Векордия

      Алое заходящее солнце никак не желало сдавать свою небесную вахту, но всё же, наконец, оно неохотно опустилось за линию горизонта, и когда последний сияющий краешек светила скрылся, на Кносс неслышно опустился тихий летний вечер, стремительно окутывая город тёмной пеленой. В комнате царил уютный бархатный полумрак, и лишь трепещущий огонёк одинокой зажжённой свечи, стоящей на столике, ронял на стены неверные тусклые отблески, рождая по углам неясные колышущиеся тени. Из невидимых динамиков тихо доносилась романтическая мелодия. А ещё в комнате я был не один. Она стояла прямо напротив меня. От её выразительного взгляда с томной поволокой внутри словно что-то переворачивалось. Девушка шагнула ко мне. Её лёгкое вечернее платье из флуоресцирующего зеленоватого материала слегка соскользнуло невесомыми полупрозрачными складками, обнажив загорелые плечи. Ещё шаг. "Обними меня!", послышался тихий и вкрадчивый призывный шёпот. Внутри будто горел огонь, растекающийся по жилам и пожирающий меня изнутри. С искушающей улыбкой моя обольстительница сделала следующий шаг, изящно проведя кончиком языка по слегка припухшим губам. В её желтоватых глазах отражалось пламя свечи, а ещё в них светилось желание; казалось, что даже зрачки слегка сузились, приобретя чуть вертикальную форму, хотя наверняка это была просто иллюзия, вызванная очередным тусклым огненным отблеском. Разум постепенно сдавал позиции, неуклонно отходя на второй план, и следующий шаг уже сделал я. Теперь мы стояли вплотную друг к другу. Она притянула меня к себе и наши губы встретились, слившись в долгом, жгучем, страстном поцелуе. Никогда я не испытывал ничего подобного: сердце пылало, голова кружилась, совершенно отказываясь хоть что-то соображать. Ловко расстегнув пуговицы на моей рубашке, девушка буквально опрокинула меня на диван. Жаркие ладони провели по груди. Что ты делаешь со мной, Риа?! Её прикосновения заставляли изнывать моё тело в сладком нетерпении. Риа, ты ли это? Теперь я точно рассмотрел — расширившиеся зрачки её глаз и впрямь стали чуть вертикальными. Да и сами глаза у Риа голубовато-серые, а не желтоватые! Но я не мог сопротивляться, этот демон в женском обличии знал меня лучше, чем я сам себя знаю. Она играла на мне, как на скрипке, заставляя каждую клеточку моего тела отзываться на возбуждающие прикосновения; и вместе с тем нежно, будто невзначай, затрагивала самые тонкие струнки моей души, заставляя её сладко трепетать. Романтическая мелодия как раз подошла к концу, и ей на смену пришли звуки леса: разноголосый птичий гомон, шум ветра, шелест листвы. И тут сквозь щели в тяжёлых шторах внезапно пробились робкие соломенно-жёлтые лучи солнца, которое, по идее, уже давно должно было зайти. Или уже наступил рассвет? Да и не было в моей фонотеке звуков леса, точно помню. Девушка провела по моему обнажённому торсу дорожку из жарких поцелуев. Поцелуи-то жаркие, а вот... Риа, а почему у тебя такой холодный и влажный нос? Где мой диван? Что это за трава и ветки вокруг?! Я взглянул в потолок, а вместо него увидел небо с белёсыми прожилками далёких облаков, и в следующее мгновение наваждение отпустило меня... Сабина сосредоточенно обнюхивала меня, изредка пофыркивая. Рысь, заметив, что я пришёл в себя, прекратила своё занятие и отошла чуть в сторону. Лауры нигде не было видно. Хотелось пить, да и проголодался я изрядно. Откуда-то издалека доносилось журчание ручья. Я хотел было встать, но Сабина, прыгнув ко мне, положила свою лапу мне на грудь и посмотрела в лицо. Те самые глаза с чуть вертикальными зрачками. Так это что же выходит? Что я с рысью целовался, что ли? Ой-ё-ё... Кажется, у меня появилась пара вопросов к её хозяйке, этой лесной девочке Лауре. И я их непременно задам. А сейчас...       — Саби, дай встать, я только до ручья и обратно, пить очень хочется! — В следующую секунду моя голова взорвалась, загудев, словно колокол, от мощного удара тяжёлой лапой.       — Ой, блин! А-а, понял. Тебя только хозяйка имеет право так называть, да? — Рысь красноречиво поднесла к моему лицу лапу с обнажёнными когтями. — Не хозяйка? А кто? Подруга? — Когти слегка втянулись обратно, но ненамного. "Сестра!" Это слово стремительно промелькнуло в до сих пор гудящей голове, словно падающая звезда в ночных небесах. — Сестра? — машинально переспросил я. Сабина наконец-то убрала свою лапу от моего лица.       — Именно так! — раздался неподалёку жизнерадостный голосок. Лаура уже стояла рядом. И когда только подойти-то успела? Ни одна веточка не хрустнула, да и шороха травы не слышно было. Материализовалась она тут, что ли? В руках она держала небольшой мешок, из которого доносился вкусный запах. Пища! Желудок тут же отозвался голодным урчанием. Девочка развязала мешок — запах тут же стал сильнее — и вынула оттуда какую-то большую широкую чашку тёмно-коричневого цвета, вероятно из глины, и кувшин. И то и другое было плотно прикрыто крышками из той же глины.       — Лаура, что ты со мной сделала? Как это понимать? — спросил я, и тут же осёкся, поймав на себе недружелюбный взгляд рыси. И в самом деле, в моём голосе прозвучало куда больше гнева, чем мне бы того хотелось. Лаура в ответ просто сняла крышку с чашки — вернее, с горшка, как она позже мне объяснила, — протянула ложку и участливо произнесла:       — Поешь, Дэниел. Ты очень ослаб за последнее время. — В горшке была какая-то каша. Пахла она просто одуряюще вкусно. И всё-таки...       — Что это за каша? — подозрительно спросил я, зачерпывая ложкой эту желтовато-белую густую субстанцию.       — Рисово-пшённая, — пожала плечами Лаура. — А в кувшине молоко. Ты ешь-ешь, тебе нужно набраться сил, — затем девочка подошла к своей питомице и тихо сказала: — Действуй, Сабина. Ты знаешь, что нужно делать. — Рысь в ответ коротко и весьма недружелюбно рыкнула. — Нет. Ей нельзя причинять никакого вреда. Просто найди её и возвращайся. Ты же сама сказала, что вы встречались. И будь осторожна, не попадайся никому на глаза. — Сабина снисходительно посмотрела на свою "сестру", а затем выразительно облизнулась. — Саби, ну пожалуйста! Иди, мы будем ждать здесь. — Спустя мгновение зверя уже с нами не было. Только что рысь была поблизости, а теперь лишь листья слегка колыхались в том месте, где она только что находилась. Я, за то время, покуда Лаура отдавала указания Сабине, успел съесть пару ложек каши, запить молоком и лишний раз убедиться, что ничего подобного в пищевом распределителе нет, и никогда не бывало. Но еда едой, а информация — информацией.       — Дэниел, ты не сердись на меня, ладно? Вообще-то папа и мама строго запретили мне это делать, — несколько виновато произнесла Лаура, слегка опустив голову.       — Подкармливать незнакомцев? — усмехнулся я в ответ, проглотив очередную ложку каши.       — Нет. Запретили делать то, что я сделала. То, отчего ты потерял сознание, хотя вообще-то этого не должно было произойти. Всё-таки новый человек, обладающий обширными знаниями, только что прибывший с Большой Земли...       — К тому же изрядно сбитый с толку, напуганный и потерявший свой дом. И что же ты сделала? — спросил я, уже зная ответ.       — Я... прочитала тебя. Не удержалась. — Лаура погрустнела.       — Другими словами, ты вторглась в моё сознание. Но как ты это сделала? Или здесь, на Векордии, всё же возможно применение магии?       — Нет. Я и не представляю толком, о чём ты говоришь. Да и у нас все говорят, что наш остров покрыт преградой. Как колпаком. Её не видно, но если человек попробует выбраться за её пределы, то он умрёт.       — А это касается только людей или вообще всех живых существ?       — Только людей. Птицы, например, свободно летают сквозь него, — пожала плечами Лаура.       — Значит, этот барьер имеет не столько технологическую, сколько магическую природу. Хотя и с этим можно поспорить, — мне, как учёному, стало по-настоящему интересно. Но, поймав непонимающий взгляд Лауры, я тут же осёкся. — Ладно, не будем отвлекаться. Итак, ты меня прочитала. И что ты теперь обо мне знаешь? — спросил я, доедая кашу.       — Всё! — Я поперхнулся:       — Что? Абсолютно всё?!       — Ну, что ты! Нет, конечно! Только то, что мне было интересно узнать о тебе, то, что мне было понятно. Да если бы я теперь знала всё то, что знаешь ты, то у меня бы, наверное, просто мозги бы задымились, — со смехом ответила Лаура. Похоже, я начал понимать. Животное, которое в принципе не может быть ручным. Тот взгляд, от которого невозможно было отвлечься. Вторжение в моё сознание...       — Лаура, да ведь ты — псионик! — изумлённо произнёс я, стараясь при этом не смотреть ей в глаза.       — Наверное, — пожала плечами девочка. — А кто это?       — Человек со сверхспособностями. Ты можешь проникать в сознание людей и животных, в силах навязывать им свою волю, подчинять себе их разум и управлять их физиологией, а также передавать им свои мысли. Да ты даже не представляешь, какую ценность для науки и общества ты представляешь! — От волнения я даже сбился на тавтологию. Мой голос дрожал. — Лаура, из полутора миллиардов людей, рождается всего лишь один-единственный человек, как ты! Эх, тебя бы да ко мне в лабораторию, — мечтательно протянул я, прикрыв глаза.       — Дэн, ты хороший. Я знаю, что в восемь лет ты, возвращаясь из школы, заступился за девочку, к которой приставали двое хулиганов. Они требовали у неё денег. Не знаю, что это такое, но, похоже, что на Большой Земле это имеет огромную ценность. В результате тебе разбили нос и сломали ребро, а ещё вас обоих обобрали, отобрав ваши эти самые деньги. Но не это важно. Главное, что ты не смог тогда пройти мимо. В двенадцать ты принёс домой бездомного щенка, подобранного в коробке и жалобно скулящего. Из его воспалённых глаз текли слезинки, этот малыш знал, что обречён. И ты это знал, потому твоё сердце сжалось. И снова ты не прошёл мимо, в отличие от сотен людей до тебя. Но ты тогда не смог его оставить у себя, потому что у твоей мамы эта... как её... ал-лер-гия. Так, кажется. Он откликался на странную кличку Фотон. Ты отнёс щенка в подвал и держал его там, подкармливая, пока он однажды не исчез. В четырнадцать ты не смог решить какое-то дифецинное уравнение, после чего целые сутки сидел за учебниками, без еды и воды, пока не потерял сознание. И даже папа не смог противостоять твоей усидчивости, выдержке и настойчивости.       — А ведь это было всего лишь примитивное линейное неоднородное дифференциальное уравнение высшего порядка с постоянным коэффициентом, — улыбнувшись, заметил я.       — Что? — растерянно переспросила Лаура. С венка на её голове даже осыпалось несколько лепестков. — А-а, ну так я об этом и говорю. В смысле, что у меня мозги бы задымились, — улыбнулась она в ответ. Какая же всё-таки красивая улыбка у этой лесной девочки. А я продолжил:       — Хотя папа на самом деле тогда просто не смог противостоять моему упрямству и глупости, а не тому, что ты описала. Ведь насиловать себя подобным образом было просто глупо и нелогично.       — Что... себя?       — Э-э... Нет, ничего. В смысле, мучить себя. Это я так... Не обращай внимания. — Мне стало весьма неловко. Совсем забыл, что с малым ребёнком разговариваю. Хоть и псиоником. Теперь главное — стараться не смотреть ей в глаза. А Лаура тем временем говорила:       — Я была у тебя утром на работе и гуляла с тобой днём по столичным улицам. Мы вместе любовались королевским дворцом, шпили которого призывно поблескивали в лучах золотисто-алого закатного солнца, так что от этого великолепного здания невозможно было оторвать взгляд. Слушала музыку у тебя дома, болтала с Чарльзом и стояла с тобой на балконе, любуясь ночным городом. Как он прекрасен и необычен! Жаль, что я никогда его не увижу своими глазами.       — Почему? Может, срок ссылки твоих родителей закончится, и вы вернётесь домой. Не век же в лесу куковать.       — Не смей так говорить о моём доме! — тут же насупилась девочка. И тут мне стало по-настоящему жутко; вдруг показалось, будто на сердце легла чья-то незримая ледяная ладонь, слегка сжавшая его, отчего вся грудная клетка на мгновение отозвалась резкой ноющей болью. Это страшное ощущение длилось как будто целую вечность, хотя в тот момент на самом деле прошло от силы секунд пять, не больше. — Да ты вообще ничего не знаешь о моих родителях! Они не ссыльные и мы здесь не в тюрьме!       — Извини, Лаура, — дрогнувшим голосом, но как можно более миролюбиво ответил я. — Просто вырвалось. Спасибо тебе за всё. Знаешь, у меня есть ещё к тебе вопросы, но мне нужно постараться отыскать одну девушку.       — Риа, — утвердительно кивнула Лаура. Она тут же успокоилась и меня «отпустило». Да уж, эта девочка и без своей названой сестры вовсе не беззащитна.       — Ты и её знаешь?       — Да, я встречала её пару раз в Фирце. И знаю, что ты неравнодушен к ней.       — Да брось. Мы с ней знакомы меньше суток. Так что это всё неправда.       — Уж я-то знаю, что тут правда, а что — нет, — ухмыльнулась лесная жительница. — Сабина её уже разыскивает.       — Серьёзно? Знаешь, что-то мне за неё как-то боязно становится.       — Не бойся. Сабина не причинит Риа никакого вреда. Просто найдёт и вернётся обратно, чтобы проводить тебя к ней.       — Да при чём тут Риа? Мне за рысь твою боязно. Риа превосходная охотница.       Я неторопливо шёл по лесной чаще, следуя за Сабиной, и огибая деревья. Говоря откровенно, я был бы рад идти намного быстрее, но навалившаяся усталость давала о себе знать, сковывая движения и расплавленным свинцом растекаясь по организму вместе с кровью, попадая в каждую клеточку. Судя по всему, мы вместе с моей грациозной и опасной проводницей отмахали уже более десятка километров и не привыкшее к подобным пешим походам тело ныло и просило отдыха, которого я не давал. Так что передвигался я сейчас практически на автомате, сжав зубы и всего лишь отметив про себя, что лиственная чаща постепенно уже начала сменяться сосновым бором. А в голове, тем временем, хаотичным броуновским движением вращались мысли, не имея никакой особой точки сосредоточения, так как они были и о девушке, с которой мне довелось ночевать в лесном шалаше, и об этой девочке Лауре, при необходимости способной убить и исцелить одним лишь взглядом, да и вообще обо всём произошедшем за последние полтора дня. Если я всё понял правильно, то у Риа сейчас свои какие-то проблемы; не исключено, что она пытается от кого-то сбежать. За кого она меня тогда приняла при первой встрече? За приспешника какого-то. Подумаешь, встретился ей на пути, всего-то. Да она, наверное, уже и думать забыла обо мне, потому что какое Риа вообще дело до меня, до моих чувств? Чувств?! Эх, Дэниел, похоже, что Лаура не ошиблась насчёт тебя. Кроме того, я прекрасно помню тот её мимолётный поцелуй. Ну вот не верится мне в то, что это было всего лишь извинением. Хотя кто её знает, эту странную Риа. Странную, но такую... такую... Сам не знаю, какую, но вот тянет меня к этой девушке, причём так, что и Лаура это заметила. Лаура... Надо же, во всём Волшебном Измерении псиоников можно по пальцам одной руки пересчитать, они все внесены в специальную картотеку Магикса, так нет же: угораздило меня нарваться на ещё одного! Точнее, на одну. Юную неопытную девочку, родившуюся в лесной глуши и которой ещё предстоит научиться контролировать свои силы. Она всерьёз обиделась на моё предположение о том, что её родители — ссыльные. Лаура назвала их по-другому — колонисты. Другими словами, добровольные переселенцы, которым не нашлось места в современном технологичном обществе. Вот чудаки! Орус и Тамила, отец и мать Лауры, эти двое испросили королевского позволения у тогда ещё недавно коронованного Криоса на то, чтобы поселиться на острове. На том самом месте, которое уже стало к тому времени тюрьмой для преступников! Более того, Орус с Тамилой сообща решили обосноваться не в селениях, которых, как рассказала Лаура, было целых три: самое крупное — Фирца, располагалось на северо-востоке; на западе, за горным хребтом находился Геймлот;, а на юге, посреди болот приютился самый маленький посёлок под названием Хольм. Нет, родители Лауры поселились прямо в лесу, избрав для себя путь отшельничества. Видит Всевышний, только у таких безумцев мог родиться такой ребёнок! Хотя, безумцев ли? Да и кто я такой, чтобы судить других? Так, ладно. Их жизнь — это их жизнь, вот и пусть живут, как хотят, хотя кто им мешал податься к примеру на ту же Линфею, раз они так любят природу? А вот что теперь делать мне? Вроде я ничего такого особенного и не совершил; я что — убийца? Или кибершпион, невидимой занозой засевший в самом сердце Системы? Или, может, покушение на королевскую чету совершил? Я простой учёный, за всю жизнь и мухи не обидевший! Тогда почему она, эта самая жизнь внезапно так круто изменилась?!! Я остановился и резко, с надрывным всхлипом, выдохнул. Спокойно. Сев прямо на землю, устланную толстым слоем опавших сосновых иголок, я вытянул гудящие ноги и прислушался к птичьему щебету. В горле пересохло, хотелось пить, да ещё рысь куда-то исчезла из виду. Ладно, разберёмся. И вообще надо мыслить логически. Я ничего серьёзного не совершал, так что из этого следует? А то, что срок моей ссылки в это дикое место вряд ли будет очень уж долгим. Но когда именно меня заберут отсюда, всё же неизвестно, поэтому по умолчанию станем исходить из того, что Векордия вполне может стать моим домом на какое-то время. "И признайся честно, какую-то часть тебя подобная перспектива не так уж и пугает!" — промелькнула шальная мысль, которую я сразу же отогнал. Вот только этого не хватало! Я хочу домой, но сейчас, пока я здесь, нужно составить программу действий. Для начала нужно отыскать Риа, а потом выбираться к людям. Или к нелюдям... Ненормальным. Преступникам. За исключением немногочисленных добровольных переселенцев, основателями волны которых являлись родители Лауры — хотя какая там волна, так, лёгкая зыбь на спокойной водной глади, — остальные обитатели острова — люди безрассудные. Хотя и эти чудные колонисты тоже отнюдь не подарок, судя по всему. Но с другой стороны, не может быть всё так уж плохо. Ведь эти обитатели леса так или иначе контактируют с ними. Ведь факты этого налицо: Лаура накормила меня кашей и напоила молоком. А ведь рис с пшеном в лесу точно не растут, это даже я знаю. Да и с коровьим молоком в лесной чаще так же напряжёнка. Вывод: между этими лесными чудаками, решившими поиграть в дриад, и селянами существуют торгово-экономические отношения. Хотя наверняка это громко сказано, если тут и вправду жизнь на уровне первобытно-общинного строя. Да и Лаура сказала, что не знает, что такое деньги. А ещё она сказала, что видела Риа пару раз в Фирце. Риа... Так, Дэниел, не отвлекайся, а думай дальше. Если лесные люди посещают жителей селений и контактируют с ними, то у последних наверняка должно быть хоть какое-то подобие порядка, хоть они и ненормальные. Нет, всё-таки как ни крути, а по-любому нужно выбираться к людям, а уж потом думать о том, что делать дальше. Ничего, как-нибудь перекантуемся.       Теперь, когда в голове сформировался хотя бы примерный план действий, я почувствовал себя гораздо уверенней, да и усталость немного отступила. Я встал, отряхнулся и приготовился продолжать путь. Вот только где же мою проводницу носит? И только я успел подумать об этом, как из-за ближайших стволов показалась Сабина. В её звериных глазах горел хищный огонь, рысь выразительно проводила языком по обагрённой морде, слизывая капельки крови и временами обнажая острые желтоватые клыки. Странно, но почему-то я совсем не испугался. Просто в голову вдруг пришла простая мысль о том, что это закон жизни и смерти. Это природа во всей своей первозданной сущности, здесь есть хищники и жертвы, и ничего с этим не поделаешь. И если ты не в силах стать хищником, значит, любой ценой нужно избегать того, чтобы не стать жертвой. Вот такая она — суровая правда жизни. А на меня эта большая кошка уже не нападёт, в этом можно было быть уверенным. Сабина отвернулась и, коротко рыкнув, двинулась вперёд, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, попутно размышляя о своих дальнейших действиях и согласовывая их друг с другом.       Мои размышления прервал несильный удар по ступне и я, чертыхнувшись, полетел вперёд, после чего уткнулся лицом в землю, запнувшись о какую-то некстати попавшуюся кочку. Блин, ей-богу, задолбал уже этот лес, если честно! Я встал, снова отряхнулся, а в следующее мгновение мои глаза испуганно расширились: кочка зашевелилась! Спустя ещё пару секунд из-под вороха осыпавшихся иголок и мелких веточек показалась небольшая змея примерно сорока сантиметров в длину, тёмно-оливкового окраса. Было заметно, как в солнечных лучах чуть поблёскивают чешуйки. Зашибись! Вот только ползучих гадов мне для полного счастья и недоставало! А вдруг она ядовитая? Змея внимательно посмотрела на меня: её круглые зрачки были настолько широкими, что казалось, будто глаза были целиком чёрными. Я медленно отступил на два шага назад. Пресмыкающееся подняло голову: стали заметны два довольно крупных оранжевых пятна, находящиеся по бокам. Молниеносно мелькнул тонкий язык с раздвоенным кончиком, после чего змея опустила голову и поползла в моём направлении. Это я уже потом узнал, что мне тогда повстречался обыкновенный безобидный уж, но в тот момент сердце лихорадочно забилось в груди; я не выдержал и отбежал на несколько метров, с перепугу врезавшись в сидящую неподалёку Сабину и упал, снова уткнувшись лицом в землю, и отплёвываясь от хвойных иголок, попавших в рот и нос. Кстати, мне сейчас показалось, или рысь и вправду тяжело вздохнула? Затем, издав тихий угрюмый рык, который, как мне показалось, вполне можно было перевести как: "Лучше бы мне дали просто сожрать этого неуклюжего двуногого неувязка!", большая кошка ухватила меня зубами за футболку, приподняла и, невзирая на мои гневно-испуганные нечленораздельные восклицания, как нашкодившего котёнка понесла меня в зубах к той самой кочке, из-под которой выползла змея. Которая, между прочим, как ни в чём не бывало, миновала нас с Сабиной и преспокойно уползла по своим делам, скрывшись за стволом ближайшего дерева. Донеся меня до кочки, рысь разжала зубы и я в очередной раз врезался своей многострадальной физиономией в сосновые иголки и веточки. Блин, что ты делаешь, су... Сусанин из семейства кошачьих? У меня же теперь всё лицо расцарапано, из носа идёт кровь из-за попавших туда иголок, да и в волосах опавшей хвои наверняка хватает. Сабина, поиздевавшись надо мной, просто отвернулась с безразличным видом, ясно давая понять, что ей глубоко пофигу все мои претензии. Но когда я встал, вытер кровь, сочащуюся из носа и царапин на лице, вытряхнул мусор из волос и вообще, насколько это было возможно, попытался привести себя в порядок, в очередной раз отряхнувшись, Сабина, брезгливо фыркнув, удалилась, в буквальном смысле слова махнув на меня лапой. Ну, как на меня. Взмах лапой действительно имел место, только не на меня, а вперёд, где неподалёку сквозь деревья смутно угадывалась небольшая полянка. Но ведь Лаура сказала, что рысь приведёт меня прямо к Риа, а не бросит посреди леса, откровенно "забив" на меня. А не доверять Лауре мне причин нет, она мне никакого зла не причинила; более того, жизнь спасла. И этот жест, взмах лапой, что он означал? То, что стоит продолжить путь в том же направлении? Логично, а с другой стороны, это же просто дикий зверь, у которого интеллекта ноль целых хрен десятых! Ага, и у которого, между прочим, было с десяток возможностей меня растерзать и сожрать на обед. Но я до сих пор жив и относительно здоров, хоть и устал. "А ещё ты с ней целовался!" — ехидно ввернул внутренний голос. Но, как уже выяснилось, никаких поцелуев не было; как рассказала Лаура, мой мозг, когда стало понятно, что он никак не сможет противиться вторжению мощного мысленного потока чужой воли извне, решил, что если уж помирать, так с музыкой и если уходить, то уходить красиво! В результате, напоследок мгновенно был создан мыслеобраз; картина, состоящая из моих самых приятных на тот момент мечтаний, переживаний и воспоминаний. Неудивительно, что Лаура решила, будто я неравнодушен к Риа. Ну, девочка-псионик, заставила же ты меня смутиться! Особенно когда я постепенно начал приходить в себя и мозг стал фиксировать не морок, а реальные детали обстановки, и рысь в первую очередь! Но всё равно, как же всё-таки хорошо, что Лаура встретилась мне на пути, хотя её названая сестра изрядно добавила драматичности моменту нашей встречи! Может, всё же стоит послушаться Сабину?       Не знаю, сколько бы я ещё вот так топтался бы на одном месте, но внезапно со стороны полянки до меня донёсся крик. Более того, этот голос я узнал бы из сотни, хоть и знаком с его обладательницей день от силы. Это точно кричала Риа! Ноги будто сами понесли меня к полянке и я, забыв про усталость, стремглав бросился вперёд...