Чернобыль. Зона отчуждения.

Солнце падало за горизонт. Паша все еще сидел на лавочке, по большому счету забыв, что он здесь делает. После длинного, наполненного ходьбой дня, после бессонной ночи в машине двигаться не хотелось. Паша лениво поглядывал по сторонам. Мысли в его голове медленно сменяли друг друга. — Паша! — раздался голос Гоши, — Аня с тобой? — Да что вы все меня за этой Антоновой посылаете! Вам надо, вы и устраивайте слежку. Она за женихом помчалась, имя у какого-то дядьки выспросить захотела. — Какого дядьки? — уточнил Гоша после небольшой паузы, - Паш, что происходит? Паша лениво посмотрел направо, потом налево. С лавочки никого видно не было. — Где Аня? — заорал Гоша, чего от него никак нельзя было ожидать. — Откуда я знаю, где она. Почесала куда-то! — Ладно, пошли к машине, может она там. — Ты иди, я догоню. Вершинин бросил последний взгляд вокруг себя. Аня так и не появилась. Чтобы очистить свою совесть и убедиться, что девушка не бегает по городу в поисках его, Паша спустился с холма по той же лесенке, прошел мимо церкви. — У! — метнулось среди одиноких стен. Вершинин прибавил шаг. Он все оглядывался назад, пока не столкнулся с человеком. На узком худом лице словно бритвой была вырезана острая улыбка, щелочки черных прищуренных глаз смотрели недобро. — Кого высматриваем? — сказал, как проблеял, человек, и на лоб его упала густая черная челка. — Извините, — буркнул Паша, припуская вдоль улицы. — Куда же вы? Паша коротко оглянулся и тут же снова врезался в черноволосого, каким-то странным образом оказавшегося на его пути. — Осторожней надо быть в незнакомых местах! — хохотнул узколицый. — Извините, — выдохнул Паша, осторожно обходя незнакомца. Он не к месту вспомнил, что находится за границей, где почти все вроде бы не должны говорить по-русски. — Потом сочтемся, — картинно взмахнул руками черноволосый. — Да пошел ты к черту! — не выдержал такой назойливости Вершинин. — Непременно загляну на огонек, — продолжал виться вокруг него незнакомец. — Да и вы уж не забывайте, заходите. Сами захотели в нашу компанию! Так присоединяйтесь! — Какую компанию? — одними губами прошептал Вершинин. Ему стало казаться, что черноволосый начал то пропадать, то появляться. Или это у него просто в глазах зарябило от постоянного мельтешения? — Как, разве вы еще не поняли? — Обладатель острой улыбки замер и стал медленно растворяться в воздухе. Паша попятился, запнулся за свою же ногу, чуть не упал. — Что за черт? — прошептал он, в панике оглядывая пустую улицу. Но тут до его напряженного слуха стали доноситься обыкновенные уличные шумы — стук колес по брусчатке, топот ног, звонки открываемых дверей магазинов, голоса. Паша сглотнул и закрыл глаза. Досчитал до десяти. Открыл глаза. Все осталось как раньше — люди, машины, магазины, бесконечный ряд домов. Он протянул руку, словно хотел убедиться в том, что перед ним никого нет. Пальцы коснулись грубой холщовой ткани. Вершинин вздрогнул, и наваждение исчезло. Перед ним была пустота. — Ничего себе! — Чтобы успокоиться, пришлось несколько раз глубоко продышаться. — Спать пора! Спать! — заторопился он, давая себе слово никому о случившемся не рассказывать. Мало ли что может потом произойти. Паша спешил вниз по улице. Он резко свернул в проулок и увидел машину. — Гош, а что, больше никого нет? — удивленно спросил Паша, оглядываясь по сторонам. — Нет, а за кем ушла Аня? — За каким-то мужиком в красном. — Люди в красном. Палачи раньше ходили в красных одеждах, чтобы их было видно издалека и народ успевал уйти с их дороги. — Люди в черном, люди в красном… — Паша замер, не договорив. — В красном! — ахнул он. — Паш, смотри, — сказал Гоша указывая на парня. — Эй! Стой! — Вершинин налетел на парня, собираясь сбить с ног, но он мягко отстранился, давая возможность Паше по инерции проскочить мимо. — Здравствуйте! — У Эдика была мягкая улыбка с ямочками на щеках, лукавый взгляд. — Я как раз к вам шел! Привет передать. — Аня где? Казалось, от вопроса его взгляд стал еще светлее. Или это фонари вдруг стали ярче? — Она осталась. — Где? — Паша протянул руки, чтобы схватить Эдика за отвороты куртки, но в кулаках у него оказался зажат только воздух. — На свадьбе. Она сама согласилась. — На какой свадьбе? — бушевал Вершинин. Ему было по-настоящему страшно. Так страшно, как давно не было. И сейчас он просто вымещал свой испуг на Эдике. — На своей. Эдик улыбался. Сквозь эту улыбку проступала вечность. — У нас легенд много. Например, о человеке в черном. Паша обомлел, словно перед ним вновь возник его давешний призрак.. — Черт! — простонал Паша, упираясь в стену дома и медленно сползая по ней на землю. — Лучше бы мы поехали в какой-нибудь другой город. Например в Лондон. — Почему туда? — с любопытством посмотрел на него Эдик. — Ему сто лет, и никаких легенд. Одна суровая правда жизни. — Не стоит давать обещания, которые вы не сможете выполнить, — медленно произнес Эдик. — При чем здесь это? — прошептал Паша. Черт возьми! Откуда взялись эти глупые условия? — Остальные где? — повернулся к Эдику Гоша. — Все зависит от того, что они говорили. Ребята замолчали, словно каждый пытался вспомнить собственные слова. — Я Аню обещал спасти, если она попадет в беду, — прошептал Паша, с ужасом вспоминая, как Аня уходила за палачом. Теперь в улыбке Эдика не было ничего от наивной доверчивости. В ней было торжество.  — А шел-то ты к нам зачем? — спросил он, не глядя на Эдика. — Хотел сказать, что игра уже началась. — Он порылся в кармане и достал мятую бумажку с цифрой «пять». — Было предсказано. Пятеро человек приедет в город, и появится новая история. Можете попробовать найти своих. Они в городе, в разных легендах. Если выберутся, значит, вернутся домой. Но есть предсказание, что никто не вернется. — С чего это вдруг? — помертвевшими губами произнес Паша. — Вы даете обещания, которые не выполняете. — Ну, одно-то мы выполним точно, — с угрозой в голосе произнес Гоша. — Мы вернемся. Как обещали на границе. Паш, помнишь? — Как знаете, — жизнерадостно сообщил Эдик. — Кстати, вы оба приглашены на свадьбу. — И призрак шагнул в стену ближайшего дома. Петрищев от неожиданности икнул. — А что ты хочешь? Ему ж дофига лет. Еще и не такому научишься, — пожал плечами Паша, словно перед ним через день люди сквозь стены проходили.