На расстоянии в полдыхания

Сегодня Марисса Пиа Бустаманте совсем не чувствовала себя уютно на презентации золотых украшений ювелирного дома Мансини. Ей почему-то казалось, что все вокруг неё какое-то искусственное: улыбки, дружеские объятия, поздравления. Везде люди из большого аргентинского бизнеса, которые ещё вчера друг другу готовы были глотку перегрызть, чтобы занять место повыше в рейтинге известного бизнес-журнала, а сегодня пожимали руки и вели себя так, словно всегда были настоящими друзьями. Много лестных эпитетов, ещё больше вынужденных комплиментов, раздражительных усмешек. Эта была далеко не первая вечеринка в миры моды, на которой присутствовала Марисса. Должно быть, за последнее время она уже привыкла ко всем этим незнакомым людям, даже узнавала их лица, умела держать высоко голову, но сегодня как-то терялась в толпе. Ведь странно — в Италии было всё тоже самое: те же правила, те же вечеринки, те же мотивы, те же коллаборации между компаниями и множество претензий, которые обычно оставлялись где-то за кулисами, прячась от бдительных журналистов. Но также на подобных мероприятиях была выделена особая территория для новых знакомств и новых выгодных контрактов. И это было частью её и Пабло работы. И она даже как-то по-своему полюбила эту часть — уже знала наизусть, в какой одежде лучше посещать то или иное мероприятия, когда нужно делать комплименты виновнику торжества, когда правильнее заключать соглашения, когда и кого приглашать на презентацию их коллекции. Но сегодня рядом не было Пабло, и поэтому всё было по-другому: люди казались слишком холодными и чужими. Вступительная часть выглядела какой-то скучной: приглашённые артисты выступали так, словно им нужно отработать какой-то плохой концерт и поскорее уехать на другой, Марисса подозревала, что так оно и было. Потом началась основная торжественная часть, и сеньора Бустаманте даже честно пыталась прислушиваться и вникать в то, что говорили на подиуме и показывали на моделях, но всё время её взгляд упорно возвращался к центральному входу, ища статную фигуру мужа. Время от времени кто-то наклонялся к её уху и что-то говорил, спрашивал о дате выхода новой коллекции El Estilo или когда можно повидать её супруга. Она вежливо отвечала, что лично отправит приглашения на презентацию, и обещала, что Пабло обязательно сегодня появится, хотя сама не была в этом уверена. Утро началось с проблем — на производстве в пригороде Буэнос-Айреса сломалась раскройная машина, надо было быстро все проанализировать и принять важное решения: отдавать машину в гарантийный ремонт и ждать её возвращения, или же не дожидаясь ремонта, привезти ещё одну с другого производства и не терять столь много времени. Гидо тем же утром сообщил Мариссе, что рейс из Кордовы до Буэнос-Айреса задерживают из-за плохой погоды и заверил девушку, что Пабло будет присутствовать на послеобеденном заседании с пиар-менеджером Фабианом Талином: а уж это шоу точно не для слабонервных. Бескомпромиссный пиарщик всегда вводил в стресс пол офиса El Estilo, когда начиналась масштабная подготовка к презентации новой коллекции, вот и Марисса сегодня всё почувствовала на собственной шкуре. Все проблемы на производстве взяла на себя, хорошо, что Мануэль с Гидо не остались в стороне и помогли решить эту трудную задачу. Пабло так и не появился на встрече с Талином. А потом коммерческий директор в который раз за день пришёл в кабинет Мариссы Пиа Бустаманте и торжественно ей пообещал, что к началу презентации ювелирных изделий — одного из важнейших событий месяца в сфере аргентинской моды, Бустаманте успеет: уже объявили посадку, а из Кордовы до Буэнос-Айреса лететь меньше полутора часов. Вот прилетит, заедет домой переодеться и сразу приедет на презентацию. Он также передал, чтобы Марисса отправлялась на мероприятия на такси, а Пабло её домой потом отвезёт. Почему сам Пабло не мог ей позвонить и сказать всё лично, Марисса Гидо не спросила. А ведь всё в самом деле было сложно. Их отношения окончательно треснули по швам. Пабло ни разу не вспомнил о том вечере после празднования годовщины свадьбы Сони и Франко. Ни разу! А ведь мог напомнить, посмеяться над её пьяными приставаниями, добавить собственных описаний в историю, так как он умеет, пошутить, потребовать продолжения или же обратиться к сарказму, чтобы потешить своё самолюбие. Но для Пабло того вечера словно не было. Словно не он ей говорил, что любит больше всех на свете. Будто всё было не настоящим или не с ними. Очередной замкнутый круг — казалось наступил момент, когда уже можно что-то изменить, и Марисса к этому уже готова, но всё как-то неожиданно повернулось, и явно не в лучшую сторону. На следующий день после праздника муж Мариссу на работу не разбудил, оставил записку на кухне, что у неё сегодня нерабочий день и заботливо положил две таблетки от головной боли на блюдце рядом. Марисса вынужденный выходной провела с пользой: немного повалялась в кровати, почитала книгу, убралась в квартире, отвезла их с Пабло костюмы в химчистку и даже приготовила ужин. Вот только муж к ужину совсем не притронулся и её стараний не оценил. Поздно вернулся домой, недовольно кривил губы, когда Марисса расспрашивала о делах в компании, на вопросы отвечал с неохотой, да и настроения у него совсем не было — сославшись на тяжелый день, ушёл в душ, а когда Марисса пошла на кухню с целью предложить Пабло вместе попить чая, обнаружила его спящим на том самом неудобном диване в гостиной. Следующие полторы недели были ещё хуже — во вторник Бустаманте после работы уехал с Гидо на деловую встречу с крупным партнером из Бразилии и ночевать домой не пришел. И даже Мариссе ничего не сказал о причинах своего отсутствия. Написал сухое сообщение поздно вечером, что дома сегодня ночевать не будет. Никаких выдуманных историй, правдоподобных объяснений или фактов. А она и не спрашивала. Гордость не позволяла. На следующий день Пабло пришёл на работу в свежей рубашке и идеально выглаженном костюме. Извиняться перед женой за отсутствиё ночью дома не стал. В среду они вместе ужинали в доме у Сони и Франко. Пабло изображал из себя заботливого мужа — держал её за руку, обнимал за плечи, с пылом целовал её при первой возможности, но по дороге домой не сказал ни слова, словно отработал программу и притворяться больше не собирался — в тот вечер снова быстро уснул в гостиной. Марисса уже искренне ненавидела этот диван. Всем сердцем. Как будто он стал её страшным врагом, который отнимал от неё самое дорогое. А в четверг история повторилась — Пабло снова не ночевал дома, но на этот раз даже эсэмэски жене не написал. Марисса боролась с искушением ему позвонить, спросить всё ли в порядке, но не позвонила. Просто не нашла бы слов, которые б хотела ему сказать. А на следующий день случилось непоправимое — Пабло собрал чемодан и улетел в Кордову. На фабрике El Estilo случился небольшой пожар: никто не пострадал, но сгорело полцеха с тканями, была задействована местная полиция, и президент компании решил лично проверить, как идёт расследования. Марисса собственными ушами на экстренном заседании слышала, как Гидо предлагал свою кандидатуру для командировки, и как Ману отговаривал Бустаманте и Ласена от поездки. По мнению финансового директора, не стоило туда вообще никому ехать и тратить на это время — убытки от пожара были не столь большими, поскольку ткани были довольно старыми — остатки из позапрошлых сезонов, а дел перед презентацией новой коллекции в офисе куда больше. Но Пабло был бескомпромиссен — отказался от предложения Гидо, совершенно проигнорировал замечания Ману и сразу после заседания попросил Сесилию забронировать билет на самолет, хотя вряд ли на выходных можно было что-то решить. И вылетел спустя несколько часов. За неделю своего пребывания в Кордове жене ни разу сам не позвонил, ни разу не написал сообщения, хотя несколько раз на день телефонировал своей секретарше и давал новые распоряжения. В среду Марисса не выдержала и позвонила сама, да и повод был — требовалась его подпись на некоторых документах, но он сдержанно ответил, что все документы подождут до пятницы, то есть сегодня. К обеду обещал быть в офисе. И все. Положил трубку, даже не спросив, как её дела. Марисса не пыталась докопаться до истины, но её тягостные размышления достигли крайней степени. Казалось, что хуже уже быть не могло. Мысли снова давили. Она хотела остановить это безумие, но, как и всегда, ни на что не решилась. Покорно сдавшись судьбе, девушка шла навстречу новым страданиям, не разбирая дороги, но чувствуя, что позади себя оставила все шансы на счастливую жизнь и как-то упустила миг, когда можно ещё было что-то исправить. Окружающий мир превратился в черно-белое пятно: улицы, суета, шум, офис, разговоры, дела, пустой дом. Все надежды с каждым днем от неё отдалялись и, казалось, уже никогда не вернуться обратно. И вот уже близятся десять часов вечера, презентация почти закончилась, ведущие с подиума что-то ещё говорили, но гости перешли к танцам и посиделкам по разным углам зала, кто-то и вовсе ушёл домой, а Пабло всё ещё не было. Марисса даже решилась трижды ему позвонить, но телефон мужа был в не зоны действия сети. Девушка пообещала себе, что ещё пару минут и вызовет такси. Ведь сколько можно его ждать! К счастью, увидела своего близкого знакомого — итальянского модельера Марио Скварчалупи, и время за их дружеской милой беседой начало лететь незаметно — им было что вспомнить. Марио вместе со своей женой Викторией помогал Мариссе с первым выпуском летней коллекции для Марибеллы и не один раз поддерживал дельным советом. Они не виделись несколько месяцев, и теперь обоим казалось, что эта встреча уж точно не случайна. Марисса искренне радовалась столь приятному стечению обстоятельств и даже на некоторое время о муже позабыла. Но Марио, рассказав во всех подробностях о причинах своего пребывания в Аргентине, поспешил откланяться — утром его ждали неотложные дела. Президент модного дома El Estilo появился в зале, когда уже произносили благодарности. Бустаманте тихо вошёл, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Схватил с подноса мимо проходящего официанта стакан минеральной воды и стал оглядываться, отыскивая взглядом жену в толпе гостей. Первая злость и негодование от не очень удачно проведенного дня уже отступили, Бустаманте даже почувствовал некое умиротворения — он, наконец, увидит её. Пабло почти сразу её заметил — Марисса стояла возле барной стойки, в руках держала сок, внимательно смотрела на высокого брюнета европейской внешности и улыбалась. Незнакомец пристроился возле его жены и глядел на её с нескрываемым восторгом и лучезарной улыбкой. Этот взгляд неизвестного мужчины Бустаманте просто взбесил. Пабло не совсем понимал собственные чувства — ведь ревностью это сложно было назвать, скорее всего его раздосадовал тот факт, что Марисса его совсем не ждала: ведь он просидел в аэропорту с утра до вечера и даже после очередного услышанного «подождите ещё полчаса», а этих «подождите» Пабло слышал за сегодня более десятка раз, успел устроить администрации скандал по поводу задержки рейса. Если бы знал, что так все обернётся — ехал бы на рабочей машине, или поездом. А потом ещё и багаж пришлось долго ждать, и Гидо, который обещал его встретить, куда-то запропастился, и такси ехало как-то слишком медленно из-за непостижимых пробок в Буэнос-Айресе, ещё в придачу ко всему его телефон разрядился. И вот все препятствия пройдены — Пабло, несмотря на внезапно возникшие проблемы уже на месте, ждёт встречи с женой, которую не видел целую неделю, и вдруг откуда ни возьмись появляется какой-то непонятный тип, который наглым образом ей улыбается, а она с ним флиртует в ответ! Никто не хочет объяснить ему, что это значит? Он, как будто взорвался, но затем быстро успокоился и начал мыслить рационально — допив залпом воду, он поставил пустой стакан на небольшой столик рядом и решительным шагом направился к жене. Пробирался сквозь столпившихся возле бара людей, потом почувствовал, как его кто-то хлопнул по плечу, обернулся и увидел знакомого. Нет, ну как не вовремя! Когда итальянец скрылся за дверью, Марисса взялась за телефон и начала набирать номер службы такси. Но вдалеке увидела Пабло и почувствовала себя так, будто яркий солнечный свет забрезжил во тьме. А ведь уже была почти уверена, что сегодня не увидит его. На мгновение в душе вновь поселилась маленькая радость, и теплое, как ей казалось, приветствие мужа заставили девушку улыбнуться. Но лишь на мгновение. Внезапно почва ускользнула у неё из-под ног — закружилась голова, каблук как-то не совсем удачно поскользнулся по полу, и она невольно уже начала падать. Пабло вовремя оказался рядом. Его крепкие руки не дали Мариссе упасть. Железная хватка. Даже немного больно. Он смотрел на неё, как хищник на свою жертву — не отпустит. Никогда. Да и не хотелось, чтобы отпускал. Встретились взглядами. Нелепо. И ничего не скажешь. Тут нечего сказать… ни ему, ни ей. Он отпустил. Её пробила дрожь. Холодно и гнусно как-то стало. — Привет, — осторожно начала Марисса. — Если честно, не ожидала уже тебя увидеть. — Привет, — ответил Бустаманте и улыбнулся, словно в объектив фотокамеры — вынужденно и искусственно. — Хорошо, что твои ожидания не оправдались. Постояли, помолчали немного, потом обменялись дежурными фразами. Пабло пожаловался на то, что в аэропорту просидел почти одиннадцать часов. Марисса рассказала о последних новостях в офисе. Потом к ним подошла хозяйка вечера Валерия Мансини — основательница ювелирного бренда Мансини. Бустаманте перекинулся с ней несколькими словами, вежливо поблагодарил за приглашение и пообещал в ближайшее время заняться их совместным проектом — это давно запланированное сотрудничество должно было стать ещё одним трамплином к их общему успеху. Марисса про себя отметила мастерство Пабло превратить простой светский разговор в настоящие переговоры. А потом Бустаманте молча взял Мариссу за руку и потянул на танцпол. Полшага вперед, два шага назад. Словно по лезвию ножа. В глазах у девушки — вызов, в душе — боль. В мыслях — обида. Она посмотрела мужу в глаза и на его отстраненные руки, которые он держал строго на её талии, и почувствовала, как увеличивается комок в горле. В душе парило разочарование. Ощущала себя выжженной пустыней — столь одинокой и отдаленной в таком большом мире. И ничего более. Тот факт, что Пабло держал расстояния больше, чем нужно в столь медленном танце, будто лишний раз подчеркивало, что он не хотел с ней сближаться. Он не делал жене комплиментов. Не пытался заигрывать, как было на прошлых вечеринках. Вроде всё просто и привычно, как и должно быть. Без масок. Без преувеличений. Никто не притворяется, не изображает из себя влюбленную счастливую пару. Просто холодно как-то стало. Слишком холодно. Как будто за меньше чем две недели начала умирать та маленькая надежда, которую он ей подарил после празднования годовщины Сони и Франко. Вся суета вокруг была где-то далеко, словно в другой комнате. Сейчас Мариссу не волновали рабочие проблемы, выгодные сделки, чужое мнение или осуждение. Главное было смотреть в глаза Пабло и чувствовать, что он сейчас с ней. Она хотела в это верить. Играла музыка, вокруг них двигались танцующие пары, а они фактически стояли посредине зала, держа расстояния и лишь слегка раскачивались в такт музыке. Дышалось с трудом. Было такое чувство, что каждый взгляд мужа обжигал. Руки невольно вспотели, глаза как-то предательски щипало. Девушка смотрела на него изучающе и осторожно, но внутри внезапно появилась какая-то странная теплота, которая быстро распространялась, затапливая её с ног до головы. Ругала нещадно себя в мыслях за свою нескрываемую радость, ведь он мог бы позвонить хотя бы раз за последнюю неделю, но после всех мучительных терзаний, когда уже напридумывала бог знает чего, не могла унять возникшуюся усладу. Странной была эта радость, она не окрыляла, но рвалась наружу. Со всех сил улыбнулась! Так мило и совершенно спокойно! Наклонилась и уже хотела его поцеловать. Только Пабло как-то неожиданно отвернулся, проигнорировав её желание, и потянул ее за руку к выходу.

***

По дороге с презентации Пабло сразу понял, что с женой что-то не так. Марисса хмурилась, часто отворачивалась к окну, избегая его прямых взглядов, и явно чем-то была недовольна. Или обеспокоена. Словно застыла, забыв как дышать. И практически все время молчала. Бустаманте пытался поговорить с ней, но девушка постоянно отвлекалась то на телефонные сообщения, то на бумаги, начав их перечитывать в дороге, то что-то внимательно искала в сумочке. А может она это делала, чтобы выдержать паузу. Нормально заговорить с Мариссой удалось только тогда, когда они почти приблизились к дому. Девушка убрала все бумаги в папку и вместе с сумкой бросила их на заднее сиденье автомобиля. Она снова смотрела в окно, выводя на стекле подрагивающими пальцами какие-то непонятные узоры, о чём-то встревожено думала и хмурилась. — Марисса, ты можешь сказать, в чём дело? — Что? — Вот и я хочу знать — что. Что случилось? Девушка глубоко вздохнула. Бустаманте почему-то снова подумал, что она расстроена, причём сильно. Он покрепче вцепился в руль и, посмотрев в зеркало заднего вида, осторожно перестроился в правый ряд. Марисса старательно отводила взгляд, тяжело дышала и выглядела разозлённой. Поведя плечами, словно пытаясь освободиться от невидимых пут, Марисса вжалась в кресло. — Не сейчас, Пабло, — наконец ответила. — Я устала. Сегодня был очень тяжелый день: я три часа спорила с Фабианом по поводу отеля для презентации новой коллекции, да и утренняя поломка на производстве вывела меня из колеи. Еще и эта вечеринка. — Марисса, если ты злишься на то, что я опоздал, и вся суматоха с раскройным оборудованием и нашим пиарщиком упала на твои плечи, так ты должна понимать, что случаются непредвиденные обстоятельства, вроде задержки самолета, которую нельзя предусмотреть заранее. Ты, как вице-президент компании, должна быть к этому готова. Причем всегда. Разве за всё время твоего руководства Марибеллой у тебя не было подобных случаев? — Были, конечно. Я не злюсь, — Марисса постаралась ответить как можно спокойней. — Просто давай поговорим, когда приедем домой, хорошо? У меня к тебе есть довольно серьёзный разговор, а ты за рулём. А если у тебя есть какие-то планы на вечер, то лучше обсудим в другой раз. — О, Господи! Достаточно серьёзный разговор?.. Это ты меня так успокоила что ли? Планы на вечер? Ты себе там что-то напридумывала? Да? — не выдержал Бустаманте, повысив голос. Марисса повернула голову и столкнулась с мужем взглядом: — А ты успокоился? И ничего я не придумала! — Будешь с тобой спокойным! Марисса, мне кажется, что это невозможно, — прибавил скорости Пабло. Казалось, еще одна подобная реплика со стороны супруги — и он взорвется. — Вот видишь, ты сам начинаешь, — упрекнула мужа Марисса. — Разговор будет серьёзный, — раздражённо выдохнула. — О чём, интересно? Хотя я вроде радоваться должен. Вот, наконец-то! Поговорим! — Обо всём. О проблемах в офисе, о неподписанной вовремя смете на расходы с презентацией, и о твоём поведении в первую очередь! Пабло насторожился. С непониманием посмотрел на Мариссу: — А что с моим поведением? Девушка посмотрела на него в ответ: — Пабло, веди машину! — Я веду машину! Но я же чувствую, что что-то случилось! И хочу, чтобы ты мне объяснила! И дело не в смете! Могла бы и к Ману обратиться или Гидо! Ты можешь нормально все высказать. Какие у тебя претензии? — Объясню, обязательно объясню, когда мы приедем домой. Не хочу, чтобы мы куда-нибудь врезались! Бустаманте чертыхнулся вполголоса, руки снова сжались на руле. Сдавив зубы так сильно, что желваки забегали на скулах, Пабло неестественно внимательно уставился на дорогу. А в голову уже полезли нехорошие мысли, которые он пытался отгонять, но получалось плохо, а точнее, не получалось совсем, и эти, и без того беспокойные мысли, обрастали ещё более устрашающими фантазиями, и становилось совсем нехорошо. — Марисса, мне нужно было время. Побыть одному, понимаешь? Чтобы окончательно не свихнуться! — Даже так? — девушка хмыкнула в ответ и отвернулась. — Помогло? — Да, — ответил спокойно. — У меня тоже к тебе есть серьёзный разговор. Думал отложить на несколько дней, ещё раз всё взвесить, дать себе и тебе еще немного времени, но раз ты сама начала, зачем откладывать. Вряд ли пару дней что-то изменят. Я хочу развода, — проговорил уверенно. — Не через четыре с половиной месяца. Сейчас. Марисса посмотрела на Пабло в недоумении и отвела глаза — слишком поздно, слишком поспешно, но по-другому не получилось. Почему-то её сердце пропустило удар, а воздух сделался тяжелее. Пыталась осмыслить. Понять. За секунду в её воображении пронеслись все последние события. Девушка почувствовала острый приступ удушья. Думать было тяжело. Говорить она была не в силах. Могла только смотреть. Не на Пабло — прямо перед собой. Как будто переступила какую-то черту. И за этой чертой пропал весь страх. Ведь всё, чего она так боялась, её муж только что озвучил. Марисса нажала на дверце кнопку, опустила стекло и вдохнула полной грудью так, что даже голова закружилась. Внутри у неё зародилась волна самых разных эмоций, которую было не остановить, она поднималась, набирала силу и вот прямо сейчас готова была выплеснуться наружу, затапливая сознание неминуемой потери. Свернув во двор, Пабло припарковал машину возле дома, с такой силой сдавливая руль, что чувствовал, — ещё минута, и он сломает его, ну или выдернет с корнем. Марисса поспешно бросилась из машины. Ей побыстрее хотелось выйти на улицу. Громко хлопнув дверцей, медленными шагами девушка начала движение в направлении противоположному дому. Она всё же надеялась остановить неизбежное, но слов почему-то не находила. Хотела немного пройтись, подумать, найти решение. — Я устал, постоянные эмоциональные качели — это не для меня, — Пабло вышел следом за ней. — Я всегда принимал тебя такой, какая ты есть. Никогда не старался тебя исправить, давал свободу выбирать и действовать, — запнулся на полминуты. Марисса остановилась, но не обернулась. — Но сейчас, ты не можешь определиться, что тебе в жизни нужно. Ты не расставляешь приоритеты. Ты играешь против своих, и сама этого не понимаешь. Я, в отличии от тебя, знаю, что хочу, и в данный момент мне не хватает спокойствия, взаимности, свободы делать то, что хочется. — Конечно же, свободы, — съязвила девушка в ответ и обернулась. — Я по твоим беспричинным отлучкам из дома уже всё поняла. Не беспокойся, я тебе её предоставлю, — она не то хотела сказать, совершенно не то, но было уже поздно. — Вот видишь, ты мне не доверяешь. Не веришь, строишь свои теории и предположения, — глухо проговорил Пабло с нескрываемым разочарованиям. — А ведь я тебе никогда не давал повода в себе усомниться. Никогда! Ни когда мы были многие годы вместе, ни сейчас! Вспомни, хотя бы один такой случай! Марисса не нашла, что сказать в ответ. — Если ты думаешь, что я дважды на прошлой недели не ночевал дома и уехал в командировку потому, что мне захотелось с кем-то потрахаться, так это ещё раз доказывает, как плохо ты меня знаешь! — Пабло покачал головой, а потом даже сплюнул от досады. — А ты меня хорошо? Ты уверен, что ты меня хорошо знаешь? — Нет, я тебе уже говорил, что в последнее время мне кажется, что я тебя совсем не знаю. В той неразберихе, которая обитает в твоей голове, сам чёрт ногу сломит. Я устал предугадывать и разбираться. Но ты можешь рассказать мне об этом сама, и я попытаюсь тебя понять, — Пабло сложил на груди руки, красноречиво поджав губы. Таким серьёзным Марисса его ещё не видела. — А если ты меня не поймёшь? Что тогда? — спросила прямо. — Почему ты всегда во мне сомневаешься? Сколько я тебя знаю, ты постоянно не веришь в меня: в колледже, в университете, сейчас. И в эту минуту твои слова только это подтверждают. Что я могу не понять? Марисса не чувствовала больше раздражения. Осознавала, что Пабло прав, и в его словах таится глубокая бесспорная истина, но легче от этого не стало, стало больно и обидно, но одновременно легко. Она понимала, что муж говорит искренне, не пытаясь её задеть или надавить, и вот он — шанс. Тот, который может навсегда её освободить от себя самой. — Ты не выбрала меня, когда я тебе говорил о любви на третьем курсе, и осталась с Симоном. И я понял тебя. Я уважал твой выбор даже тогда, когда ты решила встречаться с Хавьером, хотя этот выбор трудно было уважать. Ты не поверила мне, когда я противостоял Серхио в ситуации с Фелиситас, и я смирился с этим фактом. В университете ты не поддержала моё рвение освободить отца из тюрьмы. Я принял это. Сам, значит, сам, не впервой. В один день ты перевернула всё вверх дном, собрала вещи и уехала за границу. Да, я отказывался понимать и мириться с твоим выбором, но дал тебе это право! Ты приехала спустя шесть лет, и словно ничего не произошло, стала акционером моей компании. По собственному желанию! И я согласился с этим! Ты шантажом потребовала от меня должность вице-президента и моего «да» в дворце бракосочетания, и я тебе позволил это. Ты то бегаешь от меня, то боишься, то шарахаешься от моих объятий, то целуешь сама, то требуешь, хрен знает чего. Хорошо, пожалуйста, я и здесь тебе даю право делать то, что угодно тебе. Что ещё осталось из того, чего я не смогу понять и простить? Если я простил тебе абсолютно всё! — Пабло запнулся. Уж очень ему хотелось сейчас припомнить Мариссе её бурную личную жизнь в Милане, но он смолчал. Ведь говорил не для того, чтобы упрекнуть её прошлым или подчеркнуть ошибки. Не этого ему хотелось. Просто желал, чтобы она наконец поняла, что он рядом. Вот он здесь, сможет всё выслушать и простить. Попытается смириться с её выбором, он дает ей время. Но как донести другим способом до Мариссы то, что чувствовал, он не знал. По доброму уже пробовал. Не получилось. Марисса почему-то испугалась его монолога и почувствовала смятение. Девушка закусила губу и глянула на мужа. Открыто, дерзко, с вызовом. Нет, она не в первый раз обратила внимание на то, что Пабло всегда ее принимал и прощал. Это действительно было так. Марисса и так это знала, просто слышать вот так в открытую то, что она продолжает в него не верить, было просто невыносимо. Всё напоминало о том, что каждый её поступок по отношению к нему был ошибкой. Везде одни ошибки: неверные решения, неправильные выводы, отсутствие шансов, чтобы всё исправить, постоянные сомнения. Сейчас она летела с одного обрыва в другой, падала, сбивала колени, а сил подняться и идти дальше становилось всё меньше и меньше. Ведь только сейчас она окончательно осознала, что на самом деле, уже давно не боролась. Просто сдалась. Пабло прав. Нельзя склеить то, что уже давно разбилось. Нельзя сомневаться в том, кого любишь. Марисса невольно ускорила шаг, надеясь, что сможет скрыть свое волнение. Она пыталась не смотреть на Пабло в открытую, благо было достаточно темно, и он был на безопасном расстоянии от неё. Вернувшись к машине, девушка открыла заднюю дверцу и забрала свою сумку. Посмотрела на папку с документами, поколебалась и вернула файлы обратно на заднее сиденье. Бустаманте решил не упускать момент, подошел к ней вплотную, наклонился и развернул её к себе. — Ты словно делаешь маленький шаг навстречу, но потом отходишь назад ещё дальше, — он смотрел на неё в упор, — ты вроде всё для себя решила, но потом остаешься в стороне, отрекаясь от собственных действий. Как будто ждешь, что я все должен решить за тебя. Я должен взять ответственность за твои поступки, а ты здесь не при чем. Почему Марисса? Почему? — В следующую секунду парень выпрямился и расправил плечи. Усилием воли заставил себя встряхнуться. Боялся перегнуть палку, но не мог себя остановить. Чувствовал себя так, словно ему предстоял очередной решительный бой без правил, вот только соперник отказывается выходит на арену. — Марисса, не я тебя возвращал в свою жизнь, — Пабло остановился прямо перед лицом девушки. Она смотрела на мужа с нескрываемым сожалением, приходя в отчаяние, и нервно забарабанила пальцами по капоту машины. Не давая ей ни единого шанса опомниться, Пабло в который раз выразительно посмотрел ей в глаза. Взгляд, которым наградила его сеньора Бустаманте, говорил о многом, и мужчина невольно отступил. Она чувствовала себя виноватой, понуро держала голову и все упреки слушала смиренно, заранее готова принять все обвинения, не споря и не отрицая ничего. Ей очень хотелось, чтобы муж сменил гнев на милость, прекратил осыпать укорами и поучениями. Такая лёгкая победа немного воодушевила, но потом Пабло немного растерялся. Дальше-то что с этой победой делать? Отошел на метр в сторону, отвернулся и от злости рукой рубанул воздух, Кажется, до слуха Мариссы даже донесся свист. — Ведь не я покупал тебе билет на самолет из Милана до Буэнос-Айреса, — начал снова и точно знал, что выскажет Мариссе всё до конца, все, что держит в своей душе. — Не я заставлял приобрести акции моей компании и замуж тебя тоже не я звал, и работать в своей фирме не я предлагал, и жить в одной квартире было не моим решения. Так в чём проблема? — Пабло резко развернулся и лбом прижался ко лбу Мариссы. Его дыхание коснулось её губ, и от этого им обоим становилось до безумия жарко. Он улыбнулся на секунду, правда, полноценной улыбкой это было сложно назвать, скорее что-то среднее между усмешкой и саркастическим оскалом. Пабло сурово смотрел сверху вниз на жену, не выпуская её из своих объятий. Марисса замерла, глядя на мужа затравленным взглядом в ответ. Как кролик на удава. Опять нахлынуло осознание собственных ошибок, вместе с ним вернулась и былая неуверенность. — Ведь у тебя всё есть, всё, что ты хотела, только пользуйся этим, сделай маленький шаг навстречу. Ты хотела жить со мной под одной крышей, так живи. Люби меня, говори о своих желаниях, ругай за оставленную в раковине по утрам немытую посуду или за то, что часто забываю ключи от квартиры в офисе. Позвони, закати скандал, где это я ночую, почему не звоню из командировки, почему не предупреждаю, что задерживаюсь. У тебя уже есть на это право, я сам тебе позволил быть в моей жизни. Позволил быть тебе моей женой. Я разрешил тебе абсолютно всё. Так будь тут, со мной: без притворства, без секретов, без лжи и обмана. Делай то, что тебе хочется, то, что ты чувствуешь. Здесь и сейчас. Вот, Марисса, я перед тобой. Люблю тебя, принимаю, прощаю, жду. Хотя бы полшага мне навстречу и все. Разреши себе быть счастливой. Скажи мне: «Пабло, ты мне нужен, останься». И я останусь! Марисса откинулась, прижимаясь телом к дверцам машины, заправила волосы за ухо, затем слабо улыбнулась, пытаясь сосредоточиться. Внешне казалось, что она успокоилась, но сердце колотилось где-то в горле, стучало неровно, постоянно замирало, во рту пересохло, сил стоять на ногах почти не было. Она продолжала злиться на саму себя, мысленно готовила речь и доводы, которыми хотела разрушить любое сопротивление мужа, а когда посмотрела ему в глаза, поняла, что Пабло для себя всё решил. Что пути назад не будет. Никогда. Это конец. Ведь сейчас в их разрушительных отношениях он выбирает себя и это закономерно и справедливо. Ведь сколько можно её ждать? Девушка покрутила головой, прислушалась к своему внутреннему голосу и вдруг приняла тот факт, что у неё есть только эта минута. А за ней бездна, постоишь чуть дольше и утонешь, потеряешься в этой черноте. Времени больше не будет. И последних шансов тоже. Всё станет чужим, не её: чувства, ощущения, надежды, мечты. Она вдруг наклонилась к Пабло и, поцеловав его быстрым, но тёплым поцелуем, улыбнулась. — Пабло, я люблю тебя, — на выдохе прошептала Марисса, — ты мне нужен, — громче. — Пожалуйста, не уходи! — Марисса говорила совершенно искренне, голос предательски дрожал, выдавая напряжение и толику отчаяния. Она так боялась этих слов, но, как оказалось, произнести их было так просто. Марисса перевела дыхание, облизала губы, которые совсем некстати вздумали пересохнуть, и, не веря тому, что делает всё так легко, снова потянулась за поцелуем. Пабло был горячим, живым, и рядом с ним было так спокойно. Всё так, как она когда-то помнила. Бустаманте обнял её покрепче, ответив на поцелуй, и слегка отстранился, словно ещё раз хотел прочитать по её взгляду, что она уверена в том, что говорит и делает. В её глазах плескалась теплая осень, полная надежд и чего-то ещё, по чему он так долго скучал всё это время. А когда услышал свое имя и искреннее, он был уверен, «я люблю тебя, не сомневайся», произнесённое тихим шёпотом, внутри всё заныло от предвкушения. Его ответом стал ещё один страстный поцелуй. Марисса крепко обхватила ладонями лацканы пиджака Пабло и с не меньшей пылкостью ответила на поцелуй мужа. Она чувствовала жар, желание, нетерпение — его и своё. В душе парила легкость, сердце переполняли радость, счастье, любовь. Секунда, которая стоила всей её жизни. Секунда, изменившая всё. Она не боялась сделать что-то неправильно, быть смешной или нелепой. Марисса совершенно не стеснялась того, что так откровенно смотрела на Пабло. С вызовом. Даже его рука, покоящаяся на её бедре, была такой… такой правильной. Ладонь Бустаманте сжалась и почти тут же скользнула вверх, поднимая подол юбки. Он навалился на неё сильнее, вдавливая податливое тело в авто. Поцелуй увлекал. Марисса гладила мужа по спине, запуская пальцы в его светлые волосы, и с трудом, почти с хрипом, перевела дыхание, когда Бустаманте оторвался от её губ. Он прошёлся губами по линии челюсти и спустился к шее, нежно целуя и поддерживая голову супруги ладонью, и Мариссе далеко не сразу удалось заставить себя вернуться к реальности. Вместо потери и обреченности она позволила своей душе найти покой.

***

Как дошли до квартиры, оба помнили плохо. Марисса где-то в лифте, не без помощи мужа, потеряла несколько пуговиц от блузки, а Пабло ещё на первом этаже уронил галстук, но оборачиваться на такие мелочи ни у него, ни у нее не было желания. Больше всего хотелось дойти до спальни, закрыть дверь, затащить друг друга на кровать и начать всё сначала, чтобы никого не слышать и не видеть. И чтобы никто не мог им помешать. Оба вздохнули и счастливо улыбнулись. Марисса выбралась из цепких объятий, попутно стягивая с Пабло пиджак. Бустаманте прикрыл глаза, стараясь усмирить яростное желание обладать ею целиком прямо здесь, стараясь игнорировать сухость во рту, стараясь не обращать внимания на гулко бьющееся сердце, рвущееся наружу. Он сглотнул в сладком предчувствии, что пути назад не будет. И точно знал, что корить за содеянное никто себя не станет. Сегодня невидимая цепь, которая сильно держала их вдали от друг друга порвется. Навсегда. Марисса легонько вынула ключи из своей сумки и протянула их Пабло, уволакивая его за собой к двери. Ещё раз потянулась к его губам, на миг замирая в миллиметре от них. Пытка… Ведь нужно на пару секунд расстаться, чтобы открыть эту чёртовую дверь, нужно отступиться, отойти друг от друга, чтобы потянуть эту дверь на себя, — ключи в руках дрожали и никак не хотели проталкиваться в замочную скважину. Бессмысленная возня доводила обоих до исступленного отчаяния! Это ж надо было кому-то из них догадаться закрыть квартиру на два замка! С большим трудом справившись с этим непростым заданием, пара ввалилась в квартиру, закрывая дверь изнутри. Когда Пабло набросился с поцелуями на Мариссу в прихожей, она уже стояла где-то на краю пропасти и готова была в любой момент сорваться в бездну, и уж точно знала, что не захочет выбираться назад. Она теряла голову, когда муж настойчиво продолжал ее раздевать, когда обнял ее, прижимая к стене. Пабло отчетливо чувствовал, как дрожат её руки, как краснеет от предвкушения её лицо, как тело покрывается мурашками и, конечно же, он заметил, как жена недовольно покосилась на него, когда уже в гостиной он оторвался от её горячего, полностью обнаженного тела и неожиданно от неё отошел на несколько шагов. Девушка даже растерялась, с непониманием уставившись на него, а он совершенно не обращая внимания на её растерянный вид, с поспешностью вытянул мобильный из кармана, выключил его и отшвырнул куда-то в сторону. Затем поспешно вернулся в прихожую, потянулся к валяющейся на полу сумке Мариссы, вынул её телефон и, не спрашивая разрешения хозяйки, повторил свои действия. Не забыл о дверном звонке и домофоне — везде нажал на кнопки «отключить». И только тогда вернулся к Мариссе и начал раздеваться сам: быстро избавился от ботинок и штанов и одним движением стянул уже почти расстёгнутую рубашку через голову, словно времени разбираться с оставшимися пуговицами у него совсем не было. Им никто и ничто не сможет помешать ни сегодня, ни завтра утром. Есть он и она. И пусть весь мир подождет. — Марисса, — лихорадочно зашептал Бустаманте, обнимая её плечи, — моя маленькая девочка. Если бы ты только знала, как сильно я скучал по тебе, если бы ты знала! Марисса попыталась вынырнуть из-под его рук и ответить. Внезапно внутри что-то щелкнуло, и ей очень хотелось подарить ему в ответ всё то тепло, которое сейчас от него чувствовала. — Пабло, — зашептала она. — я… — выдохнула, задыхаясь. Но муж не хотел ничего слышать, поднял голову и, не дожидаясь слов с её стороны, набросился на девушку с новыми горячими поцелуями. Марисса прижималась к нему, Бустаманте чувствовал тёплое женское тело, мягкую грудь, его трясло от понимания того, что она так близко и настолько доступна, правда, какая-то часть него, более трезвомыслящая и не спешащая поддаваться волнению происходящего, нашептывала, что это не более чем сон, это не может быть правдой. И она, такая смелая и раскованная, именно такая, какую он знал, не может быть настоящей. Но чувствуя, как наяву, её прикосновения, дыхание, её тело, его трясло от желания поверить, что это не сон. — Не сейчас, — прошептал в ответ, не роняя волшебства момента. Несколько секунд бессмысленно смотрел на неё, заново теряя голову. Марисса чуть не рухнула, когда Пабло погладил её по распущенным волосам, прижался губами к бешено пульсирующей жилке на шее, потому что ноги в момент стали ватными. Она схватилась рукой за дверной косяк в спальне, а сама продолжала недоверчиво и в потрясении смотреть на мужа. Словно не верила в то, что происходило. Стоило Пабло подхватить её на руки и легким движением опустить на кровать, Марисса снова прикрыла глаза, расслабилась и мысленно посоветовала себе наслаждаться моментом. Умелые руки мужчины отправились в свое путешествие по нежному зовущему телу: он погладил её живот, слегка задев пупок, спустился ладонью по бедру. Марисса чуть согнула ногу, прижимаясь к теплой ладони и с наслаждением принимая его ласки, запустила пальцы в волосы любимого мужчины, провела руками по спине на ощупь вспоминая рельефность его мышц. Его поцелуи стали более голодными: он жадно целовал трепещущее от его прикосновений тело. Чуткие пальцы дарили наслаждение каждым движением. Дразня, доводили до изнеможения и замирали, оттягивая восхитительный миг удовольствия. Улыбка Мариссы становилась довольнее с каждым движением его пальцев, и губы всё чаще раскрывались от тихих коротких стонов. Она обхватила его шею руками, приподнялась к нему, крепко прижимаясь всем телом. Грудью, животом, сплелась ногами. Нашла своими губами его. Нежно провела по ним языком. И, резко оттолкнув от себя, быстро оказалась на Пабло. Влажными поцелуями Марисса продвигалась вниз, рисовала языком невидимые узоры, кусала и тут же зализывала кожу. Не успела она сделать новый вдох, как Пабло перекатился на неё, накрыв собой, и продолжил настойчивые движения ладонью между её бедер. От неожиданности девушка крупно вздрогнула и рванулась к его лицу. Дико, зло поцеловала и откинулась на подушку. Пабло пресёк все её усилия на контроль, обхватив её запястья ладонью, абсолютно контролируя её движения. Он четко давал Мариссе понять, что инициативу она будет проявлять в другой день, а сегодня руководить процессом будет он. И только он. Ведь Пабло точно помнил всё, что она любит. Марисса окончательно и бесповоротно сошла с ума, когда почувствовала, как влажные губы Пабло коснулись её груди в унисон с резким движением, сократившим всё расстояние между ними, — коротко, но крупно, всем телом, дернувшись так, что он заполнил её всю, до самых краев, а потом заскользил, с облегчением ощущая, как она коротко вздрогнула под ним. Взял её запястья, завел их вверх, прижал к постели и ритмично задвигал бедрами. Двигался быстро, плавно, непрерывно, методично вытравливая из неё сомнения, и даже не собирался этого скрывать. Он выпивал её душу по глоточку, как сам дьявол. Он мучил её, ласкал, дразнил, испытывал, ломал и собирал вновь, крепко сжимая её бёдра, не позволяя вырваться. Его движения становились изощренней, мучительней. Его толчки стали размашистыми и мощными. Марисса постанывала в ответ, выгибаясь, раскрываясь навстречу, совсем не замечая тяжести его тела. Пабло чувствовал пульсацию её плоти, как её бедра соблазнительно двигались к нему, становясь горячими. Он наслаждался ею и не мог просто-напросто остановиться. Марисса снова принадлежала ему и помнить будет только его. С ним свяжет все свои мечты. Будет хотеть только его. Держать его любовь в своей памяти. Им будет грезить. Будет любить его и только его. Они оба не замечали течения времени — впивались в друг друга телами, наслаждаясь прикосновениями, стирали границы, делились собой. Кажется, Пабло что-то сбивчиво шептал сквозь поцелуи и стоны, Марисса не могла уловить смысл фраз, ведь до неё долетали лишь обрывки, больше похожие на звериный рык, чем на человеческую речь. Из её груди рвались признания, но звуки отказывались складываться в слова, а непослушные губы только и могли сейчас, что целоватьцеловатьцеловать и в перерывах ловить кислород, тяжело наполняя легкие. Громкие взаимные стоны теперь напоминали патоку. Они были такие же сладкие, липкие, вязкие. Отдавались в ушах, дурманили, обволакивали их общее, одно на двоих извивающееся тело, которым они сейчас стали. Руки её обмякли в его ладонях. Миг потерялся. И когда на часах пробило чуть меньше вечности, оба почувствовали, как за несколько секунд присоединяются к сладкому экстазу, ощущая, как всё внутри колотится наслаждением, их тела сотрясала дрожь. Теряя разум, Пабло снова вцепился в её губы своими. И только потом понял, что видит перед собой лишь её карие глаза, бездонные, теплые, словно горький шоколад. И больше ничего. Ничего на свете. Марисса прилегла рядом с ним, улыбнулась, когда Пабло закрыл ей глаза рукой и выдохнул ей в плечо с лёгким стоном. Он тяжело дышал, и она погладила его по груди, успокаивая. Придвинулась к нему ещё ближе погладив по спине. И всё куда-то ушло, все то, что испытывала на протяжении столь длительного времени — боль, тоска, сомнения. И чувство вины отпустило. Пабло всю её выпил до капли. Осталось безумие, сумасшедшее желание до дрожи в ногах, эмоции на разрыв аорты, готовность пойти за ним на край света и дикая пугающая мысль, что однажды все это может закончиться. Пабло, словно почувствовал её страхи, притянул к себе и нежно поцеловал в висок. Марисса снова теряла чувство реальности. В какой-то момент сознание к ней вернулось, она огляделась вокруг и вдруг поняла, она уже совсем не она. От прежней Мариссы, не так давно вернувшейся в Буэнос-Айрес, даже тени не осталось. Она радостная, она улыбается, она тянется к нему, она любимая, она счастливая. И это абсолютно новое открытие её нисколько не испугало. Пусть от прежней Мариссы ничего не остаётся. Она усмехнулась. Всё когда-то бывает впервые. Впервые чувствуешь свободу. Первые влюбляешься. Впервые понимаешь ценность жизни. И впервые за долгое время начинаешь жить здесь и сейчас. Не прошлым, не будущим. Настоящим. Всю жизнь и каждую минуту. И своё настоящее она хотела прожить с Пабло.