Между жизнью и смертью

       Сорок восемь лет ни одна нога не переступила порог этого дома. Сорок восемь лет я был здесь, терпеливо ожидая её появления. Это был невероятно долгий период, я ещё никогда не оставался один на столь длинный срок. Я чувствовал себя узником собственного дома, узником самого себя. Мне не хватало тех выходок, которые всегда так пугали Розенбергов. Но, увы, люди не вечны. Они проживают счастливую жизнь, стареют, а затем покидают этот мир, оставляя лишь греющие душу воспоминания о беззаботных буднях, проведённых с ними. Со мной могло быть также, но, не имея тела, я никогда не состарюсь, оставшись здесь навечно. В дом будут приезжать всё новые семьи, я буду привыкать к ним, а потом с трудом отпускать…        Так я думал до её появления, но всё изменилось, когда в доме появилась Ингрид. Это случилось в июне 2015 года. Впервые она появилась здесь со своим отцом Чарли, он так был похож на Шона. Но моё внимание привлекала лишь она – стройная, зеленоглазая девушка с волосами цвета молочного шоколада. Она была прекрасна: её нежные розоватые губы блестели на солнце, а волосы закручивались в изящные локоны, я не мог отвести взгляд...        - Это и есть тот самый древний особняк дедушки Шона. Делай с ним всё, что пожелаешь, теперь он твой, – сказал Чарли, с интересом разглядывая прихожую.        - Ты бывал здесь раньше? – спросила она отца, её голос был тихим и нежным.        - Никогда в жизни, – отвечал тот. – Отец рассказывал какие-то странные истории про приведений и прочую чушь. Но я в это не верю.        - Почему же ты не захотел жить в этом доме? – я услышал нотки иронии в её голосе.        - У нас есть неплохой дом в Чикаго, ближе к цивилизации и обществу. Отец сам так говорил.        - А что именно он говорил о приведениях? Были же какие-то основания в них верить.        - Не забивай себе голову этой ерундой! Ты же знаешь, все говорят, что в старых домах полно приведений. Обычные сказки, а ты у меня уже совсем взрослая стала. Самостоятельную жизнь начинаешь, – Чарли приобнял дочь и улыбнулся. – Ты только приезжай к нам, хоть иногда, навещай своих старичков, - отец быстро сменил тему .        - Конечно. Даже не думай, что я о вас забуду.        - Ну всё. Хватит болтать, – он направился к двери, открыл её и крикнул. - Заносите коробки!        В дом вошли грузчики с коробками в руках, и понесли их наверх. Минут через двадцать они закончили свою работу. Чарли расплатился и ушёл, сказав дочери, что не будет мешать осваиваться.        Ингрид поднялась наверх и стала распаковывать вещи. Я был сильно удивлён, когда из всех двенадцати спален она выбрала для себя именно мою. Она уже занесла все коробки в комнату и принялась разбирать содержимое, напевая какую-то песню. Я бы с радостью помог, но не хотел напугать её в первый же день, ведь она могла в любой момент не выдержать и уехать, оставив меня одного, страдать в ожидании новых хозяев.        Прежде я никому не показывался, не хотел чтоб меня увидели. В этот раз всё было наоборот, но я не спешил появляться перед новой хозяйкой, истории о жаждущем мести призраке ещё слишком свежи в её голове. Лучше пока подожду, а тем временем, могу и передумать. Возможно мне снова захочется нагонять страх и ужас, срывая картины со стен. Пускай для начала освоится, привыкнет, а потом посмотрим, как с ней поступить…        Распаковка вещей заняла два с половиной часа, и ещё часть коробок лежала в другой спальне, дожидаясь своего часа. Разобравшись со всем этим, она решила принять ванну. В нашем доме было 8 ванных комнат: две для прислуги, две для меня и моих братьев, одна для отца, одна для матери, и две для гостей. Ингрид выбрала материнскую, самую большую и роскошную, внутри которой было огромное зеркало с позолоченной рамой и небольшой столик с пуфом. Они остались там ещё с моих времён, миссис Розенберг частенько прихорашивалась перед этим зеркалом при жизни.        Когда Ингрид приняла ванну, было уже около десяти часов вечера, она сразу же легла в постель и крепко-крепко уснула. Пока она спала, я не мог налюбоваться её милым личиком. Всё сидел на постели, и рассматривал нежные локоны её волос.