Велесовы Песни

      — Нико? — голос темноволосого лидера кажется удивлённым. Этот парень, похоже, нечастый гость здесь, если его появлению так удивляются. Или просто обычно он не врывается вот так в помещения.       Темноглазый парень, тем не менее, не отзывается на оклик.       — Откуда ты? — задаёт он вопрос Вете, не отрывая от неё взгляда. Прочитать его невозможно, но рыжей чудится, что в нём сквозит то ли отчаяние, то ли надежда.       — Россия. Славянская мифология, — она натянуто улыбается, поднимаясь со своего места, и направляется к застывшему в дверном проеме парню. — Насколько я понимаю, ты тоже сын подземного бога?       Она подходит к нему почти вплотную. Сейчас их разделяет буквально один шаг. За спиной рыжей безмолвствуют, явно с интересом наблюдая за развитием событий.       При близком рассмотрении Нико выглядит ещё ужаснее. Как человек, неделю таскавший мешки с камнями и не прерывавшийся ни на секунду. Он горбится, да ещё и опирается на дверной косяк, так что смотрят они друг на друга с одного уровня, но в целом он явно выше Веты. На полголовы так точно, если не на голову.       Впрочем, рыжая чует то, что не видно под огромной курткой: черноволосый в шаге от близкого к смерти состояния. И даже не телом, хотя физическая форма его тоже немало пострадала, а духовно. Он будто утонул в отчаянии.       В Пуще она видела похожего человека — с мёртвой душой, телом, и мёртвыми погасшими глазами, но у этого парня взгляд другой. Уверенный, цепкий.       Славянку охватывает желание отдать ему часть своей силы, но это бы означало открыть всем свои возможности, а именно это Ри ей делать запретила. И ведь его даже не взять с собой в Пущу — он точно не кузнец и не сын Водяного. Он сын Веле... Аида.       Всё это проносится в голове Веты, как ураган, когда стоящий перед ней парень уверенно отвечает:       — Да. Именно так, — он отталкивается от дверного косяка, выравниваясь, и продолжает говорить: — Никогда не слышал о славянских полубогах.       Вета улыбается.       — Я тоже понятия не имела о греческих, пока меня не послали сюда.       Нико неуверенно улыбается.       Но весь этот обмен любезностями прерывает Хирон, снова прочищая горло и привлекая к себе внимание:       — Итак, на чём мы остановились? — он, не отрываясь, смотрит на Вету. Но отвечает ему Нико, внезапно выпрямляясь и делая шаг назад.       — Извините, что я так ворвался. Мне надо идти, — и он действительно разворачивается, чтобы уйти прочь. Вета же чувствует острое желание его остановить, хотя и понимает, что затея эта глупая. Но всё же она чувствует себя чуть увереннее, понимая, что здесь, в греческом лагере, она всё равно нашла почти что родную кровь.       — Если ты собрался в Пущу, то без разрешения славянина тебе туда не войти.       Нико оборачивается.       — Я и не собирался... А что за Пуща?       — Чернотравная Пуща — что-то вроде Лагеря Полукровок, только для славянских богов. Но даже если ты сын Аида, в дом Велеса тебя просто так не впустят.       Теперь в глазах парня мелькает интерес.       — Хочешь сказать... Ты не единственная дочь Велеса?       — Ну, нет, — девушка фыркает. — Если считать в общем, то детей Велеса в Пуще трое. Но девушка я единственная.       Хирон снова кашляет. Вета, встрепенувшись, оборачивается к нему, снова улыбаясь с той же бесшабашностью, что и до вопроса о божественном родителе. Коса сползает с плеча, вновь оказываясь за спиной.       — Да, извини, Хирон. Это довольно странно — встретить здесь кого-то с похожей семьей.       Хирон улыбается, и Вета неожиданно понимает, что эта улыбка совершенно искренняя. Вообще кентавр производил впечатление мудрости и решимости — как раз такой наставник и учитель, какой и нужен полубогам. Он, кажется, объединял в себе все самые лучшие качества глав Пущи.       — Мой ответ будет положительным. Мы приедем на праздник, но кое-что я ставлю тебе в условие, — Хирон серьёзно посмотрел на девушку, как бы проверяя, внимательно ли она слушает. — Выбирай лишь из тех, кто сейчас присутствует в этой комнате.       Вета перевела дух. Если бы условие не сложилось с наставлениями Ри, было бы очень неудачно, но, похоже, всё обошлось. Если здесь сейчас сидят главы домов, то это значит, что они самые сильные из своих родственников. Всё сложилось к лучшему.       Девушка кивает в ответ и обводит взглядом сидящих.       — Хорошо, я не против. Только вот я понятия не имею, кого из вас как зовут, и хотите ли вы вообще ехать, — рыжеволосая почесала макушку, наивно улыбаясь. Такая мордашка всегда срабатывала на "отлично", разряжая любую обстановку, и сегодня не стало исключением.       Хирон, впрочем, представлять никого не стал, предоставив всё самим полубогам, и начал, предсказуемо, тот, кого Вета окрестила лидером:       — Перси, сын Посейдона, — он сдержанно улыбнулся. Осторожный он всё-таки. Зато дальше дело пошло веселее: следующим нежданно-негаданно вылез тот самый парнишка в масляных штанах:       — Лео, сын Гефеста. Выбери меня, я обещаю ничего не ломать!       В голове девушки мгновенно звякнуло: сын Гефеста, бога-кузнеца. «Кузнец». Но представление шло своим ходом:       — Пайпер, дочь Афродиты. — А вот это та девушка, что предлагала ей попросить у богов молока и улыбалась так красиво.       — Кларисса, дочь Ареса. На меня даже не смотри, я не поеду, — мрачноватая девушка с не хилыми мускулами.       — Кловис, сын... — парень зевнул. — ...сын Гипноса. Я тоже вряд ли еду.       Вета подавила зевок. Это явно бог сна.       — Аннабет, дочь Афины, — это та серьёзная и производящая впечатление очень сообразительной особы девушка, сидящая рядом с лидером.       — Батч, сын Ириды, — этот парень просто-таки излучал позитив.       — Уилл, сын Аполлона, — парень со светлыми волосами, явно настроенный дружелюбно ко всем вокруг. Вета тихо фыркнула: его она точно не возьмёт. Слишком он... на одуванчик похож.       — Миранда, дочь Деметры.       На неё Вета взглянула с явным интересом. Деметру она очень хорошо помнила по мифам: она была эквивалентом Костромы, богини плодородия и посевов. Интересно, а здесь существует традиция посвящения в новички, как в Пуще, когда каждому новенькому надлежит слазить в Костромской сад и натырить золотых яблочек на весь свой дом? Наверняка нет.       — Лу, дочь Гекаты. И на меня тоже можешь не рассчитывать, — от девушки, представившейся последней, пахло колдовством, как от детей Мокоши, только ещё сильнее. Как бы их так расспросить, чтобы найти похожести в богах? Пока что ясны только Деметра, Гефест и, пожалуй, Гипнос. Хотя богов сна в славянском пантеоне не было.       Вета помотала головой.       — Насколько я помню греческие мифы, Афродита — богиня любви, Афина, родившаяся из лба Зевса, богиня мудрости, Ирида, кажется, радуга... — девушка замешкалась, глядя на могучего парня, назвавшегося сыном Ириды. — ...или нет?       Батч с кислой физиономией кивнул.       — Серьёзно? Ладно, не мне над этим смеяться, — она подавила улыбку, — греческие боги хотя бы имеют чёткие обязанности и границы.       Единственный, кого она не могла вспомнить, был Посейдон. Этот бог буквально вертелся у неё в голове, и его имя казалось знакомым, но вспомнить она не могла, а потому бесцельно бормотала имена, пытаясь вспомнить.       — Зевс — Перун, Гера — Лада, Гелиос — Хорс, Гефест — Сварог, Стрибог... — на секунду она остановилась. Стрибог, быть может?       Потом она окинула взглядом Перси, который, кажется, и не подозревал, что его родитель — причина столь напряжённых дум славянки. Его глаза снова напомнили девушке о море, которое она видела всего раз в жизни, но запомнила навсегда.       Море.       — Морской бог — Посейдон! — наконец, сообразила девушка. И тут же едва не выругалась: этого парня придется взять с собой. И его подружку тоже — она здесь, кажется, единственная претендующая на место «дочки Мудрой».       Впрочем, оглашать решение сейчас было бы глупым. После такого быстрого выбора непременно начнутся расспросы: как да почему — а такого Вете было допускать нельзя: Ри открутит ей уши, если они узнают о пророчестве слишком рано.       Сын морского бога тем временем кивнул.       — Ты неплохо разбираешься в греческой мифологии, — замечает он, поднимаясь со своего места. Вета в ответ снова улыбается: кажется, завтра у неё будут болеть скулы от этих постоянных улыбок.       — Свою я знаю назубок, без этого знания обычно не разберёшься, кто есть кто. Ну, а когда прочитаешь про одну, за ней тянется и другая. Я более или менее знаю греческую и немного скандинавскую. Вот египетскую не знаю совсем, и восточные, и арабские мифологии совсем никогда не учила.       — А римскую? — внезапно спрашивает Пайпер, назвавшаяся дочерью Афродиты.       — Римскую я знаю отрывками. В основном мне просто было интересно, чем она отличается от греческой, — отвечает ей девушка, глядя, как полубоги поднимаются со своих мест. Некоторые из них почти сразу уходят — те, кто сразу отказались от поездки.       Хирон провожает их взглядом, а вот Вета уже не обращает внимания на них внимания: самое важное, что остаются те трое, которых она теперь обязана доставить в Пущу.       Перси, Лео, Аннабет.       Ещё в зале остаются Пайпер, Уилл, Батч и Нико, так и не ушедший с того момента, когда она заговорила о братьях. И, конечно, Хирон — он, кажется, решил не спускать глаз с Веты. Девушка вздыхает. То, что часть полубогов оставила их, позволяет ей слегка расслабиться.       — Итак... Думаю, мы можем прогуляться? — она приподнимает брови, оглядывая людей вокруг. Пайпер улыбается, Лео подмигивает ей.       Эти двое, кажется, одного с ней возраста, лет пятнадцати-шестнадцати. Но если Пайпер, несмотря на совсем неброскую одежду, выглядит невероятно красивой, то Лео кажется славянке куда ближе по духу.       Перси тоже неожиданно улыбается. Кажется, его не меньше рыжей нервировало такое собрание полубогов.       — Ну, почему бы и нет, в конце концов. Можем устроить тебе экскурсию.       Зато Аннабет, стоящая рядом с ним, ничуть не оттаивает, по-прежнему подозрительно глядя на Вету. Так что рыжеволосая решает спросить, на секунду опустив взгляд в пол:       — А... А вы встречаетесь? — она переводит взгляд с Перси на дочь Афины и обратно. Белокурая неожиданно легко краснеет. Перси смущённо чешет затылок, но всё же отвечает:       — Ну, можно и так сказать.       — Заткнись, Рыбьи Мозги! Да, встречаемся. Тебе-то что? — Аннабет, всё ещё слегка красная, с неясной претензией смотрит на Вету. Неужели ревнует?       Губы Веты бесконтрольно расплываются в улыбке, а где-то в груди зарождается ощущение легкости, как перед очень хорошим розыгрышем или предстоящей шуткой.       — Да ничего. Праздник Купала — это перелом лета, праздник красок и жизни, нового начала и соединения. Цветение всего живого на свете, буйство жизни, — она на секунду интригующе замолкает и продолжает: — Праздник любви. Насколько я помню, Купала у нас очень похож на бога любви, Эроса, здесь.       — Не Афродиты? — уточняет Пайпер. — Именно Эроса, бога... — она слегка заминается с продолжением. — ...влечения?       Вета кивает, хихикая и всё ещё глядя на Аннабет. Та явно краснеет, отводя взгляд.       — На праздник Купалы влюблённые прыгают через костер, держась за руки, и считается, что если их руки остаются сомкнутыми после прыжка, то их любовь взаимна и очень велика.       Перси тоже отводит взгляд куда-то в сторону, стараясь не смотреть ни на Вету, ни на свою девушку. Пайпер хихикает. Лео закусывает губу, глядя на всю эту свистопляску.       Батч усмехается, выходя вперёд и подхватывая Вету под руку.       — Мы говорили насчёт экскурсии. Думаю, ты не откажешься от моего сопровождения?       Вета солнечно улыбается.       — Конечно, нет.       Но, повернувшись в сторону дверного проема, она натыкается на Нико. Сын Ириды при взгляде на черноволосого хмурится, но Вета не перестает улыбаться:       — Нико, а ты не пойдёшь с нами на экскурсию?       — Где находится твой лагерь? — Сын Аида явно желает попасть туда раньше всех. Вета перестает улыбаться, высвобождаясь из-под руки Батча.       — Чернотравную Пущу может найти только славянин.       — Про Новый Рим мне так же говорили. Но я же его нашёл, — вскидывает подбородок парень, глядя ей в глаза.       — Не знаю, что это за Новый Рим, но без провожатого в Пущу не пройти. Ты не увидишь деревни, даже подойдя впритык, будь ты хоть какой полубог. Для того, чтобы войти, тебе нужна метка и кровь славянина, — Вета серьёзно глядит в глаза черноволосому. Тот на секунду прищуривается, всматриваясь в глаза Веты, выискивая в них хоть проблеск лжи.       И отводит глаза, не находя его. Вета, следуя порыву, на секунду призывает свою силу, легко касаясь двумя пальцами носа Нико и тут же убирая руку. Впрочем, удивлённый взгляд парня она увидеть уже не успевает: её подхватывает под руку Лео, увлекая вперёд, мимо Нико и дальше, к выходу из дома.       — Пойдём, я кое-что тебе покажу!       Вета улыбается, следуя за ним.