Любовь убивает / Love Kills

Какое-то время Драко просто смотрел на последнюю запись в дневнике. Перед глазами все плыло, в горле пересохло, а в висках бешено стучала кровь. Обременённый чувством вины разум пытался оценить ущерб, причинённый его отсутствием. «Я должен был знать, — думал он, — должен был почувствовать, что она страдает. Должен был вернуться намного раньше». Осознание того, что он такой же долбоеб, как и Поттер, ублюдок, что был занят спасением гребанного мира, геройствовал, пока Гермиона страдала, ударило его с силой мчащегося на всех парах Хогвартс-Экспресса. — Блять, блять, блять, — бормотал Драко, захлопнув дневник и слезши с кровати, — блять, блять! — он ходил из угла в угол, метался по палате. Придя к решению, Драко остановился перед Гермионой и, убрав с её лица лёгкие пряди волос, поцеловал её в лоб. — Давай, детка, — прошептал он, — я отвезу тебя домой. Он поднял её на руки и, прижимая к груди хрупкое тело, аппарировал из больницы. Несколько мгновений спустя он появился в их спальне. Стащил покрывало с кровати, осторожно положил на неё Гермиону. — Подожди меня здесь, — Драко поцеловал спящую девушку в лоб и бросился вон из комнаты. Он точно знал, где искать сваренное ею три недели назад зелье. Гермиона Грейнджер педантична донельзя, и, конечно, он обнаружил флакон с вязкой фиолетовой жидкостью в шкафчике возле её алхимической лаборатории. «Сладкие мечты. Зелье изготовлено 6 мая. Срок годности восемь недель», — аккуратным почерком было написано на этикетке. — Как всегда организована, — качая головой, усмехнулся Драко. Он взял флакон и вернулся к Гермионе. В спальне он скинул с себя одежду, забрался в постель и выпил половину содержимого флакона. На вкус зелье оказалось сладким, отдалённо напоминало лавандовый чай, что так любила его мать. Он поставил флакон на тумбочку. — Я иду к тебе, детка, — обняв Гермиону и уткнувшись в копну спутанных волос, прошептал Драко. Веки тяжелели, и вскоре Малфой крепко уснул.

***

Комнату заливал мягкий янтарный свет. Большая кровать, окружённая драпированными шифоновыми занавесками, стояла в её середине. За полупрозрачной занавеской он разглядел знакомый, манящий силуэт. — Гермиона, — позвал он, и голос его прозвучал немного странно, так, как это бывает во снах. Драко рванулся к кровати, и звук его шагов по мраморному полу гулко разносился по комнате. Это удивило его. «Это точно не наша спальня», — подумал Драко, прежде чем отдёрнуть полог. Гермиона, одетая во что-то шелковистое и полупрозрачное, сидела на кровати к нему спиной. Мягкий солнечный свет расцвечивал её волосы десятком оттенков. — Гермиона, — вновь позвал Драко. Она обернулась. Движения её были медленными, такими, словно она была погружена в воду. — Драко, ты здесь. Почему ты так долго? Я ждала тебя целую вечность. Её голос казался другим, более мелодичным, чем он помнил. «Может, все дело в том, что это грёзы?» — Знаю, малыш. Прости, что заставил ждать. Я здесь, с тобой, и я больше не покину тебя, обещаю, — произнёс он, пожирая взглядом её фигуру, прикрытую лёгким, полупрозрачным пеньюаром. Улыбаясь, она поманила его. — Это неважно. Наконец-то ты здесь, — пропела девушка, — займись со мной любовью, Драко. Я так долго этого ждала. Разумом Малфой понимал, что если он поддастся её просьбе, то никогда не выберется из пучины этого сна. Но она была как сирена, безупречно выглядевшая его любимая ведьма. Её округлые грудки с розовыми сосками искушали его, тень меж её бёдер манила. Кто он такой, чтобы противостоять этому прекрасному созданию? Конечно, он не был достаточно сильным — тоже жаждущий, одинокий, отчаянный. Драко знал… слишком хорошо знал каждый дюйм этого тела, и он давно жаждал его. Без колебаний Малфой бросился на неё, прижимая её мягкую, податливую плоть к кровати своим сильным, мускулистым телом. Как только их губы встретились, и она издала протяжный, сладкий стон, все остальное кануло в небытие, потеряло для него всякое значение. Не было ничего важнее её кожи, её запаха, её готовой для него плоти и горячей, манящей сердцевины. Она была в его руках, и это было воплощением его истинного счастья. Драко эхом повторял её причитания, просьбы о большем. Наконец, когда он вошёл в неё и почувствовал, как она дрожит, пульсирует вокруг него, он прохрипел её имя. — Гермиона! Она вторила ему с придыханием: «Драко!» Они снова были вместе, и, наконец, Малфой почувствовал себя дома. Это та реальность, в которой он хочет жить. Это была его реальность. Эпилог. Кто-то тряс его за плечо, и это раздражало. Ему не хотелось открывать глаза. Ему было комфортно лежать рядом с её теплым, мягким телом, зарывшись в пахнущие жасмином локоны. «Ммм, Гермиона» — подумал он, притягивая девушку ближе. — Драко, Драко, проснись! В нашей спальне кто-то есть, — прошептала Грейнджер ему на ухо. — Не говори глупостей, давай спать. Мерлин, сегодня же воскресенье, — пробормотал он, не раскрывая глаз. — Вы ошибаетесь, мистер Малфой. Сегодня вторник и время близится к вечеру, — голос был знакомым, будто откуда-то из детства. Драко распахнул глаза и сел, моргая, уставившись на высокую, тёмную фигуру, склонившуюся над ним. — Надеюсь, вы оба осознаете всю глубину глупости ваших действий, — сказал бывший профессор зельеварения, — я полагал, что у вас здравый смысл имеется. Видимо, я переоценил ваши интеллектуальные способности. И, мисс Грейнджер, прекратите прятаться под одеялом. Это несколько неприлично для взрослой ведьмы. Гермиона показалась из-под одеяла, но решила остаться скрытой от осуждающего взгляда профессора. Северус покачал головой и раздражённо вздохнул. — Зарубите себе на носу: в следующий раз, когда вас двоих одолеет непреодолимое желание сварить и выпить что-то идиотское, я не буду готовить противоядие и отпаивать вас. Я просто позволю вам остаться там навечно. Теперь, когда вы оба проснулись, прошу меня извинить. Меня ожидает моя аптека, — драматично взметнув полами мантии, Снейп исчез с громким хлопком, открывая взорам Драко и Гермионы самодовольного Энтони и обеспокоенного Поттера, замерших в дверном проёме. — Я же сказала, что в нашей спальне кто-то есть, — прошептала Гермиона из-под одеяла. — Действительно, — согласился Драко, следом за ней укрываясь одеялом. Желания что-либо обсуждать в ближайшее время у него не было, и Малфой просто надеялся на то, что Голдстейн и Поттер верно истолкуют его жест и оставят их в покое. К счастью, они правильно поняли его. Конец