Крылья Свободы

      Она переворачивается на спину, раскинув руки в стороны, и тяжело дышит. Её раны зудят, а тело болит, даже кажется, что это её последние часы на этом свете, но силы ещё есть. Да, её чуть не порубили на мясо, но ведь она ещё жива, а значит сможет придумать, как продолжить жить. Не впервой. Она будет грызть землю, ломая зубы, цепляться за любую возможность, сдирая ногти, поползёт, если ей переломают ноги, но она выживет. Спасибо папочке за хороший жизненный опыт, теперь она не пропадёт, даже если окажется в жерле вулкана. «Сильные выживают, слабые гибнут» — таков её девиз по жизни, и она его придерживается, несмотря ни на что. — Командир, там человек, — слышит она женский голос, вещающий на немецком, кажется.       Девушка говорит что-то ещё, но она уже не понимает. Ей отвечают, что-то про миссию, или это только кажется, а потом она слышит шаги. К ней подходит мужчина в очках с длинноватыми волосами и бородой. Он садится перед ней на корточки и что-то спокойно и размеренно говорит, но она его не понимает, о чём и говорит ему сразу. А ещё от него хорошо пахнет, что так и хочется оттяпать кусок. Об этом она тоже ему сообщает. Тот усмехается и подаёт ей руку. — Я угощу тебя кое-чем большим, чем человеческое тело, — говорит он по-японски с ужасным акцентом. — Пойдём, у тебя будет пир.

***

      Ближе к закату Саша ходит кругами, прислушиваясь, готовы ли они или нет, и выстукивает по два подряд: тук-тук, тук-тук. Она озирается по сторонам, иногда садится на землю и запрокидывает голову, что-то бормоча под нос, а потом снова подскакивает и ходит кругами. — Что-то случилось? — спрашивает Канеки, когда Саша уже начинает нервничать. — Я в порядке, — отвечает та и добавляет почти шёпотом. — Приготовься. Сегодня ночью мы кое-куда сбегаем. Только тихо. — То есть сейчас не скажешь?       Девушка кивает, а в следующую секунду аж подпрыгивает и проговаривает место. — А что ты делаешь? — интересуется Канеки. — Мы туда пойдём, — отвечает Саша, а потом скрывается в доме.       Канеки кажется, что в его почти полностью забытом прошлом кто-то так делал. Кто-то близкий и дорогой. Вот только память отказывается давать информацию.              Они выдвигаются после заката, когда солнце давно село, а большинство товарищей отправилось спать. Крадутся настолько тихо, насколько можно. Саша указывает, куда ступать, где пригнуться, а где согнуться-выгнуться.       И вот они проскальзывают в лес, петляют меж деревьями, пока Саша не замечает запахи Аято, Хинами и Тоуки. — Здесь, — тихо бросает она, сворачивая.        Первое, что бросается в глаза — обглоданный и полупротухший труп какого-то большого зверя, кажется, кабана, или кого-то похожего, а уж потом он видит троих в плащ ах, что ждут их. Аято стоит чуть в стороне, не желая мешать этим разговорам, да и вообще воссоединению. — Братик Канеки! — шёпотом кричит Хинами и стискивает парня в объятиях.       Саша садится под дерево, поджав ноги к груди и натянув капюшон до самого носа. Пока там воссоединение, она посидит и подумает о своём. — Что вы здесь делаете? — голос Микасы выдёргивает её из раздумий, но она не поднимается на ноги, а просто незаметно смотрит из-под капюшона. Она не шевелится и почти не дышит, чтобы её не заметили, ведь сразу же отправят обратно, да ещё и в качестве наказания могут оставить без еды. Саша этого не хочет, поэтому она максимально расслабляется и старается не выдать себя. — Мы просто встретились, — начинает Канеки. — Я также незаметно вернусь обратно.       Хинами принюхивается — немного знакомый запах бередит обоняние, вот только вспомнить пока не может. Что-то из этого мира, не так давно она уже встречала его, но из-за сильных впечатлений здешние запахи вылетели из головы. — Значит, это вы Тоука и Хинами? — спрашивает их Микаса, посмотрев на каждую, называя имена. — Какое дело? — бросает Аято, повернувшись к ней. — Никакого, — девушка пожимает плечами. — Никакого. — Меня зовут Эрен, — парень, в отличие от подруги, дружелюбно протягивает руку. — А это Микаса и Армин — мои друзья. А эту лошадиную морду зовут Жан. — Ты охренел?! — тут же взрывается тот, но Армин закрывает его рот ладонью. — Тише, нас могут услышать.       Как ни странно, Жан успокаивается. Но, похоже, при удобном случае он ему это припомнит. Парень почти неслышно скрипит зубами, у него на лбу вздувается венка, но он уже не кидается на Эрена. Он и сам понимает, что сейчас не лучший момент, чтобы бить морду, а ещё, что они оба выживут и набьют их друг другу. — Тоука, — девушка отвечает пожатием и показывает на подругу. — Хинами.       Хинами тоже пожимает руку, и вот именно сейчас она вспоминает этот запах. Также пахла Анни. Словно их обоих «окунули» в паровую бочку или паровой котёл, вот только почему-то они оба живы. Как-то странно получается, что их запахи полностью отличаются, а вот этот один был идентичен. — Ты пахнешь как Анни, — выдыхает Йоцуме на японском. — Что ты сказала? — тут же хмурится Микаса. — Она сказала, что Эрен пахнет также, — переводит Канеки. — Не ею, а также.       Между ними повисает странная тишина, в которой, кажется, слышно, как Микаса в мыслях четвертует Анни. Армин бросает что-то, вроде, «это ещё раз подтверждает мою теорию», но насколько тихо, что слышат его лишь Саша и Хинами. — Теперь я точно её убью, — бросает Микаса, а её лицо становится убийственно-грозным.       Аято на эти слова хмыкает и делает пару размеренных шагов вперёд и один влево, почти полностью перекрывая Саше обзор. Хинами чуть вздрагивает — ей как-то неуютно от Микасы: она ей кажется какой-то страшной и опасной, как Арима Кишо. — Кажется, тут уже побывала Браус, — фыркает Жан, указывая на тушу неподалёку. — Часть сожрала, а это, похоже, на подкормку, чтобы было где охотиться. Удивлён, как эта обжора всего не сожрала. — А она может? — брови Канеки ползут вверх. — Не верю. — Не надо её недооценивать, — усмехается парень в ответ. — Да, она в армию пошла, потому что надеялась, что здесь кормят лучше. Её деревню потеснили, и им запретили охотиться. — Жан, давай потом всё, сейчас нам надо к капралу и командиру, — Армин пытается разрулить ситуацию. — Если тебе набьют морду, никому лучше от этого не будет.       И Эрен с Армином быстро уводят с собой Микасу и Жана, пока не началась драка. — Кажется, ты только что сдала Анни, — тихо бросает Саша, когда шаги стихают, поднимаясь на ноги. — Канеки, нам пора. Нас могут хватиться.       Они почти все обнимаются — точнее Тоука и Хинами обнимают Канеки, а после он с Сашей срываются с места.

***

      Она смеётся, глядя на деревню, где люди ещё ничего не подозревают и просто занимаются своими делами. Они готовят, играют, живут и любят, даже не подозревая, что скоро всё закончится. Ей весело, она хочет досмотреть хотя бы до относительного конца, чтобы узнать, что случится с этими людьми. Да, она знает на теории, что будет, но хотелось бы увидеть воочию. Да, это будет очень занимательно. — А что ты будешь делать, если я решу напасть? — тихо смеётся она, сидя на ветке и болтая ногами. — Я остановлю тебя, — спокойно отвечает мужчина, отпивая чай. — Не думай, что я не знаю ваших слабых мест.       Она продолжает смеяться, что чуть не падает с насиженного места, а потом склоняется к его уху. — Ты же помнишь, что я убью тебя, как только ты перестанешь быть полезным. — Не волнуйся, я помню.        Когда над деревней разносится крик, она подаётся вперёд, чтобы лучше всё рассмотреть. То тут, то там дома озаряют вспышки, превращая ничего не понимающих людей в монстров. Они даже не успевают ничего сообразить, когда их тела покрывает чужая горячая плоть.        Женщина спрыгивает со своего места и улыбается — ей определённо нравится происходящее. — А теперь ты можешь полакомиться, — кивает ей мужчина. — Говорят, их вкус лучше.        Их плоть горячая, просто обжигающая, но безумно вкусная, правда, сильно наслаждаться ею не получится, есть надо быстрее, иначе, она испарится, не попав в желудок. И женщина с удовольствием отрывает куски мяса зубами. Кровь течёт по подбородку и капает на кофту, то ей всё равно — ей уже рассказали, что у титана испаряется всё. Она обгладывает рёбра, обсасывает кости, а потом чуть отстраняется, чтобы плоть срегенерировала. — Ничего вкуснее не ела, — облизывается она.