Воровка

Ритка не расстроилась. Посетовала только на то, что теперь придется искать нового парня, ехидно предложила трахнуться напоследок – Глеб, довольно хорошо ее изучивший, только укоризненно хмыкнул, – мазнула поцелуем по щеке Бейбарсова, оставив след помады, да отбыла восвояси. Глеб остался сидеть в кафе, неспешно попивая апельсиновый сок. Решение о расставании с Крытовой в нем зрело уже довольно давно, но толчком стали события последней недели – насыщенной, бурной недели. Нет, не то, чтобы Глеб был особенно честен в отношениях – водились за ним разные грешки, конечно, – но какое-то тридцать шестое чувство ему подсказывало, что Таньку своей нечистоплотностью в отношениях можно здорово травмировать… она и так выглядит травмированной, собственно. Знать бы только, чем. Рассчитавшись за ланч, мужчина вышел из кафе и быстрым шагом направился к мастерской, куда он перед свиданием с Риткой отдал свои ключи. Копию ключей он решил отдать Таньке, для себя аргументируя это тем, что негоже запирать молодую девицу в одиночестве в квартире – заскучает, да и вдруг случится что, пожар какой-нибудь. А где-то на краю сознания зрела мысль о том, что с ключами-то она и вовсе останется подольше. Копия ключей была готова, и Глеб двинулся в обратный путь: оставлять Таню надолго одну не хотелось. Конечно, на случай чрезвычайных происшествий с ней рядом будет Жанна, но все же, все же… Однако Глеб волновался зря: все было спокойно, по крайней мере, снаружи. Мужчина заглушил мотор и вылез из машины, оглядывая стоянку и переводя взгляд на свои окна. Он немного поежился: не оставляло ощущение пристального взгляда в спину. Дойдя до своего подъезда, Бейбарсов еще раз осмотрелся. На детской площадке играли детишки, за ними смотрели две женщины: постарше и помоложе. Дорожку мел дворник, молчаливый парень восточной наружности, Глеб давно его знал. Около первого подъезда сидел какой-то светловолосый парень в неопрятной растянутой футболке, наверное, ждал кого-то. Все тихо и спокойно, никаких подозрительных личностей. Паранойя, что ли, разыгралась? Бейбарсов передернул плечами, зашел в подъезд и пешком взбежал на свой этаж. Открыл дверь ключом. Замок деликатно, почти бесшумно щелкнул, но из спальни тут же осторожно выглянула Таня. Неужели ждала? Да конечно, ждала, ей тут, наверное, и заняться нечем, а так хоть взглядом зацепиться можно. Глеб стащил ботинки – Таня внимательно наблюдала за его действиями, будто бы вообще впервые видела разувающегося человека, – снял пиджак и, вытащив из кармана запасные ключи, прошел мимо Тани в свою спальню. Обвалился на кровать и потер лицо руками – он и не подозревал, что так устал за короткую поездку. – Мне бы это… – неуверенно нарушила молчание Таня, – мне бы домой сходить как-нибудь. Бейбарсов открыл глаза, улыбнулся и продемонстрировал ей ключи. Танька приблизилась и села рядом с ним на краешек кровати. Потом нерешительно ухватила ключи, взглянула на них и перевела взгляд на Глеба. – Забирай, они твои, – произнес Бейбарсов. Он оттолкнулся от стены и наклонился к девушке. – Сходи и возвращайся. Обязательно возвращайся, я буду ждать. Это было похоже чуть ли не на предложение жить вместе, и Танька недоуменно нахмурилась. Этот странный мужчина все время смотрел на нее так: мягко, с нежностью, и откуда только она взялась. Но, может, с ним будет не так уж и плохо? Танька протянула руку, задумчиво потрогала прядь его волос, выбившихся из неаккуратного хвоста и заправила ее за ухо. Бейбарсов смешно наморщился: прядь мазнула по щеке, и ему стало щекотно. – Я обещал тебя не целовать, – насмешливо напомнил он: слишком уж близко к нему переместилась девушка. – А я тебя – не обещала, – в тон ему, ехидно, сказала Танька. Она немного поерзала на кровати, приноравливаясь. Танька вообще слов на ветер бросать не привыкла, и решений своих менять тоже. Решила поцеловать – значит поцелует. Бейбарсов вот, правда, совершенно не собирался ей помогать в этом нелегком деле: смотрел только ехидно и насмешливо на ее смущенную браваду. Вот ведь вздумала из себя опытную соблазнительницу строить! Если бы она только знала, что соблазнять его уже смысла нет, он и так ею до крайности соблазненный… Но как только она взяла его лицо в чашу своих ладоней и неловко ткнулась в его губы своими, Глеб тут же перехватил инициативу. Он обнял ее за талию и переместил к себе на колени, властно целуя девушку, зарываясь руками в ее волосы. Потом немного отдышался, рассматривая ее лицо близко-близко, и снова крепко поцеловал. Танька неуверенно поерзала на его коленях, когда он покрывал поцелуями ее шею. Неудобно как-то, футболка хоть и длинная, но задирается все время, а Бейбарсов, судя по всему, не испытывал никакого смущения, поглаживая ее по обнажившимся бедрам. Глеб, верно, почувствовав что-то, чуть отстранился, глядя на нее пылающим страстью взглядом: – Я опять тороплюсь? – поинтересовался он. – Все нормально, – непривычно тоненьким голосом ответила Таня, не отводя взора от его губ. Ей было странно: и приятно, с одной стороны и, с другой, эти его действия вытаскивали на свет целый ворох ее неприятных воспоминаний. Но пока еще терпимо. Танька даже подумала, что сможет все это выдержать. А Глеб вернулся к своему приятному занятию. Смущенную Таньку он, для удобства, осторожно опустил на подушки, а сам устроился рядом, чтобы не нависать над ней, благо, ширина кровати позволяла. Впрочем, ширина кровати Глеба Бейбарсова позволяла вообще очень многое: там могли бы единовременно поместиться две-три рыжие Таньки и один довольный Бейбарсов. Ближе к тридцати годам понимаешь, что сам по себе секс – ерунда, штука, которая быстро приедается. Вся его прелесть – в конкретном человеке, его интимности, его реакциях, развязности или скромности… Танька вот, например, все время смущалась. Смущалась, когда он стягивал с нее свою футболку, смущалась, чувствуя влагу между ног, смущалась, когда Глеб целовал ее бедра. Даже когда он потянулся за своими штанами, в кармане которых была пачка презервативов, тоже смущалась. Смущения в ней вообще было больше, чем возбуждения. А когда он, накрыв ее, наконец, своим обнаженным телом, как мечтал уже несколько дней, раздвинул ее складочки членом и вошел в нее полностью, сильно подавшись вперед, Танька откинула голову назад, выдохнула и нахмурилась. Но хотя бы смущаться перестала. – Что не так? – тяжело дыша, поинтересовался Глеб. – Все нормально, – буркнула она. – И все же? Танька повозилась под ним – у Бейбарсова чуть ли не искры из глаз посыпались, мужчина не то прорычал, не то проскулил проклятье, – и неохотно, нарочито грубо, как она это обычно делала, призналась: – Большой очень… Глеб хмыкнул, как показалось Тане, с гордостью, но распорядился: – Согни ноги в коленях…согни, говорю, так удобнее будет… и своди бедра, чтобы я не входил слишком глубоко. Слышишь? Контролируй меня, не позволяй причинять тебе дискомфорт. Танька тут же подумала, что Бейбарсов отдает указания, как будто уже миллион раз это делал. Хотя почему «как будто»? Такому красавчику наверняка бабы постоянно дают. Танька насупилась было, но все мысли вылетели у нее из головы, как только он снова двинулся внутри нее. Мужчина действительно казался очень опытным, таким… будто бы давным-давно насытившимся, и потому готовым принимать то, что она готова ему предложить, не требуя больше. Девушка вроде бы больше не выказывала жалоб на неудобства, и Бейбарсов, наконец, смог сдаться на милость собственной страсти, настойчиво толкаясь навстречу ее бедрам. И совершенно пропустил момент, когда Таня абсолютно перестала останавливать его, сводя бедра, и, напротив, начала подаваться ему навстречу, кусая губы и тяжело дыша. Девушка обнимала его за плечи, притягивая к себе, и Глеба окончательно доконал возбужденный румянец, наползавший на ее щеки. Чувствуя, как по его вискам катятся капли пота, Глеб мимоходом подумал, что его движения стали какими-то уже совершенно рваными и жадными. Потом его скрутило наслаждение, и не осталось ну совершенно никакой возможности думать. Едва оправившись, Глеб сообразил, что Танька так и не кончила. Всем телом чувствуя постыдную слабость, Бейбарсов зашептал девушке, все еще находящейся под властью возбуждения: – Танька, Танечка, не успела за мной, да, малышка? Сейчас… – и скользнул рукой между ее бедер. Ее тело, кажется, успело среагировать быстрее, чем сознание: она резко подалась вперед, крепко обхватила своими пальцами его запястье и сильно двинула им, заставив собственное тело выгнуться от прилива удовольствия. Глеб, ощущая бьющуюся под ним в конвульсиях девушку, ругал себя последними словами: ей ведь просто трения не хватало, вот идиот, а если бы догадался – так она и кончила бы, пока он внутри. Надо же, как он привык к Ритке, давно уже изучившей собственное тело! Но с Таней, конечно, все по-другому. Представив, как сжалось бы колечко мышц вокруг его члена, Бейбарсов почувствовал, что у него зашумело в голове. Но уже поздно. Может, в следующий раз. Увлекая все еще не пришедшую в себя Таньку к себе на грудь, Глеб тяжело перевалился на спину – и тут же почувствовав, как что-то железное впилось ему в спину. Чертыхнувшись, мужчина достал из-под себя колющий предмет, оказавшийся колечком с ключами. Продемонстрировав их удивленно нахмурившейся Таньке, он напомнил, целуя ее в висок: – Возвращайся, я буду ждать.