так ли?» — прошептала Миллс, отодвинув от губ микрофон. Мужчину улыбнулся девушке и тут же перевел взгляд на лист, продолжая читать то, что было нужно. В зале начали перешептываться из-за случившейся паузы, Миллс же, закатив глаза от беспомощности, скрестила руки. — На мой взгляд, юмор необходим каждому человеку, будь то ребенок или же взрослый. Мы все любим посмеяться, — читал свой текст Робин, — и первый отряд, надеюсь, заставит нас это сделать. Публика начала аплодировать, встречая детей, а Робин подтолкнул Реджину за кулисы. — Что за чертовщина?! — Ева обрушила свой возмущенный возглас на Реджину, стоило той выйти за пределы видимости. — Тебе обязательно нужно было останавливать его посередине текста, Миллс? — Я думала, мы должны писать сценарий сами, и я потратила весь день на него. Вожатые всегда пишут сценарий сами. Меня не предупредили, что наш лагерь такой особенный! — Вообще-то сегодня на линейке Ева два раза произнесла, что сценарий нам писать не надо. И привела в пример шестой отряд, где Снежка облажалась как и ты, — Робин широко улыбнулся девушке. Реджина закрыла глаза и мысленно начала считать до десяти. Раньше эта процедура казалась ей полной бессмыслицей, но сейчас она очень надеялась на её помощь. Открыть глаза, увидеть довольного Локсли и возмущенную Еву, а после вернуться на сцену и читать то, что ей дали, выкинув в урну потраченное время и свой прекрасный сценарий — все это было выше её сил. Нервы Реджины действительно были на пределе. И голова снова начала болеть, а желание спать даже после короткой дремы её не покинуло. Миллс почувствовала, как кто-то вырвал лист из её рук и всё же распахнула карие глаза, глядя на Еву, которая так беспардонно вторглась в её пространство. Смерив девушку уничижительным взглядом, Ева потратила полсекунды на прочтение её текста, а после тихо хмыкнула. Реджина начала раздражать старшую вожатую с самого первого дня, когда только прибыла этот лагерь. И возможность отплатить этой наглой девчонке показалась Еве чудесным дополнением сегодняшнего вечера, и, конечно, она не преминула воспользоваться подвернувшимся случаем. — Бессмысленная и ненужная трата времени на этот бред, — прокомментировала старшая вожатая с ядовитой ухмылкой. Положение, в котором сейчас оказалась Ева, до приятных покалываний в животе нравилось ей, и она мучительно медленно, глядя прямо в глаза Реджине, порвала лист на две части. Реджина закипала на глазах, и это зрелище приносило удовольствие женщине. Порвав бумагу еще несколько раз и превратив цельный лист в жалкие кусочки, Ева, не разрывая зрительного контакта, небрежным движением выбросила ставший мусором сценарий на пол. Зал разразился громкими аплодисментами. Первый отряд закончил со своим выступлением. Пора было снова выходить. Робин сглотнул. Выходка Евы не входила в его планы, и теперь, наблюдая за стеклянным взглядом Миллс, он чувствовал себя неловко за то, что решил проучить её и не говорить ничего. Разочарование и стыд за себя же сплелись в единый клубок и комом встали в его горле. Реджине неистово хотелось поддаться порыву гнева, выплюнуть несколько омерзительных фраз и исчезнуть из этого помещения, отказываясь вести концерт. Ей было трудно дышать от возмущения, сковавшего всё ее тело и плавно переходящего в нервный срыв. В это же время зал требовал своих ведущих, а Ева продолжала прожигать её тяжелым взглядом. Этот момент впоследствии отчетливо въелся в память Миллс, потому что она серьезно подумала о том, чтобы послать всё куда подальше и окончить свою практику, вернувшись домой. Если раньше Реджина и думала об этом, то уж точно не так основательно, как в этот миг. Решение сбежать не казалось ей безумной идеей, слабостью и предательством собственной гордости. Она представила, как забирает документы, плюнув на неполное образование, и уезжает куда-нибудь далеко-далеко, где нет ни одного знакомого лица. В теплое местечко у моря, садится на шезлонг и, подставляя облаченное в купальник тело мягким лучам солнца, отдыхает. Забывает о всех пережитых в лагере проблемах, наслаждается жизнью и не думает ни о чем важном. Не терпит всё это, не изнуряет себя, а просто расслабляется в одиночестве. Ева скалилась похлеще чеширского кота, а её взгляд выражал такое самодовольство, что Миллс перемкнуло. Срыв миновал. Поступи она так, Реджина сдалась бы и осчастливила тех, кто так яро её недолюбливал. Могла ли она допустить торжество и триумф своих ненавистников? Естественно, нет. Брюнетка обязана была утереть нос всем им, потому что она — Реджина Миллс, и сдаваться — не её конёк. Сделав глубокий вдох, девушка прошествовала мимо Евы и вышла на сцену. Она подарила зрителям очаровательную улыбку, но в глазах Реджины застыло презрение ко всем, кто находился в этом помещении. Злость все также продолжала бурлить в крови, но девушка начала читать мелодичным голосом вмиг ставшие ненавистными ей строки. Её текст был лучше, о чем кричал её внутренний голос, но Реджина глушила его словами, срывавшимися с её губ, и представляла номер второго, их отряда. Вновь аплодисменты, когда Миллс на одном дыхании произнесла всё то, что было нужно и, не глядя больше ни на кого, исчезла за кулисами. Дети её отряда показывали придуманный Робином номер, но их вожатые не замечали успешной демонстрации. У Реджины было не больше пяти минут, чтобы успокоиться, а раздражение никак не отпускало её. Она присела на один из столиков и, подавленно наблюдая за выступавшими невидящим взором, мысленно говорила себе, что всё скоро кончится. Она выступит идеально, вернется в корпус, примет душ и расслабится. И всё будет хорошо, надо лишь совладать с собой. Действуя поочередно, третий номер представлял Робин, Реджина же стояла рядом, прекрасно гармонируя с мужчиной. Сдерживаться Миллс давалось нелегко и, пусть этого не было видно, она едва стояла на ногах. Девушку чуть ли не тошнило, но, скажи она это кому-нибудь, ей бы ответили: «Реджина, хватит преувеличивать! Это всего лишь сценарий!» Робин, не сказавший ей ни слова о том, что она и так должна была знать, в этот миг раздражал её так же, как и Ева. Глядя на разбросанные по полу бумажки во время выступления уже четвертого отряда, девушка удивленно подняла взгляд на Робина, когда тот, непонятно зачем, принялся поднимать клочки бумаги. — Я склею их и поставлю в рамочку, а после повешу её над кроватью. Гарантирую — сценарий, написанный Реджиной Миллс, без дела не пропадет. Робин подарил девушке ободряющую улыбку, но Реджина не разделяла его оптимизма. Мужчина и сам продолжал злиться на нее, но переступить через себя и перестать поддерживать Реджину в те минуты, когда ей это было нужно, он всё равно не мог.

***

Реджина вынудила себя же пропустить ужин, уйдя из столовой сразу же, как её дети вместе с Робином принялись кушать. Подкрепиться ей, конечно, не помешало, тем более, ночь предстояла трудной, но больше, чем есть, ей хотелось принять душ. Смывая с себя вместе с каплями воды все негативные ощущения, испытанные за сегодняшний день, она немного бодрилась и постепенно приходила в себя. Усталость незаметно становилась её вечной спутницей, а к ней присоединялись такие чувства, как обреченность и неприязнь всего происходящего. Ночная вылазка удручала положение, но о ней Реджина старалась пока что не думать. Существовало и так слишком много проблем, а головная боль среди них была бесспорным победителем. Она никак не прекращалась, и девушка, выйдя в прохладный коридор, чуть не свалилась на пол, когда в глазах внезапно потемнело, и всё вокруг закружилось. По инерции схватившись за косяк, Реджина устояла на ногах и вздохнула. Всё обошлось, просто резкий перепад температур сыграл с ней плохую шутку. Болеть, естественно, было некогда. Поэтому выходить на улицу сразу же после душа было очень глупо, но Миллс слишком устала для того, чтобы мыслить разумно. Возвращаться в вожатскую Реджина совсем не хотелось, потому что усталость вернулась к ней, стоило Реджине покинуть душевую. Видеть сейчас Робина и контактировать с детьми, пусть это и было её прямой обязанностью, Реджина в данный момент просто не могла. Девушка, не обращая внимания на гвалт, царящий кругом и повсюду, накинула на футболку тонкую кофту и обулась в кроссовки, которые уже пора было снова вымыть, но вот руки все никак не доходили. Миллс решила проветриться, прогулявшись до медпункта за ещё одной таблеткой и по пути к нему хоть немного взбодриться — веки самопроизвольно закрывались, и девушка уже почти ничего не могла поделать со своей сонливостью. Вэйл встретил вожатую не слишком приветливо и радостно. Обычно веселый и чуть беспечный, сейчас мужчина выглядел очень озадаченным, постоянно хмурясь. — И снова таблетка? — осведомился он, копаясь в аптечке и даже не глядя на девушку. — Угу. Что-то случилось? — Да нет, — Вэйл улыбнулся девушке и протянул ей лекарство. — А должно было? — Ну, ты грустнее, чем обычно, — высказывая чуть глупую мысль, Реджина полуулыбнулась. Мужчина хмыкнул, и девушка с непониманием взглянула на него, вынуждая Вэйла пояснить: — Да мне тут просто одна маленькая девочка с первого отряда сказала мне, что чем грустнее мужчина, тем он привлекательнее для женщин. Вэйл посмеялся, и Реджина тоже не сдержала легкой улыбки, вызванной детским лепетом. — Видимо, это действительно работает, — заключил Вэйл из поведения Реджины. Девушка хмыкнула и уже направилась к выходу, когда Вэйл внезапно предложил ей чашечку кофе. И пусть спокойная атмосфера притягивала Реджину так сильно, что покидать это место совсем не хотелось, Реджине нужно было идти, поэтому девушка, не слишком надеясь на его согласие, с улыбкой спросила: — А можно мне с собой? Кружку обещаю занести. — Так мне ещё не отказывали, — улыбнулся мужчина, но всё же приготовил Реджине её кофе, пока девушка, присев на стульчик, наблюдала за ним. — Ты не зашел к нам сегодня, — неожиданно вспомнила Реджина, вмиг озвучив свою мысль. — Дела у меня, оставил вас и еще один отряд на завтра. — Дети точно всю еду съедят до твоего прихода, — произнесла Реджина и из-за недвусмысленного взгляда врача вынуждена была добавить: — Если она, конечно, есть. — Притворюсь, что ничего не слышал. Держи. Взяв обеими руками большую кружку, Реджина с наслаждением вдохнула аромат свежеприготовленного напитка и прикрыла глаза на мгновение. — Спасибо, — улыбнулась она, понимая, что этот её поход к Вэйлу безоговорочно стал лучшим. На улице немного потемнело и чуть похолодало, поэтому девушка поспешила сделать первый глоток. Вкус был настолько божественным, что Реджина еле сдержала стон удовольствия. Лучи чего-то приятного наконец-то предприняли попытки рассеять туман ужасного настроения, но одного кофе, конечно же, было недостаточно. Реджина коснулась волос, заметив, что они почти высохли, и сделала еще один быстрый глоток. Заприметив скамейку недалеко от медпункта, девушка присела на неё. Она медленно замерзала, и кофе не слишком помогал бороться с холодом, но мысли благодаря нему становились более рассудительными. Девушка подумала, что инцидент, произошедший на концерте, не так уж и значим. В её жизни бывали моменты и похуже, в разы хуже, а потому её тогдашняя реакция сейчас казалась ей глупостью. Подумав, как бы абсурдно она поступила, бросив все из-за жалкого сценария, Реджина не могла не улыбнуться, поражаясь собой же. «Мне просто необходим нормальный сон, я слишком измотана, » — оправдала себя девушка. Но даже если и так, приехав в этот лагерь, Реджина и подумать не могла, что он станет настоящим испытанием на выдержку. Девушка была готова к непослушным детям и проблемам, но не таким масштабным. Всё казалось ей в разы проще, но на деле оказалось иначе. И сейчас, глядя на один из корпусов, Реджина почувствовала неуверенность в своих силах. Это ощущение не часто посещало брюнетку, а потому подобие легкого страха осело на ее плечах. Сможет ли она продержаться до конца смены? Даже если сегодня она сумела справиться со своими эмоциями, это вовсе не означало, что в дальнейшем её сил хватит. — Раскисаешь? Реджина вздрогнула, обернувшись к подсевшему к ней Генри. Почему-то ей вечно не удавалось посидеть одной. Мальчик улыбнулся девушке, а потом обратил внимание на её волосы. — Планируешь заболеть, чтобы избавиться от всего этого? Девушка хмыкнула, а Генри спросил: — Очень сильно устала? — Это так заметно? — Реджина вздохнула и сделала ещё глоток кофе. — Не знаю, что случилось у тебя там на концерте, но твоя грусть была не очень заметной. — Пытаешься поддержать меня да не знаешь как? — с улыбкой раскусила мальчика Миллс. — На самом деле знаю, — Генри с гордостью улыбнулся, но тут же сник. — Я просто хочу сказать, что тебе не нужно расстраиваться. Бывает и хуже. — Я тоже сейчас об этом думала. Пока Реджина допивала кофе, Генри все никак не мог решиться рассказать ей, то, что хотел, но всё-таки начал: — Когда я впервые поехал в лагерь, у нас был один маленький мальчик, который постоянно вешал на шею вожатых и детей шнурки, — Генри вздохнул, а Реджина с явным непониманием взглянула на него. — А потом мы узнали, что он нашел свою маму повешенной, и это отразилось на его психике. Реджина опустила взгляд на землю и тихо произнесла: — Да уж, Генри, поддерживать — это не твоё. — Я к тому, что тем вожатым было еще тяжелее. — Отец позаботился о нем, верно? Или все совсем плохо? — образ мальчика не выходил у Реджины из головы, и она вернулась к этой теме. — У него не было отца, он остался сиротой. — Как же он оказался в лагере с детьми, которые имеют семьи? — Я не помню, это же было давно. Реджина медленно кивнула. Вздохнув, девушка поднялась на ноги и собралась уходить, но Генри окликнул её. — Что, милый? — Ты классная, — выдохнул Генри и прижался к девушке. Уголки губ девушки непроизвольно поднялись вверх, и эта её улыбка стала единственной искренней за весь день. — Спасибо. Отнесешь кружку доктору Вэйлу? — Он такой противный? — отодвинувшись от девушки, мальчик забавно скорчился. — Ну ладно. — Я поговорю с Эммой, чтобы тебя не дразнили. — Не стоит. Справлюсь сам. Генри забрал кружку из рук Реджины и, на прощание улыбнувшись ей, поспешил в медпункт. Реджина снимала кроссовки крайне медленно, но столкновение с Робином все равно было неизбежно, так что оттягивать время лишний раз смысла не было. Уже через четыре минуты, в течение которых она убирала обувь на место и снимала с себя кофту, девушка оказалась перед дверью. Вздохнув, Реджина распахнула её, делая шаг вперед и заходя внутрь. — Тишина пугает. Где все дети? — Наконец-то Вы осмелились заговорить со мной, миледи. А то я думал, ваш бойкот будет длиться дольше. — Как показали события сегодняшних детей, к огромному моему сожалению, говорить с тобой мне необходимо. — Вот как? Большая половина детей уже на дискотеке, другое пошли в кино, потому что сегодня там идет ужастик. В корпусе, вроде, только Бадди. Упоминание мальчишки непроизвольно натолкнуло Реджину на мысли про ночнушку. Но она отвлеклась, когда, перестав смотреть на Робина, подняла взгляд выше. Над кроватью, на которой сидел мужчина, висели два альбомных листа, один из которых был склеен из маленьких частиц. Подойдя ближе, Реджина узнала свой сценарий, и на Робина обрушился гвалт удивления: — Ты действительно повесил сценарий?! — Ну, а почему нет? Хмыкнув, Реджина снова посмотрела на Робина, и его излишне довольное своей работой выражение лица разозлило девушку. Она не отражала его чувств, пусть и испытывала малую крупицу благодарности за проделанную работу. — Это так в твоем стиле, Локсли — тон Реджины не предвещал ничего хорошего, а Робин-то надеялся на хорошую реакцию, — сначала насолить, а потом выставить себя героем. — Не начинай, — вздохнул Робин. — Ты сама виновата в том, что не услышала Еву. — Ты мог предупредить меня. — Но ведь ты, Реджина, не разговаривала со мной. — Но я тебя слушала. Цокнув языком, Робин посмотрел на листы сценария, висящие на стене, и сменил тему, чтобы не начинать ещё одну ссору: — Я потерял один кусочек, когда всё клеил. — Заканчивай со своим цирком. Реджина вздохнула и, подойдя ближе, одним движением сорвала листы со стены. — Эй! — от неожиданности воскликнул Робин, — я клеил его больше получаса. — Ну, а я писала сценарий весь день, — улыбнулась девушка и смяла листы. Локсли был противен ей из-за того, что вновь разозлил её. — Ты можешь хоть в один вечер не психовать? — А ты можешь не доводить меня? Они смотрели друг другу в глаза, но стена непонимания между ними лишь возрастала. Двенадцать дней общего проживания свелись к тому, что вздыхать они начали синхронно. — Я в кино, — буркнула Реджина, выходя из вожатской и по пути выбрасывая сценарий в мусорку.

***

Буквы перед глазами расплывались, делая чтение девушки ещё более затруднительным, но Реджина продолжала проговаривать вслух всё, что видела перед собой. Весь её вид выражал недовольство, злость и возмущение, однако голос звучал всё также красиво. Голд не мог не признать (разумеется, мысленно), что её голос даже расслаблял, если Реджина не кричала, а говорила спокойно. Брюнетка сидела у него уже больше полутора часов, и пора было отпускать девушку, но помучить её чуть дольше казалось Голду прекрасной мыслью. — Ваш отчет, — прервал девушку Голд, — выглядит немного…неправдоподобным. Об инциденте, случившемся на концерте, тут, например, ничего нет. — Мне нужно описывать такие мелочи, как секундная пауза моего сокурсника? — Нужно описывать все недочёты, только и всего. Вздохнув, Реджина продолжила читать памятку, но Голд, посмотрев на время, остановил её жестом: — Думаю, на сегодня достаточно. Реджина поднялась и, положив ему на стол розданные бумаги, вышла из кабинета. На выходе из корпуса девушка столкнулась с Евой, но даже не посмотрела в её сторону. Реджине хотелось на свежий воздух, и, оказавшись на улице, она вздохнула. Совсем стемнело, и силуэты были едва различимы. Дети уже спали, и Робин, скорее всего, тоже, но в корпус Реджине опять-таки не хотелось. Буквально через полчаса девушка должна быть на посту вместе с Сидни, впоследствии отправившись следить за неугомонными мальчишками. Вдыхая в себя холодный воздух, Реджина пуще прежнего захотела домой, подальше от всего этого. Сил почти не осталось, а впереди предстояло самое трудное. Уловив боковым зрением движение возле себя, девушка обернулась и посмотрела на стену. Мохнатый паучок внушительных размеров полз по своим делам, а девушка ненароком вспомнила рассказанную еще днем историю Робина. Неистово захотелось поймать этого волосатика и, последовав примеру той маленькой девочки, подкинуть его Локсли в кровать, но прикоснуться к пауку Миллс не осмелилась. Поежившись, Реджина отошла подальше и решила сразу же идти на пост, чтобы лишний раз не напороться на Робина. Ещё одни сутки подходили к своему завершению, что обнаружила девушка, взглянув на время.