Thousand Foot Krutch – War Of Change
— Эй, Курихара, ты слышала, что в понедельник в «1» придёт новенькая? — я сидела в спортивном комитете и удручённо грызла кончик карандаша, — Хватит грызть школьное имущество, бобр доморощенный, — зло бросает Кент, отбирая мой «обед». — Да слышала, — лениво бросаю я, беря из стаканчика другой карандаш, — И честно не ебу, какому нужно переводится за две недели до конца триместра, да ещё и сразу в «1». — Да, действительно, странно, — задумчиво тянет парень играясь с футбольным мячом прямо перед столом, за которым я сидела. Только бы не прилетело по голове. Мне. — Не балуйся тут с этой штукой, — ловлю мяч прежде, чем он попадает футболистку на колено и обнимаю его, наплевав на то, что он пыльный, а потом тихо добавляю себе под нос, но кажется, Игараси всё равно меня услышал, — И подозрительно. — Противная женщина, — преувеличенно обиженно тянет он, но в голосе так и чувствуются озорные нотки, что были присущи и моему брату. Сразу видно, что они очень хорошо общались. Я говорила с Вадимом по скайпу, и кажется, он всё ещё общается с Кентом, держу пари, именно по этому, этот парень не плохо разбирает мои бормотание на русском. Вот сволочи. — Девушка. — поправляю я, продолжая грызть уже другой карандаш, и правда, бобр. — А вот следы на твоей шеи говорят об обратном, — я фыркаю, так и знала, что не надо волосы перекидывать на левое плечо. Сука ты Кент. — Не злись, Ангелок. У меня просто хорошее настроение. — Да мне как-то побоку, — флегматично пожимаю плечами, поправляя волосы, так чтобы следы бурного порыва Акаши не было видно, — Наши баскетболисты в 1/4 финала. — Оооо, так пиздуй на тренировку, — я кривлюсь, но всё же выползаю из-за стола и плетусь в на тренировку в баскетбольный клуб. Там всё в разгаре, игроки тренируются. Что-то в Сейджуро еле уловимо поменялось после той игры. Меня это первые несколько недель пугало, а потом мне просто стало всё равно. В конечном итоге, он практически не изменился, но что за изменения с ним произошли он мне так и не рассказал. И это несколько раздражало. Скоро будут промежуточные экзамены, а это значит, что на следующей недели начнётся мой ад, и чтобы не вылететь из «1», я должна набрать максимальное количество баллов, на которое я только способна. Но почему-то мне как-то не спокойно, и я точно знаю, что это не из-за экзаменов. Что-то приближается. — Ты какая-то слишком довольная, Аой, — говорю я, когда мы случайно встречаемся с ней в понедельник на первом этаже, она переобувается, и ставит свою обувь в шкафчик, только потом произносит с широкой улыбкой: — Просто настроение такое, — я пожимаю плечами и мы вместе идём в наш класс, на прошлым промежуточных, которые были в начале июня её перевели в «1», таким образом в этом классе оставалось всего одно возможное и свободное место. Как будто специально ждало ту новенькую. В классе царил сумасшедший гогот, мне даже заложило уши. То, что Акаши в крайне плохом расположение духа, можно было даже ощутить. Его это скорее всего крайне нервирует. — Что за суматоха? — спрашиваю и я у своей одноклассницы, имя которой я не помнила. — А ты не знаешь? Говорят новенькая красавица, да и попала в «1» без предварительного тестирования, так Наджимура сказала, — я даже проматерилась, но на русском, попасть в единицу без предварительного тестирование, это практически феномен. Это значило только одно, новенькая умна и чертовки богата. Я посмотрела на чёрные стрелки часов, до звонка 5 минут. Чёрт. Сейчас и узнаем, кто это. Когда прозвенел звонок, почему-то в кабинете стало пугающе-тихо. А я, даже вздрогнула, когда в коридоре послышались шаги. С начала в класс входит учитель, а потом девушка: высокая, длинные светло-розовые волосы жидким шёлком струятся до самого копчика. Голова её высоко поднята, а спина ровная, шаги уверенные. Но. На ноге у неё огромный железный бандаж. Бедняга. Когда она поворачивается к нам лицом, меня как током ударяет, её глаза. Левый ярко-зелёный, а второй ярко-голубой. Гетерохромия, как у Акаши на той игре. И правда красивая. Но что-то в ней меня заставляет испугаться. Кто она? — Доброе утро класс, с сегодняшнего дня в классе новая ученица, — голос учителя подозрительно дрогнул на слове «новая», — Думаю, большинство из вас её помнят, но представлю ещё раз. Аоки Хоши. Сердец забилось в истерическом припадке где-то в горле и солнечном сплетение. Я не могла поверить, что эта девушка, та самая Аоки. Чёрт. На лицах моих одноклассников появилось выражение страха, удивления и какого-то замешательства. Только Акаши сохранял некое хладнокровие, а нет, он скорее удивлен. И Танака? Её лицо по прежнему сохранило свою весёлость и даже улыбку. Она знает её? Ведь только эти двое сохранили свои прежние эмоции. — Аоки-сан садись на свободное место, — девушка еле уловимо кивает, и идёт в мою строну, через парту от меня единственная свободная парта. Когда она проходит около меня, то замедлив шаг тихо произносит: — Игра началась, малышка хафу, — от её голоса кровь стынет в жилах. Тиба не приувеличила, когда сказала что она жестокая, я чувствую за версту жажду крови, что исходит от неё. Весь урок я сидела как на иголках, практически апатично смотря на доску, но слова учителя я не слышала. Не слышала ничего, кроме своего гулко бьющегося сердца. Мне было страшно. Мне говорили, да и я сама знала, что эта девушка сущий монстр, но то, что я чувствовала при виде её, нельзя передать словами. Это было нечто больше чем страх или трепет, что-то сродное животному ужасу. Когда учитель спросил её, я поняла, почему почему она попала в класс не проходя тестирование. Её знания несколько выше, чем мои или большинства учеников. Она гений. Это неоспоримо. После звонка я первая выскочила из класса, направляясь в расположенный через несколько аудиторий «3-1». Там даже не заходя в класс я налетаю на Кента. Он удивленно смотрит на меня, а потом кивает мне в строну, где находится кабинет комитета. Я следую за ним, а когда мы остаёмся одни облегченно сползаю вниз по двери. — Что случилось? Ты выглядишь так, словно призрака увидела. — Знаешь как зовут новенькую? — он отрицательно качает головой, — Аоки Хоши. — Да ладно? — он наливает в стакан воды из кулера и падаёт мне, я залпом осушаю пластиковый стаканчик и возвращаю обратно парню, — Успокойся Ангелок, это всё равно рано или поздно должно было случиться. — И это херово, — сокрушённо бормочу я, — Кент, она была с каркасом на колене, ты что-нибудь знаешь? — он удивлённо моргает, а потом садится на парту напротив меня, я всё ещё сижу на полу, и слишком поздно осознаю, что мне даже очень комфортно. Парень крутит между пальцев ручку, явно усиленно что-то вспоминая. — Во-первых, завязывай меня так называть. Во-вторых, Такеши рассказывал как-то, что его младшая сестра, проходит лечение в Штатах, говорил, что у неё повреждены суставы. Скорее всего это тоже самое, да и девчонки, что ездили в прошлом году с ней на источники говорили, что у неё колени неестественно деформированы и в синяках от уколов. Большего не знаю. А те кто знают, тебе не расскажут. — Ясно. — я пустым взглядом смотрю на стол, на котором восседает японец, — Спасибо, Кент. — Завязывай, — сварливо бурчит он, но протягивает мне руку, — Вставай, Ангелок, ты ведь и не с такими справлялась. — Завязывай, — ухмыляясь отвечаю я, хватаясь за его руку. В итоге в класс я вхожу со звонком. Девушка прожигает меня своими разноцветными глазами, и это действительно пугает. Отсидев две пары математики я провожу всё свободное время в кабинете спорт.комитета, меня там развлекает Кент, на обеде я вообще сбегаю на крышу и спокойно обедаю там. До поры до времени. Через двадцать полных минут моего одиночества меня находит там Акаши. Его взгляд как обычно ничего не выражает. Что несколько меня радует. Мне с головой хватает и моих эмоций и страхов. — Я не знал что она вернулась, — без лирики начинает он, я тяжело вздыхаю и смотрю на него устало, даже несколько отрешённо. Я просто устала, уже, — Скорее всего она была в Токио несколько дней. — Меня это не особо колышет, — честно признаюсь я, потягивая из шейкера протеиновый коктейль, — Как с ней связана Танака Аой? — Она моя подруга детства, — отвечает за него стоявшая на парапете крыши девушка, на её губах улыбка, больше похожа на оскал хищника. Такая же безумная. Я не поняла даже, как она оказалась тут. Или же она была тут до моего прихода. Скорее всего так, — Сей, то что я видела тогда на игре с американцами… Император добровольно принёс себя в жертву? О чём эти двое. Так, стоп! Она была на той игре? Но как? Ведь она должна была быть на лечение, или же… Она прилетела сюда только ради этой игры? Совсем дура что-ли? — Хоши… — Да, теперь я вижу, это действительно так. — она смеётся и меня пробирает ужас до мозга костей, я как будто гогот из Ада услышала. Конечно, хоть её смех был тихим и мелодичным, но всё равно, для меня это было именно настолько ужасно. Она отталкивается от перил и подходит ближе к парню, девушка чуточку ниже его, и меня это нервирует. Очень. Меня добивает то, что эта розововолосая целует его так, как не смогла бы никогда я. Они не закрывают глаза, сверлят друг друга своими пугающими глазами. Сердце режет от ревности, боли и ненависти. Я хочу убить её. Я чувствую, что ещё немного, и он прижмёт её к любой вертикальной или горизонтальной поверхности. Но Аоки прекращает это представление. В её глазах я вижу азарт и некое торжество. Сука. — Смотри внимательно малышка-гайдзин, я могу то, что никогда не сможешь ты. Я заберу у тебя всё, чего «ты» добилась. Я покажу тебя, какого падать с вершины вниз. И тогда ты станешь кем и являешься. Ты всего лишь гайдзин и ничтожная полукровка. — Достаточно Хоши. — голос парня холоден, но я бы не сказала что он зол, нет, далеко от этого. Он просто спокоен. И что это значит? Он не скажет ничего в своё оправдание. — Ты стал слишком мягок, Сей — недовольно протягивает она, а я всё ещё нахожусь в шоке от услышанного. Мне конечно и раньше доводилось слышать подобное, но именно сейчас меня тронули слова этой японки, — Хотя… Она уже проиграла. Потому что мой отец уже отправил прощение твоему. — Не говори того, чего не знаешь стерва. Мы только начали! — цежу сквозь плотно сжаты зубы, стараясь не накинутся на неё прямо сейчас. Сука. Бесит. Как же она меня раздражает. — Совсем забыла, — она притворно удивляется. Чему? — Тебе ведь ни кто из знавших не сказал. Мы не просто встречались. Сей — мой жених. — Что? — я не хочу верить своим ушам. Но всё буквально встаёт на свои места. Те письма, кольцо на его шеи, те слова, про то, что всё уже предрешено. Так вот к чему всё шло. Он знал. И всё равно… — Хоши. — голос Акаши становится суровым. И девушка смеясь говорит что-то о том, что она уже победила и уходит. Тварь. Я сползаю с перил вниз. Голос парня доносится до меня как через толщу воды. Я признаться честно и не хочу его слушать. В голове пустота. Но сердце готово лопнуть от боли. Тело каменеет. В ушах страшный гул. Я чувствую, как по щекам текут горячие, приторно-солёные слёзы. Как руки сжимают плечи и сжимают их так, словно это защитит меня от той горькой правды, что я узнала. Они связанны договором отцов. И тем, что между ними действительно были чувства. Как же фигово это осознавать. Он никогда не был моим. Он всегда принадлежал этой Аоки. И этого ни как не изменить. Я была просто его игрушкой. Я издаю тихий скулёж и утыкаюсь головой в согнутые колени. Что-то внутри меня надломилось. Уже ничего не будет прежнем. Никогда.***
Я смотрела на то, как эта девчонка скулит от душевной боли, как что-то внутри неё ломается. Мне было всё равно. Такой когда-то была и я, но причины были куда более весомее чем у этой полукровки. Может я и сама была не лучше, но потеря семьи и того, чем живёшь, явно тяжелее, чем просто озвученная правда. Слабачка. Что ты в ней нашёл а, Сей? Чем она лучше меня? «Может потому что, она не такая стерва как ты?» — ехидный голос раздаётся у меня в голове. Я не такая бесхребетная. И всегда старалась не показывать свою боль. Тебе ли не знать, Кицу. «Мы с ней разной породы. Нас такими воспитали, Хоши. Ты обязана была быть такой. Ты наследница благородной семьи, которая благодаря твоей пробабки почти была уничтожена». Куроен Ониширо*. Я всегда побеждаю. Я знаю, что я останусь победителем в этой игре. Потому что я никогда не проиграю гайдзину.