Спящая красавица

- Арнав Сингх Райзада, вы из тех мужчин, что никогда не должны жениться, потому что вы сделаете свою жену несчастной! Арнав потер глаза. Он где-то читал, что, если как-то правильно нажимать на веки, то можно справиться с бессонницей. Либо он нажимал неправильно, либо само по себе указание было полной чушью. Он устало вздохнул и повернулся на бок. Слова Кхуши эхом звучали в ушах. - Арнав Сингх Райзада, вы из тех мужчин, что никогда не должны жениться, потому что вы сделаете свою жену несчастной! Она сказала это в пылу ссоры, в их первую нескладную брачную ночь, и он и думать о них забыл. А теперь вот, посреди ночи, вспомнил и никак не мог выкинуть из головы. Кхуши спала рядом, спокойно и ровно дыша, и вид его мерно поднимающейся и опадающей груди, который обычно убаюкивал, на этот раз неприятно раздражал. Арнав было душно в комнате, жарко, темнота давила и сжималась, облепляя со всех сторон. Хотелось встать, и, вместе с тем, сил не было даже на то, чтобы вытянуть вверх руку. Что если ему и вправду не стоило жениться? Не в смысле сейчас, из-за просьбы Анжали, а еще тогда, почти полгода назад. Что если он с самого начала был прав, когда считал себя завзятым холостяком? Он был счастлив с Кхуши, тут никаких вопросов нет, но может ли он сделать ее счастливой? Может ли он кого-либо сделать счастливым, кроме себя? Вот уж вопрос на ночь. Арнав тяжело вздохнул и повернулся на спину. Уставился перед собой в потолок, в темноте спальни едва различимый. Ночь выдалась безлунная, небо затянуло тучами, и света со двора почти не было. Кхуши только пожала плечами в ответ на предложение зажечь ночник: - С тобой мне не страшно, - сказала она. Что за чушь? Да Арнаву самому с собой было страшно. Он смотрел на себя вполне трезво, и его самого от себя тошнило. Он уже знал, что сказать Кхуши. Знал сразу несколько вариантов. Можно сказать так, как хотела Анжали – что получил, что хотел, и теперь более не заинтересован в женитьбе. Кхуши будет ненавидеть его, и перестанет доверять людям, и мужчинам – в особенности. Будет рыдать, и злиться, а потом перестанет, потому что долго злиться не способна. Тогда она поступит в свой университет, и докажет всем, какая она на самом деле умница, и станет преподавателем, и непременно найдется какой-нибудь хмырь-профессор, который будет настолько милым, безобидным и уважающим женщин, что вместе они смогут излечить ее старые раны. И Кхуши будет с ним счастлива, и, может, даже пригласит Арнава на свою свадьбу – просто потому, что хмырь-профессор поддержит ее в том, что нужно расставаться с призраками прошлого. И будет улыбаться, и смеяться, и родит себе кучу профессорских деток, а Арнав так и останется – призраком из прошлого. Можно сказать, что винит себя за произошедшее со Шьямом и что считает, что без него Кхуши будет лучше. И нет, Кхуши, это не обсуждается, добавит он. И томно вздохнет, и красиво посмотрит вдаль, и Кхуши покинет его с чувством светлой тоски, и немного погорюет, и начнет жить дальше. Будет ходить к своему физиотерапевту, и в приемной встретит какого-нибудь травмированного спортсмена, который непременно окажется милым парнем, да еще и тренирующим, небось, детскую спортивную команду. И они буду видеться изо дня в день, и помогать друг другу выполнять упражнения, и хлопать маленьким победам друг друга. И они будут общаться и после, и детская команда выиграет какое-нибудь свое детское соревнование, и на волне душевного подъема спортсмен скажет Кхуши, как любит ее, и каким непроходимым тупицей был ее бывший муж. И они поженятся, и будут очень счастливы, а Арнав рано поседеет, растолстеет и будет по всем фронтам проигрывать новому спортивному мужу. Можно было не говорить ничего, кроме «пункт 9 в», и это было бы, возможно, самым жестоким, что Арнаву доводилось делать. Он не знал, почему вспомнил об этом дурацком пункте, но теперь, почему-то, не мог выбросить его из головы, и от этого мутило. Арнав снова потер глаза. Он думал обо всем этом, и о том, как он не хочет оставлять Кхуши, и о том, как с ней счастлив – даже просто так лежать рядом. И еще о том, какой он ужасный человек, раз переживает за себя, а не за нее. Он решил, это из-за того, что без него Кхуши будет счастлива, а вот он без нее – вряд ли. *** Арнав проснулся рано, уставшим и разбитым. Огромным усилием воли вытолкал себя на пробежку и отмотал положенные три круга. Он надеялся, что бег принесет, как это часто бывало, спокойствие и ясность в мыслях, но проблема была в том, что ясности ему и так хватало. Все было ужасно, жизнь была непроглядной чередой мучений, и ничто не радовало. Ну ладно, что-то радовало. На завтрак Арнав съел свои любимые блинчики и выпил две чашки вкусного кофе – не выспавшийся организм очевидно порадовался. Когда он стоял под горячем душем и думал о том, как все плохо, уставшие мышцы расслаблялись и нежились. Когда чуть более похожий на человека Арнав выполз из душа, жена весело перехватила полотенце и принялась вытирать ему голову. Арнав послушно уселся на край кровати. Ему бы не должно было сейчас это нравится. Думай об Анжали, сказал он себе. Твоя жизнь разрушена, никакого счастья до конца твоих дней, напомнил себе. Но в голову почему-то лезло то, как приятно просто сидеть и ничего не делать, пока Кхуши скачет вокруг него с полотенцем на перевес, фыркая, когда он мокрой рукой тянется к ее носу. Так, стоп. Арнав одернул себя и смирно дождался, пока Кхуши кончит приводить в порядок его волосы. Она удовлетворенно кивнула, поцеловала его в краешек рта и унеслась в ванную. Арнав остался сидеть. Он думал – не последний ли это их поцелуй? Оказалось, что как минимум предпоследний. Перед уходом в клинику Кхуши снова поцеловала его, на этот раз чуть дольше и всерьез, и внутри все привычно сжалось и сердце чуть сбилось с ровного шага. - Люблю тебя, - улыбнулась она. - И я, - выдавил Арнав. Он постоял какое-то время в холле без всякого дела, проклиная мир за ненужные никому выходные, в которые несчастные люди не могут отвлечь себя работой. Собрался уже пойти попробовать утопиться в бассейне, как его окликнули. Арнав повернулся, натягивая на лицо выражение поприятней. - Брат, а я тебя везде ищу! – Акаш расплылся в улыбке. Арнав посмотрел на него с сомнением. - Мы же за завтраком виделись, разве нет? - Да, но тогда я не мог с тобой поговорить, - Акаш многозначительно кашлянул. – Из-за Паяль. О нет, только не это, только не говори со мной о своих семейных драмах, - подумал Арнав. В слух же он только вежливо промычал что-то невыразительное. Акаш отвел его в сторону и усадил на диван. - Понимаешь, у нас же скоро полгода со свадьбы. Ну, у вас, конечно, тоже, так что забыть тут сложно. Но вы с Кхуши устраиваете еще одну свадьбу, и это так романтично, что я не могу представить, что подарить Паяль, чтобы она не чувствовала себя… обделенной. Арнав подумал, что, учитывая сложившуюся ситуацию, Паяль сестре завидовать явно не будет. - Вот я и решил, эй, Акаш, похоже, старина Арнав превратился в самого романтичного романтика в семье Райзада – спрошу-ка я у него, что мне делать. Если бы взглядом можно было превращать болтливых людей в молчаливое желе, Акаш бы уже весело (и очень-очень немногословно) покачивался студенистой горкой. Но так делать было, к сожалению, нельзя, так что Акаш только доверчиво моргал, ожидая ответа. И тут Арнава осенило. Конечно, Аман, который на другом конце города почувствовал вдруг прилив острого беспокойства и, пожалуй, даже небольшой тошноты, подобрал бы иное слово, чем «осенило», но Арнаву показалось, что в голову ему пришло решение всех проблем. Он посмотрел на Акаша, будто увидел в первый раз, и сам не понял, как начал говорить. Он рассказал о том, как услышал клочок из ссоры Кхуши и Шьяма и все неправильно понял. Рассказал о том, как угрозами заставил Кхуши выйти за себя замуж. Как сразу после свадьбы узнал, что был неправ. Как они ссорились с Кхуши, без остановки и передышки на пятичасовой чай, и как он влюбился в нее как мальчишка, и как безумно, безумно счастлив – ну же, Акаш, ты же меня понимаешь? Потом он рассказал о том, как Анжали пришла к нему с фотографией и гребанными конспирологическими теориями. Рассказал о своем отце и Гариме – если уж вываливать правду, ту всю разом. Рассказал об ультиматуме. Он говорил и говорил, и слова сначала шли туго и сухо, как песок еле просачивается меж камней, а потом все легче и легче, и вот уже лились бурной рекой. Под конец ему стало так легко, будто он буквально снял с плеч грудой камней. Он даже рискнул робко улыбнуться. А вот Акаш как-то посерел. Увлеченный рассказом, Арнав не заметил, как кулаки брата сжимаются и разжимаются, как подрагивают ноздри от нервных, коротких вздохов. Когда Арнав закончил говорить, на пару минут повисла тишина. Потом Акаш очень тихо, чеканя каждое слово, спросил: - Ты. Сделал. Что? Арнав нахмурился. Он что-то упустил. Что-то, из-за чего Аман икает добрые пятнадцать минут, а жена Амана опять поминает Арнава тяжелым словом. - Ты заставил Кхуши выйти за себя, угрожая, что иначе заставишь меня бросить Паяль? - Эмм, Акаш, я же объяснил, что ситуация была… - Да какая к черту ситуация? – Акаш вскочил с дивана. Арнав медленно поднялся следом. Он примиряюще поднял руку ладонями вверх, но Акаш посмотрел на них так, будто хотел, как минимум, оторвать и послать в Австралию голубиной почтой. - Акаш… - У тебя что, совсем крыша поехала? Тебе успех в голову ударил, и ты перестал отличать семью от работы? Да даже если так… - Акаш огляделся, тяжело дыша, будто ища глазами нужное слово. – Даже в бизнесе так делать нельзя. А ты приносишь это в нашу семью. Как ты вообще… как тебе такое в голову пришло? И все это время, - Акаш сделал шаг назад, словно хотел взглянуть на брата издалека, обозреть картину целиком. – Все это время ты просто жил как ни в чем не бывало? Поздравлял нас со свадьбой, улыбался каждое утро за завтраком... – Акаш замолчал, не находя слов, но, когда Арнав поднял голову, собираясь начать отвечать, тут же продолжил. – А Кхуши? Все это время ты заставлял ее жить с тобой? – губы Акаша скривились от отвращения. - Послушай, но ведь это все в прошлом, сейчас мы любим друг друга. - Любите? Я не уверен, что ты вообще понимаешь концепцию «любви», дорогой брат. Ты не можешь говорить «выйди за меня, или я заставлю Акаша бросить Паяль», а потом заявлять, что любишь кого-то. Твой гениальная голова просто не может справиться с таким примитивным понятием, как любовь, - Акаш выдохнул. – Что же до Кхуши… полагаю, это просто Стокгольмский синдром. Мы с Паяль – ох, как мне только рассказать ей это – мы с Паяль будем только рады помочь ей найти хорошего психиатра, который исправит все то дерьмо, что ты с ней сделал. - Акаш, - предостерегающе одернул его Арнав. - Арнав, - передразнил его брат. – Знаешь что – это ведь подсудное дело. Принуждение к браку – раз. Не знаю, есть ли закон, который бы запрещал это. Но вот удерживать у себя в спальне женщин силой закон точно запрещает. Скажи спасибо, что Кхуши на тебя в полицию не донесла. И, просто чтоб ты знал, если она решит донести – я буду первым в очереди, чтобы подтвердить ее показания. - Акаш, - Арнав попытался коснуться его плеча, но Акаш отскочил на добрых полметра. - Нет. Даже не подходи ко мне. Тебе лечиться надо. - Акаш, я рассказал тебе, потому что доверяю, потому что мне нужна твоя помощь. Я не знаю, что делать с Анжали. - Я тебе не помощник. Ты сам во всем виноват, во всех своих проблемах, и даже не пытайся втянуть меня в них. Мне еще нужно думать о том, как рассказать Паяль обо всем этом. - А не надо ей рассказывать, - спокойно сказал Арнав. - Что? Может, для тебя и нормально врать своей жене, но я этого делать не буду. - Я не прошу тебя врать. Просто промолчать. Сам подумай, что за толк будет рассказать ей? Акаш постоял немного, совсем потерянный. - Я не… я не обязан принимать решение прямо сейчас, так? – неуверенно сказал он, спрашивая и себя, и Арнава. - И перед тобой отчитываться тоже не обязан. - Паяль только расстроиться. Будет винить себя. Тебе это нужно? - Вот только не пытайся строить из себя мистера Заботливость, а? Боже! – Акаш устало потер глаза, сбив очки. – Чем больше я об этом думаю, тем хуже все это кажется. Ты правда думал, что я брошу Паяль, если ты попросишь? Арнав помолчал, обдумывая ответ. Потом пожал плечами. - Я не знаю. И не знал тогда. Но я знал, что Кхуши достаточно наивна, чтобы поверить, что власть великого и ужасного Арнава Сингх Райзада действительно безгранична. Акаш скривился. - И ты… ты собираешься жениться на ней снова? - Да. Теперь это будет по-настоящему, потому, что мы этого хотим. То есть, - Арнав одернул себя, вспомнив об Анжали. – То есть, если Анжали не заставит… - Нет-нет-нет, - Акаш поднял руку. – Даже не начинай. Не втягивай в это Анжали. Вся эта история с Гаримой - это как второй акт сумасшедшей и плохой драмы. Я не собираюсь на него оставаться. Оба помолчали. Наконец, Акаш тихо сказал, явно заканчивая разговор. - Я подумаю насчет Паяль. Я тебя услышал. Вы с Кхуши любите, или думаете, что любите друг друга, и, если вы поженитесь снова, а не расстанетесь, я не представляю, каково Паяль будет знать то, что знаю я. Поэтому, скорее всего, я пока промолчу. Но это не значит, что я делаю это ради тебя – я делаю это ради Паяль. И это не значит, что мы с тобой теперь снова в хороших отношениях. Нет. Я жутко зол, что из-за тебя я думаю о том, как буду скрывать от жены что-то настолько важное и жуткое, и мне обидно, что Кхуши так думает обо мне… но больнее всего от того, как я ошибался в тебе. Ты… - Ну а что «я»? – Арнав вскинул голову. – Я – Арнав Сингх Райзада. Никогда не претендовал на роль пай-мальчика. - Арнав, у тебя что-то серьезно не в порядке. Говорю тебе как брат. Так, как ты, люди не поступают. Здоровые люди. Попроси Амана подыскать хорошего врача. И Кхуши тоже, пока… - Пока что? – Арнав начинал выходить из себя. Он был не прав, а когда он был не прав, он всегда злился. - Пока она еще не как ты. - Пока у нее крыша не поехала, ты хочешь сказать? - Арнав, ты заставил ее выйти за себя. А теперь она думает, что тебя любит. Это не здорово. Даже такой самовлюбленный человек как ты должен это понимать. А теперь я хочу отсюда уйти, - Акаш резко подался назад. – Пойду к себе, потому что, возможно, меня стошнит пару раз, и подумаю немного о том, что происходит в этом доме. С этим он ушел. Арнав остался стоять. Возможно, с ним действительно что-то серьезно не так. Возможно, он был слеп и думал только о себе. Возможно… Вот только, ответ на свой вопрос он получил. Но, как часто бывает, за ответом пришел новый вопрос. *** Кхуши без сил рухнула на кровать. - Если я еще хоть раз услышу слово «салфетки», я начну бить людей, - промычала она в подушки. Арнав хмыкнул, не поднимая взгляда от запонок. На левом рукаве они никак не хотели расстегиваться. - Эй, дай я помогу. Арнав вздрогнул, не заметив, как Кхуши поднялась и подошла. Ее тонким пальцам запонка подалась сразу, и Кхуши принялась за галстук. Арнав возвел очи горе и приказал себе думать о чем-нибудь исключительно невозбуждающем. О салфетках, например. - Так, значит, тебе не понравилось выбирать из двух дюжин кремового нужный цвет? - Не издевайся, - Кхуши расправилась с галстуком и приступила к пуговицам. Арнав сделал шаг назад. Поймав ее недоуменный взгляд, чуть смутился. - Что-то я после всей этой подготовке к свадьбе едва на ногах стою. Я быстро в душ и спать. Не против? Не дожидаясь ответа, он скрылся в ванной. Кхуши с театральным вздохом рухнула назад на кровать и попыталась до деталей вспомнить предложенные им на выбор салфетки – понравились ли ей больше первые, в цветочек, или пятые, с геометрическим узором и косым швом? *** - Кхуши, - позвал Арнав. - Мм? – Кхуши склонилась над списком гостей, и теперь отозвалась, не поднимая голову. Арнав лежал на кушетке, меланхолично накручивая дупату жены на ладонь. Когда шелк кончался, он стягивал его и принимался наматывать снова. Спокойное, медитативное занятие. - Ты как-то сказала, что я чудовище. - Сказала? – она не особенно прислушивалась к его вопросу, решая сложную загадку – как посадить Монораму и Мадхумати как можно дальше друг от друга. - Да, как-то раз, мы ссорились, и я сказал, что я – Прекрасный Принц, а ты сказала, что я, скорее, Чудовище, помнишь? - Нет, - Кхуши наконец оторвалась от записей. – Или да. Это было, когда ты меня усадил в бассейн, облив перед этим шампанским? - Да. Хотя это ты нас облила, но не суть важно. Арнав выглядел непривычно мрачным, так что Кхуши отложила бумаги и подошла к нему. Он расположился на кушетке, полулежа, и Кхуши опустилась, устраиваясь у него на коленях. - Почему ты об этом вспомнил? Мне не нравится думать о том, что мы говорили, когда ссорились. Не все из этого было правдой. - Да, но что-то ведь было? – Арнав не смотрел ей в глаза, с достойным лучшего применения интересом исследуя свои ногти. – Я подумал, знаешь, на досуге, что если я правда эдакое чудовище? Затащил прекрасную принцессу в башню и все такое? - Арнав, что-то случилось? - Нет. У меня все прекрасно как никогда. Кхуши потянула его за подбородок вверх, заставляя встретиться с собой глазами. Арнав улыбнулся. - Я счастлив. Love you to the moon and back. Кхуши недоверчиво посмотрела на него. По спине у нее пробежал холодок от его полу-ироничного тона. Она опустилась рядом, устраиваясь лежать в его объятиях. Арнав обнимал тепло и спокойно, и сложно было понять, собирается ли он продолжать разговор. Подумав, Кхуши спросила тихо: - Как думаешь, тебе нужно, чтобы мы ругались? - Не понял вопроса. - Раньше мы все время ссорились. И, не знаю, может быть, тебе это нравится? Вроде как настоящая страсть и все такое, - Кхуши запрокинула голову, чтобы увидеть его лицо. Арнав смотрел на нее удивленно, явно сбитый с толку. - Нет, мне нравится и так, - он притянул ее к себе поближе. - Я хочу сказать, раньше мы ведь не были такими. Не были спокойными и мирными. Может, тебе сейчас скучно? - Нет, я не… я понял, о чем ты. Я знал одну такую пару, им нравились ссоры, заводили их до чертиков, - Арнав ухмыльнулся. – Но мне не нравится. Раньше мне вообще ничего не нравилось, а теперь нравишься ты. - И тебе не стало скучно? - Нет. А тебе? – он обеспокоенно подался назад, теперь уже сам ища ее глаза. - Нет. - Ты уверена? - Я уверена в то, что касается меня. Но что если нам нужны эти ссоры? Что останется без них? Арнав помолчал. Потом начал, задумчиво и медленно: - Я никогда прежде не бы так… счастлив? Нет, другое слово. Спокоен. Мне нигде не было место. Я был недолюбленным богатым мальчиком. Был выброшенным на берег внезапно нищим сиротой. Был слишком индийским для Америки, а потом стал слишком американским для Индии. Везде чужой, везде не к месту. Вроде дальнего приятеля, которого пригласили на свадьбу, и теперь не знают, куда пристроить за столом. А с тобой я чувствую, что я – такой, как есть – имею право быть. Право жить. Право существовать и ничего никому не доказывать. Я не обязан больше быть самым умным на потоке, самым успешным бизнесменом, самым любящим братом. Я есть и этого вроде как достаточно. Это очень ново, я не знаю, как с этим быть. Но мне нравится, нравится, как ничто другое прежде. Я только хочу, чтобы ты чувствовала так же. Кхуши приподнялась на локте во время его речи, и теперь кивнула с серьезным видом. - Я понимаю. Но… - Никаких но. Мне не скучно, Кхуши. Мне охренительно хорошо. Они помолчали. Потом Кхуши повторила: - Я понимаю, но почему ты тогда спросил об этом? О той дурацкой сказке? Арнав поглядел в потолок, подбирая слова для ответа. Слова разбегались и никак не хотели вставать в ряд. - Я беспокоюсь. О тебе. О нас. Не слишком ли я эгоистичен? Не ожидала услышать от меня такого, а? – он хмыкнул. – И все же… то, как мы поженились, то, как я себя вел… теперь я думаю, не идешь ли ты на слишком большие жертвы, оставаясь со мной? Не упускаешь ли что-то? Понимаешь, в любой истории есть мораль. Сделал плохо – получи наказание. Я в это верю. За любой проступок нужно платить, и извинения – это только слова, а не плата. Какая мораль будет у нашей истории? Будь полным придурком и получи любовь и счастье? – Арнав вздернул брови. – Не думаю, что такую сказку ты бы стала рассказывать. - То есть, - Кхуши помедлила. – Ты хочешь, чтобы я, не знаю, выставила тебе своего рода эмоциональный счет? Тебе бы стало легче? - Да, - Арнав чуть отклонился назад, чтобы яснее видеть ее. Кхуши улыбнулась. - Арнав. - Мм? - Иногда – редко, так что не привыкай – иногда не нужно платить за свои ошибки. Все просто в прошлом. Я тебя простила. Я надеюсь, что ты меня простил… - За все и всегда, - выпалил Арнав. - И я тебя простила. Давай оставим прошлое в прошлом и не будем его больше тревожить? Легче сказать, чем сделать, - подумал Арнав. Будто прочитав его мысли, Кхуши спросила: - Эй, скажи, ты хотел бы выставить мне эмоциональный счет? - Нет, - сразу ответил он. - А почему? - Потому что мне не за что тебя прощать. Никаких накопленных обид. - А моя песня про хмурого зятя? - Никогда меня не злила. - А когда я спрятала все твои белые рубашки, и ты ходил в красной? - Мне самому было смешно, тут не за что извиняться. - Когда я не сказала тебе про Шьяма? - Ты не обязана была. - То есть, меня не за что прощать? - Вот именно. А если за что и было – я давно забыл. - Вот он, ответ идеального мужа. А теперь просто представь, что я чувствую точно то же самое по отношению к тебе. Все, что нужно было прощать, я давно простила. Это было раньше. До. – Кхуши улыбнулась. – Арнав Сингх Райзада, устаревшая версия. Теперь в моем распоряжении новый, улучшенный вариант. Кхуши легко поцеловала его в щеку, и он заставил, другого слова и не найдешь, себя не обратить внимание на это. Когда ее рука скользнула по его груди к пуговицам рубашки он собрал все силы, чтобы тихо извиниться: - Я ужасно устал сегодня. Пойдем спать? Кхуши кивнула, стараясь не выглядеть так отчаянно неуверенной в себе. Арнав избегал ее, не прикасался после самой первой ночи, и не нужно было быть стеснительной уже-не-девственницей чтобы заметить это.