Две жизни

— Фред, мне есть, что тебе сказать. Конечно, я могла бы промолчать, чтобы не испортить волшебство нашей спонтанной встречи, но мне хочется, чтобы между нами не осталось ничего недосказанного, — протараторила Мари, выпутавшись из его объятий. Это было давно забытое (или едва знакомое?) чувство, когда тебя кто-то крепко обнимает. Чувство всепоглощающего тепла и покоя. Может быть, это было то, чего ей так не хватало на родине, чего ей так не хватало много лет: безопасности. Она больше не была безымянной и беспамятной. Больше не была бездомной. Больше не была одинокой, быть может, впервые за целую жизнь. И зачем, зачем ей потребовалось пробовать уютное молчание на прочность? — Я буду рад услышать. Мари лишь пожала плечами. Она так не думала. — Фред, я целовала другого мужчину. Возникло неприятное, напряжённое молчание. Воздух в квартире застыл как бетон, и всей своей тяжестью обрушился на Фреда. Это было похоже на ранний синий лёд на реке. Выйти на неокрепший лёд и громко топнуть. Услышать, как ползут трещины. Зачем? Неизвестно. Из любопытства. Окунуться по уши в ледяную воду. Окунуться вместе. Фред с недоумением посмотрел на Мари. Она задела в нём туго натянутую струну самолюбия, и последняя чуть не оборвалась с треском. Фред глубоко вздохнул, чтобы выдавить из себя хоть какие-то слова. Мари стояла в нескольких шагах от него, скрестив руки на груди. Её силуэт вырисовывался чёрной фигурной тенью на фоне зашторенного окна. — Послушай, Мари, — Фред глубоко вздохнул. Самолюбие самолюбием, но, объективно, их ничто не связывает, кроме месяца жизни под одним кровом. Кроме… Ладно. Но Мари точно не клялась ему в вечной верности, так что свои претензии лучше держать при себе. Помолчав немного он тряхнул головой и продолжил: — Я не могу тебя винить, во-первых, я не знаю, что тобой двигало, во-вторых, я очень плохо себе представляю, где и когда ты успела это сделать, и, в-третьих, мне наплевать, — Фред нервно потёр переносицу, - Нет, конечно, не наплевать, я чертовски зол, но сам я тот ещё засранец, чтобы требовать от тебя чего-либо. Так что мы просто забудем об этом, если это было лишь мимолётное увлечение? — последняя фраза прозвучала с какой-то затаённой надеждой. И, кажется, только сейчас он всерьёз задумался, сколько тайн и возможных клятв верности оставила Мари по ту сторону тайны и беспамятства. Клятв, мужей, смертей и бог весть чего ещё. И если он, Фред, хочет продолжать дальше, ему придётся смириться. — Да, наверное, так оно и было, — Мари решила согласиться с этим и поскорее забыть о случившемся в больнице. Лёд затрещал, но выдержал. Может быть, топнуть ещё раз? .. — Я только одного не пойму: когда ты успела собакой обзавестись? — решил перевести тему Фред. — Ну, этот милый пёсик достался мне от Карины Весман, — Мари решила вообще ничего не говорить про Стига, не упоминать его имя вслух. Кажется, едва прозвучав в воздухе, оно могло вспыхнуть, пожечь всё, ворваться, осветить самые постыдные вещи её недолгой новой и  (почти) ничем не запятнанной жизни. Проплавить крепкий лёд, на котором они стоят, растечься. О нет, такое разрушительное имя нельзя произносить вслух. Но потом, когда Фред уйдёт домой, повторить это имя сотню тысяч раз, чтобы оно навсегда для неё потеряло смысл и вызывало только тошноту при случайном упоминании. — Так вы знакомы? — Фред неловко помялся с ноги на ногу. Мари не приглашала его присесть. И в целом, кажется, Мари едва ли верила в его присутствие. — Ага, что-то вроде того, — она весело фыркнула. Фред понял, что «вытянуть» большего не удастся и не настаивал на дальнейшей болтовне, но Мари, видимо, хотела совершенно обратного. — Мари, — он просто назвал её по имени с акцентом на первый слог, — я не вижу причины, по которой нам следовало бы что-то скрывать друг от друга, и я хочу, чтобы мы жили вместе. Я зарабатываю достаточно, чтобы мы ни в чём не нуждались. Более того, я не хочу, чтобы после всего, что случилось ты была вынуждена искать какие-то средства к существованию. Конечно, у нас не всё гладко, и для этого есть причины, но ведь мы можем что-то с этим сделать, — он представлял этот разговор совсем не так. Возможно, не стоило так спешить. Но теперь он точно знал, что иногда слишком легко не успеть. — Я не хочу от тебя зависеть! Это будет означать, что я не могу распоряжаться собственной жизнью. И даже тот факт, что я находилась в больнице за твой счёт — это что-то немыслимое. Я хотела отдать тебе, — Мари отчаянно оглядывалась. — Да прекрати же. Мари, я ни к чему не принуждаю тебя. Ты можешь делать всё, что хочешь, но я хочу, чтобы ты знала — теперь я просто так не отступлю. Завтра приведём дом в порядок, я закуплю всё необходимое. Мне пора перестать нянчиться с сестрой и найти какой-то другой объект для заботы! — Фред без приглашения плюхнулся на диван. — Очень мило! Значит, объект для заботы, — Мари грозно сдвинула брови. — Я не это хотел сказать! Чёрт, ну что ты всё передёргиваешь? -Фред хотел сказать что-то ещё, но Мари отвлеклась на шум и поспешно убежала на кухню. — Подожди секундочку! — прокричала она из кухни сквозь звуки ударов собачьего корма о металлическую миску, — я сейчас подойду! Через некоторое время снова раздался крик Мари: — Фред, у тебя нет с собой влажных салфеток или какой-нибудь подобной чепухи? — Нет, а в чём дело? — Я теперь пахну собачьей едой. Джек съест меня ночью, — Мари никак не могла привыкнуть, что в квартире нет даже мыла. Пусто, хоть шаром покати. — Я думаю, ему придётся встать в очередь, — в глазах Фреда бегали весёлые искорки. Он не спеша прошёл на кухню, но остановился в дверях, привалившись к косяку. — А мне казалось, вегетарианцы людьми не питаются, — неуверенно улыбнулась Мари, убирая пакет с кормом. — Ты такая вредная, что ради тебя я сделаю исключение, — Фред улыбнулся. — Кстати, а ты сама вообще ела хоть что-то сегодня? — Я собиралась, то есть… — Значит, бойкот и членовредительство? — Эээ, нет, но… — Я подозреваю, что сегодня мы ночуем у меня. Конечно, на соседство с собакой я не рассчитывал, но не бросать же парня тут одного. — Фред, я хотела сказать, что мне есть на что обставить квартиру, но я просто физически не смогу дотащить некоторые вещи. — Господи, женщина! Ты удивляешь меня! — Что удивительного? Я всегда со всем справлялась сама, — Мари не хотела признаваться даже себе, что у неё нет денег на лишние траты, даже на перевозку вещей. — И к чему хорошему это привело? Нет, Солнце, теперь это моя проблема — все твои сумки, мебель, да и ты сама. — Лихо ты всё решил! — Почему бы и нет? Ты достаточно помучила меня! Иди сюда? Они отправились в комнату и устроились рядом на старом диване. Джек любезно уступил и ускользнул на кухню. Оттуда послушался характерный хруст и чавканье. Мари положила голову на колени Фреду. — Боже, какой ты костлявый! Где всё мясцо? — и сильно ущипнула его за ногу. Фред засмущался и сказал: — Не нравится, тогда возьми подушку. — Тут нет ничего такого! Фред понял, что придётся что-то наскоро выдумать, скрутил куртку и положил на диван. — Прошу! Мари плюхнулась на диван и коварно посматривала за Фредом. Он задумчиво сидел на краешке, потом осторожно подполз к Мари. Он совершенно не помещался на диване, ему пришлось хорошенько сложиться, чтобы ноги не свисали на пол. — Пододвинься поближе. Мари уткнулась в его тёплый свитер, пропахший табаком, зеленью и снегом. — Ты куришь что ли? — Иногда. Но я не буду, если тебе не нравится. — Не увлекайся, ладно? — Мари, какой ты видишь эту квартиру? — Я думала об этом. У меня нет какого-то конкретного плана, я не придумала ничего стоящего. Хочу выбросить этот диван, он никуда не годится. Приобрету огромную кровать, чтобы можно было растянуться во всю ширину и спать столько, сколько заблагорассудится. И подушек. Много. — Да, я как раз хотел поговорить с тобой на этот счёт. Найдётся ли на твоей огромной кровати маленький уголочек для меня? — А я смотрю, ты серьёзно настроен. Что мне делать с твоими далеко идущими планами? Она хитро прищурилась и запустила руку под свитер Фреда. — Я не совсем это имел в виду, но мне всё нравится, — жмурясь и слегка подрагивая ответил Фред, притягивая Мари ближе к себе.

***

Autumn_sunflower, благодаря тебе эта глава обрела нужные полутона и полутени, спасибо огромное, suur-suur aitäh!