Само собой разумеется

V не возвращался, лифт был сломан, её телефон исчез, и дневник лежал на журнальном столике, обвинительно и пристально глядя на неё. Иви хотела сжечь это, но это уничтожит только слова. Воспоминания не сжечь. Они никогда не уйдут. Укутанная, как младенец в свивальник, Иви сидела на диване, отчаянно пытаясь не думать обо всем этом, но поняла, что это невозможно. До знакомства с V она могла отключать свой разум, когда ей захочется. Было легко отвергать очевидное и избегать боли и тревоги. А теперь, все, что она могла делать - это думать о том, что, если бы она не хандрила в прошлом, она была бы готова к неизвестному будущему. "Тебе просто нужно расслабиться. Это было давно. Все это было очень давно. Позволь этому уйти", говорила она себе, гадая, как сильно V боялся снова переживать свое прошлое, и как сильно он хотел защитить её от этого. Его прошлое было похоже на её собственное, хуже, конечно же, но особо не отличалось. Страдали от некоторых потерь, некоторое время провели в тюрьме, в какой-то мере пережили пожар и отстранение от общества. Она думала, что у него были какие-то моменты из его детства, но он их просто тщательно скрывает. Но все оказалось намного хуже, чем она могла бы себе представить. У V никогда не было детства. У него никогда не было этих невинных моментов. Все, что у него было - это жестокость, пожар, и боль. Неудивительно почему он защищал себя слоями одежды и крепостями знаний. Он жил под землей, вдали от мира, поскольку не имел с ним связи. Он жил, не имея надежды. "Не правда", она потрясла головой, "У него была надежда, море надежды, просто не для себя самого." Не в состоянии больше сидеть, Иви выбралась из своего кокона, встала с дивана, и начала ходить. Он уцелел намеренно. Его жизнь была миссией. Возможно, он думал, что смерть была его наградой, но в конце, когда его вознаграждение было близко, он отклонил его. Она наблюдала, как он борется за свою жизнь. Он жил для неё. Она вспомнила, как кто-то сказал, что нет любви сильнее, чем пожертвовать своей жизнью ради любимого человека. А как насчет того, чтобы выжить? Выбор, который сделал V, был самым смелым из всего, что она когда-либо знала. Кто бы смог рискнуть всем ради шанса на счастье? Как бы она смогла жить с такой любовью? - Мне нужно чем-то занять себя. - сказала она себе, чувствуя, как вес ответственности начинает тянуть её вниз. Рождество. Скоро наступит Рождество. Это больше не будет ужасным временем года. Она и V могли изменить это. Рождество снова может стать счастливым, или, по крайней мере, даст ей подумать о чем-нибудь другом на некоторое время. Она осмотрела комнату. Вся тяжелая работа была сделана. V поставил дерево, развесил гирлянды, и потрудился над освещением. Он делал это, чтобы не думать о предстоящем. Он хотел скрыться в этом проекте и нашел то, что должно было смягчить удар для меня. Этот человек всегда смышлен. Он не закончил, и она удивилась, если это было сделано намеренно. Он был достаточно умен и внимателен, чтобы тоже оставить её с этим проектом. Мысль об этом заставила её улыбаться. Она подошла к куче коробок, разложила их на полу, и начала открывать. Она бы удивилась, если бы он достал омелу. Кажется, не достал. "Единственная рождественская традиция, которую он должен испытать", подумала Иви, "Нам нужно достать немного." ---------------------------------- V из тени прихожей наблюдал за работой Иви. Она стояла высоко на лестнице и развешивала игрушки на самой верхушке дерева. Он, признаться, ожидал, что она уйдет. Он был бы счастлив вылезти из кожи вон, если бы это помогло ему избежать прошлого и его последствий, но она стояла на лестнице, вешала игрушки, и плохо напевала "Jingle Bells". Это было так, будто ничего не изменилось. - Я чувствую, что ты наблюдаешь за мной где-то здесь. Я знаю твои хитрости. - громко сказала она, вешая красивый стеклянный шар. - Значит я должен выучить новые. - V улыбнулся под маской и сделал шаг в комнату. Иви посмеялась и покивала головой. - Ты дьявольски нуждаешься в возможности держать меня в догадках, да? "Ты не долго будешь в догадках", молча ответил он. Она шлепнула рукой по губам. - Прости. Я не знала, что это прозвучит так глупо. Это была шутка. У меня ужасное чувство юмора, правда? - Я наслаждаюсь твоим чувством юмора. - ответил V, когда его голос наконец восстановился. Увидев её реакцию, V почувствовал, что он поймал взгляд в будущее, где Иви бегает вокруг него на цыпочках. - Где ты был? - поинтересовалась она, спускаясь вниз. - Прошу прощения за столь долгое отсутствие. - Все хорошо. - автоматически сказала она, явно не желая расстраивать его. Спрыгнув с последней ступеньки лестницы, она выглядела так, будто собиралась броситься в его руки, но не стала. Выглядя неловко и застенчиво, она спросила: - Ты нашел хорошее отвлечение? "Я не хотел этого", подумал V, "Это то, почему я не хотел говорить тебе. По крайней мере, это одна из причин. Я не стеклянный. Не нужно обращаться со мной, как с хрупким сувениром на память. Как мне изменить это?" - Разве здесь не на что отвлечься? - она прервала его мысли и начала подходить к нему ближе. Он знал, что она дала ему пространство для отступления. "Как мне изменить это? Некоторое время это будет трудно. А может, будет трудно всегда." Это была новая земля для них обоих, но... - Человек может приспособиться к чему угодно, если у него достаточно времени на это. Иви взяла его руку и закрыла расстояние между ними, обняв его. - Так значит, это все время было в твоей голове? V запустил свободную руку в её короткие волосы. Как же он хотел сейчас быть без перчаток. - Куда бы я мог сбежать от этого, Иви? Она оттолкнулась от него и подняла взгляд. Её карие глаза были серьезными. - Ты мог бы найти спасение во мне. V отрицательно кивнул. - Хорошая мысль, но ты не можешь быть ответственна ни за чье-либо счастье, кроме своего собственного. Чтобы принять на себя мое бремя, ты должна уничтожить свое. Она смотрела ему в лицо, на неприступную маску, как будто в ней было что-то, что она пропустила. Скоро она узнает, что таится под этой личиной. Желудок скрутило, и он должен был побороть рефлеторное отступление назад, когда она положила руку на яблочный румянец щеки его маски. - Я думаю, это справедливо. Я нашла в тебе силу. Теперь ты должен найти во мне радость. - Я нашел, Иви. - ответил V, убрав её руку от маски, чувствуя, что он еще не готов нарушить безопасность своей маскировки. Он обвил её руками и очень долго, крепко прижимал её к себе. Это доказывало многое, и он должен был отступить. На расстоянии в несколько шагов он мог взять себя в руки, но был унижен собственной слабостью. Он снова хотел убежать, чтобы найти свой центр в одиночестве, как он сделал это недавно, но она была так близко. Все, чего он хотел, было так близко. Он рискнул взглянуть на неё. Она не смотрела на него. Взамен, её внимание было сфокусировано на дереве. Стоя к нему спиной, она сказала: - У нас все будет в порядке, V. Это уже слишком. Беги. Убирайся отсюда. В этот момент, стены будто зажали его, и его адреналин сбился до состояния "бой или полет", но затем она повернулась и посмотрела на него. - Мы закончим это. Все будет хорошо. Я обещаю. От неё веяло доверием, будто духами. Она была такой определенной, такой сильной. V глубоко вдохнул, и сфокусировался на том, чтобы замедлить свое сердцебиение. Сдерживай боль. Держи её, заставь опуститься, оставь это на следующий раз. Я больше не хочу хранить это в себе. К чему прибегнуть, чтобы сделать это полезным сейчас? Просто отпусти. Но как? - V, я не могу достать до верхушки. Поможешь мне? Как и всегда, его разум был успокоен целью. Глядя на дерево, он кивнул. - С величайшим удовольствием. ----------------------------------- Они очень быстро закончили украшать дерево. Больше здесь нечего было делать. В момент, когда они закончили, Иви могла чувствовать, что он снова отвлекается, и поэтому она попросила его приготовить что-нибудь, чтобы позволить ему побыть одному и поесть, и она не должна видеть, как он делает это. Ему всегда становилось лучше, когда он был чем-то занят. Ей нужно найти для него больше занятий, чтобы отвлечь его до тех пор, пока ему не станет комфортно. - Ваш ужин, мадам. - сказал он, поставив перед ней блюдо. Когда она начала есть, он присел возле неё. - Не хочешь посмотреть фильм? У меня есть "Рождественская песнь". Иви вспоминала, как смотрела это со своим братом, когда была маленькой. У неё была ещё копия "Эта прекрасная жизнь" и "Гринч - похититель Рождества". - Какая версия? - заинтересованно спросил V. - Микки Маус. Иви не видела других версий. Она даже книгу не читала. Он откинулся на спинку дивана, устраиваясь поудобнее. - Я не смотрел. Иви только наполовину обращала внимание на фильм, пока ела. Она любила это, когда была еще ребенком, но думая о тех днях, когда она смотрела это с братом, её глаза начинали невольно слезиться. Быстро поморгав, она посмотрела на V. У него нет воспоминаний из детства. Она даже не могла представить его ребенком, и гадала, как бы он выглядел. Он тоже смотрел фильмы прежде. У него наверняка была возможность. Иви удивилась бы, если бы он помнил их так же, как и завязывать шнурки на ботинках. Она надеялась, что это так. Когда на экране появились титры, Иви спросила: - Понравилось? - Я всегда больше любил книгу. Я нахожу необходимым напоминать себе время от времени кое о чем. - ответил V, выключая телевизор. - О чем? Он положил дистанционный пульт на журнальный столик. - Не позволять управлять собой, помнить, что все мы можем подвергнуться эгоистичным инстинктам и использовать то, что нам дано, чтобы делать других лучше. Он видел эту историю, как поучительный рассказ. Иви так не считала, и поэтому отметила различие. - Значит Скрудж - твой типаж. Тини Тим - мой. - Действительно, почему? Она сопротивлялась этому весь фильм, но нужда склониться на его плечо оказалась сильнее. Он отсел, таким образом сообщая, что он не хотел прикосновений, и она не обязывала его. Глядя на него, сидя так близко, она решила, что у него было достаточно свободного пространства и прилегла на диван, пложив голову на его колени. Он пошевелился под ней, но только, чтобы принять более удобное положение. Улыбнувшись, Иви попыталась вспомнить тему разговора. Они говорили о Тини Тиме. Вспомнив, на чем она остановилась, Иви ответила. - Потому что его обстоятельства были ужасными, но его отношение было всегда положительным, и в конце это сыграло ему на руку. Его рука начала поглаживать её затылок. - Перспективы меняются, но урок остается тем же. Ты думаешь, что ты похожа на Тини Тима? - Пытаюсь. - ответила Иви, хотя в этот раз V должен был снять перчатки и касаться её голыми руками. - Ах. А я пытаюсь не быть Скруджем. Возможно ты сделала мудрый выбор. Между ними наступило внимательное молчание. V продолжал гладить её по голове, навевая воспоминания. Она так же лежала на коленях своей матери, которая расчесывала её волосы. Это были последние безоблачные моменты её жизни. Печаль заставила её чувствовать тяжесть, и на глазах снова появились слезы. "Ты не заплачешь. Останови это. Ты достаточно плакала на протяжении всей своей жизни. Отбрось все это и двигайся дальше. Ты снова любима. Даже лучше, тобой дорожат", напоминала она себе, пытаясь отпустить прошлое и обнять будущее. Она достаточно плакала. Позволь им уйти, Иви. Считая, что это легче сказать, чем сделать, Иви сказала: - У меня есть еще несколько фильмов. Не хочешь посмотреть их? V вздохнул. - Нет, Иви. Благодарю за антракт, но мы еще не закончили. - Господи Иисусе, V, еще что-то? - жаловалась Иви, гадая, где произошла пауза между мыслью и речью. Казалось, что каждая её мысль воспроизводится вслух, без фильтрации. V снова пошевелился под ней, его рука прекратила свой легкий массаж. Немного повернувшись, Иви увидела, как его рука отдыхает на ручке дивана, и была уверена, что под черной кожей перчаток, его пальцы наверняка побелели. - Ты провела день наедине со своими мыслями. Может у тебя есть вопросы? - Сейчас? Кажется, только пару моментов назад он был близок к эмоциональному краху и больше не желал возвращаться к прошлому. - Нет времени, подобно настоящему, моя дорогая. Не было ничего, что Иви хотела делать меньше, чем вынести еще больше этого ужаса. Её сердце просто не выдержит этого. - Я действительно не... - Иви, прошу. - он остановился, и мышцы под её головой мгновенно напряглись. Он так старается. Возьми себя в руки, Иви. Она не могла. Отчаяние поглощало её, подобно холодному туману. Ты не можешь отпустить прошлое, но ты можешь посмотреть в будущее, черт возьми. Повзрослей же наконец! Он опустил руку на её плечо, в мягкой попытке успокоить. Он успокаивает тебя. Ты подумала, каково ему? Эгоистичная идиотка. Это действительно то, из чего ты сделана? Ничего, кроме пуха. Господи, ты не заслуживаешь быть любима таким человеком, как он. Повзрослей же, черт подери! Живо! Когда она пыталась взять себя в руки, V повторил попытку. - Я знаю, это сложно, но... - Что случилось с той сукой, которая сделала это? - она присела и посмотрела на него. - Она умерла. - Да, я рада этому. --------------------------------- Он понимал её гнев, но он знал, что, если он выйдет из-под контроля, это поглотит её и приведет к тому, в чем никто из них не должен признаваться. Их точка отправления была та же, но их путь должен быть другим. Там, где он разрушит, она должна построить. Как заставить её увидеть это? Начало было хорошим. - Я ненавидел её так же, но прежде, чем моя вендетта была выполнена, моя жизнь изменилась, как и перспективы. Я осознал, насколько человек может стать одержимым своей целью. - Ты не такой, как она. - прорычала Иви. V повернулся к ней. Она должна понять то, что он хочет до неё донести. - Это важнее перспективы. Ты напомнила мне, что путь так же важен, как и расположение. Делии не так повезло. Она думала, что следует по следу Оппенгеймера, который сказал "Для вопросов не должно быть никаких барьеров. В науке нет места для догмы. Ученый свободен, и должен свободно задавать любые вопросы, чтобы сомневаться в любых утверждениях, искать подтверждения, и исправлять любые ошибки". Оппенгеймер не отстаивал свободу, которую она отбирала, но несомненно ты можешь видеть, сколько аргументов было приведено, чтобы оправдать её исследования. Иви пристально смотрела на свои руки, теребя кутикулы, и явно не была склонна прерывать строку его аргументов. V продолжил. - Она становилась Менгелем нашего времени, не осознавая этого. Её судьба сложилась в тот день, когда она решила, что большинство людей - нелюди. Подобно Оппенгеймеру, только после того, как её работа была сделана, и была использована организацией, которая спонсировала это, она осознала, что сделала. Оба думали, что они создали уникальное оружие, которое, сквозь страх глобального уничтожения, должно избавить планету от войны. Когда Сэнт Мэри был выпущен, она наконец поняла, что её просто использовали. Осознание этого уничтожило Диану Стэнтон и родило Делию Сарридж. Иви подняла голову и посмотрела на него. - Эта тварь сменила имя, неужели она думала, что стала другим человеком? Думала, что забудет то, что сделала? V тщательно подбирал слова, наблюдая в глазах Иви намек на неправильное понимание. - В отличие от других, которые бесстыдно извлекали пользу из Ларкхилла, Делия приняла свои грехи на сердце. Она больше никогда не ступала на порог лаборатории и не работала с живыми субъектами. Она стала патологоанатомом и остальную часть своей жизни провела, как адвокат смерти. У неё были акции в Виатоксик, компании, которая дала нам лечение, но она не взяла оттуда ни цента. У неё не было друзей, она редко виделась с семьей, и жила в изоляции. Правосудие требовало её крови, за меня, за Валери, за всех, кто стал жертвой её работы, но во многих смыслах она была уже мертва. Наступила тишина, когда V ждал, пока она заинтересуется его рассказом. Ей нужен шанс обдумать все, что он сказал, без помех. Вывод, к которому она должна прити, мог манипулироваться его словами, но он должен чувствоваться, как её собственный. Кутикула на большом пальце её левой руки начала кровоточить. Она наблюдала за этим некоторое время, а затем начала увеличивать размер раны. V гадал, должен ли он остановить её. И когда он решил потянуться к её рукам, она подняла голову. - Кто такие Оппенгеймер и Менгель? - спросила она. - Оппенгеймер возглавлял группу, которая развивала атомную бомбу в конце Второй Мировой Войны. Менгель был нацистским доктором в Аушвице. Он проводил множество жутких экспериментов на заключенных в течение своего пребывания там. - ответил V, желая, чтобы молодое поколение лучше знало историю. Почему никто не видит, как жизненно важно обучение? Его разум был наполнен тангенциальными мыслями в течение какого-то момента, пока Иви посасывала свой кровоточащий палец. Наконец она спросила. - V, как думаешь, из чего они получили Сэнт Мэри? Он гадал о том же. - Возможно из чего-то наподобие AID или Эболы, притаившихся где-нибудь в лесу, пока не наступит засуха и не выпустит их на свободу. Может они сделали его в лаборатории. Мы никогда не узнаем. В разговоре возникла другая пауза. V наблюдал за ней, отметив изменение её положения и выражения лица, когда её настроение медленно изменялось. Когда она снова посмотрела на него, её глаза были более ясными. Она мыслила логически. - Ты сказал, что сперва её ненавидел. Это значит, что ты не ненавидишь её теперь? Теперь они шли в правильном направлении. Он тщательно выбирал слова, чтобы не пустить под откос прогресс её мышления. - Я ненавидел то, что она делала. Она убедила себя, что её деяния принесут человечеству выгоду. Её субъекты были просто побочным эффектом. Мы были несколькими неудачниками, чьи жертвы должны были изменить мир. - Значит она была в бреду. - её слова были сердитыми, но тон выражал внимательность. V отрицательно кивнул. - Просто она полагала, что нет ничего важнее её дела. Звучит знакомо? Она замерла, посмотрев на него, и дала ему легкую улыбку. - Но у тебя была я. "Отсюда мы начинаем", подумал он, радуясь прогрессу, которого они достигли. - Да, Иви, у меня была ты. - Я все еще ненавижу её. Я ненавижу всех их. И всегда буду ненавидеть. - Если ты хочешь держать ярость в себе, она съест тебя живьем, но если ты хочешь выпустить её, ты можешь воспользоваться этим, и когда ты будешь исчерпана, возможно ты будешь способна оглянуться назад на что-то, чем сможешь гордиться. - сказал ей V то, что обычно говорил самому себе. - Я понимаю. - она кивнула. - Вне всякого сомнения. - сказал V, зевая. Он устал, но был еще один последний барьер, который необходимо преодолеть прежде, чем прошлое сможет вернуться на свое прежнее место. Она заметила это. - Ты устал? - С чего ты это взяла? - Я не могу видеть, как ты зеваешь, но могу слышать это. Есть кое-что, что ты не можешь спрятать, ты знаешь. - подразнила она. - Это правда. - согласился V. Время пришло. Она встала и подала ему руку. - Я готова идти в постель. Ты идешь? ----------------------------------- Иви не была уверена, присоединится он к ней в постели или нет. Он встал, когда она прилегла, но она не стала следовать за ним. После остановки в душе, она видела свет, освещающий коридор. Обратив её внимание на комнату V, она увидела тусклый свет свечи, пробивающийся сквозь приоткрытую дверь, и она мгновенно поняла, что он собирается сделать. Она поколебалась, будучи неуверенной в себе. "Он собирается показать мне свое тело", подумала она. "Он буквально собирается раздеться и ждать меня, чтобы..." "Вот дерьмо." "Мне действительно нужно прекратить ругаться. Я становлюсь похожа на моряка, хотя я даже в лодке никогда не была", она обругала себя, все еще пристально глядя в двери его спальни. Ты уже видела его обнаженным. Это такая большая проблема? Это было не совсем так, как она представляла. Он знал, что она видела. Он видел, как она смотрит на него. V говорил ей прежде, как выразительны её глаза. Он говорил, что это одно из тех качеств, которые он любил в ней. Она была для него открытой книгой, и он все читал по её глазам. Когда она смотрела на него, он мог узнать все её мысли. Она была рада, что так много времени потратила на изучение ожогов, и что она уже видела его однажды. Все, что он должен увидеть - это любовь... Она надеялась. С каждым шагом, приближающим её к его комнате, её трепет возрастал. Она видела события, которые будут медленно развиваться. Она предполагала, что все это отнимет у него много времени. Но она и подумать не могла, что он захочет вот так преподнести ей все и сразу. Может быть он думал, что она ждет именно этого. Она постучала в дверь. - Ты не должен делать это. Я не осознавала, о чем прошу. Я не ожидала, что это произойдет так скоро и я чувствую, что поступаю ужасно, толкая тебя на это. - Ты ничего мне не сделала, Иви. Ты отметила мой недостаток, и, кажется, была права, ибо я понимаю, что больше рискую в молчании, чем в доверии. - его голос был слегка приглушенным за толстой деревянной дверью. - Я люблю тебя. - сказала она, чувствуя себя цыпленком от этого. Да соберись ты! Скажи то, что хочешь сказать, он не поверит этому, пока не увидит! ---------------------------------- V глубоко дышал, пока не почувствовал, будто его грудь вот-вот взорвется, и на секунду задержал дыхание. Выпустив его, он склонился, выпуская воздух из своего тела. Он повторял это действие несколько раз, зная, что с каждым выдохом он восстанавливал свое внутреннее спокойствие, чтобы сделать то, что собирался. - Прошу, входи. - сказал V, желая, чтобы она подольше побыла в душе. Он стоял перед высоким зеркалом, перед тем, в которое почти никогда не смотрел, если не был полностью одет, смотрел лишь тогда, когда хотел убедиться, что он ничего не забыл, готовясь к выходу на поверхность. Старые дверные петли заскрипели, и он мог видеть её отражение в зеркале позади него. Выражение её лица было не то, которое он ожидал увидеть. Ужасный сценарий, когда увидев его таким, она не захочет смотреть на него, для неё будет слишком, видеть его уродливую, разрушенную плоть. В лучшем случае, как V видел это, ей будет любопытно. Любопытство указывает на открытый разум, который со временем был бы способен увидеть прошлый ущерб. Но выражение её лица было не таким. Взамен он видел... страсть? Удивленный, V пристально осматривал себя в зеркале. Он пытался увидеть то, что видела она. Он был одет в черный боди-костюм, в свою вторую кожу. Она видела это прежде. В свете свечей ткань мягко блестела и подчеркивала контуры мышц. Он снова посмотрел на её лицо. Теперь её глаза бродили по нему, признательно. Новая волна самосознания накрыла его, и он сражался с нуждой укрыть себя, преуспев остановить свои руки и неуклюже обхватить ими область живота. Не в состоянии больше молчать, он нарушил тишину. - После пожара я потратил два года на то, чтобы носить тесную одежду почти целыми днями. Шрамы от ожогов не были видны, пока моя кожа не начала заживать. - он вздохнул, вспоминая, - Я никогда не видел человека, которым я был до пожара. Взамен эта одежда стала моей кожей, и я научился видеть себя, как творение дыма и тени. От старых привычек не избавиться, и я решил рассматривать это, как свою кожу, но все же знал, что это не так. Она ничего не сказала и осталась стоять на входе. Его разум подавал плохие знаки, но мягкое, заинтересованное выражение её лица не изменилось. Он подождал несколько секунд, гадая, скажет она что-то или нет. Когда все стало ясным, он чуть было не потерял контроль над своими руками, но вовремя схватился за плечи, сгорбившись так будто его плечи были ужасно тяжелыми. Он попробовал глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться, но осознал, что он еще не полностью высказал свои чувства, чтобы подготовить её к тому, что он вскоре должен ей показать. - Конечно под этим есть ткань, которая пропускает воздух и полезные бактерии, но то, что под слоями этого материала, нельзя назвать кожей. Она все еще не сказала ни слова, и подошла к нему, встав позади, но не касалась его. Она смотрела на него в зеркало с любовью, отражающейся в её глазах. Все это может вмиг измениться. Он продолжил, клинически объясняя ущерб, которому она вскоре должна стать свидетелем. - У меня ожоги третьей степени, которые покрывают свыше девяносто процентов моего тела. Остальная часть, в основном, подверглась ожогам второй степени. То, что я хожу, говорю, вижу, слышу, ощущаю вкус, чувствую и имею рефлексы, что большинство пациентов теряют - аномалия. Я значительно превысил ожидания тех, кто мной интересовался. Я не знаю, обязан я за свое выживание генетической мутации от экспериментов Делии, или нет. Но я знаю, что без них я не был бы тем, кем являюсь сейчас. Когда он говорил, она подходила ближе, и он наблюдал, как её рука медленно тянется к нему, давая время отойти прочь, чтобы избежать контакта, если бы он захотел. V вынужден был стоять на месте, но не мог управлять дрожью, которой сопровождалось теплое давление её ладони на его спину. Выражение её лица изменилось и она скрылась за его широкой спиной. В её глазах печаль. Но не жалость, нет. - Я не могу представить себе боль, через которую тебе пришлось пройти. - нежно зазвучал её голос за его спиной. Её рука медленно переместилась с центра его спины на его плечо. В её хватке была сила, будто она молча говорила ему, что должна дать ему ту силу, которой ему сейчас так не хватает. - "Мир полон страданий; так же, как и полон тем, что приходит вслед за ними"* - сказал он, положив руку на её собственную, чтобы остановить это движение вниз по его руке. - А что потом? Постоянное положительное отношение? Она сжала его пальцы и принялась успокаивающе гладить его руку. Она делала так, когда они смотрели фильм в первые дни, когда она боялась, что его нет. Кто мог подумать, что все так обернется. Он пожал плечами. - Ясно, что нет. У меня есть комната, в которой я могу немного побуйствовать. Тем не менее, я пытаюсь вспоминать, что мы не просто создания генетики и окружающей среды. Наши отношения определяют нас, и сегодняшний фильм напомнил мне об этом. В какие-то моменты я действительно успешнее других. Иви отошла от него и потянула его за руку, пытаясь отвести от зеркала. - Пойдем в постель. V желал сделать все, чтобы предотвратить то, что ему предстоит сделать, но он уже начал. Он должен закончить, но все же он предпочел бы отдыхать в её руках, где не было никаких кошмаров, никаких мыслей, никаких трудностей, только нежный аромат и деликатный вес её тела, усыпляющий его. Если он остановится, он не будет заслуживать этого. - Мы еще не закончили. Она явно хотела поспорить, но придержала язык за зубами. - Хорошо. - "Истинный реализм состоит из показа удивительных вещей, но привычки прячут и защищают нас от этих зрелищ"*, Я отлучусь на мгновенье. - сказал он, прикоснувшись щекой маски к её лицу, и направился в ванную. Снимать боди-костюм со своего тела было немного труднее, чем его обычную одежду. Все же он хотел выйти обнаженным и сразу получить её реакцию, одним выстрелом. Но все-таки взял с собой длинный халат и другие вещи в ванную. Халат - это искушающе. Чрезвычайно искушающе. "Поспеши с этим", бранил он себя, "Покончи с этим наконец." Он коснулся дверной ручки, но не мог набраться смелости, чтобы открыть дверь. Взамен он поймал свой собственный взгляд в зеркале над раковиной и рефлекторно отвернулся прочь. Он слишком часто контактирует с зеркалами в последнее время. Он знал, что он увидит там, знал, что это не было красивым, и ненавидел себя за то, что осмелился показать это Иви, но он повторял себе, что если она знала его прошлое, он должен показать ей настоящее. Гай Фокс все еще был его лицом, представленным миру, представленным Иви, и вероятно так будет всегда, поскольку он не был уверен, что когда-нибудь сможет снять маску. Он хотел верить, что она примет его прошлое, его безобразность, и вспомнит, что она любит под этим, но не был уверен. Он потряс головой. Она уже видела. Сюрприз был лишь один. Он попытался посмотреть на себя оценивающе, будто доктор, осматривающий пациента. Благодаря обстоятельствам он неплохо подлечился. Самыми ужасными были шрамы на его спине, на которую он принял всю тяжесть взрыва. Он потянулся к спине, проведя пальцами по позвоночнику. Кожа была грубой и, местами, гладкой, но частично поношенной. Он провел рукой по животу, где шрамов было меньше и текстура была не такой грубой и ужасной. Он позволил своему взгляду путешествовать вверх, к тем областям, на которых почти не было шрамов. Он вспоминал те ожоги второй степени, страшные и ужасно болезненные. Но, каким-то чудом, шрамов почти не осталось. Иви тоже это видела. Он не хочет удивить её. Он не хочет шокировать её. Она видела это прежде, и она осталась. Все будет хорошо.