На расстоянии в полдыхания

В аргентинском модном доме El Estilo было немало традиций и своих, понятных только в узком кругу людей, уставов. Какие-то из них были большими и очень важными, какие-то пустяковыми и очень маленькими, а какие-то вовсе крошечными и незаметными, но все они вместе творили единую историю одной крупной компании. Так, перед Рождеством все работники фирмы во главе с её президентом Пабло Бустаманте вместе зажигали большую елку и устраивали уютные посиделки за бокалом шампанского. После выпуска каждой новой коллекции офисные сотрудники приглашались на большую вечеринку в отель Фаина. Зажигательные танцы, обмен впечатлениями и восторгом веселили публику до самого утра. Раз в полгода на теннисном корте Сан-Мигель проходил большой теннисный турнир, где победитель выигрывал поездку в Рио-де-Жанейро на карнавал. А ещё у каждого работника большого офиса были свои маленькие тайны и слабости. Например, в конце рабочего дня каждого четверга Бустаманте и Агирре проводили между собой соревнования по настольному футболу, вот только в связи с навалившимися проблемами и подготовкой к совещанию, блондин и мексиканец за последний месяц совсем не посвящали время любимому развлечению. У Гидо Лассена были свои таланты — время от времени он умудрялся соблазнять всех секретарш и моделей, которые работали в El Estilo. Обычно, все его многочисленные «романы на одну ночь» заканчивались плачевно — наивные девушки смотрели в искренние карие глаза брюнета и с нетерпением ждали признаний в подлинной любви. Носатик после горячей ночки обычно сразу забывал имя несчастной девушки, а потом долго избегал испепеляющих взглядов, которыми они щедро его награждали, надеясь на продолжение отношений. Как ему это удавалось, никто не знал. Единственные, кто не попался в сети самоуверенного коммерческого директора, были Сесилия Ледесма, секретарша Пабло Бустаманте и Микаэла Сьерра, секретарь Мануэля Агирре. Первая девушка была слишком серьезной и никогда не отвечала на ухаживания носатика, а вторая была замужней дамой. Сесилия была девочкой скромной, хотя и очень привлекательной. Говорила мало, никогда не интересовалась сплетнями и всегда добросовестно выполняла свои обязанности. Замечала больше, чем нужно, но умела держать язык за зубами. Микаэла Сьерра была погружена в личные проблемы, воспитывала сына, часто ссорилась с мужем и параллельно училась в университете, получая ещё одно образование. Ресепшионист Аманда Рулли постоянно красила ногти на рабочем месте, за что неоднократно получала замечания. Страдала от неразделенной любви к пиарщику Фабиану Талину и тайно мечтала о замужестве или хотя бы о служебном романе. Фабиан Талин был человеком инфантильным, хотя и очень харизматичным. Терпеть не мог, когда в его кабинет заходили без стука. И, несмотря на успешную карьеру, не желал брать ответственность за свое будущее и тем более связывать свою жизнь узами брака. Главный экономист Кристина Ангиолетта любила запасаться мороженым, закрывать дверь на ключ и во время перерыва читать любовные романы или фанфики. Да что там во время перерыва — как только выпадала свободная минутка, девушка сворачивала все свои экономические графики и открывала перед собой совершенно другой мир интриг, тайн и высоких чувств. Эйчар-менеджер Сабрина Гарсиарена постоянно снимала сторис для инстаграма, чем сильно раздражала большое количество сотрудников, а особенно курьера Антонио Кариде. У Антонио был свой грешок — он всегда «случайно» оказывался на кастинге моделей и перед новыми знакомыми представлялся президентом компании. Так и жили — кажется, все дружно работали в одном офисном помещении, но вместе с тем у каждого были свои увлечения и пристрастия. Важной традицией аргентинского дома El Estilo был обед для акционеров и аппарата управления компании, который проходил в конференц-зале каждый раз после больших совещаний или заседаний. Обычно все изысканные блюда заказывались в шикарном ресторане. Мероприятие проходило за закрытыми дверями. Застолье сопровождалось светскими беседами и пустыми разговорами ни о чем. Сегодня тоже проходил такой обед, вот только присутствующих было очень мало: Пабло и Серхио Бустаманте, Гидо Лассен и Мануэль Агирре, и адвокаты Матиас Миранда и Альфредо Варела. Марисса Пиа Андраде Спиритто, ссылаясь на занятость и очень важную встречу, так же неожиданно, как и появилась, покинула совет сразу после своего выступления. Президент компании не то что не успел ничего сообразить, он даже рот от удивления не успел прикрыть, как рыжеволосая бестия тут же исчезла за дверью конференц-зала. Хавьер Аланис активно размахивал перед носом Серхио руками, обещая собрать все возможные доказательства фейковой постановки совещания. Но уже после нескольких телефонных звонков, «успокоился», и изо всех сил хлопнув дверью, исчез в неизвестном направлении. Серхио Бустаманте выглядел довольно спокойным и совсем не расстроился громким заявлениям приёмного сына. Он хорошо знал о вечной вражде между Пабло и Хавьером и все угрозы Аланиса сегодня не воспринял всерьёз. Серхио был человеком, которого интересовал лишь конечный результат, а сегодняшний доклад был на удивление более чем результативным, и какими шагами к этому шёл его сын, не имело никакого значения. Спокойно жевал рыбу, охотно делясь с Гидо Лассеном своими большими планами на будущую политическую карьеру. Носатик усердно изображал интерес ко всем рассказам Бустаманте-старшего и изо всех сил пытался поддержать этот разговор, поскольку надеяться было не на кого: Пабло от того, что сегодня произошло, находился в состоянии непонятного шока и практически молчал, Мануэль Агирре был занят перепиской с Николасом Провенсой и изо всех сил пытался выведать как можно больше деталей о состоянии и настроении своей жены. Адвокаты были заняты обсуждением деталей оформления передачи акций Серхио Бустаманте своему сыну и, кажется, совсем забыли, что президент El Estilo сегодня требовал их присутствия на совете с совершенно противоположной целью — продать свою долю акций и вырученные средства передать на осуществление антикризисного плана. — Пабло, мне нужно с тобой поговорить, — после завершения обеда обратился к блондину Серхио. Вот только Бустаманте-младший, казалось, на него совершенно не обратил внимания. Сидел в кресле, испепеляя бешеным, но беспомощным взглядом всё вокруг. В голове всё ещё никак не могло уложиться то, что происходило, и за сумасшедшим стуком сердца он даже собственных мыслей не слышал. Ману, отметив, что Серхио недоволен реакцией сына, толкнул Пабло локтем. — Ты что-то говорил, отец? — поправился парень. — Извини, я не спал несколько ночей. Слишком много нюансов надо было внести в отчет, — пытался звучать уверенно, хотя в памяти опять всплыли воспоминания об инциденте на совете и спокойному ко всему отношению Серхио. Бустаманте-старшему не понравилась замедленная реакция сына, но он решил не сдаваться так просто, хотя откровенное пренебрежение его простым вопросом, казалось, здорово подорвало его терпение. Он расправил плечи и гордо вскинул голову. — Меня вот что беспокоит. Где Андреа? Вы готовились к свадьбе, но сегодня я узнаю, что твоя невеста больше здесь не работает, а ты вообще женишься на Спирито. Ничего не понимаю, — развел руками Серхио. Пабло не знал, что ответить отцу. Просто опустил голову, прикрыл глаза и молчал. Вдруг понял, что не знает, что сказать. — Просто если Марибелла была создана год назад, — продолжил свои размышления Серхио, — и ею сначала руководила Марисса, то, получается, всё это время вы общались за спиной у Андреа. Я правильно понимаю? И роман крутили? — произнес вполне отчетливо. Пабло вновь закрыл глаза, сдаваясь от звуков его голоса. — Нет, твоя личная жизнь, это, конечно, не моё дело. Просто в голове не укладывается, что Андреа могла так долго с этим мириться. Да, и как-то странно, я ведь знаю Мариссу как ужасную собственницу и не могу понять, как она могла спокойно ко всему этому относиться. Гидо Лассен, видя, что его друг полностью игнорирует вопросы отца, решил прийти на помощь и в очередной раз спасти положение. Уж очень не хотелось вызывать лишних подозрений у Серхио: — Да нет. У Пабло с Мариссой до недавнего времени были только деловые отношения, — поспешил заверить будущего мэра. — Просто они с Андреа разошлись, а тут Марисса рядом, вот и вспыхнули былые чувства, — Гидо врал, будто не сомневался в собственных словах. Блондин только поддакнул головой — всё, что смог сделать в этой нелепой ситуации. Серхио выпрямился и посмотрел на сына как-то странно, но спорить и расспрашивать больше информации не стал.

***

В кабинете коммерческого директора компании El Estilo властвовала напряженная атмосфера. Пабло Бустаманте сидел на углу стола и с нескрываемым остервенением швырял дротики в мишень, прикрепленную к офисному шкафу с разноцветными папками. Смотрел прямо, не сразу задавшись вопросом, как долго он это делает и чего, собственно, ожидает. И только снова разозлившись и изо всех сил угодив в «яблочко» понял, что всё вернулось. Он снова не понимает, что же с ним происходит. Неприятные ощущения в который раз парализовали душу. Вроде бы ещё минуту назад его ничего не волновало, он был полностью расслаблен и спокоен. А теперь даже ногу от края стола отодвинул, неожиданно ощутив смутную тревогу Опять нелепая ситуация! Пальцы со всей силы сжимали каждый дротик, круглая доска неслышно покачивалась от лезвий, вонзающихся в её тело и безотрадно поскрипывала, изредка роняя слезы отслоившейся краской. Бустаманте сделал попытку отогнать все эмоции на задний план, трезво оценить ситуацию и попытаться всё-таки выяснить, что же, чёрт возьми, происходит. Но как только начинал думать, вновь видел перед собой Мариссу, словно смотрел ей прямо в лицо, и никак не мог отвести глаз, а когда в голове мелькнула мысль о том, что всё сегодня на совете произошло на самом деле, его бросило в жар. И всё снова казалось непонятным. Будто интуиция подсказывала, что его рассудка на это не хватит. Хотя очень хотелось стать трезвомыслящим Пабло Бустаманте, который вполне мог посмеяться над собой в такой вот дурацкой ситуации. Вновь посмотрев на доску, блондин вспомнил, как Марисса уверенно комментировала каждую цифру в отчете, и от волнения тело начало покалывать невидимыми иголками. От этого будоражащего ощущения он сглотнул. В горле снова всё горело огнем, будто он съел ложку красного перца. Это было весьма неприятно, но другие, более изысканные ощущения отвлекали. Он облизал сухие губы и перевел взгляд в сторону, наблюдая, как Гидо Лассен медленно постукивал пальцами по косяку. Коммерческий директор выглядел вполне довольным жизнью и, заметив, что Пабло наконец обратил на него внимание, расселся в кресле, закинув ноги на стол и с нескрываемой симпатией продолжал наблюдать за манипуляциями друга. — Ты там себе Аланиса представляешь? — спросил брюнет, тяжело вздыхая и провожая взглядом очередной снаряд, успешно попавший в десятку. — Или все-таки Спирито? Пабло ничего не ответил. Вместо этого повернулся к Гидо и после секундного замешательства, встретив горящий взгляд друга, вновь взял очередной дротик в руку и со всех сил запустил в мишень. Сомнения вновь потряхивали его тело, сбивая с мысли. Блондин злился на себя, не желая поддаваться капризным размышлениям, и всё никак не мог обернуться, чтобы просто поговорить с Лассеном, хотя, его вопрос, без сомнения, заставил вновь задуматься, вот только незнакомые провокационные нотки сбивали и мешали сосредоточиться. Повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую, странно себе лоб пощупал. Смотрел на мишень с прищуром, взгляд перевел куда-то к окну и, кажется, позабыл обо всех своих претензиях. Долго молчал, затем потер большим пальцем подбородок, потом и вовсе зажмурился. Гидо, прокашлявшись, решил всё-таки нарушить затянувшееся молчание: — Пиу, пиу, пиу! — озвучил происходящее и моментально осёкся. Воображение тут же нарисовало огромный дротик, торчащий из головы Бустаманте и равномерно покачивающийся, как антенна телепузика. Лассен замотал головой, прогоняя видение: — Бр-р-р, старик, дела совсем плохи. Насмотришься на тебя, такая ерунда в голову лезет. — У тебя там и так битком, — Бустаманте, на минуту прекративший истязать ни в чём не повинную доску, исподлобья бросил на веселящегося Гидо хмурый оценивающий взгляд, — ерунды этой. — Я могу с тобой поделиться, — немного обиженно проговорил Лассен. — Не надо. Мне вон свою девать некуда, — сказал как-то слишком обреченно. Носатик стремительно подскочил к небольшой тумбочке и с силой рванул на себя дверцу, сорвав ту с петли. Не обратив никакого внимания на перекособочившуюся мебель, вытянул из её недр бутылку виски и вернулся на прежнее место. — Будешь? — соблазнительно помахал бутылкой перед носом Бустаманте. Тот отрицательно покачал головой. — Зря! Я тебе точно говорю, что надо выпить, — Лассен, не утруждая себя поиском стакана, хлебнул алкогольный напиток прямо из горла. С удовлетворением ощутил, как тепло разливается по венам, растапливая парализующее напряжение. — Зачем она это сделала? — продолжая внутренний диалог, Пабло зло выплюнул, в очередной раз взрывая мишень. Словно выпустил пар и отпустил какую-то важную часть своей жизни, растерзав ни в чём не повинную доску. Ему вновь понадобилась пара секунд, чтобы понять, где он находится, и, как только осознал, отрывки сегодняшнего совета вновь восстановились в памяти. Гидо Лассен довольно растянул губы в улыбке, словно поражаясь, почему это Бустаманте сам не знает ответ на такой простой и понятный вопрос, радушно развел руки в стороны и выдал: — Давай постараемся всё-таки адекватно оценивать реальность, — ровным тоном произнес носатик. На секунду задумался, затем продолжил: — Любит она тебя, это понятно. Очнувшись от своих невесёлых мыслей и поймав суть услышанного, блондин недоумённо воззрился на друга: — Чего?! — непонимающе переспросил. — Если бы любила, то не сбежала бы шесть лет назад на другой континент, — мучился от какого-то бессмысленного и разрушительного чувства. — Каков вопрос, таков ответ, — пожал плечами Лассен. — Я тебе правду говорю. Зачем ей это? — Бустаманте снова взглянул на Лассена, ничего не понимая. — Пабло, тебе надо уточнить детали и, возможно, получишь более конкретные координаты. Блондин недовольно поморщился. Посмотрел на друга с глубокой тоской и обречённо вздохнул: — Я нихрена не понимаю! Вот совсем! — и, что было сил, всадил дротик в мишень. Та, не выдержав экзекуции, не замедлила рухнуть на пол. Носатик тоскливо обвел свой кабинет прощальным взглядом, мысленно попрощавшись с порядком и чистотой. Да уж, Фантомас совсем разбушевался. Наткнувшись на мрачный взгляд Пабло, Гидо поспешил успокоить друга: — Что у нас, кабинетов мало, что ли? Найдёшь, где обосновать новую доску, не волнуйся. Можешь, кстати, к Спирито заскочить. — А я волнуюсь! — сдёрнув себя со стола, блондин заметался по периметру кабинета, по пути повесив мишень на место. — Волнуюсь! — поддакнул сомневаясь. — Вот что мне делать? Гидо, пожав плечами, недоуменно скривился: — Для начала просто поблагодари её за помощь. Как ни как, она спасла твой зад, нашу фирму и всех нас. Если очень надо, можешь натурой расплатиться, — и тут же пожалел, что речевой аппарат никак не привык согласовывать свои тексты со здравым смыслом. — Слушай, я рассудка скоро лишусь от твоих метаморфоз и комментариев! — Каких ещё метаморфоз? — Да таких! Ты уж реши для себя, в каком ты сейчас образе, я как-то за тобой не поспеваю. Ты вот кто сейчас, а? Ты мне друг? Или враг? Лассен в замешательстве остановился и непонимающе уставился на товарища. Тот с разъяснениями не спешил и заинтересованно взирал на него сверху вниз. Гидо разозлился: — А где я не прав, Пабло? Вот где? — парень, вскинув брови, подался вперед, ожидая ответа. Бустаманте, все ещё не понимая, к чему тот клонит, медленно кивнул: — Везде! — Нет, Пабло, — не согласился Гидо. —  Женщина никогда не будет рисковать столькими миллионами, чтобы спасти случайного мужчину в своей жизни. Здесь только высокие чувства. Других вариантов я не вижу, — Лассен уверенно помотал головой. — Прекрасно! Оригинальные у Мариссы представления о любви! Сначала уйти, меня бросить, оборвать любую связь со всеми близкими, а потом вернуться, как ни в чем не бывало, и изображать из себя спасительницу.  — А она разве не тебя спасала? Ты сейчас ведёшь себя так, словно Марисса спасла кого-то другого, и ты мечтаешь закатать в асфальт своего незатейливого соперника. Это кто? Тоже ты? Бустаманте не нашёлся, что ответить, только заметно приуныл, хотя и старался не подавать вида. Пособирав дротики, вновь принялся бомбардировать мишень. — Ну, слушай, ну хватит уже, а? Считай, что все международные нормы по метанию… — проводил взглядом взвизгнувший дротик, — по метанию искры ты сдал на «отлично». Пора уже переходить к водным процедурам. В смысле, хлопнуть бокальчик, успокоиться, активизировать мозги и... — И заняться боксом, — мрачно подхватил блондин. Упер руку в бок, принимая воинственную позу. — Чур, я выбираю противника, — возникший образ вездесущего Аланиса заставил дрогнуть руку, и дротик нашёл пристанище в дверном косяке. — Тьфу ты! — в сердцах сплюнул Лассен! — Кто где, а Бустаманте, как всегда, в прострации. Слушай, вот, что тебе не нравится? Пойди и выскажи ей все, что думаешь: «Марисса, я тебя ненавижу за то, что ты посмела меня вытащить из громадной дыры?» Да? — А я бы с удовольствием, только никак не могу собраться и найти вразумительный ответ, зачем ей всё это. — Вот пойди и спроси, — оборвал его Гидо и стрельнул глазами на дверь. — Ты чего ко мне прицепился с этим вопросом, никак не пойму? Я знаю столько же, сколько и ты. А вот если бы Марисса не рванула, как ураган на океан, из конференц-зала, может, был бы сейчас в курсе великого переселения душ и узнал бы что там у неё на уме. Пабло не ответил, с ожесточением выламывая «с мясом» дротики из мишени. Мгновенно вспомнил «последний бой Мариссы с Аланисом в конферец-зале» и, задыхаясь от грохота разбушевавшегося сердца, начал кривляться: — «Я с недавних пор работаю в El Estilo, и Пабло утром поручил мне представить сегодняшний отчет. Мне президент компании, если я хорошо представлю отчет, обещал должность вице-президента. Акции — это подарок Пабло. К нашей свадьбе». Фантазия у Спирито безотказная. Как можно было так искусно сочинять ложь на ходу и даже не краснеть. — Как-никак она актрисой некоторое время была, — оговорился Гидо Лассен и сразу замолчал, вовремя вспомнив, что когда-то Пабло запретил поднимать эту тему. Друзья переглянулись. На лицах у обоих были скептические выражения. Гидо продолжил: — Вот! Я понял! Знаю теперь наверняка, как они выглядят, эти стрелы Амура. Маленькие такие, с цветными пластмассовыми набалдашниками, — Лассен стрельнул глазами на пучок дротиков в руке Пабло. Потом странно замахал руками: — И одна из них когда-то прилетела тебе в голову. Или сердце. Вспомнив недавно мысленно прикинутый на Пабло костюм телевизионного уродца, Лассен развеселился, и жизнерадостность вновь попёрла из него, как из фановой трубы: — Старик, ну ты чего, в самом деле? Жизнь продолжается!  Всё ведь хорошо закончилось. Или почти хорошо. — Не вижу ничего хорошего, — Пабло мрачнел пропорционально приливу веселья у друга. — Не видишь? Ну, давай я тебе глаза раскрою, так сказать. Носатик азартно потёр ладони и принялся закатывать рукава: — Итак, приступим. Я тебе вспомню все твои взлеты и падения за последние дни, если ты забыл. Начнем с безрадостного — ты недавно лишился Андреа. Это, конечно, минус. Хотя, если честно, как посмотреть, — усомнился в собственных размышлениях Гидо. — В компании была полная жопа. Это очередной минус, — парень старательно загнул по пальцу на руке и продолжил. — Далее… Марисса спасла зад Бустаманте. Гм… Чудный слоган, не находишь? Давай баннер такой перед El Estilo вывесим, а? Девочке будет приятно, — глянул на насупившегося блондина и замахал руками: — Всё-всё. Не надо испепелять меня взглядом, — быстро отреагировал носатик. — Птице Фениксу Гидо Лассену это совсем нипочём, поэтому продолжаю. Так вот. Твой спасенный зад — это, безусловно, плюс, — загнул палец на другой руке. — И весь сегодняшний совет я имею в виду — в компании теперь всё хорошо! Но! — Гидо многозначительно поднял указательный палец. — Но она ведь такую аферу провернула, и хлюпик вновь остался ни с чем, — несомненно, огромный плюс. Мало того, фам фаталь Спирито оставила тебе свою компанию. Ещё один бросок в положительную корзину засчитан, — Лассена всё больше захватывал лекторский тон, и он, заложив руки за спину, принялся расхаживать взад-вперёд по кабинету. — И всё же нельзя забывать, что остаётся открытым вопрос о положении Мариссы в компании. Теперь ты точно должен ей кресло вице-президента. Это минус. Ну, можешь и жениться на ней в знак благодарности за спасение. — Хватит! — вскинулся Бустаманте, но тут же потух, ссутулился и уткнулся взглядом в колени. Над рассуждениями коммерческого директора всё-таки задумался, не замечая, что за ним внимательно наблюдает пара любопытных глаз. — Ну да ладно! — брюнет помотал головой, разгоняя безрадостную атмосферу. — Как ни крути, свадьба это всегда большой минус. Но будем надеяться, что Марисса действительно пошутила. Не хочу тебя терять как холостяка, уж слишком долго я ждал, когда ты останешься один, — словно распробовав на вкус сказанное, улыбнулся. — Нас ждет такая разгульная жизнь. Даже в раю такой нет. Поверь, я тебе это обеспечу. Ты понимаешь, о чем я? — Да, чёрт побери, я прекрасно знаю, что ты имеешь в виду, не утруждайся, — раздраженно оборвал друга Бустаманте, в сердцах всплеснув руками. — Когда тебе надоест шлифовать своё словоблудие, дай мне знать. — От очередного сокрушительного удара мишень совершила вторую попытку самоубийства, с грохотом соскользнула со шкафа, шлёпнулась на пол и развалилась на куски. — Итак, что же мы имеем в итоге? — Лассен посчитал за лучшее выпад Бустаманте проигнорировать, посмотрел на загнутые пальцы и победно поднял кулаки вверх. — Четыре — четыре . Ничья, — носатик, казалось, искренне впечатлялся, а вот Пабло призадумался. Посмотрел на Гидо как-то странно. Голова замоталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Лицо побагровело, на висках вздулись вены, нехватка кислорода мутила сознание. Нервно глотнул воздуха и рвотно закашлялся. Замешкался, потерянно уставившись в одну точку, и тяжело осел на стул. Потёр шею и, искоса глянув на унылого Лассена, решительно прохрипел: — Я должен с ней поговорить! Немедленно!

***

До дверей кабинета Мариссы Пиа Андраде Спирито Бустаманте шёл медленными шагами. Внутренний голос всё ещё требовал от него, чтобы он проснулся, и чувство, которого он не понимал и которому пока не мог дать название, шло рядом с ним. Он словно забыл о каких-то очень важных вещах, и эта неизвестность калечила его терпение и психику. Внутри всё разрушалось, и понять себя было очень сложно. Сознание отключилось полностью, но в то же время остановить бесконечный поток мыслей уже было невозможно. Пабло ничего не понимал. Он вообще не понимал, что происходит. Слова, глупые, ничтожные слова упрямо не хотели складываться в предложения, и он совершенно не знал, зачем идет и что он должен сказать Мариссе. Брел по переполненному людьми коридору в громком молчании и каком-то глупом одиночестве. Все объяснения звучали нелепо и ощущение того, что он сейчас опоздает, рвало душу на мелкие куски. Словно все рамки его жизни окончательно были сломаны, измельчены и сожжены, и вот что делать в следующее мгновение — оставалось неразгаданной тайной. Он попытался с собой заговорить, и тут же замолчал, лишь встретив выжидающий взгляд девушки, которая уставилась на него, стоило ему открыть дверь. — Ты пришел меня поблагодарить? — непринужденным тоном внезапно спросила Марисса, и отвечать на её абсолютно справедливый вопрос Бустаманте не торопился. Просто смотрел очень серьёзно и ждал, когда его отпустит. Мозг попытался выжать из себя максимальную благоразумность и принципиальность, но заметив её выразительный взгляд, только поморщился и вздохнул. — Молчишь? Ну как знаешь? — съязвила рыжая. От её голоса, от её дерзкого взгляда у Пабло даже во рту пересохло. Стоял и чувствовал, что, если не начнет говорить, то через несколько секунд задохнется от одного вида блеска в её карих глазах. Поймал себя на мысли, что никто и никогда так на него не смотрел. Пугающе. Откровенно. Уничтожающе. И он потерял себя в ней, не в силах что-либо произнести. Только ощущение безграничной усталости и опустошения парализовало все движения. Словно видел её впервые, и опьяняющее чувство непонятного счастья просилось в душу. Словно помнил, что она такая чужая и родная одновременно. Но никак не мог ответить на множество важных, но таких простых вопросов. Почему ему здесь так хорошо? Почему так важно смотреть на неё, слушать её голос? Почему дрожь пробегает по телу от случайно пойманной мечты, касающейся его сердца? Почему так хочется верить и знать, что маленькая надежда будет в его завтрашнем дне? Почему его страх перед ней так волнующе будоражит? И почему весь мир свёлся к существованию только этой маленькой комнаты? Пабло опустил голову, украдкой наблюдая, как Марисса достала маленькое зеркало из кармана своей сумочки и начала подкрашивать губы, соблазнительно облизываясь. Даже голову отвернул, стараясь не смотреть. Изнутри поднимался страх вперемешку с безумным желанием. Происходило нечто странное, внутренний голос, который не спал, твердил ему, что нужно проснуться, немедленно, и ни в коем случае не оборачиваться, не смотреть ей в глаза. Почему-то Бустаманте был уверен, что если снова посмотрит, пропадет навсегда. Но его трясло, он весь горел, и назло страху, в нем зрело неистовое стремление взять верх над ситуацией, а не просто посмотреть этой женщине в лицо. Пабло закачал головой, зажмурился и прикрыл уши руками, всё ещё пытаясь понять, что происходит. Слишком много противоречивого. Слишком… Открыл глаза, почувствовав, как сердце забилось чаще. — Я хочу услышать объяснения, — голос блондина предательски задрожал, но неизвестно откуда взялась решимость и, поражаясь собственной самоуверенности и выдержке, он продолжил более холодно: — Как тебе удалось все провернуть, и зачем ты это сделала? Марисса, казалось, удивилась его вопросу, и, несмотря на всю его холодность, чувствовала себя победительницей. Который раз смерила Пабло тяжёлым взглядом. Знала, что вновь рискует, рискует снова спровоцировать такую привычную ссору между ними. Знала, что вот сейчас он не выдержит, вновь прикроется той самой маской безразличия. Забудет, что она его сегодня спасла и набросится с привычными обвинениями. Ей даже показалось, что его глаза потемнели. Вот сейчас их отношения вернутся в обычное русло. Возможно, так будет надёжнее. Будет легче. Улыбнулась, выдержала ещё одну паузу, вздернула подбородок и приготовилась к нападкам. — Ты можешь ответить на простые вопросы? — вскипел Пабло, краснея от злости. Марисса даже задохнулась то ли от возмущения, то ли от того, насколько Бустаманте оказался предусмотрительным. — Да пошёл ты к чёрту! — разозлилась девушка в ответ, поднимаясь с кресла. — Я тебе ничего не должна! — и замолчала. Стояли несколько секунд молча, только  выразительно сопели, в невозможности согласиться с обвинениями друг друга.  —  Ты не имела права вмешиваться в дела компании! На каких основаниях ты провернула весь этот цирк? — Пабло разозлился ещё больше и весь напрягся.  — Не ори! Никакого цирка нет. Все документы реальные! — Марисса села в расслабленную позу, волосы раскинула на кресле, на губах легкая улыбка, а в глазах теплота и понимание. Она и не она. У Пабло даже дыхание сбилось. Повисла пауза, а потом парень непонимающе потребовал: — Я хочу знать подробности! Все подробности!  — А здесь нет никаких тайн, — начала спокойно. — Год назад отец мне подарил собственную фирму с весьма значимым капиталом. Я начала выпускать линию одежды, сумок и обуви. Его связи и хорошо подобранная команда помогли мне открыть несколько магазинов в Европе. Но, несмотря на то, что мы успешно стартанули, в Милане не просто занять первые позиции в моде, когда вокруг одни известные бренды. Поэтому Фабрицио предложил мне скупать фабрики в Латинской Америке. Я его услышала и на протяжении нескольких месяцев покупала акции и предприятия некоторых компаний в Аргентине и Уругвае. — Эту историю я и так знаю, — прервал Мариссу Пабло. — Давай ближе к делу. Откуда взялось право собственности на моё имя? Это работа не одной недели! — Марисса маетно вздохнула и выразительно закатила глаза. — Если ты настаиваешь, — кивнула. — В общем, в Аргентине я скупила акции Примаверы и Айдорана. Когда покупала акции El Estilo, мои адвокаты выяснили, что в компании большие проблемы. Также они мне сообщили, что кто-то копает под фирму, пытаясь выяснить все детали контрактов, которые ты подписывал за последние полгода. Я попросила провести расследование. Тогда всплыло имя Хавьера Аланиса, и, понимая, что меня ты слушать не станешь, я начала готовиться к совету, — посмотрела Пабло в глаза. Взгляд у Бустаманте был, хоть и удивленным, но достаточно серьёзным, что немного насторожило. — Подписать право собственности на твоё имя и выдать заслуги Марибеллы за заслуги El Estilo — было единственным выходом. Небольшие сделки в виде контрактов с ювелирным бутиком и модельным агентством, которые подтверждают их участие в выпуске новой коллекции — это мелочь. Насчёт контракта на пошив спецодежды для государственных служб, я лично знакома с Даниэлом Росси, министром обороны, он мне в этом очень помог. К счастью, здесь особых проблем не было — право подписи от имени El Estilo ты мне дал, когда просил провести переговоры вместо Гидо во время его отсутствия. Пошив будет проходить на фабрике Примаверы. Я летала ради этого в Мендосу. Самая трудная часть — это, конечно, твой контракт с подставной бразильской компанией ЛетинТекстиль. Сумма довольно крупная, но мои юристы как-то выкрутились и провернули операцию со страховой компанией. Я не очень знаю все детали, если надо, можешь позвонить моему адвокату. Он предоставит тебе гораздо больше подробностей. Вот собственно и всё, — закончила свой рассказ Марисса. Она сняла очки и небрежным жестом отбросила их на стол. А потом руки подняла и принялась заплетать волосы в тугой хвост на затылке. Пабло как-то даже затрясло от её самоуверенного вида. Он поднял голову и возмущенно разглядывал девушку. Обжигал её взглядом, словно она была в чём-то виновата. Марисса даже глаза опустила, а потом взволнованно выдохнула. — Ты не сказала самого главного: зачем тебе всё это? — этот вопрос царапнул блондина прямо по сердцу, и он очень боялся разочароваться в ответе. Остальное уже его мало интересовало. Пабло, словно позабыл обо всех своих планах и проблемах, мир закрутился вокруг него с огромной скоростью. И все чувства и эмоции обострились и сосредоточились только на Мариссе. Здесь и страх, и старые обиды, и удушающее желание, и злость, и недоверие — все вместе навалились на него тяжелой каменной глыбой. Спирито обвела его многозначительным взглядом и язвительно проговорила: — А здесь всё просто. Это самая интересная часть. Мне нужно кое-что взамен. — И что же это? — недоумевал парень. Наблюдал за Мариссой, замечая каждое её движение. Как она поднялась, как нервно одернула пиджак, как сначала отвела голову куда-то в сторону, а потом посмотрела прямо на него. Что-то новое было в этом откровенном взгляде — лёгкая ирония, выраженная самоуверенность, нескрываемая дерзость. Такой Пабло Бустаманте её ещё не видел. Такой он её ещё не знал. Встретились взглядами всего на секунду, но и этого хватило, чтобы оба сразу занервничали — все колкости и язвительности напоказ. — Ну, говори, — не выдержал напряжения Пабло. — Что тебе от меня нужно? — Всего две вещи, — ответила Марисса спокойно. И сделала первый пробный шаг: — Должность вице-президента компании. И… выйти за тебя замуж. — Хорошие шутки, — выдохнул Пабло как-то слишком беззаботно. — А никто не шутит, Бустаманте. Это и есть мои условия взамен на право собственности на Марибеллу. — Чего? Ты совсем рехнулась? — навис над девушкой и посмотрел ей в глаза. Не смотря на повышенный тон, Пабло был достаточно спокойным, что Мариссу немного позабавило. — Нет! Какие уж здесь могут быть шутки. Ты сам говорил, что устав компании не предусматривает трудоустройство иностранцев. Вот выйду за тебя замуж, мне легче будет вернуть аргентинское гражданство, а ты за это время подготовишь декрет о должности вице-президента. Всё просто, Пабло! Бустаманте приостановился, почти взбешённый её словами, наклонился и заглянул ей в лицо, пытаясь углядеть хоть какую-нибудь эмоцию. Но девушка лишь моргнула, и больше ничего. Пабло не сдержал раздражённого вздоха, но упрямо смотрел ей прямо в глаза. Смотрел на неё не меньше минуты, прежде чем до конца осознал смысл сказанных ею слов. Недоверчиво усмехнулся и мотнул головой:  — Заигралась, да? Спирито лишь досадливо поморщилась, а потом кивнула: — Есть немного. Блондин набрал побольше воздуха в лёгкие и как можно более невозмутимым тоном проговорил: — Зачем тебе это? — Считай, что я соскучилась. Повисла пауза, казалось, вся обстановка в кабинете была наэлектризованной. Пабло застыл на несколько секунд, с шумом втянул в себя воздух, а потом начал громко орать: — Хватит, Марисса! Я тебе не игрушка, которую ты захотела — выбросила, захотела — вернула! Ты ушла от меня шесть лет назад, жила неизвестно где, а теперь совесть замучила, и ты решила вернуться. Я твой личный каприз? Да?  — Ну, если тебе так удобно думать, пожалуйста, — уже тише и спокойнее продолжила Марисса. Бустаманте  стоял и не верил. Не верил ни одному её слову, ни единому её кроткому взгляду. Да ещё спокойствие и уверенность Спирито по отношению к этой абсурдной ситуации доводило его до крайней степени бешенства и бессилия. Раздражало, что она умудряется притягивать к себе внимание и при этом выглядеть абсолютно независимой и устойчивой. Рыжая закрыла глаза, а у самой дыхание перехватило от полноты ощущений, и сама не могла принять за истину, что решилась, что сумела преодолеть страх, сомнения, себя. Что может вот так просто стоять перед ним и снова чувствовать. Что настолько сильные эмоции испытывает от одного его присутствия, от понимания того, что он рядом. И не было силы, которая бы заставила её сейчас отступить. И не было ничего, что вынудило бы её оставить этого мужчину и отказаться от его любви. — Прости, но я просто не могу тебя снова потерять, — прошептала она тихо. — Возможно, я эгоистка. Ты можешь ненавидеть, презирать меня, но я сделаю всё, чтобы искупить свою вину. Только ты придаёшь моей жизни смысл, —  Марисса прислушивалась к своей интонации, пытаясь понять, насколько искренне звучит её голос, и сама себе не верила, что говорит всё это вслух, не боясь осуждения или насмешек. — Это бред! — Всё происходящее напоминало блондину нелепицу и какой-то театр абсурда. Он боялся её, себя, своей прежней жизни и настоящей, а больше всего боялся будущего. Потому что прекрасно понимал, что всё не так, как должно быть, да и смысла в этом разговоре не видел. Ведь, несмотря на всю откровенность, Спирито не вызывала у него ассоциаций с честностью, и тем более с высокими чувствами. Он ещё больше запутался в догадках, и от неизвестной потери «собственного я», вся злость и непонимание, обида, напряжение, ужас от произошедшего — всё это выливалось в гнев. Пабло крепче сжал Мариссу за плечи. Его вечное напряжение в её присутствии лопнуло, словно мыльный пузырь, и от безысходности закричал: — Ты чокнулась?! — Поспокойней, Бустаманте, — Марисса вдруг нехорошо усмехнулась, прежде чем заставила себя продолжить: — Это ненадолго. Всего на несколько месяцев, — сказала как-то обреченно. И столько горечи было в её словах, столько надежды, что Пабло, от удивления даже выпустил её из своих рук. Девушка заметно нервничала, хотя, больше злилась. Расхаживала по кабинету и нервно заламывала руки. Пабло наблюдал за ней исподлобья и сквозь собственную обиду и горечь со всех сил пытался понять хоть что-то. — Полгода, максимум, —  с досадой проговорила.  — Потом я дам тебе развод. И все права на Марибеллу останутся в твоём распоряжении. — Я ничего не понимаю! —  взгляд блондина тут же заледенел. — А тебе не нужно ничего понимать, — ответила Марисса, только грустно поморщив лоб. — У тебя выбора нет. Если я открою перед Серхио все карты, то твои дела и дела фирмы будут ещё хуже, чем должны были бы быть по реальным результатам сегодняшнего совета. Неужели ты не воспользуешься случаем и не выведешь компанию из кризиса? Ведь судьбы нескольких сотен работников зависят сейчас только от тебя, — Марисса точно знала на что давить и делала это уверенно, не запинаясь и не отступая ни на шаг назад. — Пару месяцев в одной квартире и моего вице-президентства в El Estilo — согласись, невысокая цена за компанию стоимостью в несколько миллионов, и даже не песо. В ее глазах боль и раскаяние, в его — непонимание и непринятие. Пабло снова держал Мариссу за плечи, пытаясь сказать ей что-то важное, но из-за сумбура в его мыслях, он не мог ясно это сформулировать. Произошедшее сегодня повергло его в шок. Такого он не ожидал, не представлял, и казалось, никогда не сумеет осознать до конца. Смотрел в её карие глаза, пытаясь понять, где правда где ложь, а где нужная грань. Хотел прочесть мысли Спирито, но понял, что это бесполезно. О чем она сейчас думала, оставалось загадкой. Чувство непонятной вины накрыло, словно грозовая туча на безоблачном небе. Словно он ей должен что-то важное, и если сейчас он этого не сделает, будет всю жизнь искать правду. Отступил. Сделал несколько шагов к окну. А потом окончательно потерял голову и начал выворачивать душу наизнанку. Растерянно огляделся в поисках истины. Но заметив ее ухмылку, совсем разозлился, на этот раз в полную силу. Схватил рыжую за руку и решительно рванул на себя: их губы: его пересохшие от волнения и ее влажные, чуть припухшие от томительного ожидания, — наконец, соединились. Эта огромнейшая толстая стена сомнений и предрассудков рухнула, оставив за собой лишь пыль. — А спать я с тобой тоже должен? — процедил сквозь зубы, прервав поцелуй. Опустил глаза, выразительно посмотрев в откровенное декольте. — Как насчет секса — он тоже будет входить в мои обязанности? Ответь, Марисса! Трахать тебя тоже будет твоим условием? Марисса шмыгнула носом и попыталась вырваться из его крепких рук, сделала шаг назад и лбом прижалась к дверному косяку. Глянула на него несчастными глазами. Пабло в ответ только закатил глаза и застонал. Смотрел в её пронизанное болью лицо, даже встретил её взгляд, без всякого намека на злость или раздражение, и понимал, что всё происходящее хуже, чем он думал. Она не просто хищница, она расчётливая и хладнокровная упрямица, которая привыкла добиваться своего. Вот только зачем ей всё это никак не мог понять. Выдержал длительную паузу, бесполезно дожидаясь ответа. Поняв, что ничего не получит, вновь приблизился к ней, несколько секунд продолжал разглядывать и, не выдержав затянувшегося молчания, всем телом прижал её к стене. Его руки одновременно смело и нежно изучали её тело, пробираясь под юбку, губы терзали шею, а дыхание обжигало кожу. Когда пальцы блондина коснулись резинки её трусов, тумблер в голове отключился со взрывом, и он впился в губы Мариссы ещё сильнее, терзая их и покусывая. Руки и губы жили отдельной жизнью, забыв про все идиотские рамки. Марисса еле стояла на подкашивающихся ногах и всё больше наваливалась на Пабло, который, осознав это, подхватил её за бедра и посадил на ближайшую тумбочку, с грохотом свалив всякий хлам вроде степлера и подставки с ручками на пол. Переплетённые тела, её ноги, скрещенные на его талии, его руки, изучающие ее спину, плечи, грудь. Мир замер, и вся вселенная заключилась в этих двух растерзанных и израненных душах. Марисса, повинуясь природным чувствам, начала срывать пуговицы с его рубашки и скинула её вместе с пиджаком прямо на пол. Прикосновение её холодных ладошек к его груди на мгновение отрезвило. Пабло оторвался от губ, встревоженно глядя в её полуприкрытые глаза и, вспомнив, кто он и как здесь оказался, злостно прошипел: — Для того, чтобы трахаться свидетельство о браке не обязательно. Не успел даже ничего сообразить, как Марисса размахнулась и залепила ему звонкую пощечину. У девушки даже рука заболела. Она отступила назад, а потом, собрав остатки самообладания, указала ему на дверь. Пабло в первую секунду даже боли не почувствовал, просто опешил от неожиданности. Потом схватился за горящую щеку и наградил её взбешенным взглядом. Глаза стали такими зверскими, что Марисса испугалась. — Ах, ты… — Не смей! — резко оборвала его Спирито. — Убирайся! — снова указала ему на дверь. Блондин продолжал сверлить её чуть ли не ненавидящим взглядом, а потом вдруг выругался в полный голос, отчего девушка удивленно замерла. Но сделать ничего не успел, потому что дверь кабинета открылась, и Марисса в который раз указала Бустаманте на выход. Пабло посмотрел на неё настолько зло, что она невольно отступила. Прикрыла несколько открытую грудь ладонями. Взбешенный донельзя её фамильярностью, Бустаманте сверлил её пронзительным взглядом ещё несколько тягостных секунд, а потом наклонился, собрал с пола свою одежду и молча пошел к двери, не оглядываясь. Марисса смотрела ему вслед, ещё не в силах поверить, что всё закончилось таким кошмаром и полным крушением всех надежд. И нужна ей такая любовь?  Сознание отключилось полностью. Остановить поток жестоких мыслей  уже было невозможно. Как только дверь хлопнула, она опустилась на корточки, прислонившись к стене, и разрыдалась в полную силу, уткнувшись лицом в колени. Билась в истерике, жалобно всхлипывала и теребила рукав пиджака. Казалось, что сегодня она сумеет выплакать все слёзы обиды и неожиданно пришедшей беды! Ведь только сейчас поняла, что желание приблизить к себе Пабло через шантаж со свадьбой, навсегда отдалило его от неё. Она подняла голову и просто сидела, не шевелясь. Смотрела на стену, а точнее, на какую-то жуткую картину страшно-модного современного художника, которую приобрела на закрытом вернисаже за немыслимые деньги. Рассматривала и хмурилась всё сильнее, постепенно утопая в своей боли и безысходности. Руки тряслись от волнения и неистового желания, а дрожь по всему телу напоминала о позоре. В её жилах вместо крови текла горячая, всепоглощающая обида, которая пульсировала в каждой точке её тела. И впервые, вместо любви, почувствовала в своем сердце ненависть и разочарование.  От собственных открытий стало как-то холодно и гнусно. Безысходность. Ломота. Крушения. В какой-то момент в голову приходят простые истины. И Марисса хватается за них как за последнюю соломинку. Она должна всё побороть! Она должна всё преодолеть! И в первую очередь победить саму себя!