Экспериментальная генетика — 2

      Вам когда-нибудь приходилось ходить на свидания под чутким присмотром старшего брата? А двоих братьев? С тех пор, как Патрик и Влад вернулись, со мной такое случается постоянно: стоит только заикнуться, что иду на встречу с молодым человеком, как два милых и добрых создания тут же превращаются в настоящих чекистов, выпытывая про кавалера все, включая группу крови и пароли к социальным сетям, и решая, отпускать меня или нет. Тот факт, что я обычно нахожусь рядом, их нисколько не смущает. Если таможня в лице этих двух генетических "мочалок" даёт добро, то это совсем не означает, что никто из них — а то и оба сразу — не явится на место свидания проверки ради. А то и вовсе доходит до маразма: стоит мне или моему кавалеру помыслить о поцелуе, как из ближайших кустов доносится предостерегающее "Кхе-кхе!!", и мы отпрыгиваем друг от друга, как ошпаренные, а потом я иду вытаскивать на белый свет сверхмнительных двойников и орать на них благим матом. Обычно они виновато опускают головы, недобро поглядывая на стушевавшегося кавалера, а потом дружно строят моськи, хором говорят: "Ну мы же волнууууууемся!" и устраивают массовые обнимашки. Против обнимашек я уже ничего поделать не могу и, растаяв, обычно прощаю друзей. Стоит ли говорить, что еще ни один кавалер не выдержал больше одного такого свидания? В общем, моя личная жизнь катится в тартарары.       — Да он же мизинца твоего не стоит! — наперебой убеждали меня Пат и Влад, когда мы возвращались домой после очередного вот такого "свидания", проводив взглядом улепётывающего во все лопатки молодого человека.       — Отстаньте от меня! — злилась я. — Пятый за месяц! Пятый!       — Ты преувеличиваешь, — отмахнулся Влад.       — Конечно, преувеличиваю! Потому что за две недели! Вам хотя бы стыдно?       Они переглянулись:       — Нет!       — Да он же двух слов связать не мог без "ну, это, как бы"! — сказал Влад. — Сам паразит, и слова у него, того, паразиты.       — А еще у него ногти грязные! — вторил ему Патрик, известный чистюля и аккуратист. — Зачем тебе такой нужен?       — Потому что всех остальных вы уже разогнали! — прошипела я. — Такими темпами я стану сильной и независимой женщиной с десятью кошками! А, ну да, зачем мне кошки, вы же есть! Сильной и независимой женщиной с двумя биомоделями!       — Правильно, — хмыкнул Влад, — мы ничем не хуже кошек.       Патрик расхохотался, а я со злости хотела пнуть двойника Кирюхина чуть пониже спины, но, не рассчитав, со всей дури заехала по краю тротуара и неуклюже запрыгала на одной ножке.       — Уйййй!       — Бог шельму метит, — резюмировал Патрик и, поймав меня, дотащил до ближайшей скамейки. — Сильно ушиблась-то?       — Нормально! — прохрипела я. — Жить буду. Спасибо, конечно, но это вовсе не отменяет того факта, что вы ужасные засранцы!       — Знаем! — хором фыркнули мужчины — в последнее время они настолько сдружились на почве охраны меня от подозрительных кавалеров, что едва ли не читали мысли друг друга и разговаривали хором, как те двое из ларца, одинаковых с лица.       — Не дуйся на нас, — примирительно улыбнулся Влад и, подумав, добавил: — По мороженке?       Я вздохнула.       — По мороженке.       Щурясь на летнее солнышко, ощутимо нагревающее мою макушку, я наблюдала за удаляющимися в сторону морозильных ларей с мороженым спинами Патрика и Влада. Хорошо все-таки иметь друзей, которые и без напоминания знают, какое именно мороженое ты любишь. Нет, ни за что бы не променяла их на какого-то там молодого человека, каким бы замечательным он ни был. И дело тут вовсе не в мороженом, нет, не в мороженом...       Возникшая перед глазами желтая упаковка с пломбиром выдернула меня из плена собственных мыслей.       — О чем задумалась, красавица? — одновременно с появлением упаковки раздался насмешливый голос Патрика над моим ухом.       — Всё тебе скажи, да расскажи... — наигранно вздохнула я, забирая свою порцию и отворачиваясь к мусорке, якобы выбросить обертку, а на самом деле, надеясь, что за этот короткий миг с моих щек сбежит возникший румянец. Впрочем, это всегда можно списать на солнце.       — О мужиках, наверное, о ком ей еще думать, — хмыкнул Влад. Вот зараза проницательная.       Вместо ответа я показала ему язык и принялась за мороженое, жмурясь от удовольствия: любимый сливочный пломбир в вафельном стаканчике, два друга, солнышко пригревает — лепота! Некоторое время мы втроём просто молчали, наслаждаясь моментом, и молчание было нарушено неугомонным Владом:       — М, давно хотел спросить, но все забывал, — сказал он, отправляя обертку и палочку от эскимо в урну. — А ты настоящего Владислава видела с того раза?       — С того, как мы своим появлением в Оперетте едва не лишили его разума? — усмехнулась я. — На сцене — видела, вживую — старалась избегать. А то вдруг вспомнит и начнет расспрашивать? Лучше уж на глаза ему не попадаться. А ты почему интересуешься?       — Так просто, — пожал плечами Влад. — Интересно же, как тот воспринял встречу со своим двойником.       — Скорее всего, как глюк, — встрял Патрик, а я согласно кивнула. — Учитывая последующий обморок... По крайней мере, когда мы с Марусей и Даниэлем его в чувство приводили и до сцены доставляли, чтобы по пути с вами не встретиться, он совсем не сопротивлялся: вел себя смирно, молча моргал и висок потирал. Даже не удивился нашему там присутствию.       — А Игорь все это время что делал? — вдруг сообразила я, припомнив, что двойник Балалаева в тот вечер тоже был в нашей сумасшедшей компании и озадачивал окружающих в моем лице кожаным плащом Монте-Кристо.       — На шухере стоял, — с довольным видом заявил Пат, и нас согнуло пополам от хохота.       Однако, Влад даже не улыбнулся. Он, казалось, был настолько занят своими мыслями, что даже не слышал нашего внушительного "бугага" — таким серьёзным, если не сказать тревожным я его видела впервые за наше не очень-то долгое знакомство. В голове мелькнула мысль, что он слукавил, сказав, что "забывал спросить": скорее всего, долго собирался с мыслями и духом, вынашивая идею, выжидал удобного момента, чтобы вопрос звучал как можно более непринужденно.       — Интересно, как спектакль доиграл до конца..? — задумчиво проговорил Влад.       — Нормально, — пожала плечами я. — Народ ничего не заметил даже. По крайней мере, восторженных отзывов было столько же. Думаю, профессионализм Кирюхина перевесил даже такое потрясение, как встреча с двойником, и мозг включился, стоило ему шагнуть на сцену.       — Мне хотелось бы с ним еще раз встретиться, — решительно выдохнул Влад.       Моя челюсть медленно отвисла; я попыталась осознать услышанное и что-то ответить, но смогла только хлопать глазками, издавая череду невнятных звуков. Патрик, все еще смакующий свое мороженое, поперхнулся и закашлялся — эскимо полетело на его светлые летние брюки. Волей-неволей, пришлось выходить из ступора и хорошенько стучать по спине Пата.       — Нормально, — просипел тот, поднимая вверх большой палец, и взял протянутую мной салфетку, чтобы очистить штанину.       Я же повернулась к Владу, оставив Патрика наедине с брюками.       — Кир, ты с ума сошел? На солнышке перегрелся? Зачем тебе это нужно? — я и сама не заметила, как с языка сорвалось это прозвище, образованное от фамилии Кирюхина и почему-то столь не любимое его двойником.       — Не знаю. Интересно же посмотреть на человека, чьим подобием ты являешься. Пат, а тебе разве не хочется с настоящим Фьори познакомиться?       Пат покачал головой.       — Я видел, как на тебя отреагировал артист, так что, нет, спасибо.       Я схватилась за голову.       — Скажи мне, что ты пошутил, а? — жалобно попросила я, но, взглянув в лицо Влада, поняла, что на этот раз он не шутил. — Ты же понимаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет?       — Почему же?       Я только вздохнула, потом посмотрела на друзей, сидящих по обе стороны от меня. Ладно, признаваться, так признаваться.       — Потому что ни Владислав, ни Патрик не давали своего согласия на создание своих биологических копий. Можно сказать, что это нелегальный эксперимент. Я бы была крайне возмущена и рассержена, если бы узнала, что кто-то без моего ведома создал мою копию. — Помолчав, я взяла Влада за руку и продолжила уже мягче: — Я не знаю, как отреагирует на тебя Владислав. И боюсь, что это знакомство может закончиться плачевно для всех нас, а я... не хочу вас снова потерять.       Влад пристально смотрел на меня, чуть нахмурив брови.       — Да зачем тебе это? — нервно воскликнула я, подскакивая и круто разворачиваясь к нему лицом, - а вдруг, если буду выше, мои слова прозвучат убедительнее?       Влад молчал, потирая подбородок истинно Бошановским движением.       — Хочу понять, в чем между нами разница... и есть ли она вообще, — сказал он, наконец, а я, открыв было рот, чтобы выдать новую порцию возмущений идеей друга, захлопнула варежку.       Вот оно что! Теперь я понимаю, почему Влад в последнее время так бесился, когда я называла его Киром: он знал, что так многие — и я в том числе — называют Владислава, и думал, что я сравниваю их между собой и совершенно не вижу разницы между оригиналом и копией. Копией! Сообразить, что друг нуждается лишь в том, чтобы его считали личностью, коей он и был, а не тенью кого-то другого, у меня ума не сразу хватило, виновата.       Я молча плюхнулась обратно. С отчаянием посмотрела на Патрика, но тот только руками развел, и снова повернулась к Владу.       — Владииик... — я сжала его ладонь, когда он посмотрел на меня. — Прости... Мне, кажется, стоит пересмотреть свое к вам обоим отношение. — Действительно, я столько раз давала им понять, что вижу в них только тех, по чьему образу они создавались, что теперь, осознав это, мне стало стыдно. Пора бы уже вспомнить, что эксперимент изначально преследовал иные цели, а вовсе не удовлетворение фанатских желаний. — Хочешь, я напишу Владиславу? Не знаю, что, но что-нибудь придумаю. Как-нибудь устрою вашу встречу, а?       Проведя ладонью по лицу, Влад кивнул.       — Да, хочу. Спасибо.       — Только... Я, правда, не знаю, как он отреагирует... Я не переживу, если вас снова заберут, — невольно на глаза навернулись слезы. — А если вас...       — Ничего, — не дав мне договорить, Влад, улыбнувшись, накрыл мою руку своей ладонью. — Все будет хорошо.       Патрик обнял меня за плечи и прижался лбом к моему затылку, объятиями подбадривая и убеждая, что с ними уже ничего не случится. Хотелось бы мне в это верить, конечно, и я почти поверила, если бы не тень, промелькнувшая на лице Влада, когда тот поднимался со скамьи, думая, что я не замечу: он сам боялся не меньше меня.