Тот, кто рядом

Мне надо отвлечься.       Достаю ноутбук и запираюсь в комнате ожидания.       Просматриваю сайт фрилансеров, выбираю наиболее сложное и высокооплачиваемое задание. Прикидываю свои возможности и пишу заказчику.       «Четыре дня».       Согласен.       В любом случае, ему никто не сделает быстрее и качественнее.       * * *       Программа пишется легко. Полностью погружаюсь в привычную мне атмосферу.       Через указанный срок отсылаю свое «произведение».       На счет приходит сорок четыре тысячи рублей. Ну вот, кошке на корм я заработал.       Ситуация немного забавляет. Учитывая, что у меня где-то болтаются деньги за другую работу.       Кстати. О другой работе.       Забиваю в браузер адрес, открываю один из своих сайтов. Примитивная простенькая страничка и маленькая картинка.       Меняю картинку на очень похожую, но другую.              Сигнал о том, что я свободен.       Не успеваю закрыть браузер, как картинка мигает.       Заказ.       Открываю послание.       Послание очень подробное. Имя, фамилия, возраст, фотография, распорядок дня, место жительства, привычки, перечень близких людей, прислуги, домашние животные...       Италия.       И — счет на предъявителя.       Сто пятьдесят тысяч евро.       Меняю картинку обратно на «занят».              Закрываю ноутбук и выхожу из комнаты.       — Все хорошо? — встречает меня Андрей.       Киваю.       — Да. Мне надо будет отлучиться. Надолго ли — не знаю, ориентировочно на пару-тройку дней, может — больше.       Слуга кивает.       — Какие-нибудь распоряжения?       Пожимаю плечами.       — Особых — нет. Разве что… не забывай кормить кошку.       Вздыхает.       — Хорошо, понял.              Перекидываю деньги со счета в московский банк через длинные цепочки, частично зашифрованные. Теперь все спецслужбы мира не найдут, куда ушли деньги.       * * *       Италия встречает ярким солнечным светом и пальмами. Очки-хамелеоны не справляются с потоком ультрафиолета, и глаза испытывают неприятные ощущения. Со всех сторон слышится итальянская речь.       Давно я не был в Италии.       Язык постепенно выбирается из подсознания наружу.       Мне нужно в Бари.              Снимаю номер в отеле на паспорт гражданина Франции. Портье переходит на французский язык, оказывая мне любезность.       Улыбаюсь, отвечаю ей по-итальянски.       Мне без разницы, на каком языке говорить.       — Мсье знает итальянский очень хорошо, — говорит портье.       Снова улыбаюсь.              Гуляю по Бари. Небольшой, очень аккуратный городок.       Ночью покидаю отель через окно.       Долетаю до дома «объекта». Шикарная вилла.       «Объект» плещется в бассейне с двумя девушками. Девушки весело смеются. Вокруг бассейна — охранники.       Достаю из рукава тонкую стальную иглу. Сделаем все красиво.       Зависаю в воздухе на высоте ста метров. «Объект» выглядит крохотным пятнышком.       Прицеливаюсь. Направляю вектор.       Отпускаю иглу.       Разогнанная до скорости пули, игла входит точно в череп. Ощущаю, как жизнь покидает «объект».       Девушки визжат.              Возвращаюсь в отель.       Утром приносят завтрак.              Домой возвращаюсь через четыре дня. Дарю Андрею кожаный кошелек, а Маше — паззл с видом Рима.       Слуг иногда надо баловать.              — Красиво, — Андрей вертит в руках кошелек. — И ни одного шва!       — Италия, — пожимаю плечами. — Флорентийская школа кожи.       — Как они это делают?       — Понятия не имею, — отвечаю. — Тебе сильно нужно знать?       — Ну… хотелось бы…       — В следующий раз, когда там буду, найду того, кто умеет. Потом тебе расскажу.       — И он так просто поделится секретом?       Смотрю на слугу. В его глазах — любопытство.       — Со мной — поделится.       Любопытство гаснет. Откладывает в сторону кошелек.       — Тогда не надо…       — Что «не надо»?       — Узнавать не надо.       Пожимаю плечами.       — Не надо — так не надо.       Маша раскладывает на столе паззл.       На счет приходит еще двести пятьдесят тысяч евро.       * * *       Кошка сидит на диване, задрав заднюю лапу вертикально вверх. Розовый язычок тщательно вылизывает шерсть на хвосте.       Подхожу, глажу ее по голове. Кошка опускает лапу и начинает тереться головой о ладонь.       — Киса! — говорит Маша, отбросив книжку. — Марк Таевич, а почему кису зовут Киса?       — А как надо? — отвечаю вопросом на вопрос.       — Например, Мурка! — поясняет Маша.       — Ну, пусть будет Мурка, — соглашаюсь я.       — Мурка, Мурка! — зовет девочка кошку новым именем.       Кошка не реагирует.       — Ну вот, она не слушается, — разочарованно заявляет девочка. — Киса-киса-киса!       Кошка поворачивает голову, понимает, что ей ничего не дадут, и отворачивается.       — А на Кису отзывается, — вздыхает Маша и снова берется за книжку.       * * *       Андрей пролистывает газету.       — Что ищешь? — спрашиваю.       — Машину присматриваю, — поясняет. — Но не знаю, какую лучше.       — Бери поновее. Ломаться меньше будет.       Слуга вздыхает.       — Я… плохо разбираюсь в машинах.       — Заплати тому, кто у вас на курсах преподает. Пусть с тобой сходит на авторынок и подберет хорошую «тачку», — советую.       Снова вздыхает и откладывает газету.       — Я не привык… так распоряжаться деньгами.       — Как?       — Ну… что можно платить за всякое…       Смотрю на него внимательно.       — За что — «за всякое»?       — Ну… что можно машину выбрать… таким образом, — теряется.       — Если тебя смущает необходимость обращаться к постороннему, могу я с тобой сходить, — поясняю слуге.       — Н-н-нет, я… пожалуй, воспользуюсь вашим советом.       Киваю.       — Хорошо. Денег хватает на машину?       Хватается за карман, потом задумывается.       — Вроде да…       — Не будет хватать, скажешь.       Согласно кивает.       — Да, конечно.       * * *       Сижу в шезлонге под раскидистым вязом. Рядом на качелях качается Маша. На девочке розовые «велосипедки» и светло-розовая маечка.       — И-е! — визжит от восторга. — У-ах!       Андрей стоит на крыльце и наблюдает за дочерью.       — Андрей, подойди, — зову слугу.       Андрей подходит.       — Ты определился со школой? — задаю вопрос.       Закусывает губу.       — А можно… как-нибудь попозже?       Отрицательно качаю головой.       — Нужно решить до конца лета. Иначе я решу без тебя.       — Но почему? — возмущен.       — Потому что Маша — умная и наблюдательная девочка, — говорю. — Не ранее, как вчера, она интересовалась у тебя, почему «Марк Итавович» никогда не ест и никогда не спит. Или мне послышалось?       Вздыхает.       — А может, нам с Машей съехать?       — Нет, — отвечаю категорично.       — Почему?       — Потому что ты — мой слуга, — поясняю. — И ты должен быть рядом со мной.       — Но я вам практически не нужен, — спорит Андрей. — Я совершенно ничего не делаю.       — И что? — смотрю, прищурив один глаз.       — Ну… я подумал… Я мог бы приезжать… каждый день.       — Нет.       — На автобусе!       Реплика застает меня врасплох.       — На каком автобусе?       — В смысле — я мог бы приезжать к вам на автобусе каждый день, не на машине, чтобы не тратить деньги на бензин…       Вздыхаю. На самом деле мне не нужно дышать, вздох — часть вербального общения.       — Андрей. Не спорь. Мои приказы не обсуждаются.       Раздраженно молчит.       — Это — следующее правило? — в голосе злость.       — Да, — отвечаю спокойно и даже лениво.       Слуга резко разворачивается и уходит в дом.       Дверь хлопает так, что трясутся стены.              Он не понял.       Раньше было проще…              …Воздух разрезает громкий визг.       Взмахиваю кнутом.       Визг повторяется.       Пытается увернуться от удара, но ремни держат крепко.       — Пожалуйста-а-а! Я больше не буду-а-а!       Кнут оставляет еще одну кровавую полосу.       Визг переходит в истошный крик.       Еще один удар.       — Не нада-а-а! Хозяин! Пожалуйста-а-а!       Еще удар…              …От холодной воды приходит в себя.       В глазах — обреченность.       Развязываю ремни.       Падает мешком мне под ноги.       Кожа на спине практически снята.       — Ты понял?       Дергается от испуга.       — Да… — слабый ответ.       Человек бы не услышал.       Наклоняюсь и впиваюсь клыками в его предплечье.       Через неделю кожа нарастает заново…       * * *       Маша стоит рядом.       — Папа рассердился, — говорит.       — Да.       — Вы ссоритесь из-за меня? — понимающе кивает.       Поражаюсь ее сообразительности.       — Мы спорим, в какую школу тебя отправить, — признаюсь. — Вот ты бы в какую хотела?       Вздыхает. Разводит руками. Точь-в-точь, как взрослая.       — Ну… куда отправите, туда и пойду.       Интонации — отцовские.       — Хочешь в Англию?       — Там ангелы?       Улыбаюсь.       — Англичане.       — И они говорят по-англичански?       — По-английски.       — И я буду говорить по-анлийски?       — И ты.       — И папа?       — А папа тут останется.       — А вы?       — И я останусь.       — А с кем я тогда буду? — делает круглые глаза. И добавляет после паузы: — Одна не поеду. Я маленькая.       Снова улыбаюсь.       — Там есть воспитатели. И учителя. Они будут о тебе заботиться.       Вздыхает.       — А можно папу взять с собой?       Качаю головой.       — Нельзя.       Ковыряет сандаликом землю.       — Тогда я тоже останусь.       — Ну, ты будешь приезжать на каникулы. Летом, весной. И зимой, когда Новый Год, — уговариваю.       — А можно подумать?       — Можно, — киваю. — С папой поговори. Папа поможет подумать.       Убегает в дом.       * * *       Андрей появляется через десять минут. В руках — сигарета. Нервно щелкает колесиком зажигалки, затягивается.       Кашляет, но затягивается снова.       — Подойди, — делаю жест.       Бросает на меня злой взгляд, но подходит. Бросает сигарету на землю, спохватывается, поднимает.       — Ты говорил с Машей?       Кивает.       — Могу я узнать результаты вашей беседы?       Молчит.       Жду.       — Пусть едет в интернат, — бросает наконец отрывисто.       Не удивляюсь этому решению.       — Решили, куда?       — А куда можете отправить?       Вздыхаю.       — Я же говорил. Любая школа с полным пансионом. В любой части света. Хоть в Папуа-Новой Гвинее.       Затягивается. Сигарета вымазана в земле.       — Но я советую в Англии. Там действительно хорошее образование.       — Сколько оно стоит? — интересуется.       — Неважно.       Прикуривает новую сигарету от окурка.       — И вы спокойно готовы отдать эту сумму постороннему?       — Не постороннему, — поправляю. — Слуге.       Напрягает руку до дрожи.       — А можно вас попросить… не называть…       — Нет, — перебиваю. — Нельзя.       Слышу, как скрипят зубы.       — Андрей, — говорю. — Ты сам согласился. Тебя никто за язык не тянул.       — У меня не было выбора, — отворачивается.       — Был.       — Маша умирала!!! — срывается на крик.       — Но выбор — был.       — Выбор — дать ей умереть?!!       Поднимаю очки и внимательно гляжу в разъяренное лицо Андрея.       — Да.       В нем словно ломается внутренний стержень.       — Я не верил, что ритуал сработает, — говорит едва слышно.       — А он и не сработал, — «успокаиваю» его. — Я просто пролетал мимо.       — И услышали?       — Я охотился. Обратил внимание на запах человека. Потом пригляделся и прислушался.       — А почему… не загрызли?       — Не загрызть. Выпить, — поправляю. — Или съесть. Но я предпочитаю слово «выпить».       — Почему не… выпили? — повторяет послушно.       — Запах. Ты пах безнадежностью, а не пафосом. Вдобавок совершенно не был похож на частого посетителя кладбища, типа каких-нибудь сатанистов.       — И поэтому… не стали?       Киваю.       — Да. Дослушал твой… «ритуал». И решил узнать, в чем твое желание. Мог ли я его исполнить.       — А если бы… если бы не смогли?       — Тогда бы выпил, — пожимаю плечами.       — Так просто..?       — Так просто.       Его бьет крупная дрожь.       — Люди ничего не значат… — губы едва шевелятся.       Но я — слышу.       * * *       Стоим у входа в здание аэровокзала.       — Марк Митаевич, а вы с нами? — дергает меня за руку Маша.       — Нет, милая, — отвечаю девочке. — Я на другом самолете полечу.       Ее отец нервно приглаживает волосы.       — А вы точно нас не бросите в Москве? — беспокоится малышка.       — Точно, — уверяю ребенка. — Вот вы прилетите, а я вас там уже встречу.       — Ну хорошо, я поверю, — нехотя говорит Маша.       Улыбаюсь.       Заходят внутрь. В руках у Андрея — переноска с кошкой.       Кошка громко возмущается.              Провожаю взглядом взлетающий самолет.       Возвращаюсь в коттедж, собираю вещи.       Пережидаю заход.       Закрываю коттедж, ставлю на сигнализацию.       Взлетаю и направляюсь в сторону Москвы.       Лететь приходится осторожно, чтобы не догнать закат.              Приземляюсь в темном дворе. Удивительно, как много в Москве темных дворов, почти не освещенных.       Ловлю такси.       — Аэропорт «Шереметьево», — говорю таксисту.       Таксист окидывает меня критическим взором.       — Полторы тысячи.       Сажусь на переднее сиденье.       — Куда-то летишь? — пытается меня разговорить.       — Друга встречаю, — отвечаю коротко.       — А, это хорошо… — комментирует таксист.              Андрей и Маша стоят у здания аэровокзала. Девочка беззаботно разглядывает прохожих, мужчина, наоборот, напряжен.       В переноске орет кошка.       Машу им рукой.       Первой меня замечает Маша. Дергает отца за рукав и тащит ко мне.       — А Киса описалась! — говорит мне девочка вместо приветствия.       — Конечно, описалась, — соглашаюсь. — Ты вот в туалет ходила?       Маша кивает.       — А там, в самолете, туалет такой маленький…       — А Киса не ходила, — поясняю. — Что ей еще оставалось?       Кошка жалобно пищит.              Таксист возмущенно оглядывает нашу компанию.       — Назад полторы будет мало, — выдает он вердикт.       — Три! — без споров накидываю я цену.       — Две с половиной… — перебивает он меня и замирает на полуслове.       Андрей улыбается.       — Две с половиной, так две с половиной, — пожимаю я плечами и сажусь на переднее сиденье. — Ты сказал.       Водитель в замешательстве.       — В Строгино, — говорю.       Это ближе, чем та точка, откуда я приехал.       Такси привозит нас прямо к подъезду.       Протягиваю водителю две с половиной тысячи.       * * *       Ключ поворачивается туго.       Захожу первым, включаю свет. Следом Андрей заводит Машу, закрывает дверь.       — Грязно, — говорит Маша.       Везде толстый слой пыли.              Выпускаю кошку.       Бежит в туалет.       — Умная Киса, — снова комментирует девочка.              Андрей оглядывает стены.       — Чья это квартира?       — Моя.       Не удивляется.              — Я давно здесь не был, — поясняю. — Может, лет пять или даже больше.       — А как счета оплачивали? — спрашивает Андрей.       — Из банка, — пожимаю плечами. — Закидываю сумму на счет, и оттуда потихоньку деньги снимаются.       Толкаю дверь в одну из комнат.       — Ваша комната.       Андрей заглядывает внутрь.       Двуспальная кровать, прикроватные тумбочки, шкаф для одежды.       — Белье проверь в шкафу, должно быть чистое… Если нет — то увы, — развожу руками. — Придется стирать. Машинка, кстати, должна быть… Может, еще работает.       * * *       Машинка работает. Гудит, стирает пыльные простыни. Андрей возится в кухне, моет пыльную посуду. Маша спит в комнате на вытряхнутом покрывале.       Я просматриваю Интернет.       — Завтра и послезавтра отдыхайте, привыкайте к распорядку и режиму, — говорю. — А через два дня пойдем в консульство, подавать на визу.       Андрей кивает и зевает.       — Ты спал в самолете? — спрашиваю слугу.       — Немного… Кошка орала. Заснуть не мог. Кстати, нас там чуть не придушили… из-за этой белой морды.       «Белая морда» умывается мягкой лапкой.       — Извини. Но в самолете ей в любом случае было комфортнее, чем в чистом небе.       Встаю из-за стола.       — Схожу в супермаркет, куплю вам еды на завтра, — говорю. — Что вы будете есть на завтрак?       Андрей смущен.       — Я бы сам сходил…       — Куда? — поднимаю брови. — Ты в курсе, где здесь ближайший круглосуточный магазин?       Закусывает губы.       — А дорогу назад найдешь? В темноте-то?       — Наверное, вы правы… — наконец соглашается.       Киваю.       — Так что вы есть-то будете?              Когда я возвращаюсь с покупками, Андрей сладко спит в обнимку с Машей на покрывале. Кошка спит в обнимку с ними обоими.       Машинка попискивает, сигнализируя, что стирка окончена.       В раковине — недомытая посуда.              Прохожу в большую комнату, открываю балконную дверь, выхожу наружу.       Яркие огни Москвы.       Когда-то здесь было чистое поле…       Вылетаю с балкона в темное небо.       Охота.       * * *       Андрей просыпается часов в семь.       Наблюдаю, как в дверях кухни появляется его сонное лицо.       — Что-то я вчера лег, думал, посплю полчаса… — извиняющимся голосом пытается он оправдаться.       — Ничего страшного, — говорю ему и закрываю ноутбук. — Тебе нужно было выспаться.       Достаю холодную минералку.       — Освежись. К смене часовых поясов нужно привыкнуть.       Глотает воду.              Пишу на бумажке адрес.       — Чтобы не заблудился, если вдруг захочешь погулять.       Кивает.       — Если хочешь, здесь внизу есть кафе. Можешь позавтракать там.       Опять кивает.       Запах беспокойства.       — Что тебя беспокоит? — задаю вопрос.       — Ничего, — делает еще глоток.       — Андрей…— говорю укоризненно.       Вздыхает.       — Ну как… новый город, еще хлопоты с визой… — поясняет.       Теперь ясно.       — Ясно, — отвечаю. — Прости. Не волнуйся. Все будет наилучшим образом.       * * *       — Кто такой Джон Майли? — спрашивает меня Андрей, вчитываясь в один из документов, необходимых для оформления визы.       — Я, — отвечаю слуге. — Только не вздумай ляпнуть подобное в посольстве.       Растерянно поднимает на меня глаза.       — А…       — У меня есть паспорта почти любой страны, — поясняю. — Причем иногда по нескольку.       — А… Что это за школа — «Тринити»? — тычет пальцем в строчку.       — Хорошая частная школа, — поясняю я. — Смешанного обучения.       — Смешанного?       — В некоторых школах Англии — раздельное обучение. Для девочек или только для мальчиков. В этой — учатся вместе и мальчики, и девочки, — терпеливо поясняю. — Ты не знал об особенностях обучения в Великобритании?       Мотает головой.       — Не знал.       — Интересно, чему вас учили в вашем институте? — ухмыляюсь. — Учитель английского…       Жует губами. Выдает нервно:       — Ну… может, и учили. Я не помню. Я почти ничего не помню из института. Я ни одного дня по специальности не работал. Сперва Лида… Бабушка, конечно, помогала, но… Сами понимаете. Ушел в «купи-продай». Потом Машина болезнь… Я даже грузчиком работал, чтобы дома был хотя бы кусок хлеба, не говоря о лекарствах. Бабушка квартиру продала, деньги ушли на лечение…       Кажется, его «прорвало».       — Ты обращался к брату? — спрашиваю.       Трет лоб.       — Обращался. Только… у него самого… два ребенка от первой жены, двое от второй. Алименты, все дела… Выслал тридцать тысяч… А что эти тридцать тысяч… Один пузырек лекарства восемьдесят пять стоит. Их на курс надо несколько… Улучшения временные…       В глазах — слезы.       Касаюсь его рукой. Небольшой посыл силы.       — Все позади.       — Спасибо вам.       Пожимаю плечами.       — Не за что.       Маша появляется на кухне. Волосы растрепаны, платье помято.       — Доброе утро, — говорю.       — Доброе утро, — отвечает.       Андрей уводит ее в ванную умываться.       * * *       Перебираю документы на визу.       Богатый английский бизнесмен, имеющий филиал в России, посылает учиться в частную школу дочь своего русского делового партнера. Партнер хорошо обеспечен, владеет недвижимостью и автомобилем.       Смотрю на «партнера». «Партнер» хлопочет у плиты, жарит яичницу с колбасой.       Приглашение из школы «Тринити».       Когда-то я ее основывал.       Одним из условий было не отказывать в приеме в школу тем, за кого просит носящий фамилию «Майли». Не отказывать, пока существует школа.       Негласное правило. В курсе только директор и пара завучей.       Чеки об оплате за первый год.       Мог бы и не платить.       Я — Майли.       * * *       В пакете документов — половина вранья. Но — качественного.       Как мои паспорта.       * * *       Отправиться за визой через два дня не получается.       Скептически оглядываю дешевое китайское платье Маши и такие же дешевые брюки Андрея, морщусь.       «Партнер богатого английского бизнесмена», ага.       Аж три раза.              — Почему здесь не подшиты края? — спрашивает Андрей вполголоса, перебирая брюки на вешалках.       — Чтобы подогнать по росту, — отвечаю.       — В смысле?       — После покупки надеваешь брюки; их подворачивают, закрепляют и подшивают строго по твоему росту, — поясняю.       — Это в ателье нести… — разочаровывается слуга.       — Зачем, сделают прямо в магазине, — говорю.       — Никогда с таким не сталкивался, — удивляется мой спутник.       — Потому что это — хороший магазин.       Выбираю строгий светлый костюм-тройку, рубашку, галстук, пару дорогих туфель. Хорошо, все можно купить в одном месте.       Продавцы суетятся. Андрей смущен.       Завожу его в примерочную, задергиваю штору. Подвожу к зеркалу, показываю.       Взгляд мужчины в дорогом костюме серьезен и сосредоточен.       Сзади стоит назгул. Под капюшоном назгула — пустота.              Покупки упаковывают в коробки.       Коробки укладываем на заднее сиденье такси. Таксист вяло отбрасывает сигарету.       Ему заплачено за весь день.              Для Маши выбираем красивое белое платьице в другом магазине. Продавцы готовы носить ее на руках.              — Все? — спрашивает Андрей, заваленный коробками. Маши не видно совершенно.       — Нет.       Долгий вздох.              В ювелирном магазине выбираю неброский зажим для галстука и запонки. Андрей удивлен.       — Зачем?       — Ты должен соответствовать своему образу, — говорю.       Маше достаются аккуратный серебряный крестик и маленькое серебряное колечко.       К ним я не притрагиваюсь.       * * *       Приезжаем домой, заходим в квартиру.       — Никогда не любил ходить по магазинам, — признается Андрей, освобождая руки от коробок.       — Я тоже, — признаюсь. — Но это было необходимо.       — Зачем? — в голосе тоска.       — Ты — партнер английского бизнесмена. Твоя дочь едет учиться в Англию. И ты собираешься придти в консульство в брюках с китайской «Балки»?       Садится на край кровати. Покрывало едва видно из-под коробок.       — Можно сделать все по-другому, — говорю.       — Как?       — Для меня не существует границ. Думаю, в школе с радостью примут и Мэри Смит, гражданку Великобритании.       — А зачем тогда мы заморачиваемся с визой? — разочарованно смотрит Андрей.       — Потому что твою дочь зовут Маша Крапивец, а не Мэри Смит. Как ты думаешь, далеко ли уедет Маша Крапивец с документом об образовании на имя Мэри Смит?       Слышу, как скрипят мозги.       — А если оставить фамилию, а не менять на Смит?       Сажусь на подоконник.       — Андрей. Я, конечно, могу сделать паспорт любого государства — это несложно. Но… как бы тебе объяснить. Я не всемогущ. Чтобы твоя дочь могла воспользоваться документами об образовании из школы, оставаясь Машей Крапивец, ей надо «пробить» легальное второе гражданство Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Но на это мне потребуется столько сил, сколько не требовалось при защите своего замка от армии барона-соседа.       — А Смит?       Пожимаю плечами.       — В России она будет по-прежнему Машей Крапивец… без образования. Понимаешь… Сложность в том, что вы — люди. Вы не можете сменить облик лет через пять-десять, для въезда в другую страну вам нужно проходить таможни, паспортный контроль… Для работы вам нужны всевозможные пенсионные, налоговые номера, свидетельства… Вы — под колпаком у ваших государств. Мне — проще. Я могу подогнать свою внешность под удостоверение личности, которые могу менять хоть каждую неделю. Поэтому меня не волнует проблема паспорта. Мне не нужны визы, таможни, декларации, согласования и прочая дребедень. Я могу сегодня слетать в Антарктиду посмотреть на пингвинов, а завтра — на белых медведей в Арктике. Работа… Официального трудоустройства мне не нужно. Вот можешь не верить — ну ни капельки не нужно. Я вообще могу жить без паспорта.       Хмыкает.       — Вот видишь, — продолжаю. — А теперь смотри ситуацию. Твоя Маша оканчивает школу «Тринити» под именем Мэри Смит. Потом университет под именем Мэри Смит… потом замужество… и, скорее всего, под именем Мэри Смит. Поездки в Россию — виза, консульство, пакет документов… И по этим же документам — Андрей Крапивец для мисс Смит — посторонний человек.       Молчит.       — Если ты согласен, — спрыгиваю с подоконника, — то я этим займусь.       — Нет, — останавливает меня.       Улыбаюсь. Люди предсказуемы.       Влезаю снова на подоконник.       — Я не думаю, что ты желаешь своей дочери жизнь нелегала, — вытираю кончиком пальца пыль на стекле. — Поэтому мы будем делать все по закону. Документы, консульство, виза… Соответствующий внешний вид.       — А вы?       — Что я? — поворачиваю голову. — Я — гражданин Великобритании, Джон Майли. А даже если бы и не был, то попасть в Англию для меня все равно не проблема.       Теребит завязку от какой-то коробки.       — Только не проболтайся в посольстве, что я Марк Витальевич, — говорю.       Слезаю с подоконника и выхожу в коридор.       В большой комнате Маша учит кошку отзываться на Мурку.       — Я плохо знаю английский, — признается Андрей из комнаты.       — Ничего страшного, — успокаиваю его. — Я хорошо знаю русский.       Кошка шипит из-под дивана.       — Машенька, — говорю девочке. — Слышишь, киса ругается.       — Не Киса, а Мурка! — возмущается девочка.       — Солнц, она уже старенькая, ей трудно привыкнуть. Пусть останется Кисой, ладно? — пытаюсь уговорить ребенка.       — Старенькая??? — изумляется Маша.       — Старенькая, — киваю. — Ей пятнадцать кошачьих лет, это девяносто человеческих.       — Как бабушка… — вздыхает девочка.       — Лучше налей ей молочка. Порадуй старушку.       Убегает в кухню.       — Кошка-бабушка? — раздается ее голосок. — Кошка — и бабушка?!       Кошка вылезает из своего убежища, нервно подергивая хвостом. На усах — паутина.              — Вы хорошо умеете говорить с детьми, — замечает Андрей.       — Опыт, — отвечаю.       — Это да… — в голосе слуги задумчивость.       — Спрашивай уже, — говорю Андрею.       Смущается.       — А у вас… были дети?       Качаю головой.       — Нет. Я сам был почти ребенком, когда меня обратили.       — А … после…?       — «После» мы не можем иметь детей, — поясняю собеседнику. — Только птенцов.       — И сколько… у вас было…?       Одергивает себя.       — Простите. Меня, кажется, заносит.       — Ничего, — качаю головой. — Я же разрешил задавать любые вопросы.              …тонкая девичья фигурка…       …сильные руки воина…       …умелые пальцы музыканта…       …на солнечном свете они чернеют, как мясо на углях…              — Пара десятков, — говорю после паузы.       — И… где они сейчас?       — Погибли, — коротко отвечаю.              …одичали и погибли…              — Соболезную, — говорит слуга.       — Спасибо, — отвечаю очень серьезно.       * * *       Андрей волнуется. Рука тянется пригладить идеальную прическу.       — Не волнуйся, — спокойным голосом говорю ему.       — А вдруг не дадут? — спорит слуга.       Смотрю на него искоса.       — Дадут.       Заходим в кабинет.              Визовый офицер смотрит на нас пронзительным взглядом, от которого у обычного человека душа должна уходить в пятки.       С Андреем так и происходит. Переступает с ноги на ногу. Видимо, душа щекочет.       Протягиваю руку и касаюсь искрой силы сотрудника посольства.       Теперь любые ответы будут восприняты как верные.       Офицер разглядывает документы, задает стандартные вопросы. Андрей мямлит, что-то говорит.       Офицер благодушен. Ему хорошо. Он считает, что Андрей — исключительно благонадежный турист. И дочка у него замечательная. Ей будет лучше всего учиться именно в Великобритании, чудесной и неповторимой стране.       Ответы Андрея он не запоминает, но в памяти остается ощущение, что мистер Крапиветс — очень уважаемый человек.       * * *       Дома сдираю с лица тонкую пленку.       Как бы латекс ни был хорош, вблизи создается впечатление, что у меня кожное заболевание.       А тональный крем сверху создает впечатление нетрадиционной ориентации.       Ненавижу латекс.       — Вы знали, что все пройдет хорошо? — спрашивает Андрей.       — Знал.       — Значит, я зря беспокоился?       — Зря.       — Мне сложно привыкнуть, — говорит слуга. — Что вы обладаете сверхъестественными способностями.       — Привыкнешь, — отвечаю, рассматривая «лицо» в зеркало.       Отковыриваю «висящие в воздухе» кусочки латекса.       * * *       — И сколько нам ждать визу? — спрашивает Андрей в один из дней.       — Обычно — около месяца, — отвечаю.       — А нам могут отказать?       — В принципе, да, — говорю. — Но я был убедителен.       — Вы можете внушить любые мысли кому угодно? — задает вопрос слуга, немного помолчав.       — Нет, не любые. Легче всего внушаются те, к которым человек потенциально склонен. К примеру, забыть сверить паспорт и лицо. Я так сим-карты и телефоны покупаю. Внушить чувство приязни человеку, к которому вламываюсь в квартиру посреди ночи сложно. Хотя и возможно. Но внушить тебе прямо здесь, что я — британская королева… Проще заставить тебя не замечать моего присутствия.       — Это как?       — В человеческом мозгу есть центр внимания. Небольшой импульс — и центр внимания перестает реагировать на некоторые раздражители. В данном случае — на мое лицо. А твое подсознание само домыслит, куда я мог деться — выйти из комнаты или же даже не заходил, а наш диалог тебе почудился.       Задумывается.       — К тому же легче всего внушаются мысли при прикосновении. Хотя я могу внушить и голосом, и взглядом. Но силы уйдет гораздо больше, чем при прямом физическом контакте. И… я не могу внушать большому количеству людей. Максимум — пятерым, десятерым. На большее количество у меня не хватит силы.       Вздыхает.       — У Маши через два дня день рождения, — внезапно вспоминает.       — Здорово, — говорю. — Своди ее в зоопарк. Можешь еще на «птичку». В смысле, «Птичий рынок», там разных зверей продают. Тоже своего рода зоопарк. Покатай на катере, покажи город. Все-таки столица вашей Родины. Мороженым угости.       Благодарно кивает.       — Я так и сделаю, спасибо.       — Не за что, — отвечаю.       — А вы… пойдете с нами?       — Нет, — говорю после небольшого раздумья. — Пусть она запомнит праздник с отцом, а не с чужим дядей.       — Спасибо, — снова благодарит Андрей.