Dance for me, sweetheart...

      Легкий холодок пробежал по его телу, как только он услышал, как отворились двери лифта, а сразу же после раздалось тихое цоканье каблучков.        — Хеймитч, ты не спишь? — позади раздался ее тихий голос, и он усмехнулся.        — В это время я никогда не сплю, думал, ты знаешь, — Хеймитч поворачивается к ней лицом и ставит руки на диван, стараясь разглядеть ее лицо в полумраке.        — Я... просто не смотрела на время, извини, — она натягивает на себя усталую улыбку и подходит ближе к нему, тут же обнимая за торс. Рука мужчины ложится на ее волосы, а губы прислоняются к ее виску.        — Где ты была? — от его голоса ее сердце замирает, и с губ невольно слетает вздох. Она не отвечает.        — Эффи. Где ты была? — его голос звучит жестче, а руки сжимают ее плечи, отодвигая от себя.        — Договаривалась со спонсорами о... — чувствуя, как подкрадываются слезы, она опускает взгляд, отвечая нечетко и тихо.        — Где. Ты. Была? — он выделяет каждое слово и двумя пальцами берет ее за подбородок, заставляя взглянуть на себя. — Не лги мне.        — К чему выпытывать из меня что-то, что ты уже знаешь... — по ее щекам начинают течь слезы, и Хеймитч отходит от нее, не в силах это терпеть, разворачивается лицом к окну.        — Хеймитч, не надо... — она проводит рукой по его спине, но он лишь передергивает плечом. — Я пыталась сделать как лучше, Хеймитч. Ради нас, ради этих детей, ты должен понять.        — Почему ты не сказала мне? — он резко разворачивается к ней лицом и сжимает кулаки. — Сколько это длится? Неделю? Месяц? Сраный год? Ты каждый год трахаешься с кем-то "ради нас, ради детей"!? — его голос дрожит и настолько громкий, что она невольно опускается на диван. Слезы незамедлительно текут по ее щекам и все тело содрогается. — Черт, — бросает он, ударяя рукой по дивану. — Ответь мне! Сколько? День? Неделя? Месяц? Год? — он садится на колени возле ее ног и кладет руки на ее колени. — Ответь мне.        — Один раз, я клянусь тебе, всего лишь раз, Хеймитч, - она обнимает его за шею, все дрожа, повторяя только эту фразу еще и еще. — Только один раз... — в последний раз произносит она тихо перед тем, как он отстраняет ее от себя и встает на ноги.        — Зачем? — ледяным голосом произносит он, отходя к бару, и наливает себе стакан виски.        — Я хотела помочь, хотела, чтобы они отправили ей воды... Она умирает, Хеймитч.        — И это сработало? Они дали денег?        — Нет.        — Глупая, конечно же нет, — он делает один большой глоток и смотрит на нее.        — Я должна была попытаться. Мы опять не смогли спасти их...        — Должна?! Должна... Все что ты была должна, так это сказать мне, Тринкет, а не падать в постель к ним! Ты обязана была сказать мне! Ты вообще планировала? Или, если я бы не узнал, спокойно трахалась бы со мной, целовала меня, как будто ничего и не произошло? — Хеймитч ставит стакан на стол и подходит ближе к ней, сильно сжимая челюсть.        — Конечно я бы тебе...        — Я сказал не лги мне! Дура ты, Тринкет. Дура, — он качает головой и проходит мимо нее на балкон.        Тут же ледяной ветер заставил его пожалеть о том, что он покинул теплое помещение, но ярость в его груди просто требовала успокоения и неважно, каким методом.        Он никогда не думал об измене с ее стороны, он просто не ожидал таких новостей. И можно ли вообще это назвать изменой, если они и не состояли в официальных отношениях? У них был секс, регулярный и очень страстный, они проводили вместе вечера, когда он был в Капитолии, но они не афишировали их на публику, ведь это было недопустимо. Возможно, ее это заставляло думать, что никаких отношений и нет вовсе. Что это? Просто секс? Но он любил ее, хоть и себе в этом редко признавался, ему казалось, что она любит его. Казалось? Слишком много вопросов, на которые ответ может дать лишь она.        — Хеймитч... — он чувствует, как ее руки обнимают его за талию, и ее теплая щека прислоняется к его спине. — Я не знала, что могла еще делать, но было невыносимо смотреть на ее страдания. Мне жаль, ты даже не представляешь, насколько мне жаль, — его рубашка начала намокать от ее слез, и Хеймитч тихо выдохнул, понимая, что больше не в силах что-либо ей говорить. Итог все равно будет один. — Прости меня, Хеймитч. Прости... Я тебя люблю, прости меня, — тяжело вздохнув, он поворачивается к ней и смотрит в заплаканные голубые глаза.        Итог будет один. Он простит.