«Если кто-то остаётся в твоем сердце, значит, он не умер. Этот человек может к тебе вернуться в самое непредсказуемое время.» – Митч Элбом, Ради нового дня
Три 22 мая 2015 ГАРРИ — Думаю, возможно, розовые и белые Лилии и Незабудки, — предложил я, мой нос уже зудел от всей этой пыльцы в цветочном магазине. Прошло почти три дня с тех пор, как Джеммы не стало, и я решил, что нужно выйти из дома. Мама по-прежнему была смертельно тиха, хотя каждый из нас пытался уговорить её выйти из панциря. Я успешно получил мнение о цветах для букетов Джеммы на похороны, но даже это было лишь относительно цвета. Лу вызвалась отправиться в цветочный магазин со мной, чтобы решить, какие виды цветов взять. Мы обсуждали около получаса, но решили, что цветовая схема из розового, белого и синего цветов будет выглядеть симпатично. В любом случае, достаточно симпатично для Джеммы. Лакс счастливо скакала по магазину, указывая на каждый розовый цветок, который она видела, пытаясь помочь нам. Мы бы остановились на лилиях, но я не хотел её расстраивать. — Ты хочешь преподнести ей какие-нибудь цветы, Лакс? — спросил я её. Она радостно кивнула, указывая на розовые пионы, которые крутила, пока мы говорили с флористом. Я выбрал несколько именных венков, на одном из которых было написано «Джемма», на другом «Сестра», а на третьем «Дочь», и сделаны они были из белых роз, окантованные розовой лентой. Мы планировали установить их на катафалк, а затем положить в крематории. Я чувствовал себя совершенно ужасно, думая об этом, но единственный способ, который я мог найти – встретиться с этим лицом к лицу, в противном случае я буду походить на маму, закрывшуюся и потерявшую храбрость перед всем. Она перестала плакать и не говорила со следующего утра после смерти Джеммы, и я начал беспокоиться. Я проводил большую часть времени, возясь с Лакс, или спал, так что у меня не было времени убедиться, что мама в порядке. В любом случае, я был уверен, она расскажет, что с ней, если я спрошу. — Когда именно они будут вам нужны? — спросила флорист, листая страницы своей записной книжки. — Тридцатого, пожалуйста. — Хорошо, я записала вас, так что вы можете забрать всё после восьми утра. Это всё? — Да, это всё, спасибо. — Без проблем. Какую сумму вы хотите внести? Вручив ей пятьдесят фунтов, я взял Лакс и посадил её к себе на спину, прощаясь с доброй женщиной у кассы. Лу ободряюще мне улыбнулась, дав понять, что я хорошо справляюсь, и я чувствовал то же самое. Я очень хорошо держал себя в руках с тех пор, как приехали Лу, Том и Лакс. Лакс могла с лёгкостью понять мои эмоции, поэтому я нацепил храбрый вид, чтобы Лакс была счастлива. Тот факт, что она решила спать в моей постели ночью, так же помог. Может, ей и было только четыре года, но это не означало, что она не ощущала потерю Джеммы так, как мы. Мы сделали остановку в магазине-кофейне, чтобы взять маме её любимый чай, в надежде увидеть её улыбку хотя бы даже на пару секунд, и купить капкейк для Лакс. Всё казалось абсолютно нормальным, и всё же грызущее чувство в груди постоянно напоминало, что это был новый вид нормального. Вид нормального, который мне действительно не нравился, но с которым я так или иначе должен буду жить. Мне всё ещё было трудно смириться с реальностью того, что Джемма умерла и больше не вернётся. Я почти ожидал, что в какой-то день она подъедет к моему дому на своей машине и засмеётся над всем нами, полагавшими, что она оставила нас, но я, конечно, знал, что этого не могло произойти. Однако это не мешало мне держаться за эту призрачную надежду. Пройдя через входную дверь, я был удивлён, увидев маму со шваброй в руке, моющую кухонный пол. Обычно она была либо в её с Робином комнате, либо лежала, свернувшись в клубок, на диване. Я отнёсся к этому, как к похожему прогрессу, который был и у меня. Даже если она ещё не покидала дом, она двигалась и чем-то занимала свои мысли, и я был рад этому. Это медленно ломало меня – видеть её такой печальной. — Там в гостиной письмо для тебя, — сказала мама. — Ну, полагаю, оно для всех нас, но я не хочу открывать его. Тогда, независимо от того, что было в письме, я осознал, что оно имеет какое-то отношение к Джемме. Когда в больнице спросили про адрес, куда можно будет написать в случае, если центру трансплантации это понадобиться, я дал им мой, зная, что маме не понравится, если бы я оставил её адрес. Она была настроена против идеи того, что Джемма пожертвовала свои органы, поэтому я не думал, что она воспримет письмо очень хорошо. Также я не ожидал, что оно придёт так быстро. Я предполагал, что оно придёт через несколько недель, когда у нас будет время снова привыкнуть к повседневной жизни. Я допускал, что любая пересадка органов будет держать другую сторону долго в довольно подвешенном состоянии, так как их организм мог отвергнуть инородное тело, но очевидно я был не прав. Я сел на диван, взяв конверт с журнального столика. Внутри было письмо и другой конверт, на передней части которого было что-то написано фиолетовым фетровым наконечником. Оказалось письмо пришло из центра трансплантации и в нём объяснялось, что я должен решить, отвечать ли мне тому, кто связался со мной. Положив письмо, я разорвал конверт и достал листок бумаги А4. Там было написано: Дорогая семья, Я пишу, чтобы выразить, насколько я благодарна за дар, который мне сделал ваш любимый человек. Не могу даже представить себе, через что вы проходите на данный момент, но тот факт, что вы согласились пожертвовать органы вашего близкого, показывает, насколько вы сильны. Кем бы она вам не приходилась, вы должны безмерно гордиться ей. То, что она сделала для меня, так самоотверженно и поразительно, что я даже не могу найти слов, объяснить, что это значит для меня. Должно быть, она была действительно изумительной женщиной. Хочу, чтобы вы знали, я никогда не приму новое сердце как само собой разумеющееся. Оно вдохнуло в меня новую жизнь, и я собираюсь хорошо заботиться о нём, потому что она этого заслуживает. Она дала мне его, и я хочу, чтобы она и вы знали, что я действительно ценю это так же, как и вся моя семья. Я не ожидаю, что вы ответите на моё письмо, но я не могу сидеть здесь, на моей больничной койке, и никаким образом вас не отблагодарить. Просто знайте, что она всё ещё жива и она – мой ангел-хранитель. Моя жизнь – лучшее для неё и для вас. Я посылаю вам всю свою любовь и наилучшие пожелания в это трудное время. Надеюсь, вы почтите её жизнь, потому что она, безусловно, стоит того, чтобы её почитать. Огромное вам спасибо, К.Ф. хх Я глубоко вздохнул, чувствуя комок в горле и жжение в глазах из-за слёз. У некой молодой девушки было сердце Джеммы. Не знаю, чего я ожидал, но первым чувством, переполнившим меня, была гордость, потому что Джемма помогла кому-то таким невероятным образом. Я чувствовал такое успокоение, из-за того, что эта девушка выражала такую искреннюю ¬– насколько искренним может быть написанное слово, – благодарность и насколько она уважала то, через что мы проходили. — От кого это? — тихо спросила Лу, садясь рядом со мной. — Это от того, кто получил один из органов Джеммы. — Уже? — Да, — кивнул я. — Она передаёт нам свою благодарность и любовь. Также она очень почтительно относится к тому, через что мы проходим. — Чего ты ожидал? — Лу взяла у меня письмо, чтобы прочитать, когда я пожал плечами. — Ты прав. Она кажется невероятно очаровательной. Ты собираешься ответить на письмо? Безусловно, письмо заинтриговало меня. Я хотел узнать, почему ей была необходима пересадка сердца и сколько времени она ждала, прежде чем получила его. Я хотел знать, чем она занимается, и сколько ей лет, и как она выглядит. Я ощущал странную связь с ней, потому что она была частью моей сестры. Письмо из центра трансплантации рассказало мне, какие шаги я должен буду предпринять, если хочу нормальную связь, а именно: обмен личной информацией или, ещё дальше, встреча. Внезапно всё показалось более реальным и факт, что Джемма умерла, что у кого-то было её сердце, и что я потенциально мог встретиться с этим человеком и вновь почувствовать биение сердца моей сестры. — Думаю, да, — сказал я ей. — Это может действительно пойти тебе на помощь, Г. — Я знаю. — Честно говоря, ты уже выглядишь гораздо более спокойным. — Полагаю, это просто делает всё реальным. Я могу начать заниматься этим прямо сейчас. Когда я повернулся, чтобы посмотреть на Лу, она оглянулась, и в её глазах было что-то очень похожее на гордость.***
В течение большей части дня я организовывал кое-что для похорон Джеммы, а в моих мыслях всё время было письмо, которое я получил. Подсознательно думая о том, что написать в ответ, потому что было не так много вещей, о которых я мог спросить у неё или рассказать ей о себе. Мама не спрашивала меня о письме, но я не винил её. Я полагал, что она знает, откуда оно пришло, и я не собирался заставлять её читать, если она этого не хотела. Я рассчитывал, что в какой-то момент она сама к этому придёт. Единственную вещь, которую я оставил без внимания, было надгробие, но если и было что-то, чего я действительно хотел, так это чтобы мама сделала это, выбрала его. Я хотел, чтобы она вышла со мной куда-нибудь и выбрала то, что захочет видеть, и, что посчитает, воздаст должное её дочери. Папа должен был приехать в течение ближайших нескольких дней. Видимо он также боролся с этим или так сказала мне его девушка, когда я разговаривал с ней, но я не мог быть уверенным, пока он не приедет. Вероятно, мне хотелось, чтобы он и мама выехали вместе без меня и выбрали надгробие. Это было бы хорошо для них. Мама и папа всегда были в нормальных отношениях и поддерживали Джемму и меня во всём, что мы делали, как все родители – в разводе или нет. Но они оба испытывали то, что ни один родитель не хочет испытать и я предполагал, может быть, они смогут найти на некоторое время утешение друг в друге, не в романтическом ключе, а по-дружески. Когда-то они любили друг друга, и мы с Джеммой были результатом этого. Безусловно, в это время нужно было забыть все обиды, которые они имели между собой, и подтолкнуть их так, чтобы они могли вместе горевать о своей дочери. Робин был понимающим человеком и никогда не говорил плохо о моём папе, я был уверен, что если поговорю с ним о том, чтобы мама и папа провели время вместе, он согласится с этим. — Гарри? — позвала меня Лакс с верхней ступеньки лестницы. — Да? — Хочу посмотреть Геркулеса с тобой. Желудок скрутило в беспокойстве при упоминании этого фильма. Это был любимый мультик Джеммы, когда она была младше, она всегда хотела быть Мег. Как только Лакс начала концентрировать внимание, она посмотрела с ней мультик и с тех пор Лакс также привязалась к нему. Были времена, когда мы встречались все вместе, и я находил Джемму, свернувшуюся калачиком на крошечной кровати Лакс, а на маленьком розовом телевизоре шёл Геркулес. — Я буду через секунду. Ты хочешь, чтобы я принёс Quavers (п.п.: мучные чипсы) в твоей тарелке с Минни Маус? — спросил я, уже направляясь на кухню, чтобы захватить их. — Да, пожалуйста, — прокричала она в ответ. Я нёс её тарелку с Quavers и Capri-Sun (п.п.: сок в мягкой упаковке) наверх в её комнату. Она уже устроилась удобно у своего гигантского плюшевого медведя на кровати, ожидая меня, чтобы включить DVD. — Ты должен петь со мной, — сказала мне Лакс. — Я не знаю слов. — Ну, мы смотрит один раз, ты учишь, затем мы смотрим снова, и ты поёшь. Казалось, она очень довольна своим простым решением, поэтому чтобы угодить ей, я кивнул, поднимая пульт сбоку от телевизора, и кладя его рядом с собой на её кровати. — Тедди сядет между нами? — спросил я. Лакс покачала головой, а затем поместила гигантского медведя мне на колени, положив голову на его живот. Руку я инстинктивно положил на её талию, а она также рукой потянулась к моим пальцам, сжав их. Этот жест всегда был её детской привычкой, тем, что нас обоих связывало. Я выбрал «Play Movie» как только зашёл в меню, а после положил пульт на подставку у телевизора и откинулся на спинку кровати. Я мог услышать, как Лакс счастливо жуёт Quavers, лёжа у меня на коленях, и мы вместе напевали песню. Я ощутил, как на меня беспорядочно нахлынула волна счастья. Я знал, что это было чем-то, что они обычно делали с Джеммой и, таким образом, она делилась и хотела делать это со мной, потому что чувствовала необходимость успокоить меня. Лакс всегда была в состоянии сказать, когда я был расстроен, она всегда была проницательна, и я предположил, что это из-за того, что мы много времени проводим друг с другом, и теперь ничего не изменилось. Независимо от того, насколько сильно я старался скрыть свои чувства от неё, она была более прилипчивой, чем обычно, не желая находиться от меня далеко больше десяти минут. Я чувствовал, как она скрепляет меня вместе, но в то же время ощущал себя за ней как за каменной стеной. Прошло не так много времени, когда я услышал её мягкое ровное дыхание. Когда я посмотрел вниз, она крепко спала, половина съеденного Quaver была всё ещё в её руке, в то время как губы её были приоткрыты и крошечные реснички веером раскинулись на её щеках. Несмотря на то, что она спала, я не выключил фильм. Я посмотрел его до самого конца, лишь нажав кнопку воспроизведения ещё раз. Только когда раздался лёгкий стук в дверь, я осознал, что тоже засыпаю. — Всё в порядке? — тихо спросила Лу. — Да, отлично, — ответил я, едва проснувшись. — Просто переложи её, Г. Поспи немного, ты выглядишь разбитым. — Можешь принести мой дневник? Я хочу написать той девушке, — сонно пробормотал я, глаза закрывались сами по себе. — Сначала поспи, Г. У меня будет для тебя чашка чая и печенье, когда ты проснёшься. — Люблю тебя, Лу. — Тоже люблю тебя. Мягкий щелчок сказал мне, что Лу ушла, а я, наконец, провалился в сон.***
Я провёл час, обдумывая, что написать. Затем я провёл ещё час, пытаясь фактически написать предложение на странице. В общем, через шесть чашек чая и почти целый пакет печенья, я закончил перечитывать письмо и убедился, что это было именно то, что я хотел сказать. Мама ушла в середине этого, заявив, что она собирается спать, затем Том и Робин уходили в течение ночи, но Лу оставалась до тех пор, пока я не закончил в два часа ночи, хотя она уже клевала носом, сидя в кресле. — Я закончил, — объявил я, аккуратно вырывая страницу из моего дневника. Лу встряхнулась, просыпаясь, устало протянув руку, чтобы прочитать его. Было тихо, когда она читала, её лицо ничего не выражало, хотя я сомневался, что у неё было достаточно сил, чтобы сделать это. Я хорошо спал с Лакс в течение нескольких часов, но Лу, должно быть, вымоталась, проверяя, что со мной и с ребёнком всё в порядке. — Письмо действительно хорошее, Г. Рада, что ты сделал это. — Я тоже, — подтвердил я. — Как думаешь, она согласится? — Она была первой, кто отправил письмо. Есть хороший шанс, что она хочет установить контакт с тобой, — ободрила она, зевок прервал её предложение. — Ты должна пойти в постель, Лу. — И ты. Ты всё ещё выглядишь уставшим. — Я скоро пойду, — заверил я её, хотя знал, что до сна ещё далеко. Мои мысли разыгрались, и воображение придумывало всевозможные сценарии, которые могли произойти в результате письма, которое я отправлю утром. — Сначала нужно выключить мозги. — Что ты думаешь об этом? Я слегка улыбнулся. О чём я не думаю – был более подходящим вопросом. Прежде всего, было письмо, но затем и другие вещи заполнили мысли. Что моя мама будет думать об этом, если я даже всё делаю правильно, если это сделает мою способность справляться со смертью Джеммы лучше или хуже, и насколько больше. Затем я подумал о маме. Как я был уверен, что она вообще не справляется и пытается сохранять храбрый внешний вид. Как я задавался вопросом, будем ли мы с мамой снова нормально разговаривать, потому что после смерти Джеммы мы, казалось, ничего не начинали. И Джемма. Джемма была корнем дерева мыслей в моей голове. Я желал знать, хорошо ли ей там, где она сейчас, и всё ли там спокойно. Я задавался вопросом, чувствовала ли она боль, когда уходила на больничной койке. Я думал, предвидела ли она это и наблюдает ли она за нами сейчас свысока и гордится ли она тем, что я делаю, так как я могу общаться с ней, не имея её рядом. Если я достаточно хорошо сконцентрируюсь, то воспоминания будут проигрываться как мини-фильм на задней части моих век, и я смогу услышать её голос, беспощадно дразнящий меня. — Слишком многое, — выдал я. — Хочешь посмотреть фильм? Я останусь с тобой, — предложила Лу, встав, чтобы сделать себе чашку чая. — Нет, Лу. Тебе нужно поспать. — Как и тебе, но я знаю, что ты не пойдёшь в кровать. Я лучше останусь с тобой, и ты уснёшь на диване, чем я пойду спать и буду знать, что ты бодрствуешь, думая о глупостях. — Трудно не думать, — спокойно признал я. — Я знаю, Г. Но если я просто буду сидеть рядом с тобой и этого будет достаточно, чтобы ты мог отдохнуть, я сделаю это. Я уступил, сказав, чтобы Лу выбрала фильм, пока я переоденусь во что-то более удобное. Когда я спустился, она выбрала «Переростки», и на журнальном столике уже стояли чашки с чаем. Я поблагодарил её, взяв свою кружку и подув на поверхность прежде, чем сделать глоток. Я мог чувствовать, как тяжелеют мои веки, хотя прошло всего пятнадцать минут. Она была права, полагая, что может успокоить мои мысли, и я изо всех сил старался держать глаза открытыми, хотя очень хотел их закрыть. — Ты можешь использовать моё плечо, — шёпотом предложила Лу. Так я и сделал. Я положил голову на её плечо и почувствовал, что мои глаза медленно закрываются и звук телевизора потихоньку затихает.***
— Будьте добры, пачку марок первого класса, пожалуйста? — спросил я у женщины у работающей кассы. Моим первым намерением было пойти в почтовое отделение и взять там марки, но Лакс не позволяла мне уехать, пока я не согласился на то, чтобы она пошла со мной, так что я отвёз нас к местному Tesco (п.п.: крупнейшая розничная сеть в Великобритании), и купил ей конфеты и новую куклу. Она также пыталась украдкой положить на конвейер яйцо Киндер, но когда я взглянул на неё, она надулась и использовала оправдание, сказав, что Барби была одна, так что я сдался и позволил ей взять его тоже. — Пачку из шести, дорогой? — спросила женщина. — Пожалуйста, — кивнул я, передавая наличные и вручая Лакс сумку с её куклой. Она с радостью следовала за мной, напевая и размахивая сумкой из стороны в сторону. Я ничего не мог поделать и рассмеялся, когда она срывала обёртку из фольги с её Киндера. Она изо всех сил старалась оторвать фольгу своими крошечными ноготками, но её сосредоточенный вид был так прелестен и очарователен. — Хочешь, чтобы я сделал это, Лакс? — Нет, — надулась она, яростно качая головой. Она была упряма и решительна. — Знаешь что, если я открою, то ты можешь отправить письмо за меня. Её маленькие голубые глазки метались между шоколадным яйцом и мной, в конечном счете, она протянула мне руку с ним. Я с лёгкостью открыл его, оставив половину фольги так, чтобы она не слишком запачкалась. Лакс казалась довольной, запихивая верхнюю часть яйца в рот и пробуя на вкус. Большинство детей брали яйца Киндер из-за игрушки внутри, но я был вполне уверен, что Лакс больше заботил шоколад. Мы подъехали к почтовому отделению, снаружи которого стоял большой красный почтовый ящик. Я вынул письмо из своего внутреннего кармана и пачку марок из кармана джинсов. Я оторвал одну из них, облизал и прикрепил к верхнему правому углу моего письма, затем протянул его Лакс, которая украдкой вытирала пальцы измазанные шоколадом о заднюю часть моего пальто, зная, что её мать отчитает её, если будут какие-то доказательства. Она взяла письмо, затем протянула ко мне руки, чтобы я поднял её. Я подсадил её на мою ногу и прислонил к щели. — На счёт три. Ты собираешься считать со мной? — она кивнула. — Один… — начал я. — Два, — сказали мы вместе. — Три! — завизжала она, толкая письмо внутрь и хихикая. Я наблюдал, как оно падает в щель и приземляется там, назад пути не было. Это была очень реальная действительность, что эта девушка напишет в ответ со своим именем и расскажет о себе, и я не мог определить, было ли хорошо или плохо то, что у меня переворачивается всё в животе от волнения. — Хорошая работа! Вернёмся и откроем твою новую куклу? — Ты должен поиграть со мной в принцесс, — серьёзно сказала мне Лакс. — Конечно, — легко согласился я, поставив её на ноги и держа её крошечную руку своей массивной. — Не рассказывай мамочке о шоколаде. Лакс покачала головой с нахальной улыбкой, а затем приложила указательный палец губам в знак молчания. В какой-то степени это напомнило мне о Джемме. Когда она приезжала навестить меня в туры, ей нравилось устраивать хаос с Лакс и парнями. Она заставляла Лакс отвлекать их, пока бегала за ними и пыталась снять с них штаны. Лакс беспорядочно хихикала, в то время как один из мальчиков, обычно Найл, оставался с брюками, спущенными к лодыжкам. Когда мы вернулись в дом, в нём было на удивление тихо. Мама и Робин, как правило, находились на кухне или смотрели телевизор, но там присутствовали только Том и Лу. Лакс рванула к ним, взволнованно размахивая новой куклой, а Лу одарила меня взглядом, который как бы говорил: «серьёзно?», но я просто невинно пожал плечами и направился на кухню. — Робину удалось заставить твою маму выйти на небольшой ужин, — сказала мне Лу, присоединяясь ко мне на кухне и оставив Тома спорить из-за куклы в коробке. — Это хорошо, — ответил я. — Ей необходимо развеяться. — Ты отправил письмо? — Да. — Взволнован из-за этого? — Что если она захочет постоянный контакт? — Лу кивнула. — Да. Очень переживаю. Что если это возымеет противоположный эффект, Лу? Что если это не поможет? — Тогда мы будем иметь дело со всем этим так же, как и со всеми остальными вещами теперь. Ты хорошо держишься, и я так горжусь тобой из-за этого. Ты не узнаешь, пока не попробуешь, Г. Чувствуя непреодолимое желание, я шагнул вперёд и обнял Лу. Она, не колеблясь, ответила взаимностью, позволяя мне уткнуться головой в её шею и вернуть самообладание, которое я чувствовал, ускользает при её словах. Она успокаивающе потирала мою спину, даже не думая о том, чтобы дать мне отойти, но тогда открылась входная дверь, сигнализирующая о том, что мама и Робин вернулись. Я не хотел, чтобы она видела меня в этот момент, учитывая, что мы только направили её на верный путь, поэтому я отстранился от Лу, благодарно ей улыбаясь, и спросил маму и Робина, хотят ли они чашку чая.