Орден "Красная звезда"

8 июня 1986 года 22:00 Демократическая Республика Афганистан, Провинция Хост, семь километров до границы Позиции 4-й роты 345-го гвардейского воздушно-десантного полка В горах ночь наступает внезапно, так что даже сразу и не осознаешь, что стало темно. Только вдруг оказывается, что в двух шагах от тебя уже не видно не зги, лишь мелькают в потемках огоньки сигарет и качаются лучи света фонарей. Провинция Хост в Афганистане не была исключением в этом плане - как обычно, солнце как будто свалилось за горный хребет, как иногда падает за диван пара носков, сброшенная игривой кошкой. Молодое пополнение 4 роты 345-го полка ВДВ, еще три дня назад проливавшее литры пота в учебном центре в Союзе, явно не привыкло к таким казусам природы. То тут, то там раздавались приглушенные маты, когда очередной солдат-первогодок спотыкался о тот или иной элемент армейского имущества, разбросанного по полевому лагерю в лучших традициях советской армии, налетал на товарища или шарил по земле впотьмах, уронив запасные магазины. Сержант Персунов полусидел-полулежал, облокотившись на бруствер, собственноручно выстроенный вокруг его любимого "Утеса" и слушал доносившиеся из лагеря недовольный возгласы новичков с усмешкой, полной чувства собственного превосходства. Для него, отслужившего уже больше года, не была в диковинку столь резкая перемена дня на ночь. Слушая изыски в русской нелитературной речи, он одновременно меланхолично скреб жестяной ложкой по донышку практически пустой банки из под армейской сгущенки, собирая все остатки. Подобное крохоборство на гражданке обычно списывали на любовь к сладкому или чрезмерную жадность, но в данном случае поедание сгущенного молока имело важный практический смысл, который осознавали лишь с боевым опытом - чем больше скушаешь сахара, тем лучше будешь видеть ночью. Эту военную мудрость ему передал инструктор по тактике в учебном центре, бывший спецназовец, который во время очередной боевой операции потерял три пальца, но каким-то чудом остался годным к строевой службе и вот уже несколько лет учил молодых пацанов, вчерашних школьников и студентов, настоящему военному делу. А потому четвертая рота, укомплектованная выходцами из чирчикского учебного центра, сгущенку очень уважала и потребляла в неимоверных количествах, вдвое больше, чем было положено по нормам. Лишние банки сгущенки просто-напросто выменивались на трофеи, которые десантники брали в солидных количествах. Сержант доскреб остатки сгущенку, облизал ложку, чуть ли не причмокнув от удовольствия и бросил банку в горевший костер, возле которого грелись уже порядков озябшие новички. В солнечной Таджикской ССР, где жара буквально иссушала людей, они совершенно отвыкли от холода, но горы мгновенно напомнили им об этом. Семен усмехнулся, вспоминая, как он сам был точно таким же непуганым и необстрелянным салагой, не осознавшим еще местных реалий. Как ни странно, вопреки представлениям Семена о Советской Армии и об Афгане, основанных на различных фильмах, самым ярким из которых был "9 рота", дедовщины в 345-м полку ВДВ не было. Совершенно. От слова "совсем". Когда же недоумевающий Семен отважился спросить об этом у дедов, хотя дедами их назвать просто не поворачивался язык, они беззлобно рассмеялись и объяснили ему в чем причина. В Советской Армии дедовщина была. В Афгане - подавно. Причем иногда она приобретала такую форму, что Семену стало жутко - куда там слезливым историям по первому каналу об избитом солдатике российской армии! Но в 345-м полку ее искоренили под ноль, в чем была всецело заслуга командира полка героя Советского Союза гвардии подполковника Валерия Александровича Востротина. Боевой офицер, он прекрасно понимал, насколько фатальными могут быть последствия внеуставных отношений в воюющей части, а потому сделал все, чтобы их искоренить. И искоренил. Солдаты гвардейского полка тут же стали показывать просто-таки чудовищную эффективность в боях, достигаемую за счет небывалой сплоченности боевых коллективов в отделениях, взводах и ротах. Семен же, услышав эту историю, мысленно еще раз выругал всех, кто нанес целый пласт лжи на последнюю войну Советского Союза во главе с режиссером Бондарчуком. Попадание в "Совенок" изменило Семена до неузнаваемости. Бывший затворник, живший исключительно интернетом, просаживающий свою жизнь впустую, оказался в советском пионерлагере и понял что такое настоящая жизнь. Он был похож на ребенка поколения десятых годов в России, избалованного американскими напитками вроде "Кока-колы" и "Спрайта", который вдруг однажды в сильную жару глотнул простой воды. Сначала недоуменно прислушался к вкусовыми рецепторами, разочарованно фыркнул, но что-то вдруг заставило его попробовать еще раз. И вот он уже пьет ее, пьет и не может остановиться, и простая вода кажется ему вкуснейшим напитком на свете, божественным нектаром. И он продолжает пить и не может все никак напиться. Семен попробовал вкус жизни. И начал жить, жить жадно, взахлеб. Пролетела неделя в "Совенке", подарившая ему первую и единственную любовь, пролетел короткий период между лагерем и армией, ничем особо не запомнившийся, пролетели шесть месяцев учебки, пролетели год и четыре месяца в Афганистане. И Семен жил и радовался жизни, жил самозабвенно, получая истинное удовольствие от реальной жизни, будто стараясь компенсировать все, что он потерял. Куда делся тихий незаметный социофоб, вечно недовольный, вечно ссутулившийся, заросший бородой и отпустивший патлы до плеч, вечный девственник? Красавец-десантник, весельчак и балагур, всегда чисто и опрятно одетый и свежевыбритый, любящий и любимый прекрасной девушкой, верно ждущей его из армии, ничем не напоминал прежнюю биомассу, робко прятавшую свое немощное тело в квартире, подобно горьковскому пингвину, который, как известно, тоже не славился социальным поведением. И Семену это нравилось! Он не без удовольствия регулярно сравнивал себя старого и себе нового, и от столь масштабных изменений к лучшему у него просто кружилась голова от счастья. Он жил! Он жил счастливо! И счастье не могла испортить даже война - наоборот, своей веселостью, живостью он заражал своих сослуживцев, помогая им переживать все тяготы и лишения военной службы в действующей армии. Сержант вспомнил об Алисе и улыбнулся, представил, как она распечатает конверт, врученный почтальоном и будет радоваться, как и он. А радоваться было чему - и новенькому видеомагнитофону, купленному недавно в Кандагаре, и приближавшейся встрече, и грядущей награде. А вдруг даже не "Красная Звезда", а Орден Ленина? Вот это будет дело! Семен представил как он в красивой форме и голубом берете, приедет в Брянку, с цветами и подарками, и боевыми наградами на груди, как ахнет Алиса, увидев своего возлюбленного, как они сразу же поженятся... Что ни говори, а жить хорошо! А хорошо жить - еще лучше! Семен так замечтался, что практически задремал. Но вздремнуть ему не дало легкое похлопывание по плечу. Сержант скосил глаза и увидел лицо рядового Пургина, из молодых, которого ему поставили в заряжающие вместо Лехи Радченко, с которым Семен прошел почти весь Афган. Леху за год ни разу не зацепили снаряд или пуля, но где не постарались моджахеды, там приложила усилия злобная капиталистическая коалиция. После недавнего боя, за который Семена и Алексея представили к наградам, произошел шмон трупов - обыкновенная для Афгана процедура. Сначала советские военачальники пытались бороться с этим, но потом плюнули, рассудив что-де "Что в бою взято, то свято" - древняя традиция, и нечего ей препятствовать. Среди прочего барахла ефрейтор Радченко обнаружил в рюкзаке убитого духа натовские консервированные супчики, порядка десяти пакетиков. Семь из них он на что-то обменял в Кандагаре, а остальные решил попробовать, угостив заодно и сержанта Шаховского с рядовым Комаровым. То ли супы испортились, то ли желудки истинных комсомольцев отказались переваривать вражескую капиталистическую еду, но в итоге под дружных хохот роты троих "засранцев" отправили в госпиталь в Хост. Семен еле успел сунуть напарнику конверт с письмом для Алисы, строго наказав дойти до почты и пренепременно отправить. А вместо Радченко вторым номером пулеметного расчета стал рядовой Пургин, который сейчас и будил сержанта. - Товарищ сержант! Вы спите? Проснитесь! Ваша очередь караулить!