Моя Игра

POV Гарольд Певерелл-Поттер Драко отловил меня сразу после того, как я вышел от Снейпа. Только я закрываю дверь, как вижу его, прислонившегося к каменной кладке в метрах трёх от двери. Он задумчиво рассматривает такой же каменный потолок, поэтому и не замечает, как я подошёл. — Не стать тебе шпионом, не стать, – хмыкаю я около него, отчего мальчик аж подскакивает на месте, а затем, резко оборачиваясь в сторону звука, злобно щурится так, что, если бы можно было бы убивать взглядом, меня бы отнесли в Лазарет. Почему не в Запретный Лес, чтоб по-тихому, или не пафосно в то же Кладбище на Годриковой впадине? Не думаю, чтобы какой-то взгляд смог меня убить. Даже будь то сам Ужас Слизерина – Василиск. Не то, что бы я страдал излишней самоуверенностью, но и неуверенностью в собственных силах тоже. А вот на любого другого такой смертоносный взгляд бы подействовал действенней, нежели ударная доза снотворного для страдающего сердечной недостаточностью или же смертельной дозы Белой Смерти, в простонародье – просто соль. Но на счастье всех и так глубоко несчастных студентов в этой не самой безопасной школе, блондинчик – не Василиск. А вот на Хорька похож. Но кто сказал, что Хорёк – это плохо? Слова шестого рыжика не считаются. – Долго ты меня караулил? — Пятнадцать минут, Поттер, – хмыкает он, вновь переводя взгляд на потолок. Да что ж он там такое интересное увидел, а? Вроде не зеркальный, отображающий погоду на улице, потолок, как в Большом Зале. Так что же его так заинтересовало? Сам смотрю туда же. Ничего особенного. Камень, как камень. Точно такой же, как и везде в этом замке. – Я уж думал, Крёстный на ингредиенты тебя пустил. — С чего бы вдруг? – я вопросительно поднял бровь, но, кажется, мой друг этого не заметил вовсе. – Хэй, ты меня вообще слышишь? — Я думаю, как бы тебе помягче сообщить про… - он замешкался. — Про то, что мой отец с его друзьями страдали идиотизмом в школе, направленным сугубо в разрушение всего окружающего и во вред одного небезызвестного нам обоим человека, который уж очень любит Зельеварение? – усмехнувшись, подсказал ему я. Хотя усмешка моя была отнюдь не весёлой. Я не могу гордиться такими поступками моего отца. Но и не могу отрекаться от этого. От него самого. Ведь в каждом человеке много хорошего и плохого, светлого и тёмного, позитивного и негативного. Все мы, как сказал какой-то русский алхимик семнадцатого века, серые. Ага, в полосочку, клеточку и кружочек. А если серьёзно, то он прав. Нет абсолютно белого или чёрного человека. Это определяется не определённым поступком, а суммой всех их. Да, мой отец вёл себя не очень красиво по отношению к Снейпу, и это мягко говоря. Но тем не менее, он защищал меня и маму. Выборочное благородство, как ни печально. Но такова природа людей. И почти все люди строго следуют этим… параметрам. Зато я точно могу сказать, что моя мама была исключительной. Не самой красивой, не самой умной и далее-далее самой. Каждый ребёнок считает своих родителей лучшими. Но если мыслить объективно, каждый человек отличается от другого. Чем-то, но всё же... Я не могу точно сказать, что моя мама – полностью белая и пушистая. Откуда я могу знать, не мучала ли её зависть при виде писем от сестёр и братьев её подруг, в то время, как с Тётей Петуньей она была в ссоре, не злилась ли она на несправедливость учителей, не мечтала ли отомстить тем же Мародёрам за их глупые шуточки, не ненавидела ли те или иные личности. Но она была доброй. Она была невозможной. Исключительной. Гриффиндоркой, подружившейся со Слизеринцами. Самой умной девушкой своего поколения, почти какой станет Гермиона через несколько лет. Самой... Просто самой. Для меня. Она пожертвовала своей Жизнью в попытках спасти меня. А это очень дорого стоит. Это бесценно. – Не переживай, я в курсе. Ты же не думаешь, что я тогда так и не узнал этого? Пойдём, стоит сходить на Обед. – Я медленно пошёл в сторону Большого Зала, Драко шёл рядом. – Заскочим потом в Библиотеку? На мой вопрос он только кивнул. Остаток дороги мы прошли в тишине. Обед проходил, в общем-то, как обычно. Дети галдели и ели, учителя наблюдали за этой процессией, сами переговариваясь с друг другом и так же трапезничая. За столом моего теперь уже факультета было относительно тихо, особенно, если сравнивать с атмосферой, царившей за столами других факультетов. Гриффиндор почти оглушительно шумел, но я предпочитал даже не смотреть в ту сторону, помня, как портит аппетит вид жующего всё подряд и говорящего с набитым ртом Рональда. Мне даже жаль детишек, сидящих наиболее близко к нему. За столом Когтеврана всё более цивильно. Разговоры немногим тише, и, если не брать в расчёт мой улучшенный слух, я бы навряд ли услышал хоть слово. Правда, от парочки четверокурсников, обсуждающих новое для них заклинание, до нас долетали достаточно слышимые обрывки их фраз, хоть говорили они и не очень громко. Пуффендуйцы общались друг с другом, изредка раздавались просьбы передать нужное кому-то блюдо или специи. За нашим же столом говорили тихо, практически шёпотом, на абсолютно отвлечённые темы. Скрытные? Возможно. Но и вы бы не остались открытыми и наивными солнышками с улыбкой до ушей при таком-то отношении. Я никого не осуждаю… Хотя, да, осуждаю. Порой мне стыдно за мой старый факультет. Гриффиндор… Вместо гордого и благородного Льва, дикий и агрессивный Шакал. А ведь я был таким же… Вспомнить хотя бы наши склоки с Драко. Согласен, он тоже не белый и пушистый, но всё же это было весьма глупое поведение с моей стороны. Но людям свойственно меняться. И лучше уж поздно, чем никогда, не правда ли? К тому же, у меня появился шанс всё переиграть. END POV Через специально предусмотренные окна в Большой Зал влетели почтовые совы, неся в своих лапах посылки, письма, газеты, которые предназначались присутствующим тут магам. Дети в основном получали лишь весточки из дома, газеты предпочитали читать лишь профессора, но были и некоторые индивидуумы, которые выписывали «Ежедневный Пророк» из любопытства, зачастую, лишь мельком просматривая новый выпуск или рассматривали определённые статьи, на интересующие их темы. В этот раз всё было иначе. Необычное воодушевление и эмоциональное возбуждение, вызванное одной из статей «Ежедневного Пророка», переполошило студентов методом цепной реакции. Старшие, уже прочитавшие «новость века», спешили поспорить, порассуждать и просто поделиться новостью с соседями, говоря при этом так, что их слышали не только те, кому их слова предназначались. А забытые напрочь газеты передавались из рук в руки от семикурсников к более младшим студентам. За столом Слизерина было почти так же, за исключением того, что дети вели себя более тихо. Газеты аккуратно передавались, личности читающих сменялись, пока не дошли до студентов первого курса факультета Слизерин. Одна из этих газет и попала в руки новым друзьям Гарольда. — Поверить не могу… - пробормотал сероглазый блондин, смотря на статью. – Вот тебе и самое безопасное и защищённое, помимо Хогвартса, место во всей Англии. Гарольд, посмотревший на то, что вызвало такую реакцию у его друга, подавил желание истерично расхохотаться. И здесь этот Философский Камень! Вот только придётся Дамблдору сжевать свою бороду – в планы юного Повелителя Смерти не входят всякие там квесты на выращивания из него самого Героя. Юноша в теле ребёнка попытался включить логику и хорошенько поразмыслить над этой ситуацией. Конечно, большинство детских порывов, вызванных тем, что у него детство в одном месте заиграло, ему удавалось подавить, но порой было сложновато вот так вот сразу переключиться с «очаровательного ребёнка-Гарри» на «Эй, Гарольд, тебе же больше, чем одиннадцать, в конце-то концов!». Вероятно, это происходит по причине, что он проживал всю свою жизнь, почти с самого её начала, разве что собственные роды не видел. (И не приведи Мерлин видеть такое!) Случись подобное, он, пожалуй, наверняка бы поехал рассудком. Ну, не суть важно. А важно то, что ни детское тело, ни бормотание младшего Малфоя к долгим и рассудительным мыслям не располагали. И если первое ещё можно как-то перебороть, заставив себя включить мозг, а не идти на поводу у шила в задн… ну, вы поняли, то вот невнятные слова Дракоши весьма и весьма раздражали. Но, как Гарри напомнил себе, он вроде как бы взрослый, и, следовательно, вести должен себя так же, в пределах конспирации, конечно. А значит, наорать на блондина нельзя. А что можно, так это придумать что-нибудь, что успокоит это ходящее чудо, ну или отчебучить что-нибудь, чтобы отвлечь его от ограбления Гринготтса, на крайняк. Но последним вариантом можно привлечь ненужное внимание к своей несомненно скромной персоне со стороны одного любителя лимонных долек, так что… «Стоп, а как можно «ограбить» совершенно пустое помещение?» - вопрос, возникший внезапно, заставил Гарольда замереть. Кажется, он придумал, как упокоить… то есть успокоить блондина. — А мне кажется, что ничего подобного не случилось и случиться не могло, – сказал Певерелл Малфою нарочито громким шёпотом, чтобы сидящие неподалёку от них студенты тоже слышали сказанное им. – Тут же чёрным по белому написано: «пытались ограбить сейф №713, но, к счастью, незадолго до этого всё содержимое сейфа было изъято его законным владельцем.». Каким, по-твоему, образом, можно украсть пустоту? Это раз. Далее, защищённость этого банка – это факт. – Тут Гарри покривил Душой, вспомнив выходку с Драконом и банком. - Если кто-либо кроме гоблина попытается пройти в хранилище, то его засосет туда и он останется там заложником. А проверяют они их – раз в десять лет. – В этом Гарри не был полностью уверен, но так ему в его самый-самый первый поход в Гринготтс с Хагридом сказал гоблин, сопровождающий их. Да и Гоблины славились своей кровожадностью и нелюбовью к магам. Впрочем, маги, возомнившие себя венцом творения и ни во что не ставившие магических созданий, это полностью заслужили. – А за такой промежуток времени, согласись, любой незадачливый вор скопытился бы. А так, ничего внутри нет, так зачем воришке проверять прочность ловушек и фантазию гоблинов на собственной шкуре, входя в сейф? Это два. И напоследок, неужели ты думаешь, что будь реальная возможность ограбить этот банк, Гоблины позволили трепаться об этом "Пророку"? Не думаю. Более того, скорее всего, они просто защитили репутацию банка от злых языков, когда поведали о столь безрассудном поступке неизвестного и даже, более того, согласились дать интервью. Это три. Так что глупо верить в россказни о величайшем ограблении века, тем более, что это ничем не обосновано. Малфой попытался осознать сказанное только что его другом. Не получилось. Попробовал вновь. Тоже как-то не то, но со скрипом, судя по задумчивому выражению на детской мордашке, дело пошло. Многие, кто слышали его речь, сидели такие же пришибленные, другие, более старшие, стали по «сарафанному радио» пересказывать слова какого-то (не)-правильного Героя. Певерелл вздохнул, молча встал из-за стола и так же тихо вышел из Большого Зала. Он не знал, к какому выводу придут все его вольные или невольные слушатели, но одно он знал точно: попытка Квиррелла похитить Философский Камень, которого там и вовсе не было на тот момент – далеко не самое крутое ограбление века. Самое крутое ограбление века – это когда их некогда «дружное» «Золотое Трио» проникло в Банк и украло Чашу Пуффендуй из сейфа Беллатрисы Лестрейндж, после чего скрылось верхом на Драконе. Которого тоже, фактически, похитили, только теперь уже у самих гоблинов и их Банка. Да уж, от адреналина тогда у них всех кружилась голова, а лёгкие никак не желали полностью наполняться воздухом. Но Гарри не мог бы сказать, что он жалеет о их тогдашнем – и уже точно не осуществимом – поступке, даже если учесть, что с ними тогда был Рон. Но повторять такую авантюру юный Повелитель Смерти бы точно не решился. Нет уж, он не для того получил второй шанс, чтобы идти по проторенной дорожке, по пунктирчику проведённой «многоуважаемым» Альбусом Дамблдором. … и всё-таки кража крестража Волдеморта из весьма охраняемого сейфа его вернейшей сторонницы и последующее улепётывание от охранников верхом на драконе гораздо опаснее, чем простая проверка сейфа №713 на наличие Философского Камня. … ... но за разрушение гоблинской защиты этого сейфа Квирреллу-Волдеморту десять очков. Хотя вряд ли пустой сейф стали бы сильно уж охранять, если охраняли вообще…