***
Немного отдышавшись, Альбус рискнул выбраться в коридор. Его творение теперь плескалось в надежно закупоренном пузырьке, завернутом в шарф и упрятанном поглубже в сумку. Учебник со всеми пометками оставлен в лаборатории за стойкой с котлами, серебряный нож тщательно вымыт. Левая рука прижимает к груди неопрятный ворох карт — любуйтесь, самый обычный первокурсник. И как любой обычный первокурсник, находящийся вне спальни после отбоя, он налетел на патрулирующего коридоры преподавателя. — Мистер Поттер, мне частенько приходится вылавливать студентов. В такой поздний час у них нередко случается такая неприятность, как дезориентация. Обычно я излечиваю их десятком штрафных баллов. Чаще — на двоих, потому как обычно эта неприятность поражает парочки. Но вы, Поттер — зачем вам прогулки при луне? — Герр Фауст, я не специально! — конечно, профессор Защиты не тот, кому бы хотелось вешать лапшу на уши, но… придется. — Задержался на Астрономии, а потом рассыпал все свои карты, пока нашел, пока собрал… Потом свернул куда-то не туда — и вот уже плутаю по замку. Вроде спускаюсь, все вниз, вниз — а места не узнаю. «Пожалуйста, поверьте! Это единственное оправдание, которое я сумел выдумать!» Возносить молитвы Мерлину, Мордреду и Мордред знает кому еще было поздно. — Так и быть, на первый раз можно простить вас. — Профессор лукаво улыбнулся уголком рта, отчего на щеке появилась ямочка. — Баллов не потеряете, но написать эссе об истории комендантского часа в учебных заведениях вам все же придется. Альбус с энтузиазмом закивал, едва не рассыпав карты снова. В гостиной сидел заспанный и недовольный Эридан Термен. Ругаться сил у него уже не было, так что, героически подавляя зевок, он махнул Альбусу в сторону спален. И подкрепил личным примером — все-таки засиживаться за полночь для жаворонка Термена было нехарактерно.***
Суббота. Доставить зелье надо бы с утра пораньше. «Но как?» — этот вопрос вставал перед Альбусом во всей красе. Никто из слизеринцев ни за что не позволит использовать себя вслепую. То же можно сказать и о Розе. Мари-Виктуар уже исполнилось семнадцать, так что, если их поймают, отвечать она будет по всей строгости закона. Молли — вообще староста школы, чья заветная мечта — работать в Секторе надзора за магическим правопорядком. Джеймс… Джеймс недвусмысленно показал, на чьей он стороне. Чудесный расклад — куча вариантов, а помощи ждать неоткуда! Нужен кто-то добрый, честный и готовый немного рискнуть. Мордред, да были б такие — давно бы с ними дружбу водил! Хотя… Идея, конечно, бредовая, но попытаться стоит. Альбус внутренне собрался и зашагал к выходу из Большого зала. — Уол… Кристофер, подожди, пожалуйста. Могу я попросить о помощи?***
Две головы лучше, чем одна, а три — это тысяча сумасшедших затей. Присоединившийся к тайной операции Чарли генерировал идеи и сам же их отвергал. Вызвать целителя к какому-нибудь мнимому больному? Нет, нельзя. Можно накликать беду — это раз, и неизбежно придется объясняться с Ишиасом — это два. Послать ему сову с письмом якобы из Мунго? Он запросто свяжется с любым из своих коллег через каминную сеть. Устроить дуэль заклинаний и позвать целителя уже по-настоящему? Нет, Ишиас заставит идти в Больничное крыло. «Вообще-то я против всякого членовредительства!» — возмутился Альбус. Наиболее удачной оказалась задумка тихони Уоллорда: обрушить на этаж ниже рыцарские доспехи и немного покричать. В общем, выманить мастера Ишиаса из его кабинета. Пока же он спускается по лестнице, ретироваться с места происшествия. Если повезет, заподозрят Пивза, если нет — что ж, в Хогвартсе почти пять сотен учеников, найти виноватых будет непросто. К чести гриффиндорцев, они не стали спрашивать, зачем это понадобилось Альбусу. Признаться, ему не хотелось громоздить путаные объяснения, почему так нужно попасть туда. Одно из них было слишком опасное, другое — слишком личное. На то, чтобы напоить Малфоя зельем, хватит и пяти минут. И эти пять минут ему добудут те, кто, в принципе, не обязан ни помогать, ни даже сочувствовать никому из слизеринцев. Но если уж нашлись те, кто достаточно благороден, чтобы протянуть руку помощи, невзирая ни на что — надо принять эту помощь с благодарностью. Мальчики поднялись в коридор, ведущий в Больничное крыло. Альбус нащупал в кармане флакон и кивнул своим союзникам. Он отправился прятаться за угол, а гриффиндорцы ушли на боковую лестницу. Поттер занял позицию так, чтобы не упустить момент. Дверь, выход на лестничную клетку — все отлично просматривается. Если все получится, он расскажет Кристоферу и Чарли, почему ему так нужны были эти пять минут. Однозначно расскажет.***
Альбус проскользнул внутрь, едва за Ишиасом хлопнула дверь. Судя по грохоту, отголоски которого еще звенели в ушах, гриффиндорцы ответственно подошли к своей роли. Шмыгнуть за ширму было делом одной минуты. Палата пропахла эвкалиптом и чабрецом. На тумбочке — пустой пузырек из-под зелья Сна-без-сновидений. Малфой, крепко спавший, выглядел не лучше, чем в прошлый раз: серовато-бледное лицо, синюшный румянец… Альбус вытащил из кармана флакон. Отсчитать девять капель и произнести заключительные слова заклинания. Рот у Малфоя приоткрыт — хоть с этим возиться не надо. Чтобы настойка капала, а не лилась струйкой, приходится прикрыть слишком широкое горлышко пальцем. — Per fas et nefas, quod potui, feci. (2) Никакого эффекта. Сердце у Альбуса стало биться медленно-медленно. Совершенно ничего. — Что?.. Поттер, вы тут что делаете? — целитель вошел неслышно. Он был раздражен больше, чем обычно. — Не припоминаю, чтобы пускал вас… Посещения сейчас бессмысленны. — Это он добавил уже мягче. Все бессмысленно. Альбусу хотелось закричать. — Это было нужно мне. — Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Я обидел верного друга, хорошего друга, и даже не могу попросить прощения. Бессмысленные посещения? Это было нужно мне. Извините. Под пристальным взглядом Ишиаса Альбус встал и вышел. Куда и как дальше несли его ноги — он не помнил. Он пришел в себя уже в каменном круге. Спину леденило гранитное надгробие, а на лице замерзали слезы.***
Профессору Криви было безразлично, что творится в душе у младшего Поттера. — …опираясь на учение Платона, волшебники представляли смерть как отделение некой внутренней части, души, от физического тела. С течением времени природа тело становилась все более понятной как магам, так и магглам. Тело, несомненно, не было вечным: утратив жизненную силу — возьмите это словосочетание в кавычки, Поттер — оно распадалось в прах. Таким образом, тело есть лишь бренная оболочка. «Пока я пишу этот бред, одно тело как раз лишается этой самой силы. Мои старания бесполезны. Оставить бы сейчас «бренную оболочку» на растерзание Криви, а самому бы…» — Внимание на меня, Поттер! Новый абзац: «Отношение людей к смерти можно свести всего к двум вариантам. Одни видят в смерти закономерный финал, не испытывая перед ней особого страха — неважно, вызвано ли это верой в бессмертие духа, вечную загробную жизнь или возведением смерти в культ. Другие же стремятся любыми способами отсрочить неизбежную кончину, считая жизнь высшей ценностью. Именно последним мы обязаны изобретением некромантии, спиритуализма и новейшими открытиями в области шаманского искусства». Сколько он уже перевел пергамента? Чернила лились рекой. — Смотрите на меня! «Смерть возводили в культ, ей поклонялись и ее страшились. Известны попытки обмануть смерть. Те хитрецы, которым удавалась эта затея, получали в награду волшебные предметы, превосходящие по своим свойствам лучшие образчики артефактов». Интересно, как можно обмануть что-то столь же древнее, как мир? А еще интереснее, как это сделать? Смог бы он это сделать? — Следующий абзац: «Другой вид награды, бессмертие — если быть точнее, невмешательство Мрачного Жнеца в жизнь ловкача — было менее выигрышным вариантом. Широко известна история Джека-с-фонарем, ирландского кузнеца, обреченного на вечные скитания; другие герои терпели поражение, забыв оговорить сохранение молодости и силы; некоторые отказывались от бессмертия, не в силах вынести потери близких». Эти ребята показались Альбусу самыми симпатичными: у них хоть какие-то человеческие чувства остались. По сравнению с ордами свихнувшихся на власти некромантов, про которых он писал на прошлой недели, эти выглядели вполне безобидно. — Поттер! — требовательно пророкотал профессор. — Вы витаете в облаках! Альбус поднял глаза от пергамента и встретился взглядом с преподавателем. Это было неприятным требованием Криви: извольте смотреть в глаза, когда с вами разговаривают. Лучше б уставиться в пол, как обычно бывает, когда тебя отчитывают… Нет, приходится смотреть в глаза профессора, чернильно-синие, с мутным, как у дохлой рыбы, отливом. — Вопиющая безответственность! Вы позорите имя отца. — Глаза, наконец, скрылись под набрякшими веками. По мнению Криви, это выражало презрение. По мнению Альбуса — предвещало скорый конец наказания. И его ожидания оправдались. Профессор вяло махнул рукой. — Вы свободны. Монд и Шарпантье пришли за ним вдвоем — Малфоя-то не было. Загонщики, измотанные после тренировки, не были расположены к долгим беседам. Сегодня даже просто отвечать на вопросы казалось Альбусу непосильным трудом, так что он был им благодарен. Он не стал задерживаться в гостиной, где трещали дрова в камине, наполняя комнату теплом, где Лефевр с азартом сражался в шахматы с Белиндой, где Катарина отлавливала всех бездельничающих и агитировала присоединиться к разработке планов на Рождество — точнее, на Йоль, зимнее солнцестояние, которое слизеринцы собирались отмечать всем факультетом за день до отъезда… Хотелось скрыться от всех, испариться, исчезнуть — что Альбус и сделал, закрыв за собой дверь спальни. Он лег на кровать не раздеваясь, только ботинки скинул по пути. Все-таки рано еще для отхода на боковую. Альбус уставился невидящим взглядом в полог. В голове — пустота. А потом он и сам не заметил, как уснул.***
Он стоит на мосту. Мост — узенький, поручень только с одной стороны, да и налажен кое-как. Река — широкая, бурная. Темная, отливающая свинцом вода пенится, волны вздымаются все выше и выше, отчего кажется, будто смотришь на верхушки елового леса в ночь бури. Альбус чувствует, что за спиной стоит кто-то еще. Обернулся — никого. Однако ощущение чужого пристального взгляда не спешило покидать его. Он уже, не таясь, завертел головой по сторонам, пытаясь увидеть, но все, чего он удостоился — леденящий душу смех за спиной. — Покажись! — крикнул он. Река бесновалась, ветер усиливался, и Альбус не был уверен, что на шатком мосту он в безопасности. Смех стал откровенно издевательским. Он попробовал добраться до берега — мост угрожающе закачался. Вода начала заливать ноги Альбуса. Уговаривая себя не паниковать (бесполезно: сердце колотилось со страшной силой), он повернул в другую сторону. Противоположный берег оказался столь же негостеприимным. — Выпусти меня! — перекричать шум ветра оказалось непросто. — Кто ты? Перед ним возникла бесформенная фигура в плаще. Она напоминала дементора, только вот эти создания не смеются и не носят белых перчаток. До фигуры было не больше пары-тройки шагов. Альбус попробовал коснуться ее — безрезультатно: он не смог приблизиться ни на дюйм, а рука вхолостую сгребала воздух. О том, что его попытки не прошли незамеченными и не привиделись ему, свидетельствовало донесшееся из-под капюшона фырканье. — Ты сам ступил на мой порог. — Произнесший это голос не назовешь громким, но он удивительным образом сделал окружающие шумы несущественными. Ветер, мгновение назад завывавший не хуже оборотня, все так же трепал полы одежды, угрожая сбросить Альбуса в бушующие воды. — Хотя, признаться честно, я ждала этого свидания. — Почему? — Альбус поперхнулся на вдохе. — О чем вы… — У тебя есть кое-что мое. — Голос стал вкрадчивым. — Но я предпочла бы, чтоб ты собрал все вещицы. Видишь ли, столь одаренные молодые люди встречаются редко, не говоря уж о том, что не все могут вернуться отсюда. — Что такого в этом месте? Снова смех — на этот раз благодушно-серебристый. — Не в месте, а в обстоятельствах. Видишь ли, сегодня ты зашел дальше обычного, не теряя рассудка. Ты бывал здесь и раньше, только не помнишь об этом — к своему счастью и моему сожалению. И, раз уж ты пришел сюда добровольно, — говорившая особо выделила это слово, — я могу предложить тебе… хм-м… сделку. Суть ее проста: собрать три принадлежавших мне когда-то вещицы и не дать завладеть ими одному пренеприятному типу. Он, видишь ли, захотел невероятной силы. Не сказать, чтоб его идея была лишена смысла… Но мне она не нравится. К тому же, у него нет никаких прав на дары. У Альбуса голова пошла кругом. — Какие вещицы? И от кого защитить? Да почему, собственно, я? Фигура укоризненно погрозила затянутым в белую ткань пальцем. — Одна из них уже у тебя. А пренеприятный тип периодически наведывается в твои мысли и сны. Почему ты? Все просто. — Капюшон чуть приподнялся, и незнакомка улыбнулась. — Ты же мой наследник. С этими словами она исчезла. Вместе с ней исчезли и буря, и мост… Все, кроме реки. Миг падения — и Альбус с головой ушел под воду. Скорее, вынырнуть! Но чем яростнее он греб, тем дальше оказывалась поверхность. Альбус не мог поверить в происходящее. Воздух был на исходе, грудь словно сдавило стальными обручами. Новый рывок — и ладонь задевает что-то аморфное, студенистое, будто медуза. Он отдергивает руку — а прохладное нечто подплывает ближе. Даже то немногое, что Альбус видит, заставляет его замереть от ужаса. Белесое, измятое, но сохранившее остаточное сходство с человеческим лицо. Утопленник? Прочь отсюда! Но как бы Альбус не старался выплыть, в мутной воде появляются новые и новые силуэты. Они окружают его со всех сторон, хватают за руки… И Альбус кричит, напрочь забыв о воздухе и воде. — Поттер! Проснись, лунатик несчастный! Поттер! — зов пробивается к нему, и полная мертвецов река рассыпается сверкающими осколками. Альбус дышит — и это однозначно воздух, пусть он и хватает его, как выброшенная на берег рыба. Свет, отливающий розоватым за закрытыми веками, — несомненно, направленный в лицо Люмос. И некто — скорее всего, тот, кто этот Люмос наколдовал — трясет Альбуса за плечо. Поттер открывает глаза — и видит взъерошенного Малфоя.