***
Выходец с Кубы Карлос Кинтана, в своё время прошедший подготовку в ЦРУ и сумевший выжить в Заливе Свиней (операция «Плутон» - прим.переводчика), очень хорошо знал, где находился гостиничный номер Вероники Нири, потому что значительную часть дня потратил, наблюдая именно за ним. Пока что эта блондинка казалась той, кем и представлялась – учёной-американкой, глазеющей на римские достопримечательности, - но Карлос ещё не был до конца в этом уверен. Остановившись перед дверью в комнату Нири, он окинул холл острым взглядом. В поле зрения не было ни души, это хорошо, подумал он. Тогда он тихонько постучал в дверь, но никто не ответил. Уверенный, что номер пуст и за ним не следят, мужчина вынул из кармана тонкий стальной стержень и вставил его в замочную скважину. Безопасность в отеле была явно не в приоритете - Карлос с лёгкостью отомкнул замок и прошёл внутрь, предусмотрительно наклонив голову, потому что дверной проём, как и почти всё остальное в мире, был слишком мал для него. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он щёлкнул выключателем. К удивлению, на него с любопытством уставилась пара золотистых глаз. Они принадлежали гладкошёрстной чёрной кошке, уютно свернувшейся в центре двуспальной кровати. Приподняв голову с тщательно расправленного покрывала, кошка с явным негодованием воззрилась на Кинтану. Украшенный сверкающими драгоценными камнями воротничок охватывал шею животного. Что за чёрт? - подумал Карлос, никто не предупреждал его о наличии кошки. Он, конечно, заметил, что около часа назад Нири заказывала какую-то еду в номер, но полагал, что ей просто хочется перекусить перед встречей с Уолтером Такаги. Кусочки недоеденной рыбы на полу, однако, предлагали иное объяснение этому факту. Эта кошка, очевидно, купалась в роскоши. Непредвиденная представительница рода кошачьих довольно властным шагом прошествовала по покрывалу к тому краю кровати, что находился прямо напротив Карлоса. Перламутровые клыки сверкнули, когда кошка зашипела на вторгшегося гиганта, и вдоль её позвоночника встала дыбом чёрная, как эбеновое дерево, шерсть. Встревоженный тем, что это глупое животное может заорать достаточно громко и привлечь нежелательное внимание, Кинтана бросился к ней и не слишком-то вежливо схватил. Кожаные перчатки, надетые для того, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, послужили также хорошей защитой от когтей и зубов разъярённой хищницы. Несколькими широкими, просто-таки гигантскими, шагами кубинец пересёк комнату и швырнул извивающуюся кошку в ванную, плотно захлопнув дверь; он слышал кошачью возню по ту сторону, но там она может царапаться и шипеть, сколько влезет. Так-то лучше, решил Кинтана, выведенный из себя непредвиденным осложнением в виде кошки. У него был соблазн просто придушить несчастное существо, но, несомненно, у американки, обнаружившей жестокую расправу с её любимицей, возникло бы слишком много вопросов; цель же Карлоса была иной – осмотреть вещи доктора Нири так, чтобы это осталось неведомым хозяйке оных. Он знал, как это можно сделать. Тайный взлом с проникновением был его коньком, ещё до начала Эксперимента, и одной из основных задач, в решении которых задействовал его Кризалис. Понимая, что Такаги ждёт от него сигнала «добро» в отношении женщины, Карлос споро осматривал маленькую комнату. Помимо причудливого (с его точки зрения) контейнера, в котором прилетела из Америки питомица доктора Нири, ничего подозрительного среди её личных вещей он не увидел. На тумбочке громоздилась внушительная стопка журналов научного характера; литература именно того сорта, который вполне стоило ожидать от потенциального новобранца проекта Кризалис. В чемодане имелся запас одежды лишь на пару дней, а на бирке, прикреплённой к чемодану, значился домашний адрес в Сиэтле, штат Вашингтон. Кинтана записал его на тот случай, если в Кризалисе сочтут нужным послать ещё кого-то обыскать место постоянного места жительства Нири. Пока всё идёт нормально, подытожил Карлос, не нашедший ничего такого, что указывало бы, что под личиной американки был иной, скрытый подтекст. Однако, просто чтобы подстраховаться, он установил в телефонную трубку и за изголовье кровати подслушивающие устройства; «жучки» гарантировали, что в Кризалисе будут знать обо всём, о чём будут говорить в номере. Вернув трубку на аппарат, Карлос на минуту задумался о другой блондинке, той, что подсела в баре к доктору Нири. Насколько он мог судить, это была всего лишь случайная встреча, но, вероятно, не повредит проверить также и вторую женщину. Он сделал себе мысленную заметку узнать, где та жила. Если верить его часам, время подходило к 7:30. Вскоре Такаги свяжется с ним и, если Кинтана даст добро, должен будет приступить к осторожному прощупыванию кандидатки. Оглядевшись вокруг, Карлос решил бросить ещё один, последний взгляд на багаж женщины, на тот случай, если он что-нибудь упустил. Стоя на коленях на полу рядом с открытым чемоданом - его массивная голова возвышалась над кроватью – он аккуратно запустил руку под сложенную одежду доктора Нири, чтобы осмотреть и подкладку. Всеведущая усмешка подняла уголки его губ, когда под содержимым он нащупал контур потайного кармана. Ага, подумалось ему, хитро, да не очень. Тщательно запоминая положение каждого предмета, он начал вынимать одежду из чемодана. Вполне возможно, сознавал Карлос, что существование тайника ничего и не означало; всегда был шанс, что там спрятаны лишь паспортно-визовые документы и выписки для отчёта, многие туристы доходили до паранойи в таких делах. Тем не менее, он никуда не уйдёт, пока не узнает, что именно доктор Вероника Нири посчитала нужным держать в тайне. Он переложил последнюю вынутую одежду американки на пол, а затем нащупал пальцами молнию на тайнике. Вот ты где, самодовольно размышлял он в ту самую секунду, когда двенадцать фунтов рассерженной кошатины, шипя и впиваясь в него зубами, с размаху приземлились на его плечо. - Carajo! (Твою мать! – исп.) Кошачьи когти проехались по щеке Кинтаны, оставив глубокие, тут же закровоточившие следы. Мужчина вскочил, но проклятая хищница вцепилась ему в спину, как гигантский пушистый клещ. Как, во имя всех святых?! - думал он. Кошка была крепко-накрепко заперта в ванной комнате; не было никакого пути сбежать оттуда, кроме как тем, которым воспользовался он сам! Тем временем когти, как абордажные крючья, разрывали плоть на левом плече, а мелкие, но крайне острые зубки вонзились в мочку уха, что исторгло из его груди крик боли. Расширившимися от шока и удивления глазами он поискал дверь в ванную, найдя её необъяснимо приоткрытой. С трудом пытаясь стряхнуть изворотливую тварь защищёнными перчатками руками, одновременно Карлос добрался до неосвещённой ванной, почти ожидая найти там скрывавшегося человека – соучастника чёртовой кошки. - Иди сюда, грязный cabrón! (ублюдок – исп.) - прорычал он. Кошка избежала поимки, спрыгнув на пол где-то позади Карлоса. Больше озабоченный тем, кто выпустил кошку, кубинец рванул занавеску в сторону, однако нашёл только пустую душевую кабинку. Он в замешательстве обернулся, зажимая ладонью раны на лице. Ванная была совершенно и абсолютно пуста! Кошка освободилась словно по волшебству! Его щеку и ухо дьявольски пекло, а прижатые к лицу пальцы стали ярко-красными. Он, пошатываясь, вышел из ванной, долбанувшись напоследок головой о дверную притолоку, и обнаружил, что каким-то немыслимым образом люстра в номере оказалась выключенной. Удивленно поморгав, Карлос окинул глазами затемнённый гостиничный номер, тщетно пытаясь обнаружить чёрную как полночь кошку на фоне подозрительно обманчивых теней, чему никак не способствовал проникавший сквозь рисунчатые гардины свет фонарей, дававший лишь намёк на освещение. Продвигаясь вдоль стены, Кинтана нащупал, наконец, выключатель, однако кошка нашла его ногу первой, что как нельзя лучше доказали вонзившиеся в икру, даже сквозь ткань дорогих брюк, когти. Шипя как кипящий на адском огне чайник, дикий зверь пустил в ход клыки, раздирая конечность, как и брюки, в клочья. К чёрту! – подумал Карлос, взревев, как горная горилла. Он в ярости затряс ногой, но так просто избавиться от разгневанной кошки не мог. Злобные жёлтые огни горели в темноте на высоте чуть пониже его колена. Эта тварь просто чокнутая, решил он. Да пошли вы все, надо валить отсюда! Он замахнулся на кошку кулаком, заставив тем самым отпрыгнуть, чтобы избежать удара. Этого оказалось вполне достаточно для Карлоса, который воспользовался мгновением передышки, ухватился за дверную ручку и поспешно сбежал из полутёмного пыточного застенка, в который превратился гостиничный номер доктора Нири. Он мог слышать свирепое шипение и скрежет когтей кошки по внутренней стороне двери, в силу чего ускорил шаги. К счастью, коридор оставался безлюдным, так что никто не был свидетелем столь позорного отступления. Если повезёт, с некоторым отчаянием подумал он, почтенная леди обвинит в бардаке с одеждой собственную больную на голову кошечку. По крайней мере, он хотел надеяться на такой исход дела; альтернатива означала возвращение в логово этого дьявола. Могучая рука на мгновение зависла над дверной ручкой, пока Кинтана рассматривал возможность по-быстрому вернуться в номер американки. Сигнал остановившегося на этаже лифта, а затем и звук приближающихся шагов, приняли решение за него. - Вот бестолочь! – в сердцах буркнул он себе под нос, спеша прочь от комнаты 11-G и её противной охранницы. Кризалис крупно задолжал ему за это дело, очень крупно. Его нога и лицо соревновались, что болело больше. - Чёрт – ой – будь оно всё проклято!* * *
- Извините, - проговорил Такаги, глядя на часы. – Мне нужно сделать короткий телефонный звонок. Это займет всего минуту, обещаю. Роберта глазами проводила японского биохимика до выхода из холла. Что любопытно, он проигнорировал висевший прямо у дверей таксофон, по-видимому, предпочитая звонить откуда-то ещё. Роберта вздохнула; к сожалению, это была самая подозрительная вещь, сделанная Такаги за весь вечер. Она нетерпеливо поигрывала с коктейльной соломинкой, завязывая из неё бантик. Пока что сближение с красивым молодым учёным в целом принесло одни разочарования… ну, уж точно в части её тайной миссии. Несмотря на мягкое подталкивание, Такаги ограничивался светским трёпом - и односторонним обменом информацией. Под видом приятельской болтовни он выпытывал о частностях личной жизни Роберты: друзьях, семье, семейном положении и т.д. Девушка делала всё возможное, чтобы убедить Уолтера в том, что она ничем и никем не скована, но не удивилась бы, если бы это в конце концов оказалось всего лишь простым пикапом. Хотя… нет, уверенно сказала она себе. Все инстинкты и интуиция, то, что Роберта называла "детектор эмоций", говорили ей, что она на правильном пути. Такаги был замешан в чём-то, она твёрдо знала. Иначе с какой стати за ней хвост весь день? И что за крайне засекреченный проект, о котором он обмолвился на Испанской лестнице? Рано сдаваться, только не сейчас, решила она. Рим в один день не фильтруется... Из бара как раз доносилась – и весьма громко - "Живи и дай умереть" Пола Маккартни, когда Такаги вернулся. - Извините за задержку, - старался он перекричать музыку. Вместо того, чтобы сесть обратно, мужчина оглядел порядком прокуренный бар; посетители и местные уроженцы понемногу растекались в поисках заведений типично римской кухни. - Вы не голодны? - спросил Уолтер. - Почему бы нам не пойти куда-нибудь поужинать? Роберта сразу обратила внимание на изменившееся, более уверенное поведение Такаги, как будто за время своего краткого отсутствия он пришёл к важному решению. Кажется, я успешно прошла какой-то тест, предположила она. Если это и было так, девушка не имела ни малейшего понятия, как сделала это, но смотреть дарёному биохимику в зубы не собиралась. - Звучит неплохо, - импровизируя, сказала она. - Я видела у фонтана Треви красивый маленький ресторанчик. Такаги отрицательно покачал головой. - Могу предложить местечко получше. Уединённое и без туристов. Всё более и более перспективно, подумала Роберта. Похоже, лёд наконец тронулся. Хотя, это опять же могла быть ловушка.***
Куда бы Уолтер Такаги её не вёл, это место, безусловно, можно было назвать глушью, и с полным основанием. Покинув широкие многолюдные проспекты, они углубились в лабиринт каких-то вызывавших недоумение переулков и закоулочков, пока Роберта совершенно не потеряла ориентацию. Один раз в отдалении мелькнули очертания Колизея; его величественный, подсвеченный прожекторами фасад был уникальным ориентиром, однако Роберта сомневалась, что смогла бы вернуться в отель по своим следам, даже если бы её собственная жизнь от этого зависела – чего, возможно, Такаги и добивался. - Э-э, вы уверены, что мы не заблудились? – робким тоном проговорила девушка, не видя причин скрывать свои опасения. Безусловно, "Вероника Нири" - существуй она в действительности - находила бы окружающее несколько… жутковатым. Устремлённые верх стены и закрытые наглухо окна в переулке, по которому они в данный момент проходили, украшали граффити на итальянском с текстами, начиная от политических и заканчивая неприличными. Из мусорных баков то тут, то там вывалились отходы, мостовая была выщербленная и грязная. Маслянистые лужи отражали свет одинокого фонаря, который мало того, что казался чересчур далёким, так ещё и брал на себя абсолютно невыполнимую для него задачу - освещать переулок так, как хотелось бы Роберте. Несколькими кварталами дальше слышались гудки автомобилей, но сама улочка была устрашающе тиха и пустынна. Так незаметно, как могла, Роберта нащупала в сумочке серво и крепко стиснула «ручку» в ладони. - Не беспокойтесь, - уверенно ответил Уолтер. Роберта сочла и несправедливым, и крайне раздражающим то, что он-то как будто совершенно не боялся за свою жизнь. – Мы почти у цели. "Целью" оказалась смахивавшая на подпольную винную лавчонку траттория, расположившаяся в подвале, под бездействующей авторемонтной мастерской. На дверной табличке от руки было написано CHIUSO – «закрыто» по-итальянски, - но Роберта заметила проблеск света, пробивавшийся сквозь дверную филёнку матового стекла. Не обращая внимания на этот рукописный плакатик, Такаги в несколько шагов преодолел ведущие вниз цементные ступеньки и постучал. - Это я! - крикнул он, и его голос, казалось, отдался эхом в этом пустынном переулке. – Такаги! Дверь приоткрылась, и фонарик (или это была свеча?) осветил лицо мужчины. Секунду спустя Роберта услышала лязг дверной цепочки, и дверь распахнулась, открыв лишь тёмный вход в ресторан. - Вот мы и пришли, - весело сказал Такаги, оглянувшись на Роберту, которая поспешила спуститься по лестнице и присоединиться к нему. Оказавшись внутри, она пригнула голову, чтобы не задеть низкую балку, и подумала, что этот безымянный ресторанчик выглядел удивительно уютно – для такого захудалого, безлюдного, словно закрытого по требованию местных районных СЭС местечка. С полдюжины пустых столиков были накрыты скатертями в яркую клетку, на каждом третьем стояло по зажжённой свече; они были как маленькие островки света в море кромешной тьмы. Насколько она могла судить, здесь находился только посетитель в дальнем углу подвала, чья одинокая фигура и лицо скрывались в тени, вне слабого сияния стоявшей на столике свечи; по всей вероятности, сделано это было намеренно. Кто это? – спросила себя Роберта, и почему он не хочет, чтобы его видели? - Как таинственно! – воскликнула девушка, решив, что надо продемонстрировать какую-нибудь подходившую случаю реакцию, вроде обалдения. Она обвела взглядом, выражавшем открытое недоумение, пустую тратторию; широко распахнутые глаза не могли проникнуть во мрак ночи, скрывавший большую часть ресторана. – И это всё для нас одних? - Навроде того, - признался Такаги, пожимая плечами. – Проходите сюда, я вас кое с кем познакомлю. - И с кем это? - спросила она. – С Глубокой глоткой? До сих пор единственной вещью, не задействованной во всей этой пьесе о рыцарях плаща-и-кинжала, был пароль и отзыв на него. - Я имею в виду, конечно, уотергейтского стукача, а не порнофильм. Из мрака, окутывавшего фигуру в углу, послышался скрипучий смешок. - Боюсь, барышня, что ни одно описание ко мне не подходит. Голос с ярко выраженным восточноевропейским акцентом явно принадлежал пожилому мужчине. Такаги провёл Роберту к столику у дальней стены, и они уселись напротив этого человека. Девушка напрягала зрение, пытаясь проникнуть взглядом за границу светового круга, но черты скрытого в тени лица были по-прежнему трудноразличимы. - Доктор Фёдор Леонов, мой коллега и наставник, - представил незнакомца Такаги. Насколько могла вспомнить Роберта, при проведении своего недавнего исследования такого имени она не встретила, но это было не слишком удивительно; вряд ли можно было ожидать, что она выучила наизусть имена всех и каждого, работающего в области генной инженерии. - Доктор Леонов, это Вероника Нири из Вашингтонского университета. - Рад познакомиться с вами, доктор, - приветствовал Роберту Леонов, слегка склонив голову. Свет свечи упал на редеющие белоснежные волосы. - Уолтер очень высокого мнения о вас. От входа в ресторан показался официант, улыбкой и всем прочим внешним видом напоминавший труп, подошёл к ним, молча вручил три ветхих заламинированных листа меню и также молча скрылся в кухне. - Пожалуйста, не стесняйтесь, закажите всё, что вам понравится, - сказал Леонов. - Ужин на моём счету. - За ваш счёт, - поправил его Такаги. - Да, разумеется. За мой счёт. Мои извинения. Держался пожилой учёный учтиво и добродушно, что Роберта нашла очаровательным. Говорил он медленно и не спеша, без лишних формальностей. - Боюсь, мой английский не очень хорош, - он кинул взгляд в сторону покачивавшейся металлической двери, ведущей на кухню. – Полагаю, мы можем говорить свободно. Персонал здесь совсем не понимает по-английски. - Почему такая секретность? - спросила Роберта. - В нашей работе не обходится без разногласий, - серьёзным тоном проговорил Леонов, - как, я уверен, вы и сами знаете. По мере привыкания к тусклому освещению Роберта разглядела, что на учёном был костюм тёмного цвета с галстуком, на носу красовались очки. У неё сложилось смутное впечатление, что ему было лет 60-70. – Уолтер рассказывал мне, однако, что вы сторонница использования всего потенциала новейших открытий в области генетических манипуляций. - О, да! – энтузиазм хлынул из Роберты водопадом, обрушившимся ранее на Такаги. – Просто поразительно! Расшифровка генетического кода открывает перед нами такие перспективы, и в медицине, и в совершенствовании человека! Я твердо верю: мы находимся на грани социальных и научных преобразований, по сравнению с которыми промышленная революция покажется делом десятым. - Я тоже в это верю, - согласился Леонов, правда, не с такой экспрессией. – Приятно встретить молодёжь, которая с таким оптимизмом смотрит в будущее. Тон его голос стал немного грустным. - Те, кто, как мы, прошёл через... волнения и беспорядки... этого столетия могут только надеяться, что грядущие поколения наших последователей смогут построить более безопасный, более разумный мир. Как бы ни странно это прозвучало, но Роберта нашла определённое сходство в высказывании Леонова и Гэри Севена; последний частенько говаривал, что современные люди ещё не полностью раскрыли свой потенциал. - О, я уверена, что построят, - настаивала она. – Прогресс не остановим. Ей даже не нужно было имитировать оптимизм. Повстречав пару очень симпатичных лиц, по крайней мере, из одного возможного будущего, теперь она была гораздо больше уверена, что человеческая раса на самом деле сможет – как это сказал один из них? – да, жить долго и процветать. Конечно предполагая, что она и Севен ничего не напортят. Напоминавший зомби официант появился, чтобы принять заказ, хотя его измождённый лик не внушал особого доверия к кухне ресторана. Роберта попыталась разобраться в меню (автоматический переводчик тут ничем не мог помочь - речь шла о напечатанном тексте), но в конце концов выбрала спагетти под соусом с морепродуктами. Однако вино она предпочла не заказывать, желая сохранить трезвость мыслей. Интересно, Такаги и его так называемый наставник купятся на её речи? Видимо, да, поскольку Леонов подался чуть вперёд, улыбаясь Роберте, в результате чего на его лицо упало немного света. - Американское мужество и оптимизм в лучшем виде, - одобрительно произнёс он. - Наиболее восхитительная черта, особенно для учёного. Глаза Роберты почти вылезли на лоб, как только она увидела, пусть и смутно, лицо мужчины. Господи Боже! - думала она, мигом нацепив свой лучший покерфейс. Спокойствие, только спокойствие, смотри не проговорись. Хотя причина для подобной радости была чрезвычайно веской. Человек, сидевший за столом, которого Такаги назвал каким-то Леоновым, оказался на самом деле доктором Виктором Лозиньяком, знаменитым украинским генетиком, который куда-то пропал меньше года назад. Насколько смогли выяснить Севен и Бета-5, с момента исчезновения прошлой осенью прямо со своей скромной дачи под Киевом местонахождение Лозиньяка не установили ни американские, ни советские органы. У Роберты не было никаких сомнений. Вдумчивые карие глаза мужчины за бифокальными стеклами очков она узнала безошибочно. Волны белых как снег волос были уложены точно так же, как и на той, не слишком хорошего качества фотографии из спрятанной в номере Роберты папки. Теперь, приглядевшись, она заметила и деревянную трость, совершенно такую же, как та, которой, судя по отчётам, пользовался Лозиньяк; трость была запросто прислонена к креслу учёного. Не делайте из меня дурочку, доктор, с триумфом сказала себе Роберта. Я вас раскусила! И разумеется Лозиньяк нисколько не выглядел человеком, похищенным против воли, пришло ей в голову; так, может быть, и все недостающие учёные имели свои причины исчезнуть? - Ну что вы, уверяю вас, у американцев нет монополии на позитив, - Роберта тут же постаралась вернуть комплимент. – Держу пари, и на Украине ещё много оптимистически настроенных исследователей. Лозиньяк удивлённо сморгнул, и Роберта поняла, что сделала промах. Мужчина откинулся в кресле, тем самым увеличив дистанцию между собой и Робертой, и его глаза сузились, когда он взирал на американку сквозь линзы очков. - Как вы догадались, что я украинец? Виктор Лозиньяк говорил не то чтобы угрожающе, но явно был более заинтересован в ответе на это невинный вопрос, чем, может быть, был бы должен. Он обменялся взглядом, наполненным тревогой, с Такаги, который выглядел несколько сбитым с толку; неожиданный оборот, который принял ранее безобидный разговор, застал его врасплох. Роберта мысленно себя пнула. - Просто удачная догадка, - сориентировалась она. – Когда-то, в колледже, у меня было свидание с парнем-украинцем; я тогда была совсем ещё зеленым новичком. Прокатит или нет? – спрашивала себя Роберта, взмокнув от волнения; платье тут же стало липнуть к телу. - У вас почти такой же акцент. - А! - ответил Лозиньяк. Секунду или около того он обдумывал её объяснение, а затем слегка расслабился. Подавшись ближе к столу, он опять вернулся в световой круг. - Понимаю. Неловкое молчание, к счастью, было прервано прибытием аперитива в виде легких закусок, которые оказались не так плохи, как втайне опасалась Роберта. Внезапно ход сделал Такаги. - Что бы вы сказали, - гипотетически, разумеется, - если бы узнали, что генная инженерия человека гораздо более реальная вещь, чем полагает большинство людей? Что лучшие умы мира уже работают над таким проектом? - Я бы сказала, что это исключительная новость, - осторожно ответила Роберта, стараясь выразить ту степень любопытства, какая была бы естественна для доктора Ронни Нири - и не более того. – А насколько реальная? - Весьма, - решительно проговорил Уолтер, чьи глаза заблестели. Роберта догадывалась, что его просто распирала жажда рассказать кому-нибудь об этом таинственном проекте, и, вероятно, эти слова готовы были сорваться у него с языка с начала конференции. - Давайте просто скажем, что старомодная эволюция находится в серьёзной опасности - стать частью прошлого. Вот сейчас, в эту самую минуту… Лозиньяк кашлянул, прервав Такаги, прежде чем тот смог бы проговориться. Очевидно, более осторожный, нежели его несколько более болтливый коллега, хранивший инкогнито генетик сменил тему разговора. - Может быть, доктор Нири будет так добра рассказать подробнее о том, над чем она сейчас работает? Ой-ой-ой, подумала про себя Роберта. Похоже, давать интервью часть моей вечерней программы. Слава богу, домашнее задание выполнено на все сто! - Ну, в последнее время я экспериментировала с новыми способами разделения ДНК на отрезки с помощью рестриктаз, - произнесла она, втихомолку молясь, чтобы Лозиньяк экзаменовал её не слишком подробно; и без того просто чудо, что она настолько прониклась всякими генетическими ноу-хау, что была способна сочетать их друг с другом и грамотно строить предложения. – Мне хочется создать улучшенную методику вставки выделенных последовательностей генов в бактериальные плазмиды так, чтобы можно было использовать изменённые бактерии в качестве вектора для доставки чужеродных генов в клетки хозяина. Лозиньяк задумчиво кивнул. К облегчению Роберты, не похоже было, будто он счёл её умозрительные эксперименты чем-то неправдоподобным. - Весьма перспективное направление исследований, - прокомментировал он. – Не могли бы вы уточнить, успешная рекомбинация достижима или нет? Вопрос с подвохом? - забеспокоилась Роберта. - Не могу - пока ещё, - она припомнила, что где-то прочла о какой-то новой методике в стадии разработки и порылась в памяти в поисках её деталей. - Э-э, в идеале, я бы пометила рекомбинантные плазмиды радиоактивным зондом, но я до сих пор не нашла правильную последовательность, которую можно было бы использовать в качестве носителя. - Возможно, мы могли бы вам помочь, - не спеша прговорил Лозиньяк. Судя по выражению его лица, доброжелательному и обнадеживающему тону голоса, до сих пор экзамен она не завалила. - Каково ваше мнение о функции, выполняемой интронами? Интроны, поспешно вспомнила Роберта, сегменты ДНК-нуклеотид, по-видимому, не содержали никакой полезной генетической информации. Существовали различные конкурирующие между собой теории о том, какой цели они на самом деле служили, в том числе было мнение, что они не более, чем микробиологические наполнители. Похоже, время подвести черту и любым путём обойти этот конкретный вопрос раньше, чем матёрый зубр поймает меня на какой-нибудь глупости. - Секундочку, - запротестовала она. - Что за допрос третьей степени? По чести сказать, я хотела бы знать немного больше об этом вашем проекте, прежде чем держать какой-то вступительный экзамен! - Нет-нет, ничего подобного! – неубедительно возмутился смешавшийся Такаги. - Пожалуйста, поверьте, мы не думали, что дискуссионный клуб вы примете за какой-то допрос. Боже, нет. Такаги, вероятно, продолжал бы неловко продолжать отпираться, но Лозиньяк поднял руку, сразу оборвав молодого человека. - Нет, доктор Нири права. Это действительно был - как вы сказали? – допрос, - и он вперил в Роберту проницательный взор. - Простите старику его предосторожности, но на карту поставлено очень многое и важно было убедиться, что вы действительно та, кем кажетесь. - Кто бы говорил ... доктор Лозиньяк, - выпалила Роберта, позволяя себе вслух произнести подлинное имя пожилого ученого. Челюсть Такаги почти что свалилась в салат, но сам Лозиньяк лишь кивнул и потёр подбородок, рассматривая Роберту со смесью уважения и опаски. Срыв личины с учёного был риск, но риск просчитанный. Лучший способ, какой могла измыслить девушка, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу, заставив Лозиньяка перейти к обороне. - Вы в самом деле полагали, - продолжала она, - что я бы не узнала знаменитого доктора Виктора Лозиньяка? Да бросьте! Он печально улыбнулся и, сняв очки, положил их на стол. - Виноват, каюсь. Остальные… они меня предупреждали, что опасно ехать в Рим лично, но я был уверен, что смогу ухватиться за тень. - Держаться в тени, - поправила его Роберта. - Так где же вы были последние несколько месяцев? – пошла она ва-банк. - Вы не предполагали разве, что вас будут разыскивать или ещё что? Лозиньяк вздохнул и пожал плечами; очевидно, он чувствовал, что зашёл уже слишком далеко, чтобы сейчас остановиться. - Вы должны знать, мой американский друг, в этом мире достаточно людей, некоторые из них на высоких постах во власти, которые очень боятся того, куда может завести нас наука. Они слышат слова "генная инженерия" и сразу думают о евгенике, Гитлере и Франкенштейне. Мы, те, кто желает поднять человечество на новый уровень развития, переписав генетический код, который нас и создаёт, должны поэтому работать в большой тайне. - И не говорите, - притворно посочувствовала Роберта. - Поверьте, я наслушалась песен этих «безумных докторов», иногда от моих собственных коллег в университете. Лозиньяк скорбно покачал головой. - И я не шучу. Если бы нации или их политические лидеры знали, как далеко мы продвинулись, они предприняли бы решительные попытки остановить нашу работу. Именно поэтому я и мои коллеги вынуждены действовать – как говорится, под покрывалом? - Под прикрытием, - подсказала Роберта, будучи, так сказать, хорошо знакома с концепцией этого понятия. - Да, под прикрытием, спасибо, - продолжал почтенный украинский исследователь. - Мы должны были уйти в подполье и скрывать нашу работу от глаз людских, скрывать наши достижения даже от наших же коллег-учёных, таких, как вы сами. - Какие достижения? – горячо спросила девушка, жалея, что у неё нет при себе записывающей аппаратуры. Вот об этом Севен хотел бы знать непременно. - Как далеко вы уже продвинулись? Настала довольно длинная пауза; Лозиньяк явно прикидывал что-то в уме. Роберта затаила дыхание, как и Такаги, и готова была просто взвопить от отчаяния, когда официант выбрал именно эту минуту, чтобы принести горячее, продлив таким образом интригу. Однако после того, как, расставив блюда, тот удалился, Лозиньяк, наконец, нарушил молчание. - Мы зовём это проектом, - сказал он, - и я действительно считаю его лучшей надеждой нашего мира на выживание. До сих пор технологии развивались быстрее, чем наша способность использовать их с умом. Единственное решение этой проблемы заключается в создании улучшенного человека, более умного, могущего успешнее справляться с проблемами и использовать возможности будущего. Это тот вопрос, которому я и мои коллеги намерены посвятить остаток жизни: подняться на следующую ступень эволюции человечества. - Хорошенькая сказка, правда? – с ходу ляпнул Уолтер Такаги, так пока и не прикоснувшийся к стоящим перед ним горячим кальмарам. – Примерно так я подумал, когда впервые услышал об этом. Широко раскрытые от изумления глаза Роберты были игрой лишь частично. - И где-то это происходит на самом деле? – жадно подалась она вперёд. – Прямо в эту минуту? Она решила, что чуть-чуть осторожного скептицизма будет в самый раз. - Но как я узнаю, что это не просто беззастенчивое преувеличение? Мне нравится думать, что я иду в ногу со временем, а на то, о чём вы рассказываете, уйдут десятилетия! Вот ХХI век более реальная перспектива, не обижайтесь, - поспешно добавила она. - Я не обиделся, - доверительно проговорил Лозиньяк. Как-то заговорщически улыбнувшись девушке, он сунул руку под стол и извлёк оттуда небольшой предмет, размером с коробку для обуви, накрытый тёмным бархатом. Он аккуратно поставил этот предмет на стол; до Роберты донеслись звуки какой-то лёгкой возни или царапания, и она невольно сглотнула. Образы тарантулов, крыс и прочих малоприятных существ пронеслись перед мысленным взором девушки. Ну, парень, подумала она, и во что ты меня втянул? - Мы ожидали ваш скептицизм, - пояснил Лозиньяк. – Поэтому - небольшая демонстрация. Театральным жестом он сдёрнул ткань с таинственного ящичка, оказавшегося прямоугольной стеклянной клеткой с белой мышкой. Дно клетки устилали деревянные стружки, а сетчатая металлическая крыша позволяла воздуху свободно циркулировать. Маленькая обитательница этого уютного домика сновала взад и вперёд, возбуждённая как незнакомой обстановкой, так и, возможно, аппетитными запахами еды. Ну ладно, мышь я как-нибудь переживу, подумала Роберта, возблагодарив небеса за то, что рядом не было Изис, способной перепугать эту мелочь насмерть. - Хм, миленькая, - прокомментировала она, гадая насчёт того, что именно должно было доказать присутствие грызуна столь незначительного размера, - но, как бы это вам сказать, я не могу прочесть её ДНК. Может быть, это какая-нибудь суперумная мышь, предположила она, как Мауси из фильма Клиффа Робертсона? Роберта ещё всё время плакала на просмотре при виде умиравшей мыши… - Терпение, - посоветовал Лозиньяк. Приподняв уголок металлической решётки, он скормил мышке кусочек сыра из своей тарелки. - Демонстрация ещё не закончена, – он нагнул голову к мерцающему жёлтому пламени свечи. – Вот теперь смотрите. И он задул свечу, погрузив столик в полную темноту - или почти в полную. К удивлению Роберты, из стеклянной клетки исходило мягкое сияние. Она громко ахнула, когда поняла, что свечение излучала сама мышь – холодный ровный свет совершенно не беспокоил животное, лакомившееся сыром, предложенным ей ранее пожилым учёным. - Боже мой! - воскликнула Роберта. Нетерпеливый Такаги кинулся объяснять. - Мы выделили ген биолюминесценции обычного светлячка и срастили его с ДНК матери этой мыши. По меньшей мере половина её потомства светится, как вот эта, - он еле сдерживал бурное ликование, будучи, наконец, в состоянии поделиться с кем-то этим достижением. - Разве это не чудо? - Я бы сказала, да, - признала она, пожирая взглядом люминесцировавшего грызуна. Умом она понимала, что подобное «чудо» легко подделать, просто окунув ничего не подозревающего лабораторного зверька в раствор флуоресцентного красителя, но сердцем знала – это никакой не обман, только не при участии столь именитого учёного. - Побеседуем об этой презентации, – её глаза снова обратились на доктора Лозиньяка, чья голова и плечи были едва различимы в царившей мгле. - Допустим, вы меня убедили, - продолжила она совершенно серьёзно. - Что дальше? Прежде, чем дать ответ, тот извлёк из кармана пиджака коробок спичек, зажёг свечу, накрыл бархатистой тканью клетку с мышью и вернул её на место под столом (и Роберта сомневалась, что там была только одна мышь, а не целый табун, вольготно чувствовавший себя в этом ресторане). Лозиньяк задумчиво рассматривал Роберту, глядя прямо в упор. - Проекту нужны молодые умы, как вы и доктор Такаги, - начал он, - чтобы обеспечить его успешное развитие в ближайшие десятилетия. Если быть уж совсем откровенным, мы уже проверили ваши рекомендации и нашли их более чем удовлетворительными. - Спасибо, - нервно сказала Роберта, втайне испытав облегчение от того, что фальшивая «легенда», подготовленная Севеном для Вероники Нири, по-видимому, выдержала своего рода скоропалительную негласную проверку. – А вы, парни, даром времени не теряете. - При том уровне безответственности, я бы сказал, с которой современная цивилизация галопом несётся к пропасти, - с горечью посетовал Лозиньяк, - мы вряд ли можем позволить себе поступать иначе. Это несколько ироничное замечание пожилого учёного с тем же успехом могло бы прозвучать из уст Гэри Севена, и это не ускользнуло от Роберты, покамест учёный посвящал её в суть дела. - Я предлагаю вам возможность присоединиться к проекту, принять участие в нашей работе, но должен предупредить. Если вы примете такое решение, нужно быть готовой к тому, что придётся исчезнуть, как это сделали мы. Вы должны прервать все контакты с внешним миром, делиться своими секретами и успехами только с вашими коллегами-участниками проекта, а также с теми немногими лицами, которых мы используем, чтобы охранять наши операции и обеспечивать различные организационные моменты. Он наклонился вперёд; в колеблющихся отблесках пламени свечи выражение его лица было крайне торжественным. Его глаза из-под густых седых бровей пристально смотрели в глаза Роберты, а интонации подчеркивали каждое слово страшного предписания. - Прошу понять меня правильно. Как только вы решите принять наше предложение, не может быть никакого пути назад. Сейчас ваш последний шанс – как это? – получить задний выход. - Дать задний ход, - перевела Роберта. Несмотря на искажённый английский, послание было вполне понятным. Вопрос только в том, думала она про себя, оставят ли её в живых, если она просто скажет нет. Ни Лозиньяк, ни Такаги не казались очень опасными, и она решила, что сможет справиться с обоими, если потребуется, но трудно было представить, что её по-настоящему отпустят на свободу после всего, что она узнала. Роберта взглянула с тревогой на щербатую металлическую дверь, отгораживавшую зал от кухни, и пожалела, что не знала, куда делся Кинг-Конг. - Не думаю, что могу взять несколько дней на раздумья, - попробовала она потянуть резину. В конечном счете, она так никогда и не узнала, был ли у обоих учёных какой-нибудь план Б, поскольку с трудом отказалась бы от шанса любым способом проникнуть в этот таинственный проект. Вот подожди, пока эта новость дойдёт до Севена, злорадно говорила она про себя. «Ловля на простака» сработала даже лучше, чем мы планировали! - У вас есть сегодняшний вечер, - проговорил Лозиньяк. Шариковой ручкой он быстро написал адрес на бумажной салфетке и подтолкнул к девушке. - Если вы захотите присоединиться к проекту, встретитесь с нами ночью в то время и в том месте, которые указаны в этой записке. Приходите в одиночку и принесите только то, что вы считаете абсолютно необходимым. Впоследствии мы сможем организовать доставку необходимых вам вещей из Сиэтла. Вы понимаете? Роберта медленно кивнула. Не надо казаться слишком уж окрылённой, вспомнила она; Ронни Нири сейчас точно должна выглядеть немного перегруженной впечатлениями. - Утро вечера мудренее, - пробормотала она нерешительно. – Многое надо обдумать. - Я, конечно, надеюсь, что вы решите к нам присоединиться, - обратился к ней Уолтер Такаги. Лицо молодого учёного сияло в предвкушении, а в голосе слышались искренняя теплота и радушие. - Было бы здорово поработать с вами. Бьюсь об заклад, подумала Роберта, что соотношение мужчин к женщинам на проекте не в пользу первых. Полагаю, примерно такое же, как и на конференции. - Я хотел бы, чтобы вы со всей серьёзностью обдумали наше предложение, - добавил Виктор Лозиньяк. Он медленно двигал взад-вперёд салфетку по столу, затем остановился; худая рука с печёночными пигментными пятнами никак не отпускала важную бумажку. Роберта прикусила губу, чтобы скрыть нетерпение, хотя это выжидание её просто убивало. - Мои извинения, - проговорил старый учёный, - но прежде, чем мы продолжим, я должен задать вам один вопрос: в вашей маленькой спальне есть какие-либо скелеты? - Нет, - легко солгала она, - там только моя кошка. Заметки автора к главе 5: Думаете, светящаяся в темноте мышь доктора Лозиньяка всего лишь плод моей разыгравшейся фантазии? Вот и я так думал. Вообразите моё удивление, когда я узнал, что в феврале 2000 года во Франции действительно родился биолюминесцентный кролик, плод трансгенных "художеств" неизвестного мастера, добавившего флуоресцирующий зелёным белок медузы в ДНК кролика-альбиноса; таким образом получилось млекопитающее, которое при правильном освещении излучало ярко-зелёный свет. Вряд ли он знал, конечно, что проект Кризалис опередил его более чем на четверть века. (Для получения дополнительной информации по светящемуся кролику смотрите www.ekac.org/gfpbunny.html.)