Ожог

      За пять лет в Нью-Йорке я умудрилась перепробовать все типичные пути новичка в большом городе. Стала настоящим ходячим клише, зато, можно сказать, познала жизнь и набралась опыта, и это неплохо. Я работала официанткой, гостиничным администратором, консультантом в универмаге… даже посещала курсы долбаного актерского мастерства. И все это время тщательно оберегала свое сердце, а чувства держала на привязи. Один взгляд на мои дорого обставленные апартаменты — мою арендованную мечту, — и становится ясно, что роскошь дарит мне ложное чувство защищенности. Белое покрывало и обивка изголовья. Белый ковер. Белый ночной столик. Белые свечи, белые лампы, белые квадраты вместо картин — единственное украшение бледно-сиреневых стен. Белый. Белый. Белый. Я дышу белым. Цвет непорочности словно уравновешивает мою внутреннюю черноту. Тряхнув головой, я заставляю себя сосредоточиться на предстоящем собеседование в "Грей - Хаус ".       Последний штрих темно-красной помады, и я отхожу на пару шагов, чтобы увидеть себя в зеркале целиком. Улыбаюсь. Мое отражение безупречно. Каскад прямых черных волос, кожа без тени загара, глаза цвета незабудок, фигура, как песочные часы… Эту Анастейшу не обидят хулиганы на школьном дворе. Эта Анастейша не будет считаться изгоем. Эта девушка будет сиять. Упиваясь вниманием прохожих, я стою на углу и вылавливаю в потоке машин такси. Машу рукой, золотые браслеты, звеня, скользят по запястью к локтю. В ожидании запрокидываю голову и оглядываюсь, завороженная тем, как оживает город с наступлением темноты. Жизнь кипит здесь и днем, но ночью… ночью все иначе. Лучше. Как только зажигаются фонари, неистовая волна крышесносного, заразительного, сметающего запреты безумия разносится по улицам Манхэттена, увлекая всех его жителей за собой. Дрейфуя в этих бурлящих водах, я чувствую себя свободной как никогда.Останавливается такси.Я проскальзываю на заднее сиденье. Кожаная обивка приятно холодит мою обнаженную кожу. Сообщаю водителю адрес. Flashback Я бросаю вещь за вещью в свой красный чемоданчик. Шелк, хлопок, кружево, кожа — все оплачено моим отцом. В комнату заглядывает мать. — Чем это ты занимаешься? — спрашивает она. Ее идеально уложенные золотистые волосы выглядят на миллион баксов. Я не утруждаю себя объяснениями. Перегнувшись через чемодан, дотягиваюсь до своего старого плюшевого медвежонка Винклера и кладу его рядом с сумкой Louis Vuitton, которую мне купил отец на День Благодарения. Мать хватает меня за руку и разворачивает к себе лицом. — Анастейша Роуз Стил, я с тобой разговариваю. Что ты делаешь? Отвечай. Я выдергиваю руку. От ее ногтей на коже остаются красные полосы. — А на что похоже? Собираю свое барахло и сваливаю из этого вонючего города. — Следи за своим языком, Энея. Я все-таки твоя мать, — осаждает она меня. — Да ладно? — Фыркаю. — Я бы так не сказала. И тут, не успеваю я пикнуть, как ощущаю первое материнское прикосновение к моему лицу лет за восемь, наверное. Но это не ласка и не поцелуй. Это пощечина. Как и следовало ожидать. Моя рука непроизвольно взлетает к щеке. Я потираю место удара, пытаясь унять жгучую боль от ее ладони. — Как ты смеешь, — сопит она. — Смею что? Говорить правду? — с издевкой спрашиваю я и улыбаюсь во весь рот. Меня прямо-таки распирает. — А знаешь, забей. Ты разве не рада, что я уезжаю? — Я окидываю ее взглядом, отмечая, какие дорогие на ней шмотки. Все куплены мужчиной, её новым любовником. Сама себе она такое позволить не может. — Тебе же всегда было на меня наплевать. Мать не ведет и бровью. — И на что ты собираешься жить? У тебя нет ни профессии, ни работы. Ха! Я смеюсь ей в лицо. — М-м… как там говорится? О, вспомнила! — Я хлопаю себя по лбу, точно меня осенила идея. — Пойду к отцу. — Снова начинаю паковать вещи. Через четыре часа у меня самолет, и опаздывать я не намерена. После нескольких минут тишины, когда я уже думаю, что она ушла, из-за спины долетает ответ. — Ты слишком много о себе возомнила, Анастасия. Отец — он, знаешь, не всегда будет тебя содержать. Он женится на тупоголовой кукле, и останешься ни с чем. Я закрываю чемодан, слышу, как щелкают замки, и стаскиваю его с кровати на пол. Потом пихаю в сумку " Тэсс из рода Д'Эбервилей"и «Унесенные ветром» в потертой мягкой обложке и впервые с начала разговора смотрю матери прямо в глаза. — То есть, как ты, да? — Что ты себе… — Можешь не беспокоиться. — Волоку чемодан к выходу, по пути задевая ее плечом. — Я не пропаду. Я собираюсь стать хитренькой, типа тебя, мама. — И выплевываю: — Обещаю, ты будешь мною гордиться. Как только я выхожу за порог родительского дома и набираю полные легкие свежего воздуха, меня захлестывает чувство свободы. Прямо сейчас, делая первый шаг в неизвестное, я понимаю, что в этом городе меня ничего не держит. Ни-че-го. Мне выпал шанс стать той женщиной, которой я хочу быть — без сплетен на каждом шагу и без воспоминаний, мигающих со всех сторон неоновыми огнями. Конец Flashback