***
Проходя по коридору, я увидела приоткрытую дверь, и, заглянув в нее, догадалась, что это и есть спальня Каллена. Шторы были плотно закрыты, не пропуская ни единого лучика утреннего солнца, комната была практически пуста, исключая широкую кровать и несколько платяных шкафов, а сам хозяин еще лежал в постели и миро посапывал, даже не догадываясь, что сейчас он очень уязвим, и его жизнь зависит только от меня. Но убивать или калечить его я не собиралась. Он лежал на животе, и вместо его лица я видела лишь копну спутавшихся темных волос, полоска светлой кожи на спине выглядывала из под одеяла. На мгновение я захотела прикоснуться к ней и провести кончиком пальца, но вспомнив все, что он желал сделать со мной вчера, я мотнула головой. Постаравшись, чтобы дверь осталась в исходном положении, я отправилась на кухню в поисках вкусного завтрака, коего в тюрьме мне бы не полагалось. Вместо одиночества пришла томительная скука. В четырех стенах этой довольно шикарной коробки мне было однообразно жить. Но тут, скорее, подходит слово «обитать». После завтрака я слонялась без дела по своей комнате и рассматривала все подряд: статуэтка, окно, кресло, книга, пустая кружка, опять статуэтка, цветок… и так по кругу. Стук в дверь заставил меня остановиться на месте. - Можно? Вместо ответа я подошла к двери и открыла ее. По ту сторону стоял Эдвард. На нем были темные джинсы и черная майка, подчеркивающие его рельефное тело. Только не смотреть, только не смотреть… - Что ты хотел? – довольно странный вопрос, задаваемый мной хозяину квартиры. - Я же обещал тебе маленькое поощрение… - Поощрение? – перебила я его от нетерпения и невольно подошла к нему вплотную. - Мы можем отправиться в парк. Но я уверен, что ты убежишь. - С чего такая уверенность? – разозлилась я. Мне идти отсюда не куда. Хозяйка, у которой я снимаю комнату, сейчас только рада тому, что ее квартирантка, не вызывающая особого доверия, не живет с ней под одной крышей. - Серьезно? Тогда, я буду ждать тебя через пятнадцать минут в гостиной, - он протянул мне картонную сумку с эмблемой какого-то дорого бутика, и я послушно взяла ее, - вот одежда. Я думаю, тебе подойдет, - усмехнулся Каллен и продолжил стоять в дверном проеме. - Я уже могу одеться? – саркастично поинтересовалась я, намекая тем, что раскачивала открытую дверь из стороны в сторону. Внутри меня все кипело странным энтузиазмом, ведь я так давно не выходила на улицу! Мне хотелось поскорее надеть то, что лежало в пакете и помчаться вон из этой душной квартиры и чувствовать дуновение ветра. Да, согласна, звучит уж слишком романтично, особенно для такого огромного и грязного города, как Нью-Йорк. Все, что мне светит, так это незанятая лавочка в парке, на счастливый случай, и прогулка в сопровождении конвоя под названием Эдвард Каллен. - Пятнадцать минут, - напомнил Эдвард и скрылся за дверью.***
- У тебя ведь здесь нет родственников? – спросил Эдвард. Мы медленно брели вдоль стройного ряда деревьев и смотрели себе под ноги. Большую часть всего пути мы шли молча, и только сейчас он нарушил эту незыблемую тишину, и я была только этому рада. - У меня вообще нет родственников, - вякнула я, даже не подумав о том, что он может что-то замышлять. Я сделала шаг в сторону и подобрала красивый камешек в траве, который странным образом попал туда. Откуда? - Я быстро бегаю! – тут же отозвался Эдвард, а я звонко рассмеялась, крутя в руках то, за чем полезла в траву. - Все-таки ты паникер, Эдвард, - произнесла я задумчиво, отметив для себя, что впервые в разговоре назвала его по имени. - Вообще нет родственников? - Они погибли в авиакатастрофе. Есть отчим, но ему плевать на меня. Высылает раз в месяц пятьдесят долларов, отделывается открытками на Рождество. Я хотела приехать домой, чтобы забрать кое-какие вещи, фотографии Рене, то есть мамы, но странным образом не получилось. Предательская слеза скатилась по щеке. Никогда нельзя вспоминать смерть родителей, потому что это трудно и больно. Это произошло меньше года назад, а боль утраты еще не прошла. Думать об этом невозможно без слез. - Извини, - сдавленно сказал Эдвард, видимо, не ожидал, что простые расспросы зайдут слишком далеко. Я лишь хмыкнула, смахивая очередную слезу. - А заключенной полагается мороженое? Эдвард улыбнулся, и мы направились в сторону небольшого переносного ларька, раскинувшегося в тени ветвистых деревьев. Эдвард - Нет! Не-е-е-ет! Оставь! – дикий вопль разрушил мой ночной покой, раздававшийся из соседней комнаты. Я резко вскочил с кровати и ринулся в коридор, даже не думая о том, что там могут быть грабители, и мне нужно чем-то защищаться. Крики вновь повторились, и на этот раз еще громче. Я рывком распахнул дверь и рванул другую. Страх неожиданно сковал меня, а паника волнами накрывала меня с головой, когда я увидел мечущуюся по постели Беллу. Он издавала нечленораздельные звуки и… рыдала? Я подбежал к ней и осмотрел, стараясь делать все быстро. Это был лишь ночной кошмар. - Белла, проснись, Белла! – я потряс ее за плечи, и она сразу же пришла в себя. Мокрое от слез лицо было закрыто растрепавшимися волосами от дикой истерики. Она была напугана не меньше меня и лишь озиралась по сторонам, бормоча: - Сон, это только сон… - черт возьми, что ее так напугало? - Белла, все хорошо. Ты со мной, слышишь? Девушка неоднозначно кивнула и резко заплакала, уже через несколько секунд плач перешел в ужасные рыдания. - Что тебе приснилось? – мягко спросил я, стараясь как можно ближе прижать ее к себе. Обнаженная кожа плеча быстро стала мокрой от пролитых на него слез. Я гладил ее по спине, но она лишь судорожно хватала воздух, разрывая цепочку всхлипов. – Ну, все хорошо, Белла, - я пытался ее успокоить, но у меня ничего не выходило. Присев на ее кровать, я попытался убрать ее растрепанные волосы с лица, и это почти вышло у меня, пока она успокаивалась и приходила в себя после всего этого. Внутри меня бушевала буря эмоций, которых я до сих пор не мог понять. Что могло повергнуть ее в такое состояние? - Лучше? – спросил я, когда Белла сама начала убирать оставшиеся волосы с лица, но все еще всхлипывая. - Я… извини, - все, что выдала она, судорожно втягивая в себя воздух, коего ей так не хватало. - Принесу воды, ладно? Белла кивнула, и я поспешил на кухню, чтобы наполнить стакан прозрачной жидкостью. Когда я вернулся, девушка сидела на кровати, свесив ноги. Ночник был включен, и я мог видеть, как ее глаза красные от слез. Я подал ей стакан, и она залпом осушила его, чем я был немного удивлен. - Что тебе снилось? – опять спросил я, когда присел с ней рядом, не решаясь обнять. - Родители… Они падали, кричали… А потом тишина. Я вновь почувствовал внутри себя разгорающееся чувство вины за то, что засунул свой нос в такое деликатное дело. Я бы не хотел, чтобы ее ночной кошмар вновь повторился. Трудно видеть, как она просыпается в страшных метаниях по кровати и диких воплях. - Ложись обратно под одеяло, - командно, но мягко сказал я и встал, чтобы она могла лечь. Поднял одеяло и укрыл ее, кутая ноги, как маленькому ребенку в детстве. На мгновение мне показалось, что она рассмеялась, но, когда я перевел на нее взор, наткнулся на напряженный, даже немного испуганный, взгляд карих глаз. - Не уходи, пожалуйста, - прошептала она. - Чт… Не уходить? – переспросил я, не веря ее словам. Неужели все так плохо? – Хорошо. Я обошел большую кровать и аккуратно прилег на ее противоположный конец, чтобы не мешать Белле. На мне были лишь… боксеры? Черт возьми, я ведь только сейчас понял, что расхаживал все это время перед ней в таком виде. Хотя, когда из этой комнаты раздались душераздирающие крики, мне было не до одежды, а сейчас я ежусь от холода. Неуютно. - Я могу поделиться с тобой одеялом, - глухо произнесла Белла и начала с шумом выпутываться из кокона, в который я ее замотал. Наконец, закончив с этим, она протянула мне свободный край одеяла, и я с готовностью принял это теплое мягкое покрывало. Невольно вдохнул глубже, чтобы почувствовать ее запах. Запах зеленого яблока и корицы. Как приятно… Белла еще немного повозилась под одеялом и вскоре затихла, а я еще долго не мог уснуть, думая о том, что произошло всего десять минут назад. Всего десять минут назад она была беспомощной и испуганной Беллой, а потом уже уверенно протягивала мне одеяло. Ее контрастность меня и удивляла, и пугала одновременно.