Крылья Свободы

— А как ты стал гулем? — спрашивает Саша у Канеки утром. — А не слишком ли много вопросов? — чуть щурится Аято, но его вопрос остаётся без внимания кадета. — Несчастный случай, — неохотно отвечает Канеки Кен. — Познакомился с девушкой. — Это как? — недоумевает охотница. — У вас там по воздуху передаётся или через постель? Аято тихо усмехается. С одной стороны её предположения выглядят глупо, а с другой — как ирония или издёвка. — Нет, — полугуль мотает головой. — Мы ходили в одно и то же место, читали одного и того же писателя. Такацуки писала просто удивительные книги. Они трогали душу. — А почему перестала? Умерла? — Нет, её посадили. «Видимо, плохо держали, — думает Саша, вспоминая противный вкус на языке. — Раз сбежала аж сюда. И на вкус как дерьмо.» А внешне она просто вскидывает удивлённо брови, мол, за что? — Она и есть тот гуль, — отвечает Канеки Кен, и Саша тут же понимает, что он говорит про естественнорождённого. — А ещё она собрала организацию из сильнейших гулей. Древо Аогири. — Да, давай, расскажи всю подноготную, — фыркает Аято. — Вот, значит, как. Киришиме Аято всё сильнее кажется, что Алекс методично достаёт информацию. Но для чего? А девушка тем временем продолжает: — И зачем она дерево это растила? — Если я правильно помню, то для того, чтобы поменять Мир. Она находила гулей и вербовала их. Я точно не помню. — И как? Поменяла? — Ну, когда она рассказала всем, что писала про гулей, Мир загудел, словно улей. — А с кем вы вообще сражались? — Саша садится напротив. — Просто я никогда не встречала никого из внешнего мира… Или другого… — У вас четверо были лазутчиками из так называемого внешнего мира, — замечает Аято. — Не придирайся к словам, — огрызается кадет. — Тебе же можно. Саша Браус отмахивается и возвращает внимание другим гулям. И они начинают рассказывать про свой Мир. Про CCG со следователями, про некоторых особо запомнившихся членов Аогири, где Хинами рассказывает, как была напарницей Аято. — Погоди-погоди, — останавливает рассказ кадет. — Ты как туда попала? — Я тем же вопросом задавался, — пожимает плечами Аято. — Меня пригласила Такацуки. Чтобы помочь мне защитить близких мне гулей. Она успокоила меня, поддержала… — Как успокоила? — Саша в удивлении вскидывает брови. — «Что такой грустный? Хуй был невкусный?» Прости, но исходя из ваших рассказов, она совершенно не похожа на того, кто поможет или поддержит. Киришима Аято сдерживает смех, но ухмылка всё равно пробирается на его лицо. Какое точное определение Это. Тоука продолжает рассказ, стараясь не обращать внимания на комментарии. Канеки поддерживает её рассказ, стараясь ничего не напутать и не пропустить. И они ведают о Гурмане с его рестораном, о психопате Джейсоне и его группировке «Белые костюмы», о клоунах. — Что такое Noun*? — останавливает Саша Браус. — Это такие разукрашенные люди, которые веселят людей. — Шуты или скоморохи, — поясняет Хинами. — Они плохие? — вновь не понимает кадет. — Эта группировка гулей веселит лишь себя, — продолжает Тоука. — Мы не знаем точный их состав, но их примерно пятеро. Они подстраивают разные ситуации, а потом наблюдают, как из них будут выбираться другие. Так они разговаривают почти всю ночь. В один момент к ним присоединяется Конни, но ничего не говорит, лишь слушает. Саша же старается вытянуть побольше информации, скрывая истинную причину любопытства за некоторым ребячеством. Так она узнаёт про Ризе, про доктора Кано, который сделал из Канеки гуля, про тюрьму для гулей Кокурию и многое-многое другое.

***

Скрываясь ото всех в лесу, Саша продолжает переслушивать ту самую запись в попытках лучше понять весь разговор. Многие паззлы становятся на место, и это пугает. «Кто же ты такой, Герберт?» Девушка не забывает прислушиваться к окружающей среде, чтобы никто не смог её застать врасплох. Такацуки, слава богу, не появлялась, зато слышны голоса Жана и какой-то девки. Они смеются, говорят о какой-то ерунде и… Что это за странные влажные звуки? Целуются что ли? Саша осторожно пробирается на звук, где замечает своего товарища целующегося с какой-то девицей. — Я не знаю, как скоро мы уйдём отсюда, — шепчет Жан в её губы. — Я свяжусь с тобой, если будем уходить. — В городе все говорят о разведке, — улыбается та. — Так что я узнаю, если что-то случится. До встречи, Жанчик. И, поцеловав его на прощание, эта девица уходит, оставляя за собой дикий смрад гнили и крови. — Это кто? — спрашивает Саша, выйдя из своего укрытия. — Ты головой думаешь? А если она лазутчик? — Следишь за мной? — удивляется Жан. — Я ничего ей не рассказывал. — Ты понимаешь, что подставляешь нас? За ней проследят, и узнают, где мы. — Не проследят. И вообще, не лезь в мою личную жизнь. Роза не глупая, и никому про меня не расскажет.

***

Саше совершенно не нравится эта Роза. Девушка пытается следить за ней, но та словно бы замечает слежку и петляет, скрывая следы. Это злит сильнее, чем враньё Герберта. Но в один из дней удача улыбается ей. Саша Браус видит эту Розу после встречи с Жаном в каком-то доме и спешит за ней, когда та покидает их «любовное гнёздышко». Да, Сашу не прельщало слушать звуки их плотских утех, но ожидание того стоило. — А ну стой! — рычит кадет, дёргая эту Розу за рукав. — Что тебе нужно? — оборачивается та. И тут же оказывается прижата к ближайшей стене с ножом у горла. — Не приближайся к Жану, — предупреждает Саша Браус. — Или я тебя прикончу. — Ох, знаешь, он большой мальчик и сам решит, с кем ему общаться, — смеётся она, несмотря на приставленный к горлу ножик. — Ты напоминаешь сейчас ту девчонку, что таскается за своим другом. — Ещё раз увижу, порву на куски, — шипит Саша. И тут же чуть не вскрикивает от сильной боли. Ощущение, что её внутренности перемололи в фарш, хоть и неверно, но от этого не деться. Рот наполняется кровью, не давая нормально дышать. Саша опускает взгляд ниже и видит, как в ней торчат щупальца, вышедшие из живота этой сучки. — Если ты думаешь, что справишься со мной, ты очень ошибаешься, — скалится гуль. — Ещё раз сунешься и станешь моим обедом. Дееевочка, — тянет она сладко, доставая из неё свои щупальца. — А теперь, прощай. И, оставив истекающую кровью Сашу в переулке, она быстро ретируется. Кажется, кто-то идёт. — Сучка, — выплёвывает она кровью и, закрыв рану рукой, да прикрывшись плащом, бредёт прочь. Покинуть город было довольно просто, но вот с переходом до убежища возникли небольшие проблемы. Во-первых, рана была довольно глубокой и обширной, и вообще её следовало зашить, только никакой иголки, не говоря уже о нитках у неё сейчас не было. Во-вторых, здесь она могла встретить сослуживцев или Герберта, которым пришлось бы объяснить природу раны. А в-третьих… — За тобой кровавый след, — слышит она голос, который не хотелось бы услышать в такой ситуации. От резкого поворота в глазах на секунду темнеет, её чуть качает в сторону, но цепкие пальцы ловят её локоть, что она невольно задевает рану. Саша шипит и чувствует, как тёплая кровь бежит по руке. — Твою ж, у тебя кишки вывалятся, — чертыхается Аято. — Иди куда шёл, — вновь шипит Саша. — Если нет иголки, тем более. Она отмахивается от него и нетвёрдым шагом идёт к своим, хоть и идти больше километра. Слышит треск рвущейся ткани и его шаги. Он бросает на своём языке, что-то про какого-то или какую-то Банджо, кажется, этот человек или гуль смог бы помочь, и начинает перевязывать её рану. — Должно хватить, — бормочет он под нос, закончив с перевозкой. Рана уже так не сочится, и можно хоть дойти. — Спасибо. — Что с тобой случилось? — спрашивает Аято, подставляя плечо для опоры. — Не важно. — Выглядишь сейчас также. Саша опирается на предоставленное плечо и старается идти быстрее, чтобы не задерживать Аято, однако тот останавливается и поворачивается к девушке с серьёзным взглядом. — Не спеши. Хуже сделаешь. — Мне надо спешить. Я сбежала без спросу. Опять без еды оставят в наказание. А я завтрак пропустила. В подтверждение её слов, желудок начинает бурчать, а в глазах темнеет от голода. — Тогда держись крепче. — Что… Аято подхватывает Сашу на руки и срывается с места. У девушки нет сил восхищаться скоростью. Она старается удержаться, но слабость от голода подступает всё ближе, как и боль от раны, нанесённой этой гнилой сучкой. В какой-то момент кадет теряет сознание, а, придя в себя, видит обеспокоенные лица Конни и Хинами. — Теперь всё будет хорошо, — успокаивает последняя, улыбнувшись. — Ты только сильно не напрягайся. Хорошо? Саша садится на койке и осматривает себя. К её ужасу повязки, сделанной Аято, нет, а рана её почти затянулась. Охотница напрягается и хмурится, глядя на Хинами. Конни поджимает губы и смотрит как-то слишком виновато. Он сжимает руку подруги, желая успокоить, но тщетно. — Что ты сделала? — едва слышно спрашивает Саша. — Просто накормила тебя, — Хинами виновато поджимает губы и отводит взгляд, пряча руки за спину. — Прости, что это сделала я. Но Конни мог бы не справиться. — Руки покажи. — Саша, она не враг, — вступается Конни. — Пожалуйста, не ругайся. — Руки покажи, — повторяет Саша твёрже. — Всё в порядке, — улыбается Хинами и, подойдя к охотнице, закатывает рукав, где зияет рана. — Я никому не расскажу. — Что ты видела? — продолжает допрос девятая из десятки. — Ничего. Я просто тебя накормила. — Саша, это правда. — Спасибо, — буркнув это, Саша ложится обратно.