Преданные полётам

Звезда у каждого своя, И звёзды есть у миллионов, Но есть звезда, которая не чья. Она освещает пути у небосклонов.       С каждым новым поколением дом Поддубных достраивался и укреплялся, как сильный дух. Деревья с каждым сыном досаживали. И теперь стоял не какой-то ветхий дом с земельным полом, а настоящая крепость от непогоды и любого вида проблем. Крыша была черепичная, каминная труба выглядывала, окна были широкие с двойным стеклом и решёткой, а вокруг дома был сад. Дом будто защищали всевозможные деревья и самый старый дуб, укрывал своей густой кроной добрую половину дома.       Раньше на Рождество, сюда, к своим пожилым родителям съезжалась вся семья. Женщины на кухне готовили всевозможные блюда, мужчины шли в лес за ёлкой, а дети лепили снеговика и играли в снежки. Так было, пока не покинул этот мир самый пожилой из рода Поддубных, оставляя всё хозяйство своей жене Кайлин.       Она была долго одна, пока в дождливый ноябрьский день не позвонили и не сообщили, что жена её сына - погибла. Она оставалась одна, пока отец двух дочерей и сына, не решился перевести своих детей к матери, продав квартиру. Может быть, жизнь у всех сложилась бы иначе, но она изменилась почти в один миг, и не станет прежней. И изменилась она, когда машина остановилась у одинокого дома, встречающего двух десятилетних девочек и двенадцатилетнего мальчика, которого подгонял отец, так как он не хотел выходить из машины. Его можно было понять, он не хотел, чтобы жизнь изменилась. Сёстры послушно вылезли из машины, и, взявшись за руки, зашагали по тропинке выложенной галькой. Голые деревья шумели, а ветер разносил опавшие листья по двору. Пожилая женщина в тёмном пальто вышла навстречу приезжим. Внучки тут же кинулись обнимать бабушку. От Кайлин пахло розами и корицей. - Пойдёмте скорее обедать, я уже пирог ваш любимый спекла,- сказала, улыбаясь, бабушка и её небесные глаза засияли, впервые после смерти мужа.       Отец девочек быстро с сыном разгрузил машину и все пошли на обед. Если бы хоть кто-нибудь мог знать, что такой обед один из последних, то, наверное, всё чаще и чаще садились бы все за стол в столовой возле камина. Но этого никто не знал, и после плотного обеда, все разошлись по комнатам раскладывать вещи. Как и всегда, когда девочки приезжали на рождество и все ещё были живы, вся семья собиралась в большой библиотеке - располагалась на диванах и креслах, и внимательно слушали мелодичный бабушкин голос, читающий или дневник Изабеллы или книги первого поселившегося здесь Поддубного. И сейчас это осталось неизменным. Вечером, после ужина все собрались в библиотеке, где горел огонь в самодельном, маленьком камине. Сёстры сели на диван, укрываясь пледом, брат сел в кресло, подбирая под себя ноги, а отец ответил, что уже много раз всё это слышал. Бабушка села рядом с внуками и стала вслух читать. Жёлтый свет от настольной лампы освещал каждую морщинку бабушки Кайлин, её синие глаза перебегали от строчки к строчке, а бархатный голос тихо ворковал, русые волосы были собраны в пучок, и лишь одна прядь выбилась, падая на лоб.       Так и прошли два с лишним года, обычной жизни старшего брата Михаила и его двух сестёр: Юли, которой скоро будет четырнадцать и младшей Ольги, которой только недавно стукнуло тринадцать. За всё время здесь бабушка обучала внучек всему, что знала сама: приметам или какие травы нужно смешать, чтобы получить лечебный чай. Внуку она рассказывала, каким он может быть сильным и насколько сильным были все из рода Поддубных. Отец же за всё время пребывания здесь, стал чаще задерживаться на работе и возвращался за полночь выпившим. Он посчитал, что потеряв отца и жену - лишился семьи, гадал, что за несправедливость и почему жизнь забрала тех, кого он любил. Другой на его месте стал бы дорожить детьми и матерью, стал бы их оберегать, но нет, он считал, что семья разрушена, а о детях лучше позаботиться его мать. Сам тем временем искал ответы на дне очередной бутылки виски, думая, что поступает правильно. С каждым днём его агрессия возрастала, дочери побаивались отца, а сын, которому шестнадцать, всячески старался избегать его нравоучений, особенно, когда отец выпьет. Вот кого было по правде жаль Мише, так это бабушку. Разве ради такого она прожила столько лет? Ради того, чтобы увидеть, как жизнь сына катится под откос?       И вот наступил март, принеся с собой дожди, туманы и совсем не много тепла. Это была середина марта. Бабушка Кайлин проснулась тяжело дыша. Русые волосы с сединой прилипли ко лбу, ночная рубашка взмокла, трясущимися руками она еле взяла воды с тумбочки рядом, где всегда оставляла таблетки и воду. Сделав несколько глотков, Кайлин снова легла, попыталась успокоиться. Похожий сон ей снился перед смертью мужа и ещё в юности, перед пропажей отца. За большим окном светало, и сонные ели тихо покачивали верхушками. Небо стало персиковым, а солнце поднималось над землёй. Поняв, что спать больше не может, бабушка решила пораньше сделать завтрак и покопаться в огороде, ведь всё таки весна и пора уже садить. Ей снилось, что она около леса, в котором темно и холодно, туда нельзя идти, но она-то знает, что в лесу кто-то очень важный для неё и его нужно обязательно спасти. Кайлин идёт в лес, несмотря на страх, и роща начинает гореть. Понимание того, что она не сумела спасти кого-то очень важного, она начинает плакать от того что он погиб. Каждый раз после такого сна происходило, что-то не хорошее, и с такими навязчивыми мыслями Кайлин жарит блины и смешивает травы для чая.       Косые лучи солнца, как золотые нити, падают на печку, шкафы и на стеклянные банки с сушёной травой. Календарь на столе возле телефона оповещает, что сегодня пятнадцатое марта - суббота. Ещё только семь, а бабушка хлопочет на кухне, думая над значением сна. Ближе к десяти проснулись сёстры и лёжа на соседних кроватях, тихо перешёптывались о сегодняшних снах. Миша в соседней комнате, увидев из окна, что бабушка работает в огороде, решил быстро позавтракать и помочь. Отец ушёл на работу к восьми. Для человека работающего целую неделю на износ, суббота является небесным подарком, особенно, если никуда идти не нужно. Поэтому Миша решил помочь в огороде и заняться учёбой, чего не скажешь о сёстрах, в их планы входило только отдохнуть. Когда Юля и Оля спустились к завтраку, их брат уже допивал свежезаваренный чай. - Доброе утро, где бабушка? - спросила Юля, взяв несколько блинов из общей тарелки. - Она уже работает в огороде, - ответил Миша и, зазвенев посудой поставленной в мойку, вышел, пожелав приятного аппетита. - Почему он всегда не в настроении? - обратилась Юля к своей сестре, об ноги которой уже тёрся их чёрный кот Сон. - Может потому что ему не всегда легко с нами, - предположила Оля, поливая блины сгущёнкой. - Ты так и не начала общаться со своей подругой? - спросила Юля, вдыхая сладкий аромат блинов. Юля не хотела задевать эту тему, но уже месяц прошёл с того момента, как с Олей перестала общаться близкая подруга. - Нет, - холодным тоном ответила младшая, делая вид, что её совершенно всё равно. - Послушай меня, - начала Юля, разливая горячий чай по кружкам, - Каждый человек на этой планете одинок, но это никто не хочет принять и все мы, как один, избегаем одиночество, выстраивая вокруг себя защиту из мнимых друзей, которым совершенно всё равно станет на твои проблемы рано или поздно. И когда люди уходят, оставляя нас в одиночестве, мы настолько боимся признаться себе, что дружбы не существует - и всё былое лишь излишнее притворство ради самих себя, что начинаем страдать и злиться на вьющуюся вокруг нас правду. А после начинаем всё сначала. Поэтому, если ты перестала быть чьим-то другом, радуйся, ты перестала быть чьим-то мнимым укрытием от одиночества. - А как же мы? У нас с тобой тоже нет дружбы? - Ты знаешь, что такое дружба? Я думаю, нет. Дружба - это отношения между людьми, основанные на взаимной привязанности, доверии, взаимной симпатии и на общих интересах. Пойми, сейчас каждый второй считает, что его интересы лучше и правильней других, каждый третий не хочет привязанности, потому что это слишком сложно, каждый четвёртый не доверяет, потому что его уже один раз предали, а каждый пятый осуждает всех и считает себя лучше других во всём. Но это не значит, что ты должна быть такой же. Когда ты родилась, я уже полюбила тебя, когда мы росли - я понимала, что человека знающего меня лучше, чем ты - просто не найти. Наши интересы во многом схожи и у нас с тобой сильная духовная связь - это всё совершенно другое. Ты - моё второе я.       Оля широко улыбнулась. - Не знала, что я настолько дорога тебе.       Юля приподняла одну бровь: - Я разрешаю тебе одевать свой счастливый браслет, на контрольные, а остальным даже не разрешаю прикоснуться к нему. Кого я должна была быть о тебе мнения?       В ответ Оля громко засмеялась и предложила помыть посуду за сестру. Оставаясь мысленно благодарной Юле за совет. Иногда сёстры не представляли, как их брату бывало тяжело. Его соломенные, вечно торчащие по сторонам волосы, жутко его раздражали, эти синие мамины глаза, эта тяжесть ноши заботы о сёстрах и бабушке. Бывало, когда он допоздна учил уроки, перед сном он обязательно заходил в комнату к сёстрам и выключал ночники, укрывал их, если кто-то из них раскрылся. После проверял, закрыла ли бабушка все окна, заходил к папе в комнату и открывал окно, если в комнате стоял запах перегара. Он старался помочь, как мог, не требуя благодарности в замен. С друзьями у него было туго, поэтому он погружался с головой в книги, а если уж на душе совсем плохо было, то садился играть за старое дедушкино фортепиано, в пыльном кабинете. Так же и сейчас, завидев, что бабушка трудится на огороде, он поспешил помочь, зная, что со стороны отца помощи не дождёшься. Юле же было не на много легче, может только за счёт своего ещё совсем юного возраста, она переживала всё чуточку легче, а может, потому что рядом всё время сестра. - Ты куда? - спросила Оля, домывая последнюю тарелку. - Лаванду садить пойду, - улыбнулась Юля своей улыбкой, которой могло улыбаться лишь семейство Поддубных.       Не смотря на всю свою внешнюю привлекательность: огненные волосы, изумрудные глаза и совсем не плохое тельце, Джули - так называли её многочисленные друзья, очень даже любила ковыряться в земле. Садить цветы или же овощи. Её не останавливала грязь и червяки, потому как бы она не испачкалась, выглядела она всегда хорошо, какой бы чумазой не казалась. Что же касалось Оленьки, так её ласково называла бабушка, она совершенно была не похожа на сестру. У неё, как и у брата, были пшеничного цвета волосы с золотистым оттенком и синие глаза, по сравнению со своей яркой сестрой, Оля чувствовала себя серой мышью, хотя тоже была довольно красивой. Но что об это можно сказать в тринадцать лет? В таком возрасте все красивы и беззаботны. У Оли было несколько друзей, которым она, конечно, не доверяла секреты, но с ними она чувствовала себя комфортно и могла иногда сходить с ними в кино.       После завтрака, когда все были заняты на улице, Оля встала у окна в своей комнате и взяв в руки скрипку стала медленно водить смычком по струнам. Сначала звуки были скрипящими, а потом музыка плавно стала литься из-под смычка. Когда играешь на скрипке, кажется, что душа парит над телом, а звуки эти издаёт сердце. Ольга стала подпевать музыке своим чистым, красивым голосом. И казалось, будто птицы тоже подсвистывают тонким звуками скрипки. Вспахивая грядку за грядкой, бабушка Кайлин забыла почти все свои плохие и навязчивые мысли. Она вспомнила, что завтра её День Рождение, и мысленно стала составлять список, что нужно приготовить.       К обеду отец вернулся домой, как и всегда по субботам, в не совсем трезвом состоянии, от него пахло сладким запахом алкоголя. Он, поприветствовав всех, тут же отправился в свою спальню на первом этаже. Дети обедали красным борщом с пампушками и чесноком. В семье были приняты не только американские, но и русские блюда. Даже разговаривали все на русском, когда собиралась вся семья. Кайлин хоть и американка, и в России не разу ни была, но с мужем медленно научилась понимать русский, а после говорить на нём.       Мише иногда казалось, что он не из этой семьи. Ему было сложнее переживать проблемы, чем остальным в его семье. Он считал, что семья - это самое важное в жизни. Хоть он и будущий мужчина, но сентиментальность и чувствительность была ему присуща, хоть он и тщательно её скрывал.       Уже в послеобеденное время, когда кошки взбираются на нагретую солнцем крышу, чтобы понежиться. К большому, одинокому дому подъехал старый чёрный Форд, и, заскрипев шинами по асфальту, остановился. Через несколько минут в дверь постучали. Бабушка Кайлин открыла дверь и от удивления чуть не выронила книгу по земледелию, которую держала в руках и собиралась почитать. - Привет, мама! - улыбнулся мужчина. - Боже всемогущий! Сколько же лет я тебя не видела! - воскликнула пожилая женщина и кинулась обнимать своего младшего сына Макса, как животное, которое нашло своего детёныша, - Проходи, милый.       Услышав незнакомый голос, Юля и Оля спустились по ступенькам вниз, в гостиную. - А это дочери твоего брата Алекса, ты ведь его ещё не забыл? - тут же представила девочек Кайлин. - Нет, не забыл. Здравствуйте девочки, я ваш дядя Макс, - представился мужчина с ярко зелёными глазами. Девочки улыбнулись и кивнули. - А почему вы никогда не приезжали на семейные праздники? - поинтересовалась Юля. - Я археолог, постоянно занимаюсь раскопками, часто путешествую. Я просто не успевал приезжать, - оправдался дядя Макс, он очень напоминал девочкам отца, ещё молодого, до потери своей жены. - Здравствуйте, - поздоровался Миша, который только что спустился. - Ничего себе, ты так подрос! Совсем мужчиной стал, - похлопал по плечу племянника дядя,- я тебя помню совсем маленьким. - Ты проголодался с дороги? - заворковала бабушка. - Да, мам. Я бы был не против перекусить чего-нибудь, - кивнул Макс, и бабушка, шаркая ногами, засеменила на кухню. - Вы знаете, чьё завтра День Рождения? - спросил мужчина, внимательно изучая племянников. - Да, бабушкин, - впервые подала голос Оля. - Правильно, - улыбнулся дядя и сел в кресло, где всегда сидел дедушка. Миша, нахмурив брови, решил, что лучше уйти, пока он чего лишнего не сказал, этому человеку. - Ты уже покидаешь нас? - удивился мужчина с загорелым лицом. - Я спущусь к ужину. - Он всегда такой серьёзный? - обратился дядя к девочкам. - Иногда, - ответила Оля, и поняла, почему Миша ушёл. - Где отец? - Спит, - ответила Юля, и лицо покраснело от стыда, губы больше не пошевелились, почему он спит в обед в выходной, она не стала объяснять. - Расскажите о своих открытиях, - перевела разговор в другое русло Оля. Дядя улыбнулся, кивнул и стал рассказывать.       К ужину собрались все в не большой столовой, где стены были выкрашены коричневой краской, мебель стояла тяжёлая и старая, искалеченная временем, окна были закрыты бежевыми гардинами, а дощатый пол скрипел от тяжёлых шагов отца. Отец, увидев брата, который отсутствовал пятнадцать лет, обнял его и так радовался неожиданному сюрпризу, что даже не выпил за ужином ни стопки. Еда была вкусная, разговоры затягивались и затягивались. Ужин сменил чай с печеньями, а потом кружку за кружкой подливали ещё ароматного травяного напитка. Даже Миша немного развеселился и подавал голос, когда речь заходила о спорных вещах. К полуночи Кайлин извинилась, поцеловала обоих сыновей и отправилась спать, за ней последовали и внуки. Алексу и Максу, спать не хотелось, столько вертелось на языке, столько хотелось рассказать. Братья седели за столом, и тихо возбуждённо переговаривались, изредка гоготали, а бывало и замолкали, совсем не на долго, что бы перевести дыхание или хлебнуть чая. Для них ночь была долгой и тёплой, как братская любовь и уважение, которое растекались по крови, и возрастало с каждым сказанным словом, улыбка не сходила с их лиц до самого утра.       Утром Миша проснулся от того, что ветка дерева билась об стекло от сильного ветра. Дождь барабанил по стеклу и крыше. Парень выспался и готов был день начать пораньше с домашних дел, например с починки протекающего крана на кухне, где нужно заменить прокладку. Конечно, Кайлин миллионы раз просила об этом отца, но он всегда это откладывал на потом, и Мише придётся это чинить самому, как говорится, сделает бабушке маленький подарок. Миша спустился на кухню, в которой было темно, светлые стены были завешаны картинами, бежевые навесные шкафы с тарелками, были погружены во мрак. Кухня казалось холодной и не приветливой. В доме было тихо, все спали, тишину нарушал дождь и ветер снаружи. Было около девяти, а бабушка всё ещё спала, впервые за всё время погрузилась в спокойный, счастливый сон. Миша любил смотреть на дождь. Как миллионы прозрачных капель стекают по стеклу, оставляя после себя влажную дорожку. Будто множество жизненных дорог встречались на одном стекле: пересекались, сливались, расходились и исчезали. Рассматривая капли, наслаждаясь дождём, чувствуешь жизнь со всеми её плюсами и минусами. Чувствуешь душу, которая увеличивается, поглощая капли, и ты становишься счастливее. Миша бы и дальше задумывался о смысле жизни, если бы не заметил отсутствие чёрного Форда, который был ещё вчера припаркован около дома. Сердце Миши сжалось от злости и ненависти к дяде, и от жалости к бабушке.       "Он уехал, как он мог?! В бабушкино День Рождение! Сукин сын, чтобы его машина сломалось!"       Злость переполняла парня, он сжал кулаки и стукнул по подоконнику, так, что горшок с цветком подпрыгнул. Он знал, что если бабушка это узнает, она снова начнёт пить успокоительное и несколько дней будет печальна и молчалива. Но как он мог это скрыть? Что он должен придумать такое, чтобы бабушка не была так расстроена? Миша сходил в подсобку за инструментами и решил врать бабушке до последнего. Скажет бабушке, что у дяди срочное дело по работе, он так хотел остаться, но не смог. К десяти часам все проснулись, а Миша уже закончил чинить кран. Внуки стали крепко обнимать бабушку и желать ей крепкого здоровья, вручая свёртки с подарками внутри. Кайлин поблагодарив внуков, отправилась в комнату к Алексу, чтобы узнать, в какую гостиницу уехал Макс (так ей соврал Миша). К большому удивлению, кровать была заправлена, а на тумбочке возле кровати лежал листок бумаги и два пакета с чем-то внутри. Бабушка, как бы понимая, что написано на листке приостановилась и печально закрыла глаза, вдох и выдох, снова вдох, сердце забилось быстрее от волнения. Сон - ей уже давно обо всём рассказал. Шаркая ногами, с одной стороны нехотя, с другой опасаясь, Кайлин села на кровать и взяла бумагу в руки. Буквы были большие и размашистые, было видно писали в спешке.       "Дорогая мама, прости нас за столь скорый отъезд. Ты ни на каплю не постарела за те пятнадцать лет, что я тебя не видел. Твои глаза, словно два южных моря, излучают тепло и ласку. Твою улыбку я храню в сердце, как талисман. Я не слишком хороший сын, прости уж и за это грешного, я так редко бываю на семейных праздниках, а если быть точным, то совсем не бываю. Ты стала прекрасной бабушкой. И ждёшь от меня не погоню за неизведанным, а семьи и внуков. Я приехал, на сколько смог, вырвался из пучины дел, но работа зовёт обратно, я бы остался по дольше, если бы от вас было быстрее доехать до назначенного места. Прости меня за всё, мой подарок - этот синий льняной платок из Южной Кореи, когда я увидел его, то сразу представил тебя: твои глаза и улыбку. Надеюсь он тебе понравится. С Любовью Макс. Милая мама! Я прошу прощение за всё, что я не сделал и сделал не так. Но я больше не могу находиться в этом доме, я потерял себя, и не могу найти, ищу, но всё безнадёжно. Я стал замечать, как на меня смотрят дети, с презрением, с жалостью, а как они со мной говорят! Так, будто я не правильный ребёнок. Когда умер отец я похоронил часть своего сердца с ним, и смог бы это пережить. Но смерть Донны ... С ней я похоронил всю свою любовь. Я плохой отец, и плохой сын. Я уехал, чтобы обрести то, что не смог найти здесь. Прости, что не попрощался, я бы не смог вынести твой взгляд, мама. Надеюсь ты поймёшь меня правильно, и сможешь объяснить это детям. Плетёные тенниски, которые лежат в пакете - это мой тебе подарок. Надеюсь, тебе будет в них удобно, ходить по садику около дома. Не поминай меня лихом. С Любовью Алекс."       Пожилая женщина перечитала ещё раз, впиваясь глазами в лист бумаги, будто боясь потерять какое-то важное слово. На глазах выступили слёзы, и покатились, прокладывая дорожки по морщинкам возле глаз и щёк. Сердце заболело, душа сжалась до мышиных размеров, образовывая пустоту. Она видела, каким становится её сын Алекс. Она всё прекрасно понимала, но таила надежду, что это все вместе переживём. Ведь мы все - семья. С отсутствием Макса, Кайлин практически смерилась, получая от него иногда открытки. Но после смерти мужа, Алекс - стал единственной опорой. Теперь же ей придётся привыкать жить без всех, оберегая лишь своих внуков. Дрожащими руками Кайлин взяла два пакетика с тумбочки и вытащила лёгкий, воздушный синий платок. Уткнулась в него и сильнее заплакала.       Долгое отсутствие бабушки вызвало подозрение у внуков, и они направились к спальне отца, но услышав не громкие всхлипывания, рванули в комнату. Бабушка сидела на кровати обмотанная синим платком и плакала, держа в руках листок. Внуки тут же обсели бабушку и стали успокаивать, Юля аккуратно взяла листок бумаги и прочитав, передала его Оле, а та после Мише. - Я его выкину! - злобно сказал Миша, с отвращением перечитывая снова, то что написано его отцом. - Нет, нет. Миша, прошу не нужно. Отдай его мне, - попросила бабушка протягивая руку. Миша поколебавшись и посмотрев с сожалением на бабушку, вернул ей листок. Кайлин аккуратно сложив его, положила в карман просторных штанов. - Как они могли? - в сердцах возмущалась Джули, глядя на бабушку таким жалобным, просящим прекратить страдание взглядом. - Я их ненавижу, - прошипела Оля. - Тише, вы тише, - попросила бабушка, вытирая слёзы платком, - Они не виноваты, не стоит так говорить. Каждый из них по-своему прав, они попросили у меня прощения и у вас. Давайте их простим. - Но они же сделали тебе больно, бабушка, - сказала мягко Оля, вглядываясь в ярко синие от слёз глаза Кайлин. - И что же? Вспомни Золушку, дорогая, разве она ненавидела своих сводных сестёр и мачеху, думаешь, они не делали ей больно? Милые мои,- бабушка посмотрела на всех троих, так, что аж сердце сжалось, - Злость и ненависть к неправильным поступкам не убережёт вас от них, а наведёт вас на другие более не правильные. Зло взращивает только зло. Не садите это в сердце, ладно? Пообещайте мне, что не будете ненавидеть отца и дядю.       Внуки переглянулись, Юля печально вздохнула и пообещала бабушке, следом пообещала Оля, а последним был Миша, для него обещание труднее всего далось, ведь ненависть появилась не сейчас, а стала возрастать куда ранее, чем это письмо.