Нам не по пути, жизнь

Не смерть страшна, - страшно, что всегда она приходит раньше времени. С. Бородин ― Здравствуйте, мистер Поттер, ― в холле меня ждет МакГонагалл, и я сразу же начинаю чувствовать, что что-то не так. Директриса никогда не встречала меня на пороге. ― Здравствуйте, профессор, ― я киваю головой в знак приветствия. Лучше начать без обиняков. ― Зачем вы меня позвали? Что-то случилось? МакГонагалл секунду сверлит меня внимательным взглядом. ― Пойдемте со мной. Когда МакГонагалл откашливается, собираясь что-то сказать, я еще больше уверяюсь в том, что снова во что-то влип. ― Я думаю, вам известно, что все сейчас проходят обследования, после того, как Волдеморт был повергнут. Я киваю головой. После того, как вылечили всех раненых во время битвы, колкомедики начали проводить обследование волшебников, чтобы удостовериться, что битва с Темным лордом больше ничего не оставила после себя. Когда я узнал об этом, мне стало откровенно смешно. Кое-какой параноик-психопат стал орать на весь Косой переулок, что у него в организме какой-то вирус, оставленный заклятием Пожирателей, и все легкомысленные сразу заволновались. И потребовали, чтобы их обследовали на обнаружение какого-либо проклятия или болезни. Таким образом, они еще и могли вылечить себя от чего-то, о чем раньше знали. Я и понятия не имел, что даже меня постигнет эта участь. И, похоже, я не ошибаюсь. ― Я подумала, что вам будет лучше, если ваше обследование будут проводить не колкомедики из Мунго, а мадам Пофмри, ― говорит она, пока мы направляемся к Больничному крылу. ― Я смогла устроить так, чтобы всех учеников Хогвартса обследовали здесь – им так намного удобнее. ― Спасибо, профессор. ― Это на самом деле намного лучше, чем могло бы быть, хотя я до сих пор против этого обследования. Хотя с меня не убудет – здоровее буду. А в Мунго сразу бы примчались корресподенты вроде Скитер и выпытали бы у колкомедиков материал на статью типа «Чем болен Гарри Поттер?» Зайдя в лазарет, я сразу же попадаю в цепкие руки мадам Пофмри, которая без лишних слов приказывает мне раздеться до пояса и лечь на кровать. Понимая, что спорить бесполезно, я выполняю указания. Мадам Помфри принимается сосредоточенно водить волшебной палочкой над моим телом, что-то шепча себе под нос. Я закрываю глаза и не вслушиваюсь в ее бормотание, думая лишь о том, чтобы поскорее отсюда уйти. На меня почему-то накатывает сладкая полудрема, и я с удовольствием погружаюсь в нее. Ровно до тех пор, пока меня не выдергивает из нее негромкий вскрик колкомедика. Я мгновенно открываю глаза и сажусь. Испуганный взгляд мадам Помфри заставляет меня похолодеть. ― Что случилось? ― напрямик спрашиваю я, переводя взгляд с колкомедика на МакГонагалл, у которой на лице написан тот же испуг. Молчание. ― Что. Случилось? ― уже громче спрашиваю я тоном, не терпящим возражений. ― Что со мной не так? Мадам Пофмри глубоко вздыхает, словно набирая воздуха перед прыжком в воду. Видно, что следующие слова дадутся ей нелегко. ― С помощью одного заклинания мне удается просканировать организм человека, сделать что-то вроде общего магловского рентгена, ― неуверенно начинает она, вертя в руках палочку. ― И… в общем… я обнаружила дорсальное образование над… ― Говорите сразу, ― немного грубо перебиваю я, хотя в груди все как будто замерзло от страха. ― Если говорить прямо, мистер Поттер, у вас опухоль головного мозга, ― быстро договаривает она, и в лазарете воцаряется полнейшая тишина. Я пытаюсь осознать услышанное, но это получается как-то не очень. Насколько мне известно, опухоль головного мозга это что-то вроде рака. Точнее, это и есть рак. В том смысле, что это не лечится и… смертельно. Подавляю в себе желание безумно расхохотаться – как пациент какой-нибудь психушки. ― К сожалению, операция не возможна в вашем случае, ― тихо произносит мадам Пофмри. ― Разрастание уже произошло в довольно большой степени и… опухоль успела локализироваться в жизненно важных участках мозга, поэтому хирургическое вмешательство недопустимо. Что? Я ошалелыми глазами смотрю на нее и пытаюсь выдавить хоть слово. Какое к черту хирургическое вмешательство? Она сошла с ума?! ― Какая оп-перация? ― чуть заикаясь, спрашиваю я. ― Разве… разве это неизлечимо не только в магловском мире? Разве нет какого-нибудь заклинания, зелья или вообще чего-нибудь? Я одними губами произношу: «Это что, шутка?», от чего колкомедик судорожно вздыхает. ― Мистер Поттер, ― мягко говорит она, ― к сожалению, это магловское заболевание не излечивается не только у маглов. Это как наша ликантропия… Я совершенно безумным взглядом продолжаю пялиться на нее, даже не обращая внимания на то, что мое плечо успокаивающе сжимает рука МакГонагалл. ― Опухоль головного мозга встречается намного реже других опухолей даже у маглов – около полутора процента среди всех видов. А у волшебников я никогда раньше не встречала такого случая. Известно то, что когда-то давно пытались создать средство побороть болезнь – но потерпели неудачу. Мне очень жаль, мистер Поттер… Я уже не слушаю Помфри, просто немигающим взглядом смотря перед собой. В голове, словно птица в клетке, стремясь вырваться наружу, бьется только одна мысль: я умру. Вот так, после всего, что пережил, когда только начал действительно жить, а не бороться за жизнь… И в какой-то момент это все закончится. Просто исчезнет, как будто никогда и не было. ― Мы можем продлить вам жизнь, ― сделав гигантское усилие, я возвращаюсь к реальности, ― для этого нужно приготовить кое-какие укрепляющие и восстанавливающие зелья, но… Но это не поборет болезнь, лишь замедлит ее на некоторое время. Зелья придется принимать по три раза каждый день и… Имеются побочные эффекты, ― я смотрю на мадам Помфри, которая, наоборот, избегает встретиться взглядом со мной. ― У вас появятся вегетативные расстройства – слабость, быстрое утомление, головокружение, вы не сможете полностью контролировать свои движения. Также есть вероятность галлюцинаций и провалов в памяти… ― Хватит, ― прерываю я ее. ― Я не буду принимать эти зелья. Зачем они нужны, если я стану похож на пьяницу? Если я и продлю себе жизнь на год – зачем мне она такая? Чтобы этот самый год я провел в состоянии наркомана, не имея возможности нормально ходить, а что еще лучше – «наслаждаясь» зрелищем галлюцинаций? Идите к черту. ― Сколько? ― просто так, безо всяких прелюдий, ведь все и так ясно. У меня теперь на удивление все кристально ясно. Колкомедик неуверенно мнется. ― С помощью заклинания, выявляющего жизненную энергию, я могу установить точную дату вашей... Если вы хотите, ― почти шепотом заканчивает она, и этот шепот заставляет меня передернуться. Так разговаривают в присутствии того, кто смертельно болен. А я ведь не… Хочется взвыть. Или что-нибудь разбить. А лучше уснуть и проснуться, зная, что это всего лишь жуткий сон. Розыгрыш. Если я откажусь узнать точное время моей… смерти, я буду проживать каждый день так, словно он последний. И понятное дело, что я так моментально сойду с ума… Если я буду уверен, что умру не завтра, а в другой день, мне будет еще страшнее. Здесь нет выхода – один тупик, нет запятых – только жирная точка. Из этой передряги мне уже не выбраться. ― Говорите, ― тихо произношу я. Помфри тихо шепчет заклинание и вздрагивает. ― Семь месяцев и двадцать девять дней. ― Мне не составляет особого труда в уме подсчитать день моей смерти. И я уже не могу сдержать эмоций, рвущихся наружу. У меня истерика – я осознаю это, но сделать ничего не могу. Я в двенадцать – двенадцать – лет сражался с Василиском, потом противостял влиянию сотни дементоров, каждый год встречался с Волдемортом в поединке и что теперь? Вот ЭТО? Так не должно быть, так не бывает. Это нечес… Чувствую, как колкомедик с МакГонагалл пытаются уложить меня обратно на кровать, а я отбрыкиваюсь от них, размахивая руками. В следующую секунду мне почему-то ужасно хочется спать. И я закрываю глаза, только утешая себя мыслью о том, что не в последний раз.