Наследие. Lapis resurrectionem

      В свое время Гарри Поттер, как известно, терпеть не мог такой предмет, как Зельеварение. Являлось ли это целиком и полностью «заслугой» желчного характера профессора Северуса Т.Снейпа, или какую-то роль играло отсутствие у гриффиндорца склонности к этому виду магического искусства, не могла бы с точностью сказать и Гермиона Грейнджер. Также не исключено, что она винила бы патологическое нежелание Гарри готовиться к уроку — вне зависимости от вызвавших это самое желание причин. Как бы то ни было, подобных проблем с Зельеварением Альбус, находившийся под впечатлением отцовских рассказов об этой дисциплине, не испытывал. Тем более, что постоянного преподавателя Зельеварения со времен ухода Горация Слизнорта так и не нашли: занятия вел унылый аспирант, механически выдававший цитату за цитатой из Мышьякоффа и Бораго. Аспирант, к тому же, нашел повод сократить практические занятия, и возиться с котлами по новому плану полагалось раз в две недели — при двух сдвоенных занятиях в неделю. На самом деле, уже несколько лет преподавателем значился приходящий профессор из Мунго, но он всякий раз оказывался невероятно занят, и потому его заменял один из его аспирантов. Теперешний, как рассказывал Термен, отбывает повинность с прошлого апреля, но чем он не угодил профессору — до сих пор остается загадкой. В общем, предмет как предмет, где-то между Астрономией и Историей Магии.       Если говорить начистоту, то из всех предстоящих занятий Альбус больше всего боялся полетов. Темнота и высота Астрономической Башни — просто ерунда в сравнении с тем, что он чувствовал всякий раз, когда нужно было сесть на метлу. Не то что бы он совсем не умел летать — нет, такое в семье самого молодого гриффиндорского ловца было просто невозможно. Умел, и если бы от этого зависела его жизнь — полетел бы. Но никакой другой причины для того, чтобы сесть на метлу, он не рассматривал.       А теперь выясняется, что учебный план требует от него показать навыки полета! Не предлагает, не рекомендует и не высказывает пожеланий касательно этого, в сущности, спорта, а именно требует. Да еще и перед всеми! Интуиция подсказывала, что в пару со Слизерином поставят Гриффиндор... И если Малфою, как надеялся Альбус, хватит такта не упражняться в остроумии по поводу его «страсти» к полетам, то ожидать снисхождения от красно-золотого факультета не приходилось.       Эх, надо гнать эту мысль подальше, давить ее в зародыше! Тем более, что в связи с зарядившими дождями курс полетов перенесли на октябрь. Но, как оказалось, бояться следовало и кое-чего еще.       В пятницу все время с утра и до обеда было отведено Маггловедению. По затее Министерства Магии, введение этого курса было призвано установить взаимопонимание между магглорожденными и чистокровными волшебниками, наладить обмен достижениями между двумя такими разными сообществами и, наконец, примирить юных волшебников между собой. Идея, как всегда, была хорошая, а вот исполнение подкачало. Вели занятия, разумеется, волшебники, а толковой программы Министерство не составило — одни рекомендательные письма. Так что каждый вел этот предмет на свой лад, и чаще всего отдуваться приходилось именно магглорожденным — ну как отказаться от рассказа о самых обычных вещах, когда волшебники просят! Правда, к началу второго курса энтузиазм рассказчиков заметно угасал, и занятия становились все более скучными...       Но так было до того, как преподавателем стал Дэннис Криви.       — Почему, приходя в класс, я вижу сборище дикарей? — начал он первый урок. Пятница, девять утра, лекционное занятие. Первокурсники со всех четырех факультетов озадаченно уставились на него. — Ответ прост: вы считаете, что мой предмет можно не уважать. Те, кто знаком с миром магглов не понаслышке, полагают, что уже обладают необходимыми знаниями. Другие же — так называемые чистокровные (он выплюнул это слово с невероятным презрением) — полагают, что эти знания бесполезны.       Его слова не так уж отличались от истины — разве что количественно: бесполезными эти занятия считали абсолютно все.       — Меня не интересует ваше мнение, — профессор Криви стоял у доски, скрестив руки на груди, и скользил взглядом по лицам новичков. — Вы будете выполнять составленную мной лично программу. На легкую сдачу можете не рассчитывать. Каждое пожелание Министерства Магии учтено, так что вас ждут семь лет погружения в историю магглов, их быт и традиции... Как вы будете изыскивать материал для выполнения внеклассной работы, меня не интересует. Она должна быть выполнена — и точка.       Его взгляд остановился на лице Скорпиуса. Взмах волшебной палочкой — и перо вылетело у слизеринца из рук.       — Мистер Малфой, я не говорил, что следует записывать. Из чего следует вывод — вы заняты чем-то посторонним на моем уроке. Минус пять баллов.       Скорпиус и бровью не повел.       — Возвращаясь к нашему разговору: я понимаю, что изначально вы находитесь в неравном положении, что у всех вас разные способности и разные возможности выполнения моих заданий. Повторюсь — меня это не интересует. Вы прослушиваете лекционный материал — значит, получаете основное представление о предмете. Выполняете домашнее задание — значит, расширяете эти представления и закрепляете материал. В конце каждого курса — экзамен, который проставляется в аттестат. Если я считаю, что вы не выполняете программу, то не допускаю вас до экзамена, и вопрос о его сдаче вы решаете с директором; если эта ситуация повторяется — вопрос выносится на рассмотрение непосредственно Министерством. Как вы это решаете...       Курс удрученно молчал.       — … меня не интересует, — выдержав паузу, он продолжил. — Перья и пергамент на стол. Я диктую быстро, так что в ваших интересах не отвлекаться. Тема сегодняшней лекции — «Первобытное общество. Разделение на магглов и магов. Маггловские теории происхождения цивилизации». Двойное подчеркивание. Новая строка. Красная строка: «Первобытным обществом называют...»       В локоть Альбусу уперся какой-то сверток. Малфой, прилежно записывая разглагольствования профессора левой рукой, правой пододвигал к Альбусу крохотный пергаментный свиток. Улучив минутку, Поттер развернул его:       «Речь из года в год не меняется, программа тоже. Возьми потом старые копспекты у Аспера. Ведь как ты справляешься с конспектом, никого не интересует»       Аккурат под последней фразой была угловато, но весьма похоже изображена физиономия профессора. Убедившись, что Альбус прочитал послание, Малфой добавил еще пару строк:       «Минут через сорок почувствуешь, что начнет отваливаться рука. Не забудь, что этой рукой по маггловедению еще и эссе придется писать»       Рука, предположим, уже начала уставать.       «Кстати, в слове «палеолит» достаточно одной…»       Этого Альбус не мог оставить без ответа.       «Пиши тогда, если такой умный! Я вообще этот «лит» в первый раз слышу! И, раз уж заговорили о всяких «кстати»: почему нельзя вслух?»       Малфой хмыкнул и застрочил:       «Чтобы было хоть что-то понятно вслух, даже шепотом, мне придется наклониться к тебе. Пока все пишут, Криви спокоен. С его позиции всех очень хорошо видно, так что любое движение он заметит»       «А то он этой переписки не увидит!»       Прочитав эту фразу, Малфой расплылся в улыбке — правда, радости в ней было ни на грош.       «Мы же пишем! А вот что — он при всем желании не разберет!»

***

      Ту лекцию Альбус так целиком и не записал. Под конец он уже просто водил пером по пергаменту, не в силах выдавить из себя ни строчки. А когда он решил выполнить домашнее задание, его ожидал еще более неприятный сюрприз: разборчивые буквы в конспекте кончились гораздо раньше, чем он предполагал. Дело осложнялось еще и тем, что профессор надиктовал огромное количество совершенно незнакомых слов. Поиск в библиотеке ничего не дал, даже после того, как Альбус перебрал по нескольку вариантов написания.       Вторая неделя в Хогвартсе не тянула на замечательную: в понедельник прорвавшиеся через непогоду совы доставили почту (письмо родителей было ободряющим, а вот записка от Лили призывала громы и молнии на голову «подлова изменника»). Во вторник волшебную палочку Альбуса едва не трансфигурировали в иголку («Я нечаянно, профессор МакГонагалл, честно! Наверное, я неправильно прочитал формулу!» — оправдывался Ренч). В среду младший Поттер без посторонней помощи (от этого не менее обидно!) провалился в компостную кучу — нечего было так неосмотрительно облокачиваться... Но даже в сравнении с этим вечер четверга был просто отвратительным.       И Малфой, похоже, совершенно не был опечален перспективой завтрашней пытки маггловедением. Он бродил по гостиной, ища, с кем бы сыграть в шахматы. Шахматные фигурки у него были молчаливые и неподвижные, и приходилось переставлять их самому. Сам Малфой заявлял, что это обеспечивает честную игру и избавляет от необходимости пререкаться с собственными фигурами, но кроме него пока любителей таких шахмат не нашлось.       — Поттер, ты занят? — наконец, подошел он к Альбусу. — Как насчет партии?       — С профессором Криви сыграй, — буркнул Альбус. Заданное на завтра эссе о достижениях древних магглов состояло из подписи, названия и кляксы. Оставалось написать еще три фута.       Малфой таинственно прищурился.       — Если бы твое эссе было готово, я мог бы рассчитывать на игру?       — Да сколько угодно, — вздохнул Поттер. — Только оно само себя не напишет.       На столе, словно по волшебству появился еще один свиток. «Великие изобретения пещерного человека». «Мерлин мой, как можно писать таким мелким почерком?..»       — Что скажешь? Какими будешь играть, белыми или черными?       Альбус еще раз пробежался глазами по тексту. Незнакомые фамилии... Названия мест... Он свернул пергамент.       — Спасибо, конечно... Но я же не могу...       Вздох Малфоя вышел громким и совсем не аристократичным.       — Поттер, ты только не путай честность с глупостью! Я не предлагаю тебе списывать слово в слово. У Криви с его словоблудием без подготовки вообще ничего понять нельзя. Ты честно пытался — да что там, ты неделю не расставался с этой ахинеей! Как ни посмотришь — сидит Поттер, все зубрит и зубрит маггловедение! Конспекты, вон, начисто переписал...       Альбусу оставалось только молчать и краснеть потихоньку. Неужели со стороны было так заметно?       — Достижения пещерных людей по пальцам пересчитать можно: орудия труда, одежда, огонь, колесо. Плюс система общения, куда можно отнести и наскальные рисунки, из которых впоследствии развились символы и знаки, в том числе магические, и разборчивую речь, появление которой отмечают по изменившемуся строению челюсти, но какой именно она была, никто не знает. Элементарно же! А дальше читаешь эссе, — он вернул отодвинутый было Альбусом свиток, — и добавляешь научные факты с датами, с именами, как положено. Полчаса тебе на разобраться.       Откуда Малфой все это узнал, осталось за скобками. Но, получив за сконструированное по его совету эссе «выше ожидаемого», Альбус решил, что каждый имеет право на свой маленький секрет.

***

      Несмотря на то, что Малфой был неплохо подкован в области Маггловедения, профессор Криви невзлюбил того с первого занятия. Сначала Альбус думал, что тот просто ищет повод сорвать на ком-нибудь из студентов раздражение: наверняка повторять один и тот же материал седьмой год подряд ужасно надоедает! А тут как раз есть Малфой, который то перо не вовремя возьмет, то мечтательно уставится в окно, то положит на парту какой-то посторонний учебник... К тому же профессор в свое время учился на Гриффиндоре, и как известно, ребята оттуда не слишком жалуют слизеринцев.       Неделя проходила за неделей, и большинство преподавателей перестало приглядываться к слизеринским первокурсникам, ожидая подвоха. Они даже компенсировали потерянные на самом первом занятии баллы — пять Альбусу за одновременную левитацию пяти же перьев, три Малфою за быстро и правильно трансфиурированную спичку и по баллу за какие-то мелочи на Травологии. Заниматься вместе с пуффендуйцами было легко и даже приятно (Роза по-прежнему работала с ними над одной грядкой), общих занятий с Когтевраном не было, а Гриффиндор — ну, в каждой бочке меда должна быть и ложка дегтя. Эвелина и Агнес в лучших девчачьих традициях были заняты своими делами, а Диана Дилейни упорно трудилась, не иначе как надеясь снискать лавры новой Гермионы. Просто Чарли был слишком деятельной натурой, чтобы целиком сосредотачиваться на такой ерунде, как перепалки со слизеринцами. Проблемы могли доставить только Ренч и его приятели, да и то дальше мелких пакостей дело не шло. Пожалуй, однажды с ними можно будет сработаться — не то, что тихий Уоллорд, но даже Присколл производит впечатление нормального человека, когда Ренча нет поблизости.       В общем, дела понемногу налаживались — пока в первую пятницу октября Альбус не решил взглянуть на оценку Малфоя.       Жирный «Тролль». Проморгавшись, Альбус посмотрел снова. Бред какой-то. Эссе «Маггловские цивилизации: Древний Египет», прочитав которое, Альбус, наконец, уяснил, чем отличается их химия от Зельеварения, было оценено хуже некуда. Ни исправлений, ни комментариев. Только унизительное «Т» в кружочке рядом с датой.       Малфой заметил, что так пристально рассматривает Альбус, и смахнул свиток в сумку. Он что, обо всех проблемах будет молчать?       — Какого Мордреда лысого... У тебя же там все правильно! Разве не так?       Белобрысый возвел глаза к потолку, будто разговаривал с умственно отсталым.       — Все так, Поттер. Но преподаватель всегда прав.       — И насколько же он прав в твоем случае?       — Ему виднее, — Малфой отвел взгляд, отчего казалось, что он обращается к стене. — Не пори горячку.       Но уж если Альбуса что-то задевало, то так просто свернуть тему он не мог. К тому же скопившееся за прошедшее время раздражение настойчиво искало выход:       — По-твоему, я порю горячку? — едва не задохнулся от негодования Альбус. — Ну-ка, дай сюда.       Он выхватил злосчастный список и припустил по ступенькам вниз, надеясь догнать профессора Криви. Но у самого порога Малфой налетел на него, сбив с ног, и попытался вырвать пергамент из рук Альбуса. Материал трещал, но пока не сдавался. Возня плавно переходила в потасовку...       — Драка, мистер Малфой, — стоящий в дверях профессор Криви смерил мальчишек взглядом, исполненным брезгливости. — Десять баллов со Слизерина. Чей это свиток?       — Поттера. — Скорпиус, кажется, едва сдерживался, чтобы не плюнуть мужчине в лицо. — У него «Выше ожидаемого», а у меня пятый по счету «Тролль».       — Ваш ответ должен звучать как: «Поттера, профессор». Чего вы добиваетесь этой выходкой, мистер Малфой?       Малфой скривил рот в дерзкой ухмылке.       — Решил проверить, насколько вы соответствуете занимаемой должности. Профессор.       Альбусу вдруг захотелось провалиться куда-нибудь в хогвартские подземелья. Или еще глубже — если получится. На лице профессора застыла жуткая гримаса, сделавшая его похожим на одну из горгулий Нотр-Дама. Выглядел он точно, как эти каменные уродцы на фотографиях дяди Билла, но вот ужаса внушал куда больше.       — Отработка, мистер Малфой. Сегодня в семь, — он развернулся, подобрав полу мантии, словно опасался ненароком коснуться ей слизеринца. Словно боялся запачкаться. Перед тем, как покинуть класс, он заметил, не оборачиваясь: — На вашем месте, мистер Поттер, я бы тщательней относился к выбору своего окружения. В следующий раз вы не отделаетесь так легко.       Дверь за ним захлопнулась. Малфой опустился на первый попавшийся стул... И расхохотался.

***

      Они не разговаривали до вечера. Ни слова — ни за обедом в Большом зале, ни в библиотеке, ни на квиддичном поле, куда их вытащил Термен, до которого дошел слух о скором начале занятий полетами. Но ровно в шесть Малфой вручил Альбусу свою сумку и со словами «встретимся на Астрономии» удалился.       Альбус задумчиво оглядел доверенную ношу. Утреннее происшествие не давало ему покоя. Он же не ошибся в оценке малфоевской работы? Он же абсолютно обоснованно хотел узнать, чем оправданы такие низкие баллы! Ничем другим, кроме пристрастности, их не объяснить... Или же он сам необъективен? Вот бы спросить кого-нибудь третьего! Он потеребил застежку сумки. Работа здесь, внутри — надо только достать ее и найти эксперта. Для начала можно из числа студентов. Вот, например...       Нет, нельзя! Альбус замотал головой, будто бы это помогло избавиться от лишних мыслей. Малфой ясно дал понять, что против. Даже на отработку нарвался... Мерлиновы подтяжки, как же это бесит! Альбус пнул постамент очередных рыцарских лат и скривился от боли. Что ж, боль немного отрезвила рассудок. Придется подождать Малфоя, а уж потом постараться убедить его обратиться за помощью — хоть к кому-нибудь.       — Эй, Поттер, в грузчики подался, что ли? — только Ренча здесь не хватало. Альбус стиснул зубы и продолжил свой путь к подземельям. Не обращать внимания, просто не обращать внимания...       — Или боишься, что улетишь? Так ты не переживай — слизеринца вроде тебя ни одна метла не поднимет. Такой-то камень на совести!       Сердце пропустило удар. Неужели он всем рассказал? Джеймс — трепло! Подлый предатель!       — До понедельника, змееныш! Не знаю, где твой приятель, но передай ему: самое время клянчить у своего папаши пожирательскую мантию... И все равно я уделаю его на своей метле!

***

      На Астрономию Малфой явился, хоть и едва не опоздал. Профессор Синистра выразила свое «фи» одним неодобрительным взглядом и начала перекличку. Скорпиус рухнул на скамью рядом с Альбусом. Тот молча придвинул к нему его сумку.       Малфой вытащил чернильницу и улыбнулся:       — Я, признаться, думал, что ты первым делом потащишь этот хлам на проверку к своей рыжей кузине.       — Делать мне нечего, — фыркнул Альбус, втайне довольный возвращению нормального Малфоя. — И, чтоб ты знал, ее зовут Роза, а рыжих кузин у меня еще много.       — Точно, как я мог забыть — Уизли... Видимо, придется поступиться правилами и называть ее по имени. Как насчет «Роза-только-не-думай-что-мы-друзья-только-по-тому-как-я-к-тебе-обращаюсь»?       Сзади послышался сдавленный смешок — Роза Уизли собственной персоной.       — Даже в мыслях не было, Малфой. Обращайся, как хочешь. Вы что, правда хотели, чтобы я оценила что-то?       Умоляющий взгляд Альбуса встретился с кислым Малфоевским. Наконец, он сдался и кивнул:       — А, ладно. Все равно ты не отстанешь, — блондин достал эссе и загнул шапку. — Вот, почитай.       — Тут темно, вообще-то... — пробормотала Роза, напряженно всматриваясь в текст. Закончив, она подняла голову и обиженно уставилась на слизеринцев:       — Хорошее сочинение. Где ухитрились найти материал? Я просила маму прислать кое-что из маггловских школьных учебников, но сова много не донесет... Признавайтесь, где источник маггловских знаний!       Малфой с хитрым прищуром покачал головой:       — О нет, милая леди, соль тут совсем не в материале, — и отогнул лист, чтобы стало видно заглавие.       Роза растерянно заморгала.       — Подожди, этого быть не может! Тут какая-то ошибка!       Малфой свернул пергамент.       — Я могу надеяться на то, что вы сохраните это в тайне?       — Да, но почему... — Роза жаждала объяснений.       — Ловлю на слове.       — Малфой!       — Потому что. Вследствие некоторых причин профессор Криви задался целью сделать мое обучение в Хогвартсе по возможности невозможным. Сказал я, конечно, коряво, но это так.       — И ты считаешь, что это достаточное объяснение? — Роза задавала в точности те вопросы, которые интересовали Альбуса. А неплохо, однако, привлекать ее к разговору — тут, как с Альбусом, от ответа не уйдешь!       Но Малфой отчаянно не желал открывать карты.       — Вспомни начало разговора, Роза Уизли. Для тебя это совершенно лишняя информация.

***

      Больше они к этой теме не возвращались. Малфой (вот скользкий жук!) ухитрился сгладить свою откровенную грубость, и остаток Астрономии прошел вполне мирно. Составление карты сопровождалось рабочими разговорами, которые изредка разбавлялись безобидными шуточками. С Розой они распрощались вполне мирно.       В подземельях, уже забравшись под одеяло, Альбус подумал: случайно ли Малфой забыл упомянуть, что намерен хранить секреты не только от пуффендуйки, но и от Поттера?