Ассистентка Тома Каулитца.

Он тихо постучался к ней в номер. Тишина внутри комнаты напрягала. Том постучал ещё раз. Потому ещё раз и ещё раз. Нервы начинали сдавать. Он рывком дёрнул дверь. Она оказалась открытой. Возле окна, в тёмном номере, стояла Кэти. Она молча повернула голову в его сторону и слабо улыбнулась. - Мистер Каулитц, простите, что не пришла сегодня, - оправдывалась она, - плохо себя чувствовала. Его состояния нельзя описать; он был в шоке, он был повержен и удивлён. Всё это разные чувства, по мере их возрастания. Он рассматривал её, видел покрасневшие глаза, тёмные скулы, приоткрытый рот. Она оправдывалась, снова падала перед ним на колени, и не хотела подниматься. Он оставался для неё божеством, который, наказав её плохой погодой и ужасным урожаем, всё равно будет её идеалом. Этим она страдала, эта черта всё время бесила его. Он понял: так пламенно он ненавидел её за то, что всё время она шла не против него, а вместе, слегка уступая ему дорогу. Она была глупой, маленькой девчонкой, которая не умела жить. Она нашла хорошую подругу, которая всегда защищала её, но не учила. Кэти была идеальна во всех отношениях, кроме этого. Сколько сильных женщин он встречал на своём пути, но не одна из них не сохранилась в памяти, а Кэти ... Он думал о ней всегда, даже когда ненавидел. Она прошила его душу чёрными, жёсткими нитками, а он пытался вытащить их; и каждый раз, вытаскивая по одной нитке, его душа рвалась на миллион частей, поглощённая только одним эпизодом - эпизодом с её участием. - Кэти, я пришёл извиниться, - начал он. Она внимательно посмотрела на него. Она прекрасно помнила, что он сделал, но всё равно винила себя в этом. - Прости. - Тихо сказал он, хотя понимал, что это не то слово, и даже не тот случай. Он приблизился к ней, а потом остановился в трёх шагах. Было странно делать что-то ещё. - Ничего страшного, - тихо проговорила она, и он взревел внутри. - Ты больная? - закричал он. Его бесила её безразличие и молчаливое раскаяние. - Я тебя чуть не трахнул, а ты говоришь, что ничего страшного? - Что я ещё могу сказать? - прошептала она. Чем громче становился голос Тома, тем тише становился её. - Мне не нужно было приходить к вам. Я понимала, что вы пьяны, и всё равно пришла. - Ты всю жизни будешь себя так вести? Всё время винить только себя? - она кивнула на его вопрос, а он ещё больше завёлся. - Значит ты идиотка! Тупая курица! Как так можно?! Я оскорбил тебя- ты молчишь! Я унизил тебя - ты молчишь! И всё время винишь себя. Что с тобой не так? Ты что, бесчувственная? - Я просто не могу! - у же громче, с надрывом в голосе сказала Кэти. - Почему, чёрт возьми? - Потому что я люблю тебя! - крикнула она, выпуская всё наружу. Она громко и истошно заплакала. - С первого дня! Как увидела, сразу поняла, что теперь буду зависть от тебя. Чтобы ты не сказал, я буду исполнять. Молча, опустив голову. Я не смогу перечить тебе. Ты слишком идеален для меня. Я просто влюбилась, сделала тебя кумиром. Я понимаю всех твоих фанаток. Я понимаю все их муки. Находясь со мною рядом, ты всё равно был далеко, как будто я смотрю на твой плакат. Ты унижал меня, и я это глотала, потому что любила. Потому что не понимала жизни без тебя! Если бы ты сказал, что я уволена, я бы попала в сумасшедший дом к моей маме. Ты сильный, Том, а я - слабачка. Ты никогда не поймёшь меня. Просто, пусть всё это будет сном, и я никогда не буду вспоминать тот вечер. Она перебивала каждую строчку своего монолога тихими всхлипами, а у Тома сердце сжималось. Будто это был её последний всхлип. С того момента, как он впервые поцеловал её, грубо, нагло, прошло четыре дня. Он помнил его, и хотел перезаписать, ибо он знал - когда её губы не приняли вкус солёных слёз, они - идеальны. Он хотел приблизиться, но она выставила руку вперёд. - Не надо, - прошептала Кэти. - Пусть будет это расстояние. - Но я не хочу его, - в такт прошептал Том. - Я хочу быть рядом, всегда. Не так Том Каулитц, начальник, грубый и наглый тип, а как Том, просто Том, который утром будет готовить кофе, будет трогать твои волосы и знать, что они - только мои. Что вот эти руки, - он показал на её худые пальцы, её немного шершавые локти и острые плечи, - они мои. Вся ты - моя, и я хочу верить, что так было всегда, и я не знал тебя как Кэти - ассистентку. Что я знал тебя, как малышку Кэти, которая всегда была рядом. Она молча смотрела на него. Смотрела и понимала, что если они будут вместе - они будут несчастны. Как больно иногда осознавать, что люди, которые любят, не созданы друг для друга. Их участь печальнее, чем участь Ромео и Джульетты, ибо им не за что умирать или же не за чем жить. Кэти и Том был несчастны. Они оба понимала, что их характеры, их взгляды, их принципы и позиции в жизни совершенно разные. Но они любили друг друга. Любила до вершины Эвереста и до глубины озера Байкал. - Ты сможешь быть моей? - спросил Том. Она покачала головой. - Кэти, теперь я стою перед тобой на коленях. Теперь я виновен во всём. - Нет, Том, только я одна. Прости... Он был в глухой, пустой ярости. Он сжигал себя на костре собственной любви. Дверь резко открылась, неприятно скрипнула. Билл стол в дверном проёме, громко дышал. Его глаза слезились, а руки дрожали. - Лора умирает...