Сердце истинно любящей

Я чувствую, что стала понемногу привыкать к этому сумбуру несовершеннолетних преступников… Прошло еще некоторое время после того дня, когда я в последний раз пыталась убежать, но оно оказалось не таким скучным и невыносимым, каким сперва казалось. Пару раз Феликс опускал мою клетку и "выгуливал", словно юный, молчаливый, но зато не самодовольный (в отличии от некоторых) тюремщик, и каждый раз на этой своеобразной прогулке я встречала что-то новое: в одно время я стала свидетелем охоты своры мальчиков Питера, в другое забредала со своим сопровождающим в пещеру или на берег. Что удивительно, мне никогда не запрещали ходить куда вздумается, да и вообще, в отличии от остальных заключенных (даже боюсь спросить, живы ли они в своих веками подвешенных клетках), я могла ходить и дышать свежим воздухом каждый вечер. Однажды я даже встретила Динь-динь (как уверила меня сама особа). Хотя, на самом деле выглядела она не совсем как крохотная, немного ревнивая фея, какой ее знает почти все дети Земли: у этой Динь вообще не было ни крыльев, ни волшебной пыльцы. Ну, хотя бы все черты ее характера были такими же, какими их представили в книге. Даже знакомство с этой дерзкой, бойкой девушкой произошло немного не по стандартному сценарию: я нечаянно забрела на "ее территорию" - пусть и Пэн уверял, что все здесь принадлежит ему -, а она приставила мне нож к горлу и начала выпытывать у Феликса ответы на какие-то вопросы про пыльцу и меня. Мое счастье, что парень был не из робких и сам с ней справился, попросив не трогать пленников Питер, иначе "он сам наведается к ней с прекрасным, черным, острым, ядовитым сюрпризом". Этот неизвестный мне сюрприз заставил Динь тут же отпустить меня и сказать, что ни один волосок не упадет с моей головы. Да, желание убежать появлялось еще не раз, но я все никак не могла забыть ту прекрасную дудочку… Еще несколько вечеров до меня доносилась эта прекрасная музыка и с каждым разом становилась все громче и громче, словно потихоньку проникала в мое подсознание, желая остаться там навечно. Вот так я и осталась на попечении у мистера "я-верен-только-Пэну", обедая фруктами и изучая остров, а проблема побега беспокоила меня немного меньше. И сейчас, как и всегда, когда солнце клонится к закату, Феликс сопровождал меня на прогулке. Из-за прохладного, легкого ветра стало слегка холодно, но я все же молчала, так как Феликс, кажется, был сегодня немного не в духе. Он бубнил что-то себе под нос и смотрел совсем в другую сторону, словно его вовсе не заботит, убегу я или нет. "Мы и так забрели слишком далеко, - мямлил парень, - сюда вообще-то запрещено." Но, так как он особо не настаивал, я старалась просто не слушать. Тут, среди кустов и растений, далеко впереди послышался шелест. - Феликс? - Окликнула я парня, - там что-то... - Я все прекрасно слышал, - он довольно долго всматривался в какую-то невидимую точку, после чего резко обернулся и достал из-за пазухи длинную веревку. - Что ты делаешь? - Феликс обмотал ее вокруг меня (хоть я и протестовала), потом вокруг одного очень высокого, толстого дерева, завязав какой-то сложный, очень прочный, но неизвестный мне узел. - Ты будешь тут, - он показал пальцем на землю, словно я была какой-нибудь ручной собачкой, - пока я посмотрю, что там. - Гав, - наиграно сказала я, наблюдая, как собеседник разворачивается ко мне спиной, - а ты не боишься, что я сбегу или меня кто-нибудь украдет? - Спросила я, когда тот уже намеревался отойти. - Тогда мне не нужно будет сторожить тебя и выслушивать все эти девчачьи бредни, - кинул он, удаляясь все дальше в сердце острова. Вскоре я вовсе потеряла черный плащ парня из вида и внимательно осмотрела узел. Хм, такого я раньше не видела. Может, попробовать развязать? А смысл? Если я попробую убежать, кто-нибудь из мальчишек обязательно меня поймает, а даже если нет - поймает сам Питер. Допустим, мне удастся их как-нибудь обмануть, но что делать дальше? Я за время прогулок немного осмотрела эти места и с превеликим сожалением для себя подметила, что здесь нет такого места, где бы я смогла найти других людей или укрытия. С одной стороны это осложняло всякий побег, а с другой доказывало, что я в Неверлэнде. Как бы мне не хотелось верить в то, что меня засадили в психбольницу , многие сходства с моей собственной книгой (пусть земля ей будет пухом в стране порванных книг) не могли быть просто случайными. Даже если я схожу с ума, это всё же лучше, чем проводить свои дни на враждебных улицах города или коридорах приюта. Тем более, учитывая то, что я никому не нужна... Верно, не нужна. Я ведь, все-таки, слышу дурацкую дудочку этого самодовольного собственника. Почему бы не остаться тут? А может, мне прибежать к Динь-динь? Как никак, она - единственная представительница женского пола на этом острове, не считая меня. Ведь должна она мне помочь, верно? Взбодрившись легким просветом надежды, я попыталась развязать веревку, но ничего не получалось. Как бы я ни пробовала избавиться от оков, для того, чтобы сделать это, понадобился бы очень хороший нож. И тут меня отвлек какой-то свист, доносившийся сзади. Я обернулась и приблизилась к источнику звука настолько близко, насколько мне позволила веревка. Приглядевшись я просто не смогла поверить своим глазам: в нескольких метрах от меня, словно игрушечный, сидел Питер, что-то тихо насвистывающий под тенью невероятно высоких сосен. Странно, раньше я таких громадных хвойных не видела. Видимо, мы и вправду забрели слишком далеко. Конечно, я понимала, что лучше развернуться и сделать вид, что я вовсе ничего и не видела, но любопытство взяло вверх и я все так же откровенно пялилась на парня. Он сидел, временами поглядывая на небо и верхушки сосновых веток, словно совсем меня не замечал. Сейчас он казался не таким задиристым и самовлюбленным, каким обычно бывает. Я уже было подумала, что он вот-вот встанет и начнет петь какую-нибудь смазливую песню о своем прошлом или о неразделенных чувствах, как это обычно бывает в сказочных мультфильмах, но не тут-то было. За мгновение до катастрофы я увидела, как Пэн настороженно выпрямляется и поворачивает лицо на меня, подскакивая и испепеляя меня своим огненным взглядом. Я закрыла глаза, отходя и прячась за дерево, но тут же поняла, что меня это не спасло, когда почувствовала перед собой разгоряченного Питера. - Что это ты тут делаешь? - Процедил он сквозь зубы. Я приоткрыла глаза и почувствовала, как он схватил меня за руки и прижал к дереву. В его глазах бушевала целая гроза, будто бы я сейчас взяла и оскорбила его чем-нибудь. Он слишком вспыльчив и многое себе позволяет, хотя, что уж там, об этом кричит весь его вид. - Если ты еще не заметил, - я кивнула ему на веревку, обвитую вокруг талии, - я здесь стою! Привязанная твоим заботливым другом! - Моя правая рука, - продолжал он, делая резкое ударение на словах "правая рука", - не имела права оставлять такую наглую девчонку без присмотра! Что ты видела? - Он прижал меня сильнее. - Видела, как ты сидишь вон под тем деревом, - сглотнула я. Парень продолжал испытующе глядеть на меня, - что-то еще? - Да, да! Ты же еще что-то видела, разве нет? - Он уже напоминал мне какого-нибудь психопата. - Нет, - я помотала головой, продолжая я медленно и осторожно, - только тебя, прохлаждающегося под обычной сосной, иногда смотрящего в небо и о чем-то очень мило мечтающего. - Я никогда не бываю милым, дорогуша, - мне уже становилось немного больно от его сковывающих прикосновений, - ты мне точно не врешь? - Нет, - резко кинула я, желая поскорее отстраниться от этого ненормального. Парень наградил меня подозрительным взглядом, после чего отпустил меня и я тут же согнулась, потирая покрасневшие руки и уставшую от боли талию. Пэн не спускал с меня глаз, но, слава всем богам, уже не пытался просверлить ими дырку во мне. Он подождал, пока я не вернулась в привычное мне положение, и потом молча подошел ближе, обвивая свои руки вокруг моей талии. - Эй! - Запротестовала я, - что ты делаешь? - Веревки развязываю, - безразлично фыркнул он. - И зачем? - Спросила я, когда он с необычайной легкостью развязал узел и освободил меня от оков, - а если я убегу? - Не убежишь, - сказал он, удаляясь в сторону лагеря (да, я уже запомнила кое-какие направления). - Почему это? - Удивилась я и, сгорая от любопытства, машинально отправилась вслед за ним. - Ты ходишь за мной, как ручная, - ухмыльнулся он, оборачиваясь в мою сторону, дабы доказать вышесказанное, - видишь. - И вовсе нет! - Отрицала я, продолжая идти, - просто… Может… Может это у меня план такой? Думаешь, я захочу тут остаться навсегда? - Я захотел. А ведь в книге и вправду не сказано, как Пэн стал самим собой. У него ведь когда-то была семья, родные, друзья… Он был обычным ребенком, как и мы с вами, а потом, благодаря какому-то волшебству, попал сюда. Интересно, я сейчас тоже бессмертная? Ну, то есть, такая же, как пропащие? Вечно юная и веселая? - Я думаю, - внезапно продолжил он, - что ты не откажешься от нормального ужина. При мысли о мясе у меня потекли слюнки. Да, я люблю поесть, но не делала этого с самого пробуждения здесь в первую ночь. Он взглянул на меня и сразу же угадал в них пляшущий голод. - Я отведу тебя в лагерь. Мальчики уже наверняка кого-нибудь поймали. Нужно только научить тебя свежевать дичь и готовить ее на костре. - Готовить-то я могу, - начала я, вспоминая все свои одинокие похождения и вынужденные ужины, приготовленные на уличном костре, - а вот свежевать… Пока не довелось. - Я тебя научу. *** Битый час я возилась с кроликом. Одним. Несчастным. Маленьким. Кроликом. Было такое ощущение, будто я ему уже все кости попереломала, а ведь он был таким крошечным по сравнению с тем большим вепрем, которого притащили парни Пэна. Сперва я чуть не сожгла все животное вместе с шерстью, потом вместо кожи содрала с бедного грызуна маленькие клочки, после чего вовсе порвала ему пару связок и мышцу... Наконец, спустя очень долгое время, пропащим мальчишкам, вернувшимся с охоты, пришлось сделать все необходимое для приготовления разной дичи самим, так как мои навыки обработки добычи были немного поверхностными. Не сказать бы, что и они варят мясо очень хорошо... - Что это за гадость? - Спросила я, указывая на поданный мне кусок мяса. - Это вепрь, - медленно ответил Пэн, словно я была умственно отсталой. В твердой, деревянной чашке лежал слишком большой, но явно переваренный уголек, который, по всему видимому, должен был послужить мне сегодняшним ужином. - Я не буду это есть, - я отставила посуду и взглянула внутрь котла, подвешенного над большим костром. Пропащие мальчишки только что вернулись с охоты и сидели, окружив меня со всех сторон и детально разглядывая. Среди них были и совсем маленькие дети, крепко державшиеся за более старших, и почти взрослые парни, некоторые из которых очень сильно походили на Пэна. Кто-то из этих мальчиков приготовил совершенно не съедобную жижицу, но чего еще ожидать от оравы диких мальчишек? Конечно же никто из них ни разу не готовил. Когда я сбежала из своего первого приюта, я очень долго шаталась по магазинам и, как делает большинство сбежавших детей, воровала. Да, признаю, это было плохо. Однако вся суть в том, что именно тогда я научилась хоть как-то готовить, ведь приготовленная, горячая еда продается далеко не везде и стащить ее тоже сложновато. - Тогда возвращайся в клетку, - Питер пожал плечами и уже было собирался взять меня за локоть, чтобы увести, но я его опередила. - Да, ты можешь затащить меня туда, - я лукаво окинула взглядом сидящих вокруг меня детей, - а можешь позволить приготовить вам что-нибудь съедобное.Питер прищурил глаза и внимательно осмотрел меня с ног до головы, как бы решая, стоит ли доверять такой вредной, неугомонной заключенной, или нет. - А давай-ка спросим у них? - Он вскинул руки и громко спросил, поворачиваясь лицом к мальчикам, - кто хочет, чтобы наша пленница приготовила ужин? Сперва все боязливо переводили взгляд с Пэна на меня, сохраняя гробовое молчание, но спустя какое-то время один из них неуверенно согласился. Мальчик восьми-девяти лет с черными, как смоль, волосами и невероятно большими глазами приподнялся и признался, что «очень давно не пробовал домашней еды». Питеру, по всему видимому, этот комментарий не совсем понравился, но он промолчал даже тогда, когда с мальчиком согласился второй, третий и четвертый... Одна за другой кивали головы. - Так что? - Ликуя переспросила я, - как на счет небольшой помощи? - Ладно, - Пэн снял котел и поставил его передо мной, - у тебя полчаса, но если ты не справишься, - он подошел ближе и лукаво улыбнулся, - больше вообще ужинать не будешь. - А если справлюсь? - Если это спор, то он меня заинтриговал. - Если справишься... - Он потер подбородок, - то сможешь поесть перед тем, как я отведу тебя обратно в клетку. - Так не пойдет, - настаивала я, - сделки обычно приносят пользу обеим сторонам. Если все на этом острове «подчиняется тебе», то это не значит, что я буду делать что-то просто так. - Ты еще не заключала настоящих сделок... - Многозначительно добавил парень, - но, хорошо, если еда будет настолько вкусной, что нигде и крошки не останется, то... - У меня будет свой дом в вашем лагере! - Радостно закончила я. Да, кстати, было бы неплохо проводить ночь не в маленькой клетке, а в большом домике на дереве. А уж если я отвоюю домик Питера... То, пожалуй жизнь среди его племени будет не такой уж скучной и невыносимой. - Дом? - Удивился он, широко улыбаясь, - знаешь, что? Хорошо! Если ты выиграешь, то можешь ночевать в моем домике на дереве. Пропащие ахнули, некоторые из них даже поднялись на ноги и приблизились, желая удостовериться, что уши их не обманули. Да даже для меня это было необычайным сюрпризом: он готов отдать мне свой собственный дом? Тот самый, который я видела? Без подвохов и сложных испытаний? В конце концов, такими темпами он может прослыть нормальным, человечным парнем (ужас-то какой!). - А я пока удалюсь, - закончил он, вверяя мне в помощники пару взрослых мальчишек и большую деревянную ложку, - не отрави тут никого. - Я тебя умоляю, - съязвила я, - если я и захочу кого-нибудь отравить, ты будешь первым. Спустя всего какой-то час я уже радостно наблюдала за тем, как два десятка парней лежат, разбросанные по земле, и довольно потирают животы. Кто сказал, что будет сложно скормить один котел еды целому племени голодных пацанов? Особенно когда у тебя есть для этого пара дополнительных рук и целый час времени в помощь. В этот раз Питер явно прогадал с условиями договора. Все его соплеменники (не считая Феликса, который лишь недовольно фыркнул на мое предложение отужинать с нами) уже умяли все, что я приготовила, и даже сами отмыли оставшуюся после них посуду. Никогда не думала, что мальчишки бывают такими послушными. - Как же это было вкусно, - простонал совсем маленький мальчик, подходя ко мне. - Никогда в жизни больше не буду есть отраву Тома, - согласился второй. Том (насколько я поняла) обиженно стукнул его по плечу. - А можно она будет готовить нам каждый день? - Один из них поднял голову и жалобно продолжил, - это рагу было похоже на то, что мне раньше готовила мама. - Да! - Воскликнул кто-то из них. - Прямо как мамино! - Подхватил следующий. Посыпался целый шквал одобрительных комментариев и воскликов, которые были такими настойчивыми и громкими, что я перестала слышать даже саму себя. Мне уже начало казаться, что я утерла Питеру нос, а его хижина непременно и окончательно стал моим, как наш «герой» появился передо мной словно из ниоткуда, раздвинув в сторону всех мальчишек. - Вижу, что ты справилась, - недовольно начал он, - и сделала из моих охотников десяток больших, ленивых туш с неподъемными животами. Кто же теперь будет охотиться? - Это уже не мои проблемы, - я, кажется, так и светилась от радости. Пэн окинул взглядом ораву теперь уже «лежащих мальчишек» и быстро скомандовал всем «поднимать свои задницы и готовиться». Готовиться к чему? Этот самодовольный блондин так и не ответил, но попросил меня отойти чуть-чуть подальше и для первого раза понаблюдать со стороны. Пока я следила за тем, как сытые дети убирали все посторонние предметы и о чем-то увлеченно между собой перешептывались, мне вдруг стало очень грустно. Сама не знаю, почему. Раньше я не замечала такого странного, распирающего чувства, ведомая одним желанием перебить всех своих тюремщиков и сбежать, но сейчас, после того, как некоторые из них так мило и радостно на меня смотрели, я просто... Просто не могла не думать о них. Мне всегда казалось, что пропащие мальчишки должны быть невероятно счастливы в Неверлэнде. Они живут в сказке, где нет правил и порядков, где обитает веселье, где танцуют и поют, где бегают и прыгают, где никогда не стареют и не умирают. Тем не менее, большинство детей показались мне очень опечаленными. Я, конечно, понимаю, что такой предводитель, как эта надменная версия Пэна - не самая шикарная перспектива, но в их глазах было столько грусти и боли, что я просто не могла выкинуть их из головы. Я знала, что значил такой взгляд, знала, о чем на самом деле говорит голос каждого из них. Такое часто можно увидеть и услышать от любого из сирот. Они скучают. Скучают по своим жизням на Земле, по друзьям и родителям. По своим теплым кроваткам и даже школьным учебникам. Если бы у меня были родители... хорошие родители, я бы никогда их не оставила и никогда бы не перестала скучать, если бы оказалась непонятно где в компании мистера «все-здесь-мое-и-играем-по-моим-правилам». Интересно, а у самого Питера были родители? Должен же он быть родом откуда-нибудь? Он же не мог просто взять и появиться тут! Кто-то его обязательно ждал где-то на Земле, кто-то его уж точно любил, ведь не может быть такого, чтобы у человека не было ни родных, ни дру... Нет, может быть. Одна я - элементарный, живой пример. Нужно перестать жалеть этих детей, ведь это вовсе не мое дело. Покинуть дом было их решением, и я не виновата, что оно было неверным. У меня самой есть куча проблем, с которыми, для начала, нужно разобраться. Занятая своими мыслями я так и не заметила, что солнце уже село, а пропащие встали в круг перед костром, надев на себя какие-то странные маски. Пэн стоял немного поодаль, держа у губ небольшой предмет. «Дудочка», - вспомнила я. И тут полилась музыка... Она исходила со стороны Питера, но казалось, словно она играла внутри меня самой, переплетаясь с каждым нервом и эхом отдаваясь в черепной коробке. Она будто бы затрагивала само сердце, зовя за собой и заставляя двигаться в такт. Я забыла обо всем на свете: о приютах, о врагах, о Неверлэнде и даже о Питере, подходя ближе не столько к нему, сколько к самой дудочке. Я шла медленно, но все мое тело так и просилось начать плясать вместе с мальчишками, переодевшись в их костюмы и взяв с собой бубны и колокольчики. Я остановилась в нескольких шагах от костра, блаженно закрывая глаза и вслушиваясь в эту завораживающую музыку. Казалось, что этот момент будет длиться вечно, но тут я услышала чей-то голос, доносящийся откуда-то сбоку. - Ты слышишь ее? - С явным интересом просто Питер, отводя меня в сторону. Несмотря на то, что он уже не играл на дудочке, я все еще слышала его навязчивую мелодию, - ты ведь знаешь, что это значит? - Знаю, - прошептала я, стараясь не притрагиваться данной темы, - почему ты не танцуешь? Я села на небольшое бревно, лежащее неподалеку от веселящихся мальчишек, а Пэн присел рядом, с явным упоением наблюдая за ними. - А почему не танцуешь ты? - Переспросил он. - Потому что ты меня остановил, - я повернула голову на своего собеседника, с радостью для себя подмечая, что сейчас в его взгляде нет ни капельки самолюбия или надменности. - Что ты сделал с ними? - Я подарил им то, чего они хотели, - он облизнул губы и перевел взгляд на меня, добавляя, - забвение. - Забвение?! - Они хотели забыться. Желали больше не думать о всех земных проблемах или о своем отвратительном будущем. - Он наклонился и приподнял бровь, - разве ты не хочешь забыть о предательстве своих родителей и бывших друзей? Разве не пугаешься того, что ждет тебя впереди? Пара мальчишек порвала связку бумажек в кожаном переплете и ты уже кинулась в слезы, а что будет, когда ты встретишься с настоящими проблемами? - Откуда ты?.. - Он взглянул на меня, как бы доказывая, что он, как всегда, все знает и умеет, - ну да, конечно... В любом случае, это не важно. Я уже попадала во множество передряг. - И самая серьезная из них - твое заточение в моей клетке, - напомнил он. - И, как ты видишь, я прекрасно с этим справляюсь, - продолжала парировать я. Парень резко схватил меня за руки и и уверенным движением спихнул на землю, где я оказалась обездвиженной и побежденной без всякого боя. Вот черт, а мне только начало казаться, что он собирается поговорить со мной как нормальный, цивилизованный человек. - Ошибаешься, - прошипел он, - стоит мне только приложить небольшие усилия, и ты уже будешь мертва. - Но ты ведь не убил меня до сих пор, - сказала я, безуспешно пытаясь подняться с сырой земли. - Только благодаря моему любопытству, - продолжал он, - у тебя очень напористый характер. Давно мне не было так интересно наблюдать за заключенным. В тебе идет какая-то борьба и тот факт, что я не знаю, чем все это закончится, довольно сильно интригует. - Это не твое дело, - прервала его я, - чем закончится - решать мне. - Не совсем, - он «помог» встать мне, дергая за локоть. - На это влияет практически все и вся. Особенно я. Так что пока пропащие танцуют, ты пойдешь и ляжешь спать. - Спать? - Спросила я, с надеждой глядя на домик на дереве. - Я свои договора никогда не нарушаю, - он указал мне на свою хижину, - ты пойдешь туда, - я помедлила, решая, не обманывает ли он, - Кэтрин, давай быстрее, - вздохнул он, наблюдая за моим сомнением, - я не собираюсь ждать тебя. Пэн, казалось, совсем не шутил на счет всего, сказанного раннее, поэтому я осторожно зашагала в сторону высокого дерева, на котором было построено жилище, временами оглядываясь назад, дабы удостовериться, что Питер не направил на меня какой-нибудь нож или арбалет. Тот лишь стоял, довольно наблюдая за тем, как я нервничаю и боязливо осматриваю веревочную лестницу, ведущую к домику. - Чертов придурок, - пробубнила я, поднимаясь на первую ступеньку, - не видать тебе ни меня, ни своей победы, - я поднималась все выше и выше, стараясь не смотреть вниз и не свалиться с этой невероятно высокой лестницы, - я не проигрываю. И эхо от зачаровывающей игры Пэна, вернувшегося к своему племени, в последний раз прозвучало в моей голове, как бы невзначай напоминая, что он прав, что бы я ни пыталась доказать самой себе. Несмотря на то, что я - девочка, и по определению не могу быть той, кого называют "пропащими мальчиками", в последнее время мне только и делают что намекают на это. Игнорируя все мои доводы против таких намеков и закрывая глаза на все до этого пережитое, я вынуждена признать, что я… тоже пропащая. И спасения от этого мне не найти.