Bloody Diary

Я открыла глаза с четкой уверенностью, что это не Луи лежит рядом со мной и не тепло его тела согревает меня. Но нет, он здесь, спит, а одеяло сбилось вниз, позволяя мне разглядеть его голую грудь. Кажется, я все еще люблю его. Когда он рядом, когда Луи лежит вот так, с уверенной улыбкой на губах, с расслабленными мышцами, с темными татуировками на своем и так превосходном теле, мне кажется, что ничего страшного не происходит. Когда он говорит, что это его ребенок, наш ребенок, я верю, что так оно и есть. Когда он с уверенностью кладет свою ладонь на мой еще плоский живот, я улыбаюсь. Все будет хорошо. Но потом я засыпаю. — Он тебя не спасет, — я зажмурилась, пытаясь стряхнуть с себя сон. — Это мой ребенок, — я качаю головой, понимая, что могу расплакаться в любую секунду. — Ему нужны не забота или любовь, нет, — мне слышится улыбка в его словах, и я пытаясь сделать хоть что-нибудь, чтобы проснуться/сбежать/выжить. — Ему нужна боль и отчаяние, Кэт. Твое отчаяние, твоя боль. Его пальцы, длинные, холодные, страшные касаются меня, касаются моей кожи, и мне кажется, что она горит, но он движется ниже, по ребрам, к животу. Он кладет свою руку туда, где лежит его ребенок, и сжимает ее. Я вижу, как его пальцы проходят сквозь мою кожу, а кровь заливает мои ноги. Мне страшно и больно, и я могу лишь кричать, просить о пощаде. Но из моих губ не вылетает ни звука, а Гарри вышел из тени, вставая напротив меня, скрестив руки на груди. Он изучал меня, а мне казалось, что под его взглядом с меня начала слезать кожа, а ребенок будто начал шевелиться, хотя ему не было и двух месяцев. — Я хочу кое-что рассказать тебе, Кэт. Ты, может, и умрешь из-за меня, но в неведении я тебя не хочу оставлять, — я открываю рот, чтобы спросить, почему он в моем сне, что вообще происходит, может, я схожу с ума, а Гарри всего лишь плод моего больного воображения. Но я не успеваю сказать и слова — Гарри подносит палец к моим губам, не касаясь их. Я чувствую холод, исходящий от его кожи, и мне в который раз за этот сон становится не по себе. — Я умер около ста лет назад. Умер по-настоящему, сгнивая в земле. Они были рады меня похоронить, эти люди из той деревни. Они даже пытались сжечь меня, но никто не хотел подходить близко к моему телу. Они просто забросали меня камнями и землей, скинув в яму. Гарри обошел меня по кругу, рассматривая и оглядывая, а я лишь могла следить за ним глаза, потому что мое тело по непонятным мне причинам не двигалось. Это все сон, так ведь? Мне не стоит беспокоиться… — Но я не волновался. Я знал, что смогу возродиться, когда захочу. Этот дневник, твой дневник, это я. В чистом виде я, злой, ужасный, порочный. Я — твой грех, Кэти. Я — твоя смерть и любовь, я… — Зачем ты говоришь мне все это? Я проснусь и все будет хорошо, все будет как всегда и тебя не будет в моей жизни. — Ты проснешься, и я останусь с тобой. Я останусь под твоим сердце, в ребенке, которого ты носишь. — Луи… — я хотела сказать, что Луи защитит меня, даже если ради этого нужно будет убить то, что сейчас находится в моем животе. Каждое слово Гарри заставляло меня поверить в то, что там не ребенок. — Луи будет защищать его. Уж поверь мне, я об этом позабочусь. Что бы ты не сделала, как бы ты не захотела сбежать, избавиться от него… Ничего не выйдет, — его лицо озарила усмешка, а глаза засверкали, как глаза Дьявола. Может, он не тронет меня, не в этот раз, но что, если он прав? Вдруг этот кошмар не закончится здесь, во сне? Что, если Луи… — Я уйду. Тебе не стоит меня бояться, милашка. Бойся его, — его рука опять опустилась на мой живот, поглаживая его. Моя рука поднялась, чтобы отбросить его длинные пальцы, но в тот же момент он исчез. Гарри растворился в темноте, не оставив даже следа, а я осталась стоять во мраке, в полном одиночестве. — Луи? — я замолкаю, ожидая, что он мне ответит, но тишина молотом бьет по моему сознанию. - Луи?! — Хей, — его заспанный голос вырывает меня из темноты моей головы и моргаю, понимая, что нахожусь в комнате, в его объятьях, с его руками на моей талии. — Что случилось? — Утром поговорим, хорошо? — он открыл глаза, его зрачки блеснули, отсвечивая свет уличного фонаря. — Нет, скажи сейчас, — он притянул меня к себе, касаясь губами моего затылка, поглаживая пальцами кожу живота, как мгновение назад это делал Гарри. «В моем сознании» — приходится напомнить мне самой себе. — Уверен? Он усмехнулся, целуя меня шею, и промычал вместо согласия. — Я хочу сделать аборт. В следующую секунду я почувствовала, как его руки сжимаются все сильнее вокруг моей талии, а губы уже не касаются моих волос. — Забудь об этом, — прорычал он сквозь сжатые губы, и отвернулся, перекатившись на другой край кровати. Через минуту он захрапел, а я не смогла заснуть, вспоминая слова Гарри. Это не может быть реальностью...