Трон и дети

Поцеловав руку Сулеймана, Хюррем присела на кровать. Султанша подозвала рукой к себе евухов и отдала распоряжение, чтобы ей постелили на диване рядом с ложем Падишаха. Женщина и не заметила, как к ней бесшумно подошла Фахрие Калфа, появившаяся в покоях, будто из воздуха. — Я привела одну Хатун, которая может помочь Повелителю.- прошептала на ухо Роксолане Хазнедар-уста. — Что за Хатун? — устало спросила женщина. — Ее зовут Ида Дворкин. Она пришла, от той гадалки. — Зачем? — Ида Дворкин хорошо разбирается в различных травах и может нам помочь. Хюррем Султан вы же понимаете, что Падишах отравлен? — Какая же я глупая! — сверкнула глазами Хюррем.- Вполне возможно, что Повелителя отравили каким-то сильным ядом, который не известен лекарям. — Тогда велите пустить Хатун. — Пропустите женщину, стоящую в коридоре. Она лекарь и может помочь Повелителю.- приказала Хюррем Султан охране. — Госпожа, но посторонних…- попытался остановить славянку Сюмбюль Ага. — Молчать. Выполняйте мой приказ. Немедленно.-Роксолана посмотрела на евнуха убийственным взглядом. С зубным скрежетом стражники открыли позолоченные двери и пустили в покои невысокую европейку с белыми локонами, серыми глазами и нежной фарфоровой кожей. Ида Дворкин представляла из себя еще не вполне открывшийся миру стандарт красоты, в котором сочетались снисходительное хладнокровие и пылкий ум. Молча поклонившись Хюррем, Хатун осмотрела Сулеймана и, не обращая внимания на злобно переглядывающихся лекарей, открыла свою кожаную сумку и стала перебирать какие-то склянки с разноцветными жидкостями. Потом, видимо, найдя нужные, накапала в хрустальный стакан несколько настоек, смешав все с водой. — Это то, что нужно.- громко произнесла Ида и поднесла к губам Падишаха.- Роксолана Султан, надо разжать зубы Повелителю. — Конечно.- Хюррем вместе с Сюмбюлем Агой приподняли голову Сулеймана, но все равно всем противоядием им не удалось напоить Султана. Половина настойки пролилась. — Этого хватит или нужно еще? Если потребуется еще, то делайте. Я заплачу вам вдвойне. — Пока хватит. Утром нужно будет дать еще.- ответила европейка. Хасеки лишь кивнула и бессильно опустилась на диван. Но прилечь не смогла, боялась заснуть, сидела, почти ни о чем не думая, тихо читая молитву. Аллах велик, он обязательно вернет Сулеймана к жизни.Думала Хасеки сидя у себя в покоях и глядя на ночное небо. Хюррем Султан и не заметила как заснула. *** Поздно ночью, Хасеки Хюррем разбудил Сюмбюль ага. Он сообщил ей радостную новость. Падишах пришел в себя. Впервые за много дней, Роксолана улыбалась. Она вознесла руки к небу и произнесла: «ИншАллах». Одев халатик и тапочки на ноги, Хюррем поспешила в покои Повелителя. Хюррем подошла к кровати мужа и потрепала его по плечу: — Сулейман, проснись. Падишах приоткрыл глаза, посмотрел на Хюррем потом на Сюмбюля, затем перевел взгляд на Роксолану. Словно не поверив своим глазам, он покачал головой. Она положила свою руку на его ладонь и шепотом произнесла: — Повелитель, это я.Если бы вы знали, как долго я Вас ждала. Султан укоризннено посмотрел на евнуха и сквозь зубы процедил: — Я же тебя просил… Евнух развел руками и исчез за дверью. Сулейман, перевел взгляд на Роксолану. — Хюррем, уходи… — Почему? — Потому что я так хочу. — Врешь ты все. Ты хочешь что бы я была рядом. — Я же ясно тебя попросил: уходи. Сделав глубокий вздох Хюррем Султан села рядом с Повелителем. — Ну вот мы и одни, — сказала Хасеки, с трудом сдерживая слезы.- Если бы знал, как я ждала этой встречи… Сколько я о тебе думала и как сильно люблю. Она наклонилась над Падишахом, и слезинки предательски капнули на его лицо. — Ты плачешь? — прошептал Султан. — Да. — Ты же сильная! — Сейчас нет. Сулейман улыбнулся и тихо сказал: — Знаешь, я опять уловил знакомый запах, твои волосы пахнут пшеницей. Мне столько, бессонных ночей, мерещился этот запах, а теперь даже не верится, что я могу его вдыхать. — Повелитель, что с тобой случилось? Что произошло? — Я и сам не знаю. В тот день я чувствовал недомогание. Похожие на твои мигрени. Я не придал этому значения. А вечером на террасе мне стало плохо. и я сел прямо на пол. Язык онемел и я не мог позвать на помощь, хотя очень хотел. А дальше темнота. Я до сих пор не могу понять, почему Аллах не лишил меня жизни? — Это все мелочи, Повелитель. Главное, что ты и что я рядом. Я буду твоей женой, матерью, любовницей, служанкой. Ты мне нужен любой- я не могу без тебя. Погладь мои волосы- я так соскучилась по твоим рукам… Падишах крепко сжал скулы, и из его груди раздался пронзительный стон на все покои. — Что? — испугалась она. — Роксолана, мои руки не работают и больше никогда не будут работать… — Как? — Я не могу взять в руки калем, а ты хочешь что бы я погладил твои волосы. — Неважно. Я читала массу литературы. Со временем все восстановиться. Просто нужно время и физические нагрузки. Вот увидишь- все будет хорошо. Ты не один, нас двое. — Нет, моя Хюррем, ничего не восстановиться. Я безнадежен. — ну так не бывает! — Бывает! — Нужно верить в собственные силы- тогда будет результат! — Какая вера?! О чем ты? Опомнись, Хюррем Султан.-Мне нужно умереть вот и все. Хасеки сморщила лоб, взяла кисть Султана и подняла вверх. Рука безжизнено упала на ложе, не задерживаясь в воздухе даже на пару секунд. — Ну, а поднять голову ты можешь? — спросила она, не скрывая слез. — Нет.- прошептал Сулейман. — Я ничего не могу, Хасеки. Я не могк поднять руку, ногу, голову. Я совершенно не чувствую нижней части. Я больше никогда не смогу сделать что-либо для тебя. Ничего не работает. — Так не бывает.- рыдала она, прижав рки к груди. — Как видишь бывает все. — Но ты ведь был таким здоровым мужчиной… — Это меня не спасло. Хюррем вытерла ладошкой слезы и вышла из покоев. Она зашла в уборную где был Джем-Эфенди. Он поклонился Хюррем Султан. Она села на мягкий диван и попыталась вникнуть в суть происходящего.Эти слова звучали как приговор, больно раня Хасеки оголенные нервы. — Падишах, никогда не сможет ходить! Застужены важные нервы. Вернувшись в покои, она подошла к Падишаху и зарыдала. — Не надо, Роксолана.- Прошептал он.Во второй раз за вечер он назвал ее прежним именем данным ей татарами.- Послушай, что я тебе скажу. Я очень сильно тебя люблю. На столько сильно, что ты даже не можешь себе представить.Мне больно оттого, что я больше никогда не смогу тебя защищать и быть рядом. Прости меня. Сшейте моей любимой платье. Сделайте из солнца вверх, подкладкой поставьте месяц, Из белых облаков Нащипайте пуха Нитки ссучите из морской синевы Пришейте пуговицы из звезд, А из меня петельки сделайте. — Спасибо, Султан. Давай помолчим. — Нет.Послушай. Я хочу чтобы ты знала это. Я хотел отменить закон Фатиха! Я люблю тебя с той самой минуты, когда впервые ты вошла в этот дворец. Ночью я строил планы, мечтал о том, что когда-нибудь наш лев- Мехмед взойдет на трон. — Я не хочу слушать ничего.- прошептала Хюррем.- Все будет хорошо. Мустафа захочет отослать тебя в ссылку, но ты же знаешь что я не допущу. Ты будешь жить в этих покоях вместе со мной. Я буду о тебе заботиться, а больше мне и не надо! Просто позвольте мне быть рядом. Я так устала за эти дни проведенные без тебя. — Нет, Хюррем Султан. Хасеки ты сама не ведаешь, что говоришь. Я неизлечимо болен. Я даже не могу самостоятельно сходить в туалет, пойми я не могу воспользоваться твоей жалостью, твоим состраданием и самопожертвованием. Я не допущу, что бы моя болезнь связала тебя по рукам и ногам. — Нет, Сулейман! Любимый! Что ты такое говоришь?! Главное, что мы вместе.Это не сострадание. Это любовь! Неужели ты до сих пор не понял? Я люблю тебя, шайтан меня забери. Я закажу тебе кресло, как у европейцев. — Я не могу сидеть! — перебил ее Повелитель. — Научишься! — Да не научусь, я пойми! Я уже ничему не научусь!!! — Ну не научишься и не надо. Днем ты будешь лежать на террасе, сочинять стихи и смотреть на Босфор. Я буду сидеть рядом, приносить тебе фрукты, записывать и записывать стихи. Для тебя будут танцевать наложницы.Лишь бы тебе не было скучно. Управлять государством можно даже и лежа. — Хюррем, посмотри мне в глаза! Роксолана смахнула слезы и посмотрела Падишаху в глаза. — Скажи правду, а ты бы смогла жить так, даже если бы я был бы рядом? — Я бы постаралась! — прошептала она. — Зачем ты врешь? Ты же мне никогда не врала раньше. — Нет! Я бы обязательно постаралась. Мне кажется, что у меня бы обязательно получилось! — Нет! Я слишком хорошо знаю тебя, а ты знаешь меня. Ни ты, ни я не сможем так жить. Нам придется растаться, пока наши чувства сильны и чисты. Пока болезнь не съела любовь. — Аллах, да что ты такое говоришь? Я с таким, трудом тебя обрела.Что угодно-но расстаться я с тобой не могу. На глазах Султана появились слезы. Его скулы сжались, и он тихо произнес: — Единственное, что я еще не разучился делать, -это плакать. — Мне кажется, что плакать ты не разучился, а научился. Я просто уверена, что раньше ты этого не умел. — Хюррем, милая, послушай. У меня никого нет ближе и дороже тебя. Ты очень сильная женщина, настолько сильная, что я всегда поражался твоей выдержке, нервам, хватке. Ты должна мне помочь. Скажи, ты все можешь для меня сделать? — Конечно.О чем ты говоришь? Ты можешь не сомневаться. Проси меня о чем угодно. Ты же знаешь, что я никогда не смогу тебе отказать. — Мне нужна твоя помощь. — Сулейман, говори. Ты же знаешь что я сделаю все что угодно. — Я как-то просил Ибрагима привезти мне один яд. Я хочу чтобы ты мне его влила. — Что это за яд? — Это пузырек со смертью. Хюррем, ты сможешь это сделаешь, только ты. Помоги мне уйти и не мучиться. Хюррем Султан широко раскрыла глаза и на мгновение потеряла дар речи. — Что в пузырьке? — с трудом выдавила Хасеки спустя несколько секунд. — Смерть.- постарался улыбнуться Падишах.- Ты должна это сделать во имя нашей любви. В Европе это уже привычная процедура, а у нас ее, к сожалению, не делают. заставляя мучиться таких, как я. — Нет, Повелитель! Не я давала тебе эту жизнь, и не я ее будут забирать. — Хюррем, ну пожалуйста, подумай обо мне. — А ты обо мне подумал? — зарыдала Роксолана.- Как я буду без тебя! Каково будет мне! почему ты не хочешь подумать обо мне? Я не могу без тебя, пойми! Ты мне нужен любой. — Александра! Милая моя, я безумно тебя люблю и в первую очередь думаю о тебе и наших детях. Тебе надо продолжать жить.Бороться за наших детей. Не бойся, моя Хюррем. Мустафа не сможет взойти на трон, казнив Шехзаде Селима и Баязида. Эту фетфу я написал во время первого инсульта. Она у шейх-уль-ислама. ты достойна лучшей жизни, чем жить просто в старом дворце. Ты обязательно станешь Валиде Султан! — Да не нужен мне этот проклятый трон! — перебила она его.- Какой может быть трон и достойная жизнь, если я хочу жить только с тобой. Я увезу тебя отсюда к себе в маленькое поместье в Манисе. Не смей, со мной спорить. — «Я ее раб, а она моя Султанша» Хюррем, мои руки не работают, ноги не двигаются, тело не может шевельнуться. Я вообще ничего не чувствую.Мое тело- словно не моё! Как же ты не можешь этого понять? — Главное, что твой ум в порядке, а большего и не надо… — Если ты не сделаешь то, о чем я тебя прошу, это сделает кто-нибудь другой. мне будет очень жаль, что это будешь не ты. Я бы очень хотел принять смерть из твоих рук.Помоги мне, Хюррем Султан. Ты должна меня понять. Если ты не сможешь, то кто?! Жизнь, какую ты мне хочешь устроить, не для меня. Помоги мне, уйти в объятия Аллаха. Я всегда буду рядом в твоих мыслях, поступках. Я всегда буду рядом! Роксолана встала и дрожащим голосом спросила: — Что я должна сделать? — Встань и подойди к столику что стоит возле ложа. Хюррем встала и подошла к столику возле ложа. — Видишь шкатулку? Открой ее. Там лежит сильнейший яд, возьми его в руки. Хюррем Султан сделала все, как сказал Сулейман. Взяла пузырек и попыталась прочитать, что на ней написано. — Не старайся, Хасеки. Ты ничего не узнаешь. — Почему? — Обычно на таких вещах не пишут название. Этот яд не имеет названия. И у него нету противоядия. — Что в пузырьке? — Я же тебе сказал. В этом пузырьке-смерть. — Может, этот яд имееет какое-то название или оно так и называется- смерть? — Хюррем, смерть всегда называется смертью. У нее нет синонимов. Ты сможешь мне его влить в рот? — Да. — У тебя не дрогнет рука? — Думаю, да. — Отлично. А теперь скажи: ты меня сильно любишь? — Как ты можешь такое спрашивать? Ты же прекрасно знаешь! Я не хочу жить без тебя. — Тогда сделай то, о чем я тебя прошу. Ты сможешь.Ты должна это сделать, если по настоящему любишь меня. Это произойдет быстро. Лекари установят инфаркт. Не мучай, меня Роксолана. Я слишком тебя люблю. Пусть у нас отстанутся только хорошие воспоминания друг о друге и никаких глупых обязательств. — Я не знаю, я ничего не знаю…-шептала она словно в бреду.- Как же так! Повелитель, как же так! Я только тебя обрела, а ты предлагаешь, что бы я тебя убила. У меня даже ничего не останется о тебе на память. — А что бы ты хотела? — Подари мне что-нибудь. — Возьми на столе именной браслет. Я буду очень доволен, если ты будешь его носить. Хюррем встала и подошла к столу, она взяла со стола шикарный золотой браслет, украшенный мелкими бриллиантиками. В верхнюю часть браслета была вмонтирована маленькая платиновая пластинка с надписью: «Süleymân». Повертев браслет в руках, Хасеки смахнула слезу и надела его на свое тоненькое запястье. — Великоват немного. Но все равно здорово.Я никогда не буду его снимать. — Спасибо.- прошептал Падишах и попытался улыбнуться. — Ты сделаешь то, о чем я тебя прошу? — Сделаю. Но ты и представить не можешь, как мне будет тебя не хватать. — Милая моя, Роксолана. Спасибо тебе. Спасибо тебе за то что пока я сидел на этом троне ты не хотела видеть на нем никого кроме меня. Любимая моя Хюррем. Ты лучше всех. Ты неземная женщина. Помоги мне, моя судьба. Открой и дай мне выпить этот яд. Отпусти меня. Я не могу смотреть тебе в глаза, когда ты видишь меня таким. Мне очень тяжело. Пойми меня правильно. Она громко зарыдала и стала дрожащими руками открывать бутылочку с ядом. — Хюррем. Ради Аллаха, не плачь. вытри слезы. ты меня не убиваешь, а просто избавляешь от мучений. Улыбнись — я хочу уйти в иной мир, видя твою улыбку. Хюррем Султан упала на колени, положила яд рядом и тихо сказала: — Сулейман, я не смогу… — Сможешь. — Аллах, ну почему так! Я ведь не могу без тебя! Почему я должна тебя потерять? Ну что это за жизнь? Аллах, какая же дрянь, эта жизнь! Я ненавижу ее! Грязная, порочная мерзавка- жизнь! Будь она проклята, если она делает все как захочет! — Мерзавка- жизнь!!! — Спасибо тебе за то, что ты меня так любишь. Хасеки встала с пола, взяла яд и села рядом на ложе. — Знаешь, Сулейман, теперь я знаю, что такое любовь. Я столько о ней слышала, но не знала, что это такое. Любовь точно такой же яд, как и жизнь. Она не приносит ничего хорошего, кроме беды и горя.- обливаясь слезами, спросила Роксолана.- Сулейман, скажи, ты будешь меня ждать? — Где? — Я не знаю где- в аду или в раю. Где бы ты ни был, ты будешь меня ждать? — Конечно. Только как ты меня найдешь? Как ты узнаешь, куда я попал? — Я найду тебя. Повелитель, я обязательно тебя найду. Ты же меня знаешь. Я ведь нашла тебя здесь. В этом дворце. Я переверну все, весь ад и рай и буду рядом. Там проще, потому что нам никто не сможет разъединить. Ты только обещай, что будешь меня ждать. — Я обещаю. — Я недолго, я мигом- вот увидишь. ты даже не успеешь забыть, как пахнут мои волосы. — Хасеки, да разве такую как ты, можно когда-нибудь забыть? — Скажи ты не боишься? — Нет. Я просто устал мучаться. Это так скверно- просто лежать. Ты не сможешь это понять. Человек вообще не может ничего понять, пока не испытает что-либо на себе. Мое тело словно в каком-то коконе, который не дает мне вздохнуть полной грудью. Страшно ощущать собственную ничтожность, особенно когда рядом сидит любимая женщина. Я ничего не боюсь. Я счастлив, что тебя дождался и что приму смерть из твоих рук. — Я бы сошла с ума, если бы ты меня не дождался. Главное- ничего не бойся. Ты же помнишь Валиде? Она говорила, что смерть очень красивая. — Прощай, Хюррем. Не мучай меня больше.- прошептал сулейман обливаясь слезами. -Прощай, мой Падишах.- зарыдала Роксолана. -Не смей, плакать, а ну-ка улыбнись. ты же умеешь так красиво улыбаться. Подари мне свою улыбку. Хюррем улыбнулась, поцеловала Султана в лоб, приподняла его голову и влила жидкость. — Спасибо, Хюррем. Спасибо, Хасеки. Спасибо любимая.- прошептал сулейман и широко улыбнулся. Правда, улыбку его Роксолана видела словно в тумане, так как слезы не давали ей возможности что-либо разглядеть.Когда Сулейман, проглотил яд оно пошло по горлу, Падишах закрыл глаза и тяжело задышал. Влив все до капельки, она выкинула пузырек с балкона и взяла Сулеймана за руку. Рука была теплой. — Мой повелитель, ты где? — шептала она обливаясь слезами.- Ты уже там или еще здесь, со мной? Ответа не последовало. Она упала на пол и стала биться в истерике. Затем вновь потрясла Повелителя за плечи. — Сулейман, ты видел ее? Она и вправду красивая? Взяв мужа за руку, она издала пронзительный, душераздирающий крик- рука была безжизненно холодной…