Любовь в конце чернильных строк

– Как ты посмел! Ледяной голос короля возвышается над толпой. Вокруг меня свободное пространство, никто не хочет стоять рядом. Вижу взгляды: любопытные, осуждающие, но по большей части испуганные. Александр стоит на возвышении, и даже с расстояния, разделяющего нас, я вижу, что его руки дрожат. Он торопливо идет ко мне, чуть ли не расталкивая в стороны тех, кто не успел расступиться перед ним. Стража едва поспевает за ним. Король останавливается в молчании в двух шагах от меня. Склоняет голову набок, словно рассматривая какое-то невиданное создание. Хоть бы понять, о чем он думает. Вглядываюсь в его лицо, пытаясь по выражению лица определить, какое наказание ждет меня. И словно впервые замечаю тени под его глазами, сеточку морщин, уже седеющие волосы, и с удивлением понимаю, как он стар. Он всегда казался мне таким молодым. Это он в бесконечных репетициях скакал на лошади впереди своего войска, это он раз за разом одерживал победы, он показывал нам секреты своего замка, и шутливо грозил пальцем мальчишкам, случайно разбивающим что-то из украшений. – Что же ты сделал, Тристан? – он говорит тихо, но в наступившей тишине его голос разносится по всему залу так, что слышат его все. – Что же ты сделал? – Качает головой, словно не веря собственным мыслям. – Ты же не мог специально, да? К горлу подступил комок. В голове непрошеные мысли наталкиваются одна на другую, сея панику и увеличивая мой испуг. А если я виноват? Читательница не понравилась мне, и я высказал свой гнев. Я виноват. Но я ведь не хотел этого, верно? – Просто скажи это, Тристан. Магдалена. Она стоит за спиной у отца, прижимая ладони к щекам. В ее глазах я вижу слезы. Она всегда верила в меня. Не знаю, добился ли я этой веры за годы нашего общения, или это просто очередная установка нашего создателя. Знаю только, что я скажу что угодно, лишь бы не дать пролиться слезам подруги. – Конечно, нет, – говорю так громко, как только возможно. Высоко поднимаю голову, расправляю плечи и вру. – Сначала мне и впрямь не понравилась наша Читательница. Но потом, после того, как мы начали готовиться, я понял, что рад. Ведь мы все так долго этого ждали! Я понятия не имею, как мои слова очутились на страницах книги, я этого не хотел. Я хочу, чтобы мы исполнили свое предназначение и поведали свою историю до конца. Как и все мы. Окидываю взглядом толпу. Люди перешептываются, кто-то сочувственно смотрит на меня, кто-то качает головой. Но мне нет дела до их мнения. По крайней мере, сейчас нет дела. Я должен все обдумать. – Что ж, будем считать, что это лишь досадное недоразумение, – В голосе Александра я слышу облегчение и мысленно проклинаю себя. Я заставил его поверить в то, во что не верю сам. – С этого момента вводим новое правило. Когда Джесси вернется, чтобы продолжить читать, все персонажи, не задействованные в сценах, не должны произносить ни слова. Никаких лишних звуков, что бы ни случилось. Мы должны сохранить Читательницу. – Если она вернется. Альвизо, советник короля, наконец-то пробрался через толпу и теперь разглаживал свой помятый плащ. Краем глаза вижу, как Вилем и Отшельник подвигаются ближе ко мне, и изо всех сил пытаюсь сохранить серьезное выражение на лице. Самовлюбленный Альвизо никогда мне не нравился. Он и его друзья всегда были против дружественных отношений между персонажами, которые по сюжету являлись врагами. Его не устраивало и то, что все мы собрались жить вблизи замка, а не оставались каждый в своей локации. Его споры с Александром были хорошо известны каждому жителю нашего мира. Один раз король даже велел наказать Альвизо, когда тот высмеял дружбу Магдалены и Вилема, которую считал недопустимой. – Наш главный герой, – тем временем продолжал советник, слегка растягивая слова, – совершил невиданную дерзость. Едва ли теперь… – Едва ли теперь Джесси бросит читать книгу, – Вилем не делает скидку на высокую должность Альвизо, а тот смотрит на него со злостью. – Этих слов больше нету, спишет на собственную усталость или свяжет с описанием, в котором упоминается имя Тристана. Вы же все видели, – повышает он голос, обращаясь к собравшимся. – Ее заинтересовала наша история. А даже если один я так думаю, то уверен, все вы видели, как она растрогалась, увидев надпись на форзаце. Она продолжит читать, желая узнать то волшебство, о котором говорила ее тетка. А волшебства у нас предостаточно. – Это точно, волшебством обеспечим, – рассмеялся кто-то в толпе. – В их Вселенной, небось, своего полно, а у нас, кроме дракона и Алхимика, показать-то нечего, – возражает один из стражников. Правильно поданная Вилемом мысль завлекает всех в зале. Персонажи начинают ожесточенно спорить, вспоминать рассказы наших гостей о Вселенной Читателей, и предполагать, сможет ли наш Мир хоть немного удивить. – Может, поговорим? – В голосе подошедшей ко мне Магдалены я слышу неуверенность. Вилем тут же шагает к ней навстречу и берет за руку. Обычно я всегда радовался этим маленькими проявлениям нежности. Однако сейчас я чувствую, что медленно закипаю от злости. Они всегда друг друга понимали, с самого первого дня, когда злодей Вилем решил, что не стоит враждовать в то время, когда наш Мир пылится на полках, и пришел к королю с предложением дружбы. Они мои лучшие друзья, которые сейчас меня не поймут. Я молча отвернулся и пошел к выходу. – Пусть побудет один, – Уверенный голос с легкой хрипотой. Отшельник. – Кто, как не я, лучше всех знает, что в одиночестве рождаются ответы на вопросы. Коридоры замка наполнены светом. Когда я в первый раз очутился здесь, я думал, что никогда в жизни не запомню расположение всех нужных мне помещений, однако теперь я даже не задумывался. Ноги сами вели меня прочь от всех. Геррардион вряд ли захочет разговаривать со мной. Чувствительный дракон сильно расстроился, и ушел куда-то в сторону кухни, надеясь получить у поваров свое любимое утешение. Если Геррардион не расскажет мне, что происходит, то остается только один персонаж в нашем мире, который может мне помочь.

***

– И ты, конечно, решил прийти прямо ко мне. – Я никогда не сомневался в Вашей мудрости, - подобострастно произнес я с низким поклоном. – Если когда-то я делал что-то, обижавшее Вас, то это не по злому умыслу, а от легкомысленности, которой наделил меня наш Создатель. Простите меня, Алхимик. И помогите мне советом. – Надо же, какие слова, – фыркнул немолодой мужчина, протирая пробирки. – Создатель тебя легкомысленностью наделил, значит. А словами разбрасываться и Читателей пугать – этими действиями тебя тоже Создатель наделил? – Ведь я не хотел, – мгновенно вышел из себя я. – Я знаю, как это важно для всех нас. Я хочу, чтобы у нас был Читатель, и чтобы… – Но не Джесси, – Алхимик поднял на меня взгляд, и я почувствовал, как по моей спине пробежал холодок. – Эта девушка не понравилась тебе. Однако ты хочешь знать о ней больше. Ты не видишь в ней просто Читателя. – Что Вы имеете ввиду? – Ты боишься, что она разрушит маленький мир, который ты построил за эти годы, – Не прекращая говорить, Алхимик повернулся ко мне спиной и загремел какими-то склянками. – Виллем, Магдалена, Геррардион, Отшельник. Твои друзья, а ведь по сюжету ты дружен лишь с Магдаленой. Впуская в наш Мир Читателя, нам придется заново вспомнить все наши обиды друг на друга, и тогда то взаимопонимание, что мы столько лет строили, может рухнуть. Этого ты боишься. Ты злишься на всех. На Читательницу, Создателя и самого себя. Я скажу тебе, Тристан, что не стоит этого опасаться. Едва ли Читательница будет долго возиться с нашим Миром. Она скоро уйдет, и все станет таким, каким было в самом начале. – Не понимаю, причем тут это, – стараюсь говорить не повышая голос. – Меня волнует, что я смог внести несуществующие слова в сюжет, а ведь Создатель… Звон разбившегося стекла заставил меня вздрогнуть. Алхимик резко повернулся ко мне и я отшатнулся, наконец-то понимая, почему во многих рассказах Геррардиона Алхимики способны в одиночку изничтожить целую армию. – Сколько можно говорить о Создателе? Скажи мне, вор Тристан, когда ты последний раз что-то крал? Скажи мне, когда ты пытался убить дракона, своего врага? Когда принцесса Магдалена в ужасе отворачивалась от Вилема, которого ненавидит всей душой? Разве вы все теперь такие? Разве не нарушаете те связи, которые существуют между вами в сюжете? Создатель дает лишь дорогу, по которой следуют послушные герои, а то, что ты смог достучаться до Читательницы и нарушить сюжет… Он замолчал и опустил голову, словно пытаясь успокоиться. Я стоял в молчании, боясь сбить его с мысли или прогневать еще больше, особенно теперь, когда он был так близок к ответу. Алхимик подошел ко мне. Удивительно, но в его взгляде я больше не видел гнева. Поразительная смесь жалости, сочувствия и чего-то, что никак не мог понять. – Послушай меня, Тристан. У Читателя и персонажа может возникнуть эмоциональная связь. Порой очень тонкая, не позволяющая обитателю Мира нарушать сюжет. Однако, бывают и сильные связи. Возможно, что это одна из них. Джесси ведь даже не знала о тебе, а ты уже смог донести до нее свои слова. Сейчас тебе надо успокоиться и вести себя так, словно ничего и не было. Если мое предположение верно, то ничего страшного не случится. Ты понравишься Джесси и она с удовольствием станет следить за твоей судьбой на просторах нашего Мира. Мы будем видеть твои изменяющиеся реплики, которые не сможешь контролировать даже ты. Это ее воображение будет их изменять, она будет подбирать для тебя фразы, которые, по ее мнению, более уместны к тому или другому случаю. Такого не может предусмотреть ни один Создатель, поэтому все в руках жителей Миров и воображении читателей. Он вздохнул и снова отвернулся к своим склянкам. – Иди наверх. Тут холодно, а ты к этому совсем не привык. Я поговорю с королем и объясню, что опасаться нечего. Он успокоит жителей, и все будет идти как и должно. – А как же Геррардион? – неуверенно спросил я. – Он сказал, что Джесси может перестать читать. – Может, оно и к лучшему, – со вздохом произнес Алхимик. – Может быть и лучше, если бы она совсем не читала. – Что Вы такое говорите? – Изумление, охватившее меня, нельзя передать словами. Алхимик же тем временем расставил на столе свечи и начал их зажигать. Теперь по его лицу плясали тени, и я никак не мог определить, серьезен ли он. – Нет, не обращай внимания на мои слова. Это лишь мысли, которые не должны касаться никого. А Геррардион просто боится, у него в голове слишком много историй, правдивых и ложных. Он успокоится и сам придет извиняться за то, что напугал тебя. Пусть все идет своим чередом. Джесси читает, история двигается вперед, а вы со своими друзьями поджигаете свитки, которые я старательно пишу. Я поклонился Алхимику и отступил к двери. Уже на пороге решился задать последний вопрос. – Так все будет как раньше, когда Джесси дочитает книгу? Все вернется в начало? В голосе Алхимика я услышал грусть. – Да, Тристан. Все будет как раньше.