Техническое поражение

Пожалуй, это худший день в моей жизни. Которая, кстати, благодаря такому темпу может скоро и закончится от эмоциональной перегрузки. Вот не знаю почему, но я чувствовала, что нас собрали в актовом зале не просто так. Оказалось, что через неделю у нашей школы праздник: сколько-то там лет со дня основания. Честно, я не очень внимательно слушала. И потому, что у одиннадцатых классов на носу экзамены, а девятые и так будут заняты организацией, десятым, то есть как раз-таки нам, поручается культурная программа. Так как мы еще вдобавок являемся престижным лицеем, без нее не обойтись. Так сказала директриса, по крайней мере. Ладно, эту новость я как-то выдержала. Так же как и ту, что один из номеров — это танец. И, не поверите, но нам даже нашли специального хореографа для такого случая. Видимо, на этом празднике будут присутствовать действительно важные шишки, раз руководство так боится ударить в грязь лицом, что нанимает кого-то. Я выдержала и то, что уже на втором уроке физкультуры мы приступили к постановке танца. К счастью, нам попалась веселая женщина-хореограф средних лет. Она не только шутила и разряжала обстановку, но и позволила самим выбрать себе пару. С кем танцую я, догадаться не сложно, я думаю. Я, сквозь злость и сжатые зубы выдержала даже то, что когда мы обсуждали, что можно еще показать на концерте, какой-то придурок ляпнул про то, что я могла бы спеть что-нибудь. Яна, девятиклассница с вечными кудряшками, будто она только расплела несколько косичек, назначенная, как я поняла, самой главной, сразу взяла меня в оборот и отмазаться, увы, не получилось. Насколько я помню, эта девчонка всегда занималась организацией каких-либо праздников, участвовала в междушкольных соревнованиях и ходила на разные парады — одним словом, успевала все и везде. Вроде худенькая и маленькая, но стоит ей только повысить голос или серьезно взяться за кого-то, то все, пиши пропало. Мы договорились, что обе поищем какие-нибудь подходящие песни, а потом обсудим, какую лучше выбрать. И наконец, выдержав столько всего, одной из первых зайдя в раздевалку и уже представляя, как дома заваливаюсь на кровать, я посмотрела на свои вещи и просто потеряла дар речи. Несколько секунд на осознание — и я, кажется, действительно услышала как мое терпение треснуло по швам. Моя белоснежная, недавно купленная блузка, была безвозвратно испорчена, испачканная обычными чернилами, которые, как правило, не отстирываются. Кто-то, видимо, мстительный, специально где-то раздобыл целую банку. И я понимаю, что блузка — это сущий пустяк, по сравнению с тем, что они могли бы мне еще сделать, но справиться с собой уже не могу: чувствую, что слишком сильно впилась ногтями в ладони, сжимая кулаки. Это все — спусковой крючок. Сейчас вся злость и раздраженность, которые я держу в себе на протяжении нескольких дней вырвется наружу. Резко развернулась, и вылетела из раздевалки, направляясь к своей главной проблеме. Врываться в мужскую раздевалку я не собиралась, поэтому просто открыла дверь, и, не заглядывая, громко позвала Фролова. С силой захлопнула дверь. Впрочем, она мгновенно распахнулась вновь, пропуская Никиту, поправляющего футболку. — Что опять случилось? — нахмурившись, спросил он. Не сдерживаясь, я швырнула в него свою бывшую белоснежную блузу, прихваченную из раздевалки. — Вот, что случилось! Твои идиотки-фанатички уже дошли до того, что портят мои вещи, Фролов! — гневно выдохнула я, и запнулась, переводя дыхание. Парень расправил блузку, держа на весу перед собой, и его взору предстало огромное, иссиня-черное, расплывчатое пятно, занимающее добрую половину белоснежной ткани. Никита прищурился, переводя взгляд на меня. — Ты хочешь, чтобы я нашел того, кто это сделал? Или что? Я скрипнула зубами и сильнее сжала кулаки. — Да ничего я не хочу! Ты! .. — Абрамова! — вместе с этим громким окликом раздался характерный звук стучащих по полу каблуков. Я вздрогнула от неожиданности и повернулась в сторону, откуда раздался голос: к нам приближалась Ирина Викторовна, завуч по воспитательной работе, и выражение ее лица явно не предвещало ничего хорошего. — Абрамова! — повторила женщина, приблизившись, только теперь уже рассерженным шепотом. Нет, шепотом это не назовешь. Шипение. — Вас же предупреждали: в школе важная проверка, а ты кричишь, как потерпевшая. — Она перевела взгляд на Никиту. — Или это ты, Фролов, ее провоцируешь? Впрочем, не важно. — Ирина выпрямилась, строго сверкнув глазами. — Чтобы через минуту вас в коридоре не было. Я молча выхватила у Никиты из рук испорченную блузку и рывком открыла дверь наполовину опустевшей женской раздевалки.

* * *

— Иди, не жди меня. Я не глядя на Марину кое-как складывала вещи в пакет. Злость и гнев испарились также незаметно, как и появились, и осталось лишь чувство усталости и эмоциональной опустошенности. И не хочется ни с кем разговаривать. — Точно? — она остановилась, держась за ручку двери и выжидающе глядя на меня. — Да. И Егору скажи, что я сама доберусь. Марина пожала плечами и тихо выскользнула из раздевалки. Она, конечно, поняла, что я хочу побыть одна, и поэтому не стала ничего спрашивать. В раздевалке я осталась одна. Не переодеваясь, закинула вещи в сумку и вышла из помещения. В холле, как всегда, душно и людно, поэтому я быстро забрала куртку из гардероба, оделась, потеплее закутавшись в шарф и вышла на улицу. В лицо резко ударил морозный, охлаждающий воздух. Несмотря на то, что март практически закончился, на дворе все еще царила не сильная, но зима. Я на секунду остановилась, прикрыв глаза, и вдыхая воздух полной грудью. Может, Никита прав и скоро все разговоры и косые взгляды прекратятся. И я надеюсь, что произойдет это быстро, иначе мои нервы не выдержат. На-до-е-ло. — Лиза. Услышав знакомый голос, я распахнула глаза. — Я же сказала, что меня не нужно ждать, — произнесла, закатив глаза и проходя мимо Никиты. — Или Марина не сказала? — Сказала, — он невозмутимо последовал за мной. — Но я остался. — И зачем же? — спросила равнодушно, хотя сама догадывалась, что ему нужно. — Поговорить. — Не о чем, — я пожала плечами, но невольно ускорилась, тем самым оказавшись впереди. — А мне кажется… — В два шага опередив и остановившись передо мной, настойчиво проговорил Фролов. — Мне кажется, что есть о чем. — Он шумно выдохнул, выпустив изо рта облачко пара. — Я вижу, что ты злишься. И я знаю, что тебя раздражает такое ярко выраженное внимание. Но, Лиза, я же ведь говорил, что скоро все это кончится, рано или поздно они потеряют к нам интерес… А твоя блузка — это всего лишь жалкая попытка насолить. Просто никто из них не может ничего сказать в лицо, поэтому и действует так. По-тихому, исподтишка. Так почему же ты так бурно реагируешь? Я поджала губы, в карманах куртки сжав кулаки. И внезапно в голове пролетела занятная мысль. — Лиза? — Вот скажи мне, Фролов, — я подняла на него глаза. — Ты мне это все сейчас говоришь, потому что боишься, что твой загадочный план рухнет или искренне… как сказать… ну, сопереживаешь? Недолго думая, он хмыкнул. — Ну, за свой, как ты выразилась, загадочный план я, конечно, волнуюсь. Но за тебя больше. Мои брови мгновенно подскочили на середину лба. — И почему же? Он просто и даже немного невинно пожал плечами. — Не знаю. Просто ты хороший человек, и я не хочу, чтобы из-за меня трепала себе нервы. Не выдержав, я фыркнула. Он в своем репертуаре. В своем самовлюбленном репертуаре. — Не льсти себе, — произнесла я насмешливо. — Мир не крутится вокруг тебя, Фролов. На удивление он широко улыбнулся, обнажив ряд ровных зубов. — Я рад, что ты повеселела. Так что, мир? Я сделала вид, что задумалась, пристально прищурившись. — С меня мороженное, — привел он последний аргумент. — По рукам. Мы одновременно рассмеялись, и в этот момент я почувствовала облегчение. Словно камень свалился с плеч. — Предлагаю пойти прямо сейчас, — отсмеявшись, предложил Никита. — Знаю я тут одно хорошее кафе… И я была бы ни я, если бы отказалась от мороженного. И я бы во второй раз была бы не я, если бы в этот же вечер не слегла с температурой.