Теплая благодарность

      Возвращаться домой пришлось уже в сумерках — сидение за уроками вдвоем с Танумой изрядно затянулось из-за непредвиденного чаепития, устроенного его отцом — поэтому, наклонив голову и стараясь не обращать внимание на хлещущие удары мокрого ветра, Нацумэ торопливо шел по раскисшей дороге, больше всего на свете мечтая как можно скорее забраться в горячую ванну.       С каждой минутой и без того скудный свет осеннего дня становился все слабее, а сенсей, как обычно, куда-то запропастился, и мальчику приходилось идти почти вслепую, одной рукой прижимая к лицу шарф, а другой — удерживая на боку школьную сумку, в которой помимо драгоценной Тетради сейчас лежал кое-как выполненный тест по математике — области знания, о которой и Танума, и Нацумэ имели довольно смутное представление. Решить несчастные два десятка задачек оказалось испытанием похлеще битвы с демонами, поэтому духовидец поневоле заранее решил не останавливаться по дороге домой, рискуя снова впутаться в неприятности, и, миновав редкий лесок, уже собирался с нескрываемым облегчением свернуть на улицу, ведущую к дому четы Фудзивара...       — Ай!       ...как вдруг его по лицу хлестнуло что-то мокрое и белое — но, прежде чем он успел помянуть добрым словом одного толстого кошака, «что-то» отлетело в сторону, и, прищурившись, мальчик опознал длинную полосу ткани, крепко запутавшейся в придорожном кустарнике. Видимо, кто-то все-таки потерял свой шарф по дороге, а пропажу обнаружил уже дома, когда идти искать ее было совсем невмоготу, поэтому на всякий случай оглядевшись по сторонам — не идет ли хозяин? — Нацумэ со вздохом принялся выпутывать находку из колючек.       Ночью, если верить прогнозу погоды Шигеру-сана, обещал пойти страшный ливень, и до утра шарфик мог просто не дожить, так что, наверное, стоило забрать его домой, а утром, как прояснится, вернуть сюда и повесить где-нибудь на видном месте. Уже сейчас несчастный предмет одежды казался скорее использованным бинтом, чем чем-то теплым и пригодным для ношения, однако солидный опыт жизни у многочисленных родственников приучил Нацумэ бережно относиться к любой, даже самой неприглядной тряпице, и, едва высвободив растрепавшийся конец шарфа, он тут же свернул его в рулончик и, прижимая к груди, со всех ног помчался домой.       Ух, как же холодно!

* * * * *

      — Я вернулся! — привычно поздоровался Нацумэ, заходя домой — однако не услышал радушного ответа Токо-сан, а, заглянув на кухню, увидел на столе придавленную пустой чашкой записку: «Такаши-кун, что-то у меня голова разболелась, поэтому я пойду и лягу спать пораньше. Ужин стоит в духовке, должен быть еще горячим. Кушай на здоровье! И в следующий раз, пожалуйста, предупреждай, если задерживаешься после уроков!».       «Точно, я же собирался позвонить...» — Нацумэ хлопнул себя по лбу, и тут же поморщился — замерзшую кожу неприятно закололо. М-да, похоже, ужинать придется после ванной, иначе так и простудиться недолго. А пока ванна будет набираться, как раз можно вспомнить, где Токо-сан хранит принадлежности для стирки, и привести свою мокрую находку в порядок, чтобы успела высохнуть до завтрашнего утра. Едва ли хозяин будет рад, если его шарф окажется будто бы только что вынутым из лужи... хотя, конечно, придать ему идеально свежий вид едва ли получится — все же Нацумэ уже почти три года ничего не стирал самостоятельно. Впрочем, это не тот навык, который можно так просто забыть, и, достав с полки мыло и небольшой тазик, мальчик решительно плеснул туда горячей воды и взялся за дело.       — А тебя давно в порядок не приводили, как я погляжу, — пробормотал он, изо всех сил пытаясь оттереть грязно-бурое пятно, наверняка оставшееся после кружки пролитого кофе или растекшейся шоколадной плитки, — Не больно-то внимательный хозяин попался? Или ты уже давно там висел, и никто не хотел забрать тебя домой?.. — на мгновение он даже ощутил укол жалости — ему ли не знать, каково это! — но потом до него дошла вся нелепость ситуации («Я беседую с грязным шарфом!»), и мальчик чуть не засмеялся во весь голос, в последний момент успев-таки прикрыть рот рукой, чтобы не потревожить отдых Токо-сан.       — Да, совсем как раньше, — пробормотал он, поглаживая размякшую от горячей воды ткань. Совсем как там, в вечно продуваемом сквозняками доме десятиюродного родственника его отца, у которого Нацумэ «повезло» задержаться на целых четыре месяца. Тот человек не был особенно плохим или чрезмерно жестоким, однако явно не был создан, чтобы заботиться о маленьких детях, и в его холодильнике редко попадалось что-то кроме дешевого пива, риса и бобовой пасты, а приходил он обычно после заката, и сил ему хватало разве что доползти до кровати и лечь спать. Дом при таком хозяине, естественно, не процветал, и слабые попытки Нацумэ что-то изменить успеха не принесли — это было все равно, что заставить каменную скалу поменять свои очертания; скалу, на которой гуляет лишь ветер и не растут цветы, не живут птицы, никогда не отдохнет ни один человек — однако ежедневная практика позволила ему почти приручить единственный кусок раскисшего мыла и жестяную бочку, куда постоянно капала холодная вода, так что к тому времени, как его предыдущая опекунша решила его навестить...       Ну да, впрочем, что уж об этом вспоминать.       — Вот так, — и, хорошенько выкрутив ставшую почти белой ткань, Нацумэ как следует ее расправил, про себя искренне наслаждаясь болезненным теплом в отогревшихся руках. За окном уже начало накрапывать, так что вывешивать шарф сушиться во дворе не было смысла, пришлось отнести его наверх и накинуть на стул неподалеку от обогревателя. Проверив, на всякий случай, что воздух рядом с тканью не слишком горяч, Нацумэ наконец-то скинул слегка промокшую школьную форму и, устало позевывая, направился обратно в ванную — отмываться самому, пока соблазн уснуть в обнимку с подушкой не стал уж совсем невыносимым...       И, кажется, ему стоило поторопиться с возвращением в постель, так как устал он даже больше, чем думал.       А иначе как, позвольте, можно объяснить, что перед самым уходом ему послышалось мурлыканье, которое издал вальяжно разлегшийся на спинке стула шарф?..

* * * * *

      — Сенсей! Эй, Котя-сенсей!       — А, Нацумэ, — толстощекий телохранитель тут же повернулся в сторону вошедшего на кухню мальчика, не оставляя, впрочем, отчаянных попыток вскрыть банку с ягодным джемом — и как только умудрился достать, если Токо-сан хранила ее на самой верхней полке? — Помоги-ка мне, что-то я от голода совсем ослаб...       — Позже брюхо набьешь, сенсей. Ты лучше скажи — опять с выстиранным бельем играться надумал? И как тебе только не надоест дурачиться?       — Ду-ду... дурачиться... я?! Что за нелепые обвинения? — от «праведного» возмущения шерсть на спине керамического кота встала дыбом, хотя бегающие глазки и чуть подергивающийся куцый хвост выдавали его с головой, — Играться с бельем? Ты хочешь сказать, что такой великий демон как я...       — ...«помогает» Токо-сан снимать одежду с вешалки. Можешь не отпираться, я не раз видел, как ты это делаешь, — строгим голосом закончил Нацумэ, и, судя по выражению кошачьей мордочки, в тот же момент «великий демон» всерьез призадумался о возможности устроить завтрак из одного не в меру наблюдательного паренька, — Куда шарф подевал, сенсей?       — Он у тебя на шее висит, балда.       — Да не этот. Я вчера вечером принес домой длинный белый шарф, выстирал и повесил сушиться на стуле в своей комнате. Сегодня утром он исчез. Ты его не видел?       — Понятия не имею, о чем это ты, — тон сенсея ясно говорил, что большего он не скажет, как его ни спрашивать, и Нацумэ, за время их общения успевший неплохо узнать характер своего обжоры-телохранителя, со вздохом признал поражение:       — Ну, может, Токо-сан его куда-то убрала, или ночью вдруг открылось окно и... — тут его взгляд случайно упал на часы, — О нет, опаздываю! Я ушел, сенсей! Веди себя прилично! — и, торопливо обувшись, несносный мальчишка буквально вылетел за дверь, едва не поскользнувшись на заиндевевшем крыльце, а Мадара, отложив внезапно потерявшую свою привлекательность банку в сторону, недобро прищурился.       — Белый шарф, говоришь?

* * * * *

      — Ву-а-а, думал, помру... — едва миновав школьное крыльцо, Нишимура от души потянулся, едва не заехав сумкой идущему рядом Китамото по уху — за что ожидаемо заработал от лучшего друга тычок в бочину, — Ну, теперь, по крайней мере, можно спокойно ждать вторника, когда сообщат результаты... Нацумэ, Танума, вы же все задачи правильно решили?       — Ну... — друзья переглянулись.       — Решили больше, чем не решили, — после минуты молчания пришел к на редкость оптимистичному выводу Танума.       — Определенно, — засмеялся Нацумэ, про себя невольно отметив, что это «больше» находится в опасной близости от «поровну». Впрочем, даже такой результат был бы для него большим прогрессом, ибо в прошлых школах ему редко удавалось получать высокие оценки, и дело тут было не только в призраках, донимавших его чуть ли не каждый день.       Учителя, к сожалению, тоже попадались очень разные, и если кто-то еще жалел «бедного ребенка», приписывая его «странности» постоянным переездам и смене коллектива, то другие, казалось, не упускали ни малейшего случая, чтобы выявить в его знаниях еще один пробел, после чего обычно начиналась речь в духе «кто-то еще утверждает, что это в провинциальных школах плохое образование!». В таких случаях обижаться или искать справедливости было бесполезно — кто поверит новичку, если весь класс и сам учитель будут все отрицать? — так что мало-помалу Нацумэ смирился с той мыслью, что в хорошем университете ему учиться все равно не на что, поэтому не стоит и беспокоиться о собственной успеваемости.       Его родственникам зачастую было достаточно лишь того, чтобы он присутствовал на занятиях, не подвергая их имидж добропорядочных людей сомнению, а хорошие оценки чаще бывали источником проблем, чем похвалы (особенно если в семье был сын-троечник, на сторону которого обиженные родители обычно и вставали), так что, едва поступив в местную школу, Нацумэ приготовился часами дремать на парте или смотреть в окно, коротая дни...       И он совершенно не был готов к тому, что его первый кое-как написанный тест по японской литературе вызовет у Токо-сан настолько бурную реакцию!       «Бедный Шигеру-сан...» — от воспоминаний, как его опекун, и без того измотавшийся на работе, зевал во весь рот, но продолжал упорно освежать в памяти «Повесть о Гэндзи», стараясь не заснуть на очередном любовном похождении блистательного принца, на лицо невольно просилась улыбка... хотя, стоит признать, усилия четы Фудзивара все же принесли свои плоды. Во всяком случае, по результатам первого триместра Нацумэ был уже не в самом низу списка, и пусть ему, похоже, не суждено было стать отличником — куда там, если то и дело приходится пропускать занятия или сбегать с середины урока, преследуемому очередным незваным гостем! — тем не менее, он впервые в жизни чувствовал, что ему и самому хочется хорошо учиться.       Хочется разбираться в классике, дабы было о чем побеседовать вечерами с Шигеру-саном, хочется наконец-то подтянуть английский, чтобы знать, о чем поется в песнях, которыми заслушивается Таки, а еще хочется попытаться «приручить» математику и естествознание и хоть немного разбираться в этих сложных, но, безусловно, нужных предметах... хотя, пожалуй, для него это задача на грани возможного.       И, тем не менее, он вполне может попробовать — чтобы хотя бы сделать вид, что живет жизнью обычного подростка. Жизнью, в которой не бывает проблем серьезнее заданных на дом уроков, ободранной во время занятий физкультурой руки или неулыбчивой красавицы с соседней парты...       ...жизнью, в которой никогда не ощутишь на себе пристальный взгляд с верхушки придорожного дерева — и, подняв голову, не увидишь длинный белый шарф, наблюдающий за тобой узкими красными глазами-щелочками.       «Опять», — после секундного шока голову Нацумэ посетила очередная усталая мысль, уже давно ставшая неотъемлемой частью его повседневности. Опять он вернется домой запыхавшийся, ободранный и грязный, опять Токо-сан будет хлопотать вокруг, пытаясь привести в порядок его ссадины и царапины, а Котя-сенсей, усевшийся неподалеку, лишь фыркнет и отвернется в сторону, будто говоря: «Я тебя предупреждал, чтобы не имел дела с духами»... Но — все это случится позже, и хорошо, если часа через два-три, а не когда окончательно стемнеет, так что сейчас самое главное — обезопасить своих ничего не подозревающих друзей.       — Ох, — внезапно остановившись, Нацумэ несколько раз похлопал по сумке, — Тетрадь по обществознанию в школе забыл! Вы, ребята, идите без меня, я сам за ней сбегаю.       — Ну что ж ты так, — слегка разочарованно протянул Нишимура, — А я-то уже собирался пригласить всех вас к себе домой...       — Твоему брату такая толпа явно по душе не придется, — Китамото слегка улыбнулся, — Лучше уж завтра встретимся и куда-нибудь вместе сходим. Верно, Нацумэ?       — Точно, — белая полоска ткани все еще наблюдала, но ответ Нацумэ все равно прозвучал нервно, и он успел заметить нахмурившегося Тануму, наверняка раскусившего его нехитрую игру, — Созвонимся потом, ребята. Пока!       — Давай, до завтра, — Нишимура, к которому уже успело вернуться его веселое настроение, помахал на прощание, Китамото просто кивнул, и двое друзей зашагали дальше по дороге, оставив Нацумэ один на один с пилящим его обеспокоенным взглядом Танумой.       — Это опять они? — на последнем слове друг сделал многозначительную паузу — они оба понимали, кого он имеет в виду, — Тебе помочь?..       — Нет, не стоит, — «Пожалуйста, я не хочу, чтобы ты пострадал», — Мелочи. Справлюсь.       — Ты бледный, Нацумэ.       — Я сегодня не успел позавтракать, — улыбка все больше становилась похожей на приклеенную, и «шарф», будто отвечая, начал совершенно змеиным движением покачиваться из стороны в сторону — он вот-вот был готов атаковать, — Прости, Танума, я тебе завтра все расскажу. А сейчас... мне надо бежать. Извини!       — Нацумэ! — однако, не обращая внимания на оклик, тот развернулся и припустил наутек, да так, что только пятки засверкали. Бегать Нацумэ начал еще в раннем детстве, и с тех пор демоны не оставляли его без регулярной практики, так что ему удалось выиграть почти сто метров, прежде чем тонкий свист сообщил о приближении врага.       Бежать и дальше по дороге было опасно — мало того, что в скорости летучий демон явно не уступал человеку, так еще и существовал риск натолкнуться на другого припозднившегося школьника — поэтому, как только шарф оказался к нему вплотную, Нацумэ тут же метнулся в сторону, буквально вломившись в плотный строй кустарника. Вчера этот милый кусок ткани оказался вполне качественно нанизан на колючки — может, сегодня поостережется соваться следом и оставит несостоявшуюся жертву в покое? В таком случае Нацумэ придется, самое большее, отсидеться в лесу какое-то время, пока демон не уберется восвояси, после чего можно будет отправиться домой, в надежде, что сенсей не ушел на очередную пьянку и успеет к нему на помощь...       Да-а... это был хороший план.       Вот только, как и большинство хороших планов, он не замедлил провалиться.       — Что... — только и успел выдохнуть Нацумэ, когда, едва вывалившись из кустарника на небольшую прогалину в чаще леса, услышал знакомый свист, после чего говорить уже стало невозможно — рот и большую часть лица надежно обмотала плотная белая ткань. Демон схватил свою добычу быстрее, чем змея хватает мышь, спеленав брыкающегося мальчика не хуже опытной няньки, так что ни ударить противника, ни коснуться Тетради, ни даже вскрикнуть — Нацумэ был абсолютно беспомощен, когда «шарф» потащил его за собой, оставляя широкую борозду в толстом слое опавшей листвы.       При этом, по закону подлости, ни одного знакомого демона по пути не попадалось — а ведь Нацумэ сейчас бы многое отдал, чтобы услышать звон бубенцов Мисудзу или почуять в воздухе запах дыма из трубки Хиноэ! — и единственный встреченный древесный дух шмыгнул под корни раньше, чем несчастный пленник смог его как следует разглядеть, после чего Нацумэ оставил надежду на легкое спасение и занялся тем, чтобы отвоевать у безжалостного похитителя еще один судорожный вздох.       Кажется, демон не собирался убивать его на месте, однако он определенно не знал, что человеку со стиснутыми мертвой хваткой ребрами дышать малость затруднительно, и по мере того, как в измученном теле начала накапливаться усталость, глаза мальчика все надежнее стала покрывать кроваво-черная пелена забытья. Сердце стучало как бешеное, будто пытаясь отвоевать у несправедливого мира еще несколько мгновений жизни — но горячая тяжесть в легких все нарастала, камнем на шее утягивая куда-то на дно, и тело паренька безвольно обмякло, вот-вот собираясь расстаться с душой...       — ...цумэ!       Кто... там?       — Нацумэ! Нацумэ! Эй, очнись, балбес! — после чего, уже совершенно другим тоном, — А ты брысь отсюда, тряпка-переросток! Смотри, что ты наделала!       Сенсей?.. Он все-таки пришел...       — И сколько уже раз я говорил тебе не связываться с ёкаями? Но нет, ты все равно лезешь в осиное гнездо, после чего еще удивляешься, откуда волдыри по всему телу!       Ворчание сенсея... да это ж почти музыка. И дышать стало как-то легко, даже приятно. Такой хороший, не по-осеннему теплый воздух и... запах. Где же он его уже чувствовал?       — Нацумэ?       — Сен... сей, — огрубевшее горло едва справилось с этим коротким словом, и Нацумэ приоткрыл глаза. Кажется, дело близилось к вечеру, и косые лучи солнца, пробивающиеся сквозь голые древесные кроны, окрасили клубы водяного пара нежной позолотой, так что Мадара, склонивший голову над лежащим мальчиком, на мгновение показался Нацумэ громадным лебедем, плывущим по волшебному озеру.       — Очнулся-таки, — демон и не пытался скрыть облегчение, — Как ты себя чувствуешь?       — Я... в порядке, — Нацумэ сделал еще один вздох. И еще один. Как же это все-таки здорово — дышать полной грудью... — А где...       — Вон там хнычет, — Мадара брезгливо мотнул головой, будто муху отгоняя, и, с трудом приподнявшись на локте, Нацумэ наконец-то увидел, где оказался — на дне небольшой впадины, скрытой от внешнего мира нависающими скалами. Поверхность камня густо заросла плотным мхом, искрящимся мириадами крошечных водяных капель, и этот зеленый бархат спускался почти до самой поверхности небольшого озера, наверняка питаемого подземными горячими источниками. Во всяком случае, для рук Нацумэ, невольно окоченевших за время пленения, окружающие озеро скалы показались горячими, будто песок на пляже, а Мадара и вовсе не скрывал удовлетворения, разлегшись в своем истинном обличье и довольно зажмурив глаза. Сдвигаться с места белый демон определенно не планировал, так что мальчику пришлось все-таки встать, опираясь на его мохнатый бок, и лишь тогда он увидел виновника произошедшего — «шарф» уныло замер неподалеку, свернувшись кольцами и свесив голову, а на его тканой поверхности явно были заметны следы немаленьких зубов.       — Слегка потрепал, пока тебя вытаскивал, — судя по самодовольному тону, раскаиваться в содеянном Мадара не спешил, — Дурная ветошь, видишь ли, решила, что я тебя сожрать хочу. И не то, чтобы я был против, просто...       — А разве она сама не?..       — Как ни странно, нет, — усмехнулся телохранитель — очевидно, теплая лежанка под брюхом и сама комичность ситуации быстро вернули ему хорошее расположение духа, — Обычно-то иттан-момен людей разве что душат да на дороге бросают, но тут случай особый. Так и не догадался, кого вчера к нам домой притащил, м-м?       — Да уже понял. Но... почему он меня-то не задушил?       — Да кто ж эту тряпку разберет... замерз, наверное. Когда наступает зима, иттан-момены обычно прячутся там, где тепло, и до весны наружу не вылезают, но этот исхитрился не справиться с ветром и запутался в кустарнике. Тут бы ему, пожалуй, и конец настал — под дождем и ветром от такого старого тряпья мало что осталось бы — но мимо проходил один вкусно пахнущий мальчишка, решивший его спасти...       — Но он не напал на меня даже когда отогрелся!       — Устал. Размяк. И потерял остаток мозгов, пока ты его в теплой водичке отстирывал. Поэтому вместо того, чтобы задушить своего благодетеля и тихонько убраться восвояси, решил отплатить добром за добро, — фырканье сенсея явно намекало, что он бы до такой глупости ни за что не опустился бы, — Так что можешь собой гордиться, Нацумэ — редко какой человек, повстречавший иттан-момен, уходил от него живым!       — Да-да, я просто счастлив, — устало вздохнул Нацумэ — кажется, теплый воздух и присутствие Мадары под боком и на него навевали сонливость, однако он все же нашел в себе силы обойти посмеивающегося телохранителя и присесть на корточки рядом с грустящим «шарфом».       — Прости, что убежал, — прошептал он, улыбнувшись, — Мне редко попадаются благожелательные демоны, вот я и не понял, чего ты от меня хочешь... а ты, наверное, не так часто имел дело с людьми, да? Если хочешь, могу отнести тебя домой и попросить Токо-сан тебя зашить... у-а-а-а! — и тут он невольно вскрикнул, когда «тряпочка» внезапно скользнула вперед и обвилась вокруг его руки. Не слишком сильно — наверное, «внушение» сенсея подействовало — однако содрать ее было бы затруднительно при всем желании, так что Нацумэ лишь молча хлопал глазами, пока проворный демон заползал к нему на плечи.       — Сенсе-е-ей?..       — Будешь и дальше кого попало привечать — тут даже я тебе помочь не сумею, — Мадара лениво зевнул, устраивая голову на передних лапах и явно собираясь хорошенько вздремнуть, — Чтобы иттан-момен добровольно отблагодарил спасшего его человека? Чушь какая! Вот только... — он чуть приоткрыл один глаз, бросив косой взгляд на явно не знающего что делать мальчишку, вокруг шеи которого уже успел обвернуться и чуть слышно замурлыкать абсолютно всем довольный «шарф» — и улыбнулся, — рядом с тобой очень быстро начинаешь привыкать к таким странностям, Нацумэ.

Конец.