Heartbeat

“С новым днём приходят новые силы и новые мысли.” – Элеонора Рузвельт Семь 31 мая 2015

КАЛЛИ Я могла ехать домой. Через двадцать минут после того, как я проснулась, Хелен сказала, что меня собираются выписывать. Я заплакала. Одиннадцать дней в больнице негативно сказались на мне, и я была готова вернуться домой. Даже просто запах дома принёс бы большое успокоение, и я бы оказалась там перед самым вечерним чаепитием. Папа собирался забрать меня, и я даже была готова пойти домой на запах еды, которую готовила мама на кухне. Я не могла дождаться, когда заползу под собственные одеяла и снова создам в матрасе впадину своим телом. Я хотела, чтобы меня вновь отчитали за то, что я не заправила кровать, когда проснулась утром, и за то, что не убрала крошки от тоста с кухонного стола. Я не могла дождаться, когда моя комната опять будет пахнуть моими духами, потому что запах, по всей вероятности, исчез, поскольку его не распыляли почти две недели. Я желала уже использовать собственный гель для душа, чтобы кожа пахла кокосом, и надеть одежду, которую постирала мама, потому что вещи пахли тропическим душистым моющим средством, которое она использовала. Всё это казалось маленькими незначительными вещами, но я не знала, что мне будет так их не хватать, пока не столкнулась с этим. Я размышляла о многих вещах, что была уверена, папа мог почувствовать, как от меня волнами исходит волнение. Я говорила и говорила о желании завести щенка, чтобы я могла бегать и брать его на прогулку. Конечно, пробежка – не вариант, если думать о долгой перспективе, но это хоть что-то. За день до этого разговоры были сосредоточены в основном вокруг моего ближайшего будущего. Мама и папа знали, что универ – моё самое большое стремление. Они обсудили со мной курсы и финансы, и было так трогательно видеть, как они поддерживают меня. Приятно было осознавать, что моё новое сердце вдохнуло новую жизнь и в них тоже. — Думаю, я могла бы начать писать своё личное заявление, когда приеду домой, — сказала я папе, пока мы ждали Хелен, чтобы она принесла все лекарства, которые мне нужно было забрать домой. — И изучу дни открытых дверей, чтобы посетить какие-нибудь из них. — Блестящая идея, дорогая. Ты также могла бы подать заявку на пособие для студентов. Полагаю, ты должна успеть всё сделать до конца июня, если хочешь поспеть как раз к новому учебному году. — Поможешь? — Конечно. Как только ты узнаешь, когда можно будет поехать, я разберусь с отелем и оплачу дорогу до Лондона. — Так странно, не правда ли? — спросила я. — То есть, по-хорошему странно. — Что ты имеешь в виду? — Ну, одиннадцать дней назад мы даже не были уверены, что у меня когда-нибудь будет возможность делать все эти вещи. Теперь я планирую своё будущее, поскольку уверена, что оно у меня будет. — У тебя всегда будет будущее, Калли. Может быть, просто не такое, каким ты его себе представляешь. В течение долгого времени после того, как я была включена в список по трансплантации, мне было тяжело. Я должна была признать, что моё состояние ухудшается, и почти ничего нельзя было сделать, кроме пересадки, чтобы исправить это. Для меня это было так, словно кто-то украл все мои мечты. Я никогда не могла бы получить место работы, которое хотела, потому что я не могла учиться в университете. Я должна была уехать от всех своих друзей в новый город, где я никого, кроме родителей, не знаю, и нигде не бываю, кроме больницы. Я долго была расстроена всей этой ситуацией, пока мама не притащила Билли, чтобы увидеться со мной, и та устроила мне взбучку, сказав, что мне сделают пересадку и всё будет прекрасно. Очевидно, она была права. — Надеюсь, Хелен поспешит, мне действительно хочется домой. — Твоё желание для меня закон, дорогая, — пропела Хелен, войдя в комнату. В её руках было три сумки, в каждой из которых были различные виды иммунодепрессантов. — Вот твои таблетки, и не забывай, что первый приём назначен через четыре недели. Я ожидаю, что ты заглянешь поздороваться. — Я обязательно найду тебя, Хелен. Я буду скучать по тебе. — Я тоже буду скучать по тебе, дорогая. И если ты когда-нибудь встретишься с этим мальчиком, ты приведёшь его ко мне познакомиться, слышишь? — распорядилась она, в предупреждении указав на меня пальцем. — Конечно. Уверена, он с удовольствием встретится с тобой. — Иди сюда и обними меня, прежде чем уйти, — хихикнула Хелен, её руки уже были открыты для меня. Я с удовольствием обняла её, крепко сжимая и неоднократно благодаря за всё, что она сделала для нас. Поверх её плеча папа нежно улыбался нам, в одной руке держа сумку, а в другой мои таблетки. Я отпустила Хелен, в последний раз сказав ей спасибо, и подошла к папе, чтобы взять у него сумку. Клянусь, в глазах папы тоже было волнение. Перспектива того, что я еду домой очевидно поражала его с той же силой, что и меня. Было странное ощущение, что я еду домой впервые, но именно так я себя и чувствовала. По каким-то причинам я ощущала, что вступление в мой дом с новым сердцем будет почти началом чего-то совершенно нового. Возможно, так и будет. У меня закружилась голова, когда я села на пассажирское сидение папиного Volvo. В нём пахло именно так, как я помнила, и уже играла знакомая радиостанция. Запустилась система спутниковой навигации, знакомый женский голос, который мы называли Бетти, попросил нас из динамиков выбрать пункт назначения. Меня захлестнула утешительная волна чего-то знакомого, пока мы ехали домой, почти до такой степени, что я почувствовала слёзы на глазах. Ощущение крепло, когда мы приблизились к нашей улице, завернули за угол, где был сломанный уличный фонарь, который никогда не чинили. Дети вышли играть, наслаждаясь последней неделей Троицы перед школой. Я заметила маленькую Джорджию, катающуюся на своём розовом велосипеде, её кукла сидела в корзине. Джорджия была дочерью наших соседей, за которой я несколько раз присматривала и мне за это платили. Ей было пять лет, но она была очень умной и невероятно доброй. Именно поэтому я без колебаний обняла её, когда она подбежала ко мне, как только я вышла из машины у нашего дома. — Привет, Джи! Как дела? — спросила я, приседая на её уровень. — Я катаюсь на велосипеде с Лео. Он учится со мной в одном классе. — Наслаждаетесь выходными? Она с энтузиазмом кивнула. — Чем ты занималась? — Я была в больнице какое-то время. — Ты болеешь? — спросила она, выглядя настолько глубоко обеспокоенной, насколько может пятилетний ребёнок. — Нет, я в порядке. Мне делали операцию, но сейчас мне лучше. — Значит, ты сможешь поиграть на улице со мной и Лео? Надежда в её глазах была восхитительной и впервые я не должна была ей отказывать. — Смогу в ближайшее время. Прежде чем Хелен принесла мне таблетки, меня посетил доктор, который посоветовал мне принять участие в программе кардиореабилитации, чтобы сделать выносливее моё новое сердце и позволить моему телу приспособиться. Когда я была записана в список по трансплантации, я не представляла, что восстановление будет выглядеть подобным образом. Предстояло сделать гораздо больше, но команда заботилась обо мне, настаивая, что это не будет препятствовать никаким моим планам. Какое-то время я не могла работать, но ко всему остальному была готова. Я чувствовала себя на седьмом небе. — Сейчас мне нужно идти. Но я приду навестить тебя завтра, хорошо? — Пока, Калли! Джорджия бросилась в противоположное направление обратно к друзьям, а я обернулась, чтобы посмотреть на свой дом. Сердце пустилось вскачь в груди, когда я разглядывала красный кирпич и белые освинцованные окна. Мои шторы в верхнем правом окне были оттянуты назад, и я могла разобрать там светлые оттенки. Я чувствовала биение в груди, поскольку волнение охватывало каждую часть моего тела, и мне оставалось лишь дойти до входной двери и вверх по лестнице, чтобы кинуться на свою кровать и завизжать от радости. Когда мама открыла дверь в ответ на стук папы, я примирилась со слезами счастья. — Я дома, — практически прошептала я из-за того, что у меня перехватило горло. Очевидно, мама чувствовала то же, что и я, потому что, хоть она и улыбалась, слёзы текли по её щекам. Я ничего не могла поделать и рассмеялась над тем, что мы плачем на пороге, я притянула маму в объятия, и следом папа обхватил руками нас обеих. — Хорошо, когда две мои дамы в одном месте, — сказал папа, целуя в голову каждую из нас. — Мы будем ужинать? — Да! — воскликнула мама, разрывая объятие и вытирая глаза. — Я сделала утку с соусом по-пекински. Полагаю, мы могли бы сделать заказ завтра вечером, как только твоя бабушка приедет. — Бабушка Морин приедет? — с удивлением и радостью спросила я. — Она не давала мне покоя всё то время, что ты была в больнице. Папа собирается забрать её завтра. Я ничего не могла с собой поделать и сильнее заплакала от счастья. Наверное я была гораздо сентиментальнее, чем того требовала ситуация, но я не могла сказать, что меня это заботит. Я была дома, в ближайшее время вокруг меня будут все мои близкие родственники, чтобы мы могли отметить тот факт, что больше у меня не дефекта. В определённой степени я была нормальной и, на мой взгляд, это было тем, что можно отпраздновать. Направившись вверх по лестнице, я почувствовала знакомый запах Febreze, который мама распыляла, чтобы освежить воздух. Обычно запах вызывал у меня головную боль, но жалобы на этот счёт даже не приходили мне в голову, когда я оказалась перед дверью в мою спальню. Я открыла её и эффектно вошла. Всё выглядело именно так, как я оставила; организованный беспорядок. Жалюзи всё ещё были опущены, и кровать была заправлена кое-как. Подушки лежали неаккуратно, и одеяло было помято, мой мишка лежал на спине, а не сидел в вертикальном положении. Я села на кровать, пробежав рукой по пододеяльнику, и счастливо вздохнула. Я не могла дождаться, когда лягу на матрас и надлежаще высплюсь. Стол под окном, пожалуй, был единственным местом, которое было относительно опрятным во всей комнате. Когда дело касалось моих домашних заданий, я всегда была дотошной. Ноутбук стоял в центре, коробка с бумагой и блокнотами справа, и мои канцелярские принадлежности неизменно стояли слева. Я жаждала сесть и открыть ноутбук, и увидеть небольшой красный шарик, зависший на значке почты, но я знала, что это может подождать до окончания ужина. Вероятно, мама и папа хотели бы быть рядом. — Калли? Ужин готов! — крикнула мама у лестницы. Я снова оглядела комнату, улыбаясь про себя тому, насколько хорошо всё выглядело, прежде чем спуститься вниз в столовую. Все расселись как обычно; папа во главе стола, мама по правую сторону от него и я по левую. Место напротив папы было закреплено за бабушкой. Она этому способствовала, всегда оставляя там свои собственные салфетки под приборы, и мама просто никогда не трудилась их перемещать. У нас редко бывали гости, кроме Билли, и, когда она приезжала, мы, как правило, заказывали пиццу и съедали её в моей комнате, так что это был семейный стол, и каждый имел своё место. — Ты хотела бы бокал вина, Калли? — спросил папа, наливая маме в бокал красное вино. — Пожалуйста, — кивнула я, с благодарностью улыбаясь. Папа налил мне бокал, всё так же улыбаясь, а затем взял свой. — Я хотел бы предложить тост, — мы с мамой подняли наши бокалы. — За девушку, которая дала Калли новую жизнь и наше новое совместное будущее. — Ура! — сказали мы с мамой вместе, прежде чем чокнуться и сделать глоток. — К слову о твоём доноре, ты получила что-нибудь в ответ от этого мальчика? — спросила мама. — Я думала дождаться окончания ужина и проверить. Знаю, вы хотели бы тоже услышать новости. — Будет приятно узнать его собственное имя, не так ли, дорогая? Ты почувствуешь себя ближе к нему. — Будет приятно, да. Словно что-то более личное. Не знаю, почему, но у меня такое ощущение, что узнав его имя, я смогу чуть лучше помочь ему. — Это моя девочка, всегда пытается помочь, — гордо сказал папа. Это была правда. В старшей школе я проделала большую волонтёрскую работу, и мне нравилось проводить мероприятия, чтобы помочь Британскому фонду по борьбе с сердечными заболеваниями. Я выполняла простые вещи, например, продавала кексы, но мне также посчастливилось заручиться помощью местной спортивной площадки, и они помогли мне провести ежегодный праздник. За эти годы я собрала много денег и я не понаслышке знала, какой эффект они оказывали на благотворительность, когда я жертвовала их. Теперь, когда у меня новое сердце, у меня было ещё больше оснований продолжать сбор средств. Помощь на личном уровне никогда не была чем-то, что я действительно делала сознательно. Безусловно, ко мне приходила Билли за советом по какому-нибудь вопросу, но я не считала, что это одно и то же. Я ничем не была обязана Билли, я делала это потому, что она была моим другом, но с Г и его семьёй я чувствовала себя обязанной помочь им из-за того, что они сделали для меня. В конёчном счете, мы закончили ужин, разговаривая, поскольку мы не могли толком поговорить всю прошлую неделю, и почти не обращали внимания на еду. К моменту, как я поднесла последнюю вилку ко рту, еда уже была холодная как лёд, но я ощущала себя гораздо ближе к маме и папе, чем когда-либо. Мы решили взять бутылку вина, которую открыли, в гостиную, пока мама и папа включали телевизор, я открыла ноутбук. Все вкладки были открыты ещё с прошлого раза. В Facebook’е было глупое количество уведомлений от людей, приглашающих меня в разные игры, к которым у меня не было никакого интереса, и рядом с ним в скобках была вкладка tumblr и 100+. Однако эти цифры не были тем, чем я интересовалась. Когда я посмотрела в нижний левый угол моего экрана, там появился красный пузырь и в нём плавала цифра десять. Я уже чувствовала, как сердце в груди ускорило темп в нетерпении. Руки слишком трясло, чтобы пошевелить пальцем по трекпаду и нажать на иконку почты. Я пролистала большинство из писем, которые были от tumblr и от различных магазинов, но справа наверху было имя, начинающееся на Г. Имя, от которого у меня во рту пересохло, и челюсть буквально отвисла. Я знала это имя, фактически, вы должны жить в пещере, чтобы не знать этого имени, но чего я не могла понять изначально, с какой стати Гарри Стайлс написал мне по электронной почте. Но было только одно объяснение, и я ощущала, как в животе у меня всё сжалось. Я абсолютно недооценивала то, через что проходит семья моего донора, потому что они были на глазах у общественности, и это должно было быть в десять тысяч раз сложнее. Но также я ощущала невероятную привилегию. Гарри никогда не встречал меня, и всё же он доверял мне, основываясь лишь на словах, которые я ему писала. Именно он был тем, кто предложил постоянный контакт, поэтому, когда слёзы навернулись на глаза, я не мешала им пролиться. Мне было так жаль его во всей этой ситуации. Меня так трогало то, что он хотел поговорить именно со мной из всех людей, с которыми он мог поговорить. Чувство, что я должна помочь ему, было сильнее, чем когда-либо, поэтому я открыла письмо и начала читать. 30 мая 2015 17:36 От кого: Гарри Стайлс Кому: [email protected] Тема: МакДональдс зовёт! Привет, Калли! Твоё письмо действительно заставило меня улыбнуться, хотя у всех нас был такой тяжёлый день. Сегодня были похороны моей сестры, и это была такая прекрасная служба. Цветы, которые мы выбрали, выглядели великолепно, так что я счастлив, что у неё были такие прекрасные похороны. Должно быть, мне следует сказать тебе её имя? Её звали Джемма. Она была на пару лет старше меня, но она могла казаться младше меня, если хотела этого. И моё имя? Меня зовут Гарри. Гарри Стайлс. Прозвучала как плохая пародия на Джеймса Бонда, я прошу прощения, на данный момент я взял перерыв от группы на какое-то время после того, что произошло, и переписка с тобой кажется мне правильным времяпрепровождением, поэтому спасибо, что согласилась. Я готов ответить на любые вопросы о Джемме. На некоторые ответы может понадобиться чуть больше времени, чем на другие, так что если я сразу же не отвечу, обещаю, я запишу вопрос и отвечу на него через какое-то время. Знаю, Джемме понравилось бы, если бы я захотел узнать кого-то, кому она помогла, так что я хотел бы узнать и о тебе тоже. Так как на счёт того, чтобы каждый раз, когда мы будем говорить, мы будем задавать вопрос друг другу? Ты можешь спрашивать у меня что-нибудь о Джемме, а я буду задавать вопрос о тебе. Итак, вот мой первый вопрос: как долго ты будешь в больнице? Думаю, теперь поездка в МакДональдс вполне заслужена. Скажи своим родителям, что Гарри Стайлс так сказал. Надеюсь вскоре услышать ответ! All my love, Гарри .хх Я находилась в том состоянии, которое можно было охарактеризовать только как шок. Глаза были обращены на экран, но они фактически ничего не видели. Я хотела что-то сказать, но не могла составить ни слова. Мама и папа выжидающе смотрели на меня, но я выглядел как рыба, выброшенная на берег. Я была признательна, когда мама взяла ноутбук с моих колен, потому что у меня появилось время хоть немного привести мысли в порядок. — Это правда? — спросила мама, внешне выражая шок, который опустошал меня изнутри. — Гарри Стайлс является частью семьи твоего донора? — Мальчик из той группы? — в замешательстве спросил папа. — Дай мне посмотреть. Мама передала ноутбук папе, садясь в кресло и глядя на меня, но я до сих пор не могла оторвать взгляд от того, где он был сосредоточен – на моих руках. — Милая, ты в порядке? — спросила у меня мама, нежно положив руку мне на колено. — Я не знаю, как себя чувствовать. Я в таком шоке, но я также чувствую себя какой-то избранной, а ещё мне очень-очень грустно. — Ничего страшного. Я тоже немного в шоке. Не ожидала, что это будет он. — Ты же знаешь, что это ничего не меняет, не так ли, Калли? — сказал папа, поставив ноутбук на журнальный столик перед нами. Я в замешательстве нахмурилась на него, не понимая, почему он думал, что ничего не изменилось. На мой взгляд, ситуация повернулась больше чем на сто восемьдесят градусов, и была значительнее, чем я могла справиться. Это было абсолютно не по моей части. Я не могла оказать Гарри никакого сочувствия вообще. Я не в его положении и никогда не была. У меня нет такой биографии, как у него, и никогда не будет. Как я могу понять, какая помощь ему нужна или дать ему какой-нибудь стоящий совет? — Он всё ещё остаётся просто мальчиком, который переживает трудные времена, дорогая. — Но он… он – это он. Я знала, что это не самая большая часть объяснения конфликта, который продолжал идти у меня в голове, но это всё, что я могла предложить. — Может быть и так, Калли, но он доверился тебе. Он хочет поговорить с тобой. Ты могла бы быть именно тем, что он ищет. Наибольшая часть меня знала, что то, о чём говорил папа, имело смысл. Вероятно, мне нужно было некоторое время, чтобы освоиться, но я знала, что не могу относиться к нему по-другому. Независимо от того, сколько раз люди пытались это отрицать, но всегда будет небольшая часть вашего существа, которая изменит ваше отношение к кому-то из-за их положения, особенно это касается знаменитостей, но, как справедливо заметил папа, когда Гарри разговаривал со мной, он был просто мальчиком, который страдал и хотел поговорить с кем-то. — Не могу поверить, как он случайно сказал о перерыве группы, — сказала мама, протягивая ноутбук обратно ко мне. — Возможно, в этом вся суть, мама, — ответила я, осознание внезапно озарило меня. — Он не хочет сосредотачиваться на группе и на том, что знаменит. Всё это не имеет ничего общего с тем, почему мы говорим друг с другом. Он просто упомянул об этом, чтобы объяснить, почему он говорит со мной, а не потому что хотел, чтобы я раздула нечто невероятное из этого. Папа кивнул позади мамы, и теперь я поняла, что он пытался донести до меня с самого начала. Я с благодарностью улыбнулась ему и обратила всё внимание на ноутбук, нажав кнопку ответа. Мне потребовалось время на выяснение, что я хочу ему сказать, но в конце концов я остановилась на том, что рассказала ему о своём дне. Я провела больше времени, думая о том, какой вопрос хотела бы задать ему в первую очередь, но после добрых двадцати минут я, наконец, была удовлетворена письмом и отправила его. ГАРРИ — Мы снова приедем на следующие выходные, если ты не против, сын, — сказал Робин, убирая чемодан в багажник своей машины. — Ты можешь приезжать, когда захочешь. В любом случае, я буду здесь. И даже если нет, у вас есть ключ. — Мы с твоей мамой так гордимся тем, как ты справляешься с ситуацией, Гарри. Джемма бы тоже гордилась. — Надеюсь, что так. Мама вышла из входной двери, выглядя взволнованной, лишь одна половина её пальто было надета, второй рукав просто болтался. Я слегка усмехнулся, помогая ей в этом и целуя в щёку, как только закончил. Мне было грустно от того, что мама и Робин уезжают, но я воспринял это как знак того, что им стало лучше, и они вновь готовы были начать жить, что было хорошим знаком. — Ты должен туда вернуться. Лакс становится несколько изобретательной с розовой краской, — сказала мне мама, ямочки появились у неё на щеках, когда она улыбнулась мне. — Она ведь не делает себе татуировки? — Если не поторопишься, то весь её живот будет покрыт ими, — хмыкнула мама, пока я в раздражении качал головой. — Я позвоню тебе, как только мы доберёмся. Мы снова должны приехать на следующие выходные и пойти навестить Джемму, да? — Да, звучит неплохо. С поцелуями, объятиями и прощаниями, мама и Робин выехали с моей подъездной дороги и поехали домой. Я зашёл обратно в дом, готовясь встретиться лицом к лицу с Лакс. Я был рад, что Лу приедет лишь после семи, чтобы забрать ребёнка, потому что у меня было время убрать все следы от творчества Лакс. — Лакс, — вздохнул я. — Посмотри на себя. Мне казалось, я говорил тебе: никаких татуировок. Вся её левая рука была в точках розовой краски, и она нарисовала яркий розовый смайлик на животе. Я действительно хотел над ней посмеяться, поскольку она нахально улыбалась мне и смешно шевелила бёдрами. — Думаю, время купаться. Мамочка скоро придёт за тобой. — Нет, — она яростно покачала головой. — Я хочу остаться. — Ты обещала мамочке поехать домой сегодня вечером. — Тогда и ты езжай с нами. Из её уст это прозвучало так просто, но мы с Лу оба знали, что нас двоих придётся разделить. Мама предложила нам это на завтрак, и поначалу я был непреклонен, она могла остаться, если захочет, но Лу удалось убедить меня, что нужно было провести ночь наедине с самим собой. Даже если только одну. Должно быть, неловко было признавать, что я находил утешение в присутствии четырёхлетнего ребёнка, но я не был смущён, потому что она занимала мои мысли и постоянно заставляла улыбаться. Что-то это значило. — Сегодня я не могу. Ты можешь остаться у меня ещё раз в ближайшее время. Она надулась и нахмурила брови. Это была её сердитая недовольная гримаса. Она использовала её в качестве оружия, чтобы я сделал так, как хочет она, поскольку она знала, как я ненавижу это выражение её личика, но в этот раз ничего не выходило. Она должна была уехать, нравится ли это кому-то из нас или нет. — Сегодня это не сработает, — сказал я ей и она фыркнула. — Давай, пойдём в ванну. К счастью, ссора была недолгой. Я достаточно скоро вновь услышал её хихиканье, когда он плескалась в меня пузырями и брызгала в меня из водяного пистолета. Лу пришла именно тогда, когда я уже надевал на Лакс пижаму, правда пока она просунула в топ лишь голову. — Мамочка! — завизжала Лакс, протягивая к ней руки. — Сначала просунь свои руки в рукава топа, — сказала ей Лу. Когда она сделала это, Лу подняла её на руки. — Готова вернуться домой? — Нет. — Очень жаль. Папочка купил тебе новый постельный набор. Выражение лица Лакс мгновенно изменилось. В её глазах появилось волнение, а на губах заиграла улыбка. Я знал, что теперь не будет слёз, когда она будет уходить, и от этой мысли я расслабился. Не было никакого варианта, что я не расстроюсь и не украду её, чтобы она осталась со мной, если она расплачется. — Всю её одежду я отдам завтра. Некоторые из вещей до сих пор сохнут. — Хорошо, Г. Ты знаешь, что она вернётся, так что оставь их, — я пожал плечами, смущённо улыбаясь. — Ты собираешься сказать до свидания Гарри, Лакс? Лакс протянула руки ко мне, так что я взял её от Лу, и она вцепилась в меня, как коала, крепко обнимая. — Люблю тебя сильно-сильно-сильно, Гарри. — Тоже сильно-сильно-сильно люблю тебя. Скоро увидимся, хорошо? — Завтра? — Не знаю. Ты должна посмотреть, что скажет твоя мама завтра. Думаю, она соскучилась по тебе. Лакс вздохнула, снова сжав меня, после чего отпустила и заскользила вниз по моему телу на пол. Она взяла Лу за руку и махала мне на прощание, пока Лу пристёгивала её в автокресле на заднем пассажирском сидении. — Поговорим завтра, хорошо? — сказала Лу. — Да, хорошо, — улыбнулся я, послав Лакс последний воздушный поцелуй и помахав ей рукой, пока они также не выехали с моей подъездной дорожки. Как только я вернулся в дом и запер входную дверь, повисла неприятная тишина. Я включил телевизор, чтобы был хоть какой-нибудь фоновой шум, но казалось и это ничего не исправило. Я искал отвлечения, заметив ноутбук на журнальном столике, поэтому я быстро решил авторизоваться. Мои пальцы проделывали странный танец на клавишах, и пока я размышлял над тем, чем можно было заняться, иконка почты привлекла моё внимание. Чуть выше иконки был маленький красный пузырёк с единичкой внутри. Я нажал на неё, и улыбка мгновенно растянулась на моих губах. Калли ответила мне на письмо. 31 мая 2015 18:16 От кого: Калли Форд Кому: hs…[email protected] Тема: Дом милый дом Привет, Гарри. Гарри Стайлс. Мама и папа сейчас обсуждают, будет ли моя бабушка есть в Макдональдсе или нет после того, как ты сказал им, что я заслуживаю сходить туда. Она приедет ко мне в гости завтра на несколько дней. Мама говорит, она постоянно ворчала, чтобы её забрали из Лондона с тех пор, как меня положили в больницу, так что она будет рада, что её желание наконец исполнится, хотя я так рада не буду, если она решит не есть Биг Мак и сэндвич МакЧикен. В ответ на твой вопрос, на самом деле, я отправляю тебе электронное письмо из дома. Меня выписали сегодня, и я отправилась домой ещё до вечернего чаепития. Думаю, я буду скучать по своей медсестре. Её зовут Хелен, и она была так любезна со мной, но она взяла с меня обещание, что когда я приду на свой следующий приём через месяц, то навещу её. Думаю, я подарю ей цветы или что-нибудь подобное, чтобы просто сказать спасибо. Прямо сейчас я отвлекаю саму себя от «Она написала убийство». Мама и папа настаивают на том, чтобы смотреть этот сериал каждый вечер, хотя они видели уже все серии. Даже я видела их хоть один раз! Хотя я не должна жаловаться. Это прекрасное чувство, снова быть дома. Мой вопрос для тебя: как выглядела Джемма? Выглядит как очень глупый вопрос, но я хотела бы начать с чего-то простого и постепенно развивать. До скорого! Много любви, Калли :) х Когда я оглядел гостиную, которая была пуста впервые за более чем неделю, я улыбнулся сам себе. Я должен был чувствовать себя одиноким, но с электронным письмом от Калли, этого не было. Она заставила меня улыбнуться, просто рассказывая о своём дне, и в моих мыслях не было абсолютного водоворота. Все мои мысли сосредоточились на ответе для неё и на том, что она хотела знать. Прекрасное ощущение и я чувствовал себя довольным. Создавалось впечатление, что мои пальцы обрели собственный разум и печатали ответ, а после нажали кнопку отправить. Я закрыл крышку ноутбука и поставил его на журнальный столик, поднимая пульт. Я переключил телевизор на DVD и увидел, что там высветилось меню мультика «Геркулес». Я взглянул на урну, стоящую на камине, и обратно на телевизор, полагая, что если ещё раз посмотрю мультик, то это не принесёт мне никакого вреда. Это было для Джеммы.