До и после

Андрей Жданов просыпается ровно в 4:22 по Москве и мысленно, по непонятной выработавшейся в нём привычке, переводит время на два часа назад. Лондонские ходики верно отмерили 2:22, родители спят. Он шумно выдыхает. Светает. Перед глазами всё плывёт, то ли он ещё не совсем трезв, то ли его минус два на левый глаз сызнова напоминает о себе. Вдох. «У неё на левый минус пять. И на правый, наверное, тоже. Без очков вообще ни черта не видит». Вспоминает он, улыбается, вздрагивает. Расплывчатые красные цифры на будильнике превращаются в 4:23, он вяло возит рукой по тумбочке в поисках очков, находит, нахлобучивает их на переносицу. Так — то лучше. Теперь расплывчатые красные цифры вполне себе резкие. Ему даже кажется, что сейчас он мог бы почувствовать себя счастливым. Мог бы. Подушка влажная и пахнет чем-то сладким. — Нет, слюни я что ли во сне пускаю? Моментально возникший в воображении Малиновский, в этом его свитере с белочкой, уже во всю пустился смаковать сие предположение: «Длинноногий блондинистый ангел спустился с небес, и ты не устоял! Нет, Палыч, я бы и сам весь слюнями изошёл. Поздравляю, больной, вы не безнадёжны!» — Безнадёжен я, Малина, Без-на-дё-жен! — мысленный и без того полупрозрачный Ромео испаряется, как по щелчку. Андрей с силой бьёт кулаком по подушке, будь она неладна, переворачивает её холодной и более — менее сухой стороной вверх и ложится обратно. 4:25 Он и сам не знает, чего бесится. Ему, как это, в стихотворении: «И грустно, и изнуряюще», и тоска такая берёт, хоть на стену лезь. Комната снова какая-то, мягко говоря, мутноватая, и от этого он расстраивается ещё больше. Андрей Павлович, взрослый, уверенный в себе мужчина и опытный бизнесмен, чувствует, как горячая слеза сползает вниз и задерживается где-то в области уха. — Где моя пижамка?! — он подскакивает, словно ужаленный, путается в одеяле и больно бухается на пол. — Нехорошо, без пижамы-то. Он мечется по квартире, бурчит что-то невразумительное и, после громкого и вполне себе литературного: «СУКА-А!», находит в недрах шкафа свою так ни разу и не надёванную пижаму, когда-то подаренную матерью. Теперь Андрюша решает, что потерял где-то бутылку виски. На работу он является в серой пижаме в синюю полосочку, будучи абсолютно пьяным.