Я тебя больше никогда не оставлю

Полковник Арсенов хоть и обещал, что побудет со мной и не оставит одну среди ночи, всё же уехал. Ему поступил какой-то очень важный звонок, и он удалился чуть ли не сразу в Москву. Стоит сказать, что я особо и не надеялась, что посторонний человек будет утешать меня всё ночь. Он, конечно, говорил, что не уедет, но мало ли, кто и что говорит. Город уже во всю погрузился туманно-серую ночную пелену. За окном стало очень тихо и спокойно уже несколько часов назад. И эта непоколебимая тишина проникла и в мою квартиру (конечно же она не моя, но всё же). Вот только спокойствие в помещение не проникало. Здесь уже давно царило напряжение, увеличивающиеся почти что с каждой минутой. Секунду от секунды становилось всё хуже и хуже, всё сложнее психологически. Как же всё-таки ужасно быть в такой ситуация одной, в абсолютно пустой квартире. Я, усевшись на пол в прихожей и поджав ноги к груди, продолжала горько плакать. Уже, кажется, не первый час проклинала саму себя за то, что Машку чуть не убили из-за меня. Синцов ведь говорил, что вся эта история очень опасна, предупреждал меня, а я лишь отмахивалась от его слов. Мои самотерзания вдруг прервал громкий и очень настойчивый звонок. Кто-то беспрерывно давил на дверной звонок. Кто же это такой настырный? К тому же в такое время. Неспешно поднявшись, я направилась открывать. - Машка! Живая! - я только открыла дверь, как Синцов подхватил меня на руки, крепко прижимая к себе. Сказать, что я растерялась - ничего не сказать. - Я уж испугался. - Как ты... - У нас новости быстро распространяются, ты же знаешь. Прошла информация, что следователя Швецову убили. Я думал сердце остановится. Тебе звоню - никто не отвечает. Я... Слух пошёл, что ошибка. Немного расслабились. А... Адрес этот... А я не в городе был. Уехать не мог. Сразу к тебе махнул... Маша, живая, - начал рассказывать Синцов, тяжело дыша и перескакивая с одного на другое. - Андрюш, не торопись. Я... Разум не успевает, - негромко проговорила я, не сводя с Синцова глаза, наполненные слезами. Не выдержав, я крепко прижалась к его плечу. - Тише-тише. Всё будет хорошо, - заключив меня в свои сильные объятия, начал шептать Андрей мне на ухо. Осторожно гладя меня по спине, он пытался хотя бы немного привести меня в чувства. - Успокойся. Хорошая моя, всё наладится. Я, цепляясь руками за его рубашку, тихо всхлипывала и старалась прижаться к Синцову как можно сильнее. Почему-то казалось, что от этого все проблемы улетучатся сами собой, всё наладится и встанет на свои места. И ведь мне действительно становилось легче. Рядом с Андреем мне было намного спокойнее, я чувствовала, что в безопасности. - Мне было так страшно, - еле слышно прошептала я сквозь слёзы. Сейчас мне стало немного легче, но я всё так же тряслась от страха и ужаса. - Не бойся. Я здесь, я рядом, - успокаивающе продолжал говорить Андрей, поглаживая меня по голове. - Тебе присесть нужно. Идти сама можешь? - я закивала головой, но он всё же взял меня на руки и отнёс в просторную комнату. - Не уходи! - истерически крикнула я, как только Андрей усадил меня на диван и убрал руки. Он тут же крепко сжал мои дрожащие ладони в своих руках. - Всё хорошо. Я никуда не уйду. Не бойся. - Синцов успокаивал меня как маленького ребёнка, говорил негромко и смотрел мне в глаза. Сейчас он, наверное, окончательно понял, что я никакая ни "железная леди", которой меня называют. Синцов сел рядом со мной на диван и крепко прижал к себе. Я вновь уткнулась в его плечо, продолжая отчаянно рыдать и пропитывать горькими слезами ткань его рубашки. Сейчас было очень приятно, что у меня есть такой человек, который вот так вот среди ночи будет прижимать меня к себе и успокаивать. Есть множество людей, которые рядом только в радости, а в горе остаются помогать только единицы. - Маш, я знаю, что ты не пьёшь. Но сейчас нужно, - сказал Андрей и тут же достал из небольшой сумочки бутылку с прозрачной жидкостью. В другой его руке в один момент появился пластиковый стаканчик. - Я не буду. Андрей, я не буду, - запричитала я, стараясь отвернуться от Синцова, точнее от стаканчика с водкой. Андрей и не пытался быть резким, он старался как можно осторожнее развернуть меня к себе. - Машуль, тебе успокоиться нужно. Давай не будем капризничать? - продолжал уговаривать меня Синцов. - Тебе полегче станет. Ты мне ещё благодарна будешь. Маша, выпей, пожалуйста. Или, может, пепси-колой разбавим? - негромко уговаривая меня, Андрей всё же сумел развернуть меня к себе. Какие-то несколько секунд, и я почувствовала, как алкоголь уже начинает пощипывать горло. Синцов осторожно и очень нежно, но в тоже время крепко держал меня за плечи и неспешно, так чтобы получались очень маленькие глотки, вливал в меня водку. Терпкий вкус оставался во рту, а горло уже стало немного пощипывать. Я морщилась, но всё же послушно делала новые глотки. Почему-то мне действительно становилось легче. То ли алкоголь действительно помогал, то ли у Андрея получилось внушить мне это. А может, это просто его близость помогла немного забыть о боли? В любом случае я чувствовала, что страх окончательно пропал и психологически стало куда легче. Я даже перестала проклинать себя в том, что из-за меня подруга сейчас в реанимации. - Умничка, - похвально произнёс Синцов, отставляя пустой стаканчик в сторону. Он вновь крепко прижал меня к себе, дав мне возможность положить голову на своё плечо. - Единственный раз за всё это время не смог тебя встретить, а тут такое. Андрей, обнимая меня, осторожно и неспешно гладил меня по голове. От каждого его прикосновения становилось всё легче и легче. Слёзы на моих щеках послушно высыхали, оставляя лишь едва заметные следы-полосочки. Я всё же крепко сжимала в руке ткань его рубашки, будто боясь, что он может исчезнуть и я вновь останусь одна. Становилось спокойнее, вот только стало хотеться спать. - Зачем ты меня напоил? - нарушив затянувшееся молчание, спросила я. - Чтобы ты смогла уснуть. Тебе нужно поспать, - тут же объяснил Андрей и вдруг осторожно прикоснулся губами моих волос. - Я очень испугался, что потерял тебя. Я тебя больше никогда не оставлю. Андрей продолжал шептать мне на ухо успокаивающее слова, его губы то и дело оставляли на моей коже поцелуи. Нежные, придающие спокойствия. Все тревоги и страхи окончательно отступали. Им на смену приходили спокойствие и защищённость. Глаза смыкались всё больше и больше...