***
Флетчер вместе с мамой направляется в город, неся в одной руке наволочку, в которую сложено все необходимое для ночевки вне дома. Уже опустились сумерки и липкая нега летнего вечера рассеивается налетевшим ветерком. Его мать глубоко и облегченно вздыхает, когда от дуновения начинают трепетать выбившиеся из ее косы волоски на затылке. Флетчер в этот вечер успел собрать и разобрать вещи раза четыре. Сначала он начал набивать чемодан, который нашел в комнате родителей, потом переложил все в свой рюкзак, и, в конце концов, остановился на наволочке, потому что с такими, если верить Гедеону, идут все остальные мальчишки. Но поначалу он набил ее слишком сильно, так что пришлось и ее переупаковывать, отделяя нужное от необязательного. Ведь это же ответственное дело, собираться на свою первую ночевку в гостях. Его мать передвигается длинными спокойными шагами, под которые Флетчер очень старается подстроиться. По воскресеньям, когда они вместе охотятся, она может замирать и стоять бесшумно так долго, что, кажется, уже прошло много часов. Он тоже со временем научился не шуметь, но он пока не знает - удастся ли ему достичь ее уровня когда-нибудь, особенно если когда он вырастет у него будут такие же широченные плечи, как у папы. С одной стороны, здорово быть сильным. Можно поднимать тяжеленные штуки и все будут от этого под впечатлением. Но с другой стороны он редко бывает так же счастлив, как с мамой, в лесу, и он полагает, чем больше они будут охотиться вместе, тем будут от этого счастливее оба. Хорошо, что пока ему только девять и у него еще много времени до того, как сформируются мощные мускулы. Родители Клэма владеют мясной лавкой, и поэтому мама хорошо их знает. Она же настояла, чтобы папа остался дома, во избежание сцен. Когда Пит пытался спорить, она напомнила ему, что случилось, когда Флетчер как-то подвернул лодыжку. Хотя сам Флетчер не очень-то ясно помнит тот случай – когда он года полтора назад свалился с дерева, ему вскоре после этого дали сонного сиропа. Но, видимо, тогда случилось что-то весьма примечательное, раз уж папа так быстро свернул дискуссию сразу же, как был упомянут тот случай. В общем, идти куда-то вместе с мамой довольно приятно. Она почти все время молчит, но при этом у него не возникает ощущения, что он должен как-то заполнить тишину. У него нет и тени сомнения, что она просто рада находиться с ним рядом. И им не нужно говорить для того, чтобы проведенное вместе время стало особенным. Оно всегда таким и было. Прежде чем они доходят до лавки мясника, она останавливается и вынимает из своего поясного ранца два идентичных маленьких устройства. - Ты знаешь, что это такое? - спрашивает она прямо, слегка улыбаясь. Флетчер мотает головой. Она отдает ему одно из них, и просит свернуть за угол бакалеи. Он бросает свою наволочку и бежит туда со всех ног, ужасно заинтригованный для чего же это устройство служит. И приникает к стене, ожидая, что же в итоге произойдет. Сперва раздается треск, и потом он слышит мамин приглушенный шепот. Вновь огибая здание, он восторженно размахивает переговорным устройством у себя над головой. - Это так клево! – у него улыбка до ушей, - Что это вообще такое? Она пожимает плечами. - Это прислал нам Битти. Он говорил папе, как оно называется, но… ты же знаешь, что у папы с памятью. Флетчер усмехается. - Теперь они твои, но сегодня ночью я возьму одно себе. Если случится что-то, что тебе напугает или выбьет из колеи, прошу тебя: нажми кнопку и вызови меня. Ты можешь говорить обычным голосом или шепотом, как я сейчас, я все равно тебя услышу. - А можно я потом отдам одну такую штуку Гедеону, чтобы мы с ним могли переговариваться? Китнисс ухмыляется и кивает. - Но только если вы не будете болтать с ним допоздна? - О, мы так вот их и назовем, - Флетчер забегает вперед и подскакивает в воздух, не в силах сдержать своего радостного возбуждения, - Болтушками! - Отличное название, бельчонок. Он пребывает в такой эйфории, что даже не сердится на то, что мама назвала его дурацким уменьшительным прозвищем там, где это кто-то может услышать. Вместо этого оставшиеся до дома мясника полтора квартала он фантазирует обо всех чудесных возможностях, которые подарит ему полезное изобретение Битти.***
Просыпаться посреди ночи от кошмаров всегда неприятно. И еще хуже просыпаться от кошмаров, чтобы обнаружить, что за окном бушует жуткая ночная гроза, а ты сам не знаешь толком, где находишься. Но именно в такой ситуации оказался сейчас Флетчер, который вдруг обнаружил, что проснулся, охваченный страхом, на полу чужой гостиной в окружении еще семи мальчиков. Рядом с ним лежит Гедеон, и он так оглушительно храпит, что почти заглушает шум грозы. Остальные мальчишки спят так крепко, что ни этот храп, ни сотрясающие стены раскаты грома не в силах их разбудить. Флетчер кусает губы. Он действительно напуган: глубинный необъяснимый страх пробрал его до самых костей. Шторм бушует очень громко, и ему приснилось, что его куда-то против воли увезли. Куда-то… ну, ему не стоит об этом думать, если он хочет совладать со страхом. Но, как бы он ни старался, он не может перестать его испытывать, даже уже полностью проснувшись. Ему еще даже не исполнилось двенадцати. Это был просто дурной кошмарный сон, но такой, которого у него не было с прошлого года, когда мама с папой усадили его перед собой и подробно объяснили что это были за Игры – гораздо доходчивее, чем говорили в школе. Другие дети, наверное, гордились бы, узнав, что их родители – герои, да и сам Флетчер тоже гордится, но, помимо этого, когда он позволял себе думать о Играх, все это его пугает. Детей могли вот так забрать из дома, оторвать от их семей. А если это вдруг случиться снова? Что, если они уже покинули его прямо сейчас. Он знает, что это неправда. Он знает, что родители дома, в безопасности, так же, как и Хоуп и все ее дурацкие животные. Он знает, что все хорошо. Но его ночные кошмары не зависят от того, что он знает. Перевернувшись на живот, он лезет под подушку за своей болтушкой, и подносит ее поближе к губам, пальцы вцепляются в холодный металл. - Мама? - зовет он тихо, нажимая кнопку, и почти что забывая ее отпустить. Потом проходит секунд двадцать, которые кажутся ему бесконечными, и устройство начинает трещать. - С тобой все нормально, Флетчер? - доносится сонный, но обеспокоенный голос его матери. Мальчик выпускает из легких воздух, только сейчас осознав, что задерживал дыхание. - Да, все нормально, мама. Меня молния разбудила, и Гедеон так храпел, я просто… - Все в порядке, - он почти может различить по ее голосу улыбку, - Твой папа тоже храпит. Снова раздается треск и отец сердито произносит. - Я не храплю. Я уже проснулся и слушаю, как вы безобразно пытаетесь меня очернить. Флетчер смеется. - Так, значит, все у вас там хорошо? Коробочка трещит, должно быть, мама прислушивается, и вот он слышит ее снова, и она смеется: - Да, так и есть. Твой папа пошел проверить, как там Хоуп, хоть я и через стену прекрасно слышу, как она храпит. - Хорошо, что мы с тобою не храпим, правда, мама? - говорит он, чувствуя себя счастливым уже только от звука ее голоса. Болтушка трещит долго-долго, и вот он опять разбирает ее слова: - Мы с тобой просто счастливчики, ты и я. Ну, а твой папа вернулся, и говорит: «На ферме все спокойно». Флетчер опять смеется – ведь его мама так редко пытается кого-то спародировать. - Ладно, я теперь попытаюсь опять заснуть. - Ты уверен, что мне не нужно сейчас за собой приходить? - снова прорезается голос отца, - Я отлично умею залезать в окна. А еще лучше - смотреть как твоя мама в них залезает. - Нет, пап, со мной все хорошо. - Мы любим тебя, сынок. Флетчер натягивает одеяло себе на голову и съеживается в маленький комочек, чтобы большего здесь его никто не мог расслышать. - Я тоже вас люблю. Всех без исключения. Глава Двенадцатая, в которой Флетчер втрескался - О, Флетчер я обожаю то, как ты сегодня вбрасывал, - говорит Анника, так сильно улыбаясь, что ямочки у нее на щеках становятся глубокими, как кратеры, - Ты определённо сделал эту игру. - Ну, спасибо за комплимент, - белобрысый мальчик потирает шею, направляясь вместе со своей собеседницей в сторону городского сквера, - но, на самом деле, это Гедеон сделал решающий удар, так что за победу надо благодарить его. Правда в том, что Гедеон побеждает почти в каждой игре. И Флетчер против этого вовсе не возражает, ведь Гедеон – его лучший друг. Более того, он очень им гордится. Сегодня же у того вышел особенно меткий удар, когда мяч пролетел в аккурат между двух игроков. После него темноволосый мальчик несся, как олень, взбивая ногами клубы пыли, и в последнюю секунду оказался на родной базе. Это была достойная победа. И Гедеон определенно заслуживает похвалы. - Ага! – рослый мальчик, идущий вместе с ними, похоже, возмущен, - Я что тут вам? С боку припека? - Ох! - подскакивает Анника, пораженная его гневной вспышкой, - Прости, Гедеон. Я тебя не заметила. Гедеон закатывает глаза. - И да, я должна признать, это был выдающийся удар, - продолжает девочка невозмутимо, - Но если бы Флетчер не вбрасывал так здорово, другая команда ушла бы вперед так далеко, что… Флетчер? Флетчер? Ты вообще меня слушаешь? Он ее не слушает. - Кто… это там? – хрипло спрашивает он. - О ком ты говоришь? – уточняет сбитый с толку Гедеон. Но на самом деле отвечать уже некому, потому что, вывернув голову под странным углом, Флетчер уже пошел в центр зеленой лужайки. Пошел к той девочке. Прежде он видел немало разных девочек. И благодаря своей матери Флетчер был довольно наблюдателен. Для охотника важно все время озирать окрестности, так что она научила его постоянно следить за тем, что находится вокруг. И за людьми - не хуже, чем за деревьями. Но прежде он не смотрел так на девочек. Не так, как сейчас. У нее была огненная шевелюра, такого же цвета, как кленовые листья по осени. Волосы спускались по ее спине длинными красивыми волнами – и разительно отличались от вьющейся темной путаницы на голове его сестры и уж, конечно, от крошечных кудряшек Дэйзи, которые, казалось, бросают вызов земному притяжению. Он пытался мысленно сравнить волосы этой девочки с каким-нибудь природным феноменом, но потерпел неудачу. От этих волос было просто глаз не оторвать. Она разговаривала с двумя другими девочками. Флетчер смутно сознавал, что с этими девочками он знаком, но стоило ей, рассмеявшись, тряхнуть локонами и сверкнуть белейшими зубами, их имена тут же вылетели в него из головы. Что было особенно странно, ведь одной из этих девочек была его сестра, которой бы такое положение дел явно не понравилось – впрочем, Флетчер сейчас, кажется, вообще был пока не способен говорить. - Флетчер, что с тобой? - Гедеон резко хватает его за локоть, и от этого Флетчер возвращается в какое-то подобие реальности. Они и Анника последовали за ним на лужайку. На Аннике лица нет – она, кажется, вот-вот заплачет или закричит. А может то и другое сразу. - Я… ух… - Флетчер глядит на них, а затем - обратно на девочку, и явно нервничает. Гедеон складывает руки на груди и поднимает глаза к небу. - Знаешь что? Я даже знать этого не хочу, - он смеется, возвращается на тротуар и направляется в сторону своего дома. Анника фыркает и следует за ним, яростно тряхнув волосами, в кои то веки приняв сторону рослого мальчика. Не уверенный, что заставило их так себя вести, Флетчер оборачивается обратно к рыжеволосой девочке. Она вновь смеется, но в этот раз она полностью повернулась к нему, и он наконец в состоянии разглядеть ее черты. Вздернутый нос, темные сияющие глаза и кожу, густо покрытую веснушками. В Двенадцатом мало у кого были веснушки, да и те обычно высыпали только на носу и под воздействием теплого солнышка. Но эта девочка были усыпана ими всюду, пятнышки виднелись на каждом дюйме ее бледной – не считая веснушек – сливочно-белой кожи. Она была даже бледнее, чем кожа его отца и сестры. Он видел похожих на нее людей прежде, в основном в документальных фильмах на тему перехода к использованию мирного атома. В них то и дело брали интервью у работников АЭС в Пятом Дистрикте. И у многих из них были ярко-рыжие волосы. Но все они были очень старыми, и цвет их волос уже как будто потускнел, а веснушки на обвисших щеках смахивали на возрастные пигментные пятна. Девочка же вовсе не была старой. Ну, возможно, только для Флетчера. Она была примерно возраста его сестры. Но, едва только взглянув на нее, он решил, что она не может быть такой же доставучей, как Хоуп. Он подходит к ней все ближе и ближе, пытаясь попутно решить, что же ей вообще можно сказать, и тут он слышит, как она спрашивает его сестру о том, где же лучше нарвать цветов. - Не, - начинает Хоуп с чрезвычайно умным видом, который ей вообще присущ, - если ты пойдешь прямо-прямо, чрез город, и… - Я могу тебя отвести! – прерывает ее Флетчер и голос его звучит на две октавы выше, чем всегда. Его сестра оборачивается и корчит мрачную мину. А ее лучшая подружка Линди Альберт принялась хихикать. Линди всегда хихикает. - Флетчер, что ты здесь делаешь? – вопрошает Хоуп, - Разве ты не должен играть со своими друзьями-младшекласниками? Уверена, что остальные дети тебя уже ждут. Он изо всех сил борется со смущением, в которое привели его эти слова и от которого зарделись его щеки. Хоуп терпеть не может сюрпризов, и в случае чего весьма остра на язычок. Хотя потом часто раскаивается: возможно, завтра утром Флетчер обнаружит у себя под дверью знак примирения - лавандовые конфеты или новый карандаш. А сегодня она наверняка возьмет на себя побольше работы в пекарне, так что ему будет полегче во время своей смены. Но в этот самый момент сестра ему скорее враг. - Просто я подумал, что тебе сегодня надо быть в пекарне, Хоуп, так что я мог бы показать твоей подруге где лучше собирать цветы? - говорит он мягко, но уверенно, - Я знаю, где растут самые лучшие. - А вот и не знаешь, - говорит Хоуп так едко, что Флетчер невольно опускает голову и начинает отступление. Она скорей всего права. Ведь это Хоуп у них – специалист по растениям: собирает их, делает настойки, чтобы лечить всех животных в Дистрикте, стоит кому-нибудь из них хотя бы чихнуть. Конечно же, она знает особые лесные закоулки, где цветы растет нетронутыми. Она ведь провела там на три года больше, чем он сам. А ему, пожалуй, придется удалиться и побыть наедине со своим позором. - Постой-ка, - произносит рыжеволосая девочка таким тоном, что он ощущает, как его сердце дернулось и вот-вот вырвется наружу. Он поворачивается, игнорируя пристальный взгляд сестры и неумолчное хихиканье Линди. - Нарвать не самых лучших цветов - это все-таки лучше, чем вообще ничего не нарвать, - улыбается она, и от этого у него в ушах нарастает странных гул. У нее прекрасная улыбка – не такая широкая и пугающая, как у Анники, но и не та едва заметная ухмылка, что бывает у его сестры. Эта улыбка его волнует, но и делает счастливым. - Так давай я тебя тогда провожу? - выпаливает он, с той же хрипотцой в голосе, что и у Джаспера Хоторна, от чего Линди хихикает еще сильнее. А Флетчер вдруг ощущает неожиданное чувство товарищества с этим долговязым подростком, над которым они с Гедеоном обычно только потешались.***
Он идет по улице вместе с рыжей девочкой. С настоящей, живой девочкой, да еще и старшеклассницей, волосы которой будто бы сотканы из осенних листьев, а глаза – темны как ночное небо, когда луна зашла за тучу. С девочкой, от присутствия которой ему хочется растечься по земле или же выпрыгнуть вон из кожи. И эта девочка постарше – не его сестра и не Линди. Флетчер вовсе не поэт, хотя сейчас ему хотелось бы им быть. В руках он несет огромную охапку цветов, что они нарвали на дальнем конце Луговины. У него есть еще и букетик одуванчиков для мамы, но рыжеволосая девочка не проявила интереса к таким обыкновенным цветам. Она предпочла красную аквилегию, голубую живокость, сиреневую лаватеру и особенно – шикарные белые зонтики Кружев Королевы Анны, которые она рвала так сильно, что вытягивала растения вместе с корнями - их она потом обламывала и выбрасывала. Его мама была бы вне себя от того, что кто-то так безалаберно относится к еде. Но, наверное, рыжеволосая девочка просто не знает, что на вкус эти корни не хуже капусты и прекрасно помогают от боли в животе. Мод. Ее зовут Мод. Необычное имя, которое зазвучало для него райскими колоколами, когда она представилась. Оно слишком прекрасно, чтобы запросто к ней так обращаться. Она много говорила о цветах, о том, как она любит все красивое и яркое, а он стоял столбом и пытался припомнить хоть что-то интересное о цветущих растениях, и сознавал, что не помнит ровным счетом ничего. И это было тем более позорно, учитывая, что его родители всю свою жизнь пишут семейную книгу о растениях, а Хоуп знает о лекарственных травах даже больше, чем они. В их доме говорят на эту тему почти что каждый день. Но сейчас он ничегошеньки не в силах вспомнить – остается только стоять и тупо наблюдать за тем, как блестят на солнце её невероятные волосы. Она настолько прелестна, что прежде он себе такого и представить не мог. Так что он просто несет ее цветы и слушает ее рассказы о семье, которая только что переехала в Двенадцатый из другого Дистрикта, и о маме – администраторе на фабрике лекарств, которая собирается убедиться, что фабрика работает эффективно. Он и понятия не имеет, о чем она толкует, и чувствует головокружение от одуряющих ароматов сорванных цветов. Сложно на чем-то сосредоточиться, когда в голове у тебя все смешалось, а в животе порхают бабочки. И когда он вдруг в буквальном смысле сталкивается с Дэйзи, это его совсем не удивляет. Хотя от неожиданности они оба с громким вскриком и летят на землю. Сам он в порядке, но Дэйзи падала вперед спиной и рассадила себе руки о кирпичную мостовую. Флетчер может себе представить, как ей больно, особенно глядя на то, как сильно она кусает губы – от этого щелочка между ее зубами особенно заметна. Его букет из одуванчиков уцелел – он так и зажат в его руке, но остальные цветы рассыпались повсюду. И некоторые даже поломались. Он встает, чтобы помочь Дэйзи, и тут вдруг Мод взрывается. - Ах ты мелкое тупое щербатое отродье, - выплевывает она ядовито и лицо у нее наливается кровью от ярости, - Да ты вообще в своем уме? Обычно Дэйзи никому не позволяет так с собою разговаривать, но сейчас она ничего не говорит, только хватает ртом воздух. Флетчер замечает, как она скрючила травмированные руки и понимает, что, видимо, ей очень больно. Мод все еще рвет и мечет, и ее хорошенькое личико превращается от этого в нечто отвратительное. Она кружит около Дэйзи по тротуару, готовая наброситься на нее как рысь на раненого кролика. - Поглядите на нее, - усмехается она, - Бьюсь об заклад, что ты такая оборванка, что не в состоянии купить себе очки, чтобы толком разглядеть, куда ты прешься. Дэйзи стискивает зубы и сжимает ладони в кулаки. Флетчер никогда не размышлял об этом прежде, но ведь Дэйзи действительно бедна. Она живет со своей бабушкой, старой женщиной, которая несколько лет назад перебралась с ней сюда из Одиннадцатого. Никто и не спрашивал, почему им пришлось переехать. Миссис Тэтчер плетет корзины, она этому прекрасно научилась на бескрайних полях Одиннадцатого, где полно высоких трав. Но люди ведь не покупают корзины каждый день, так что вряд ли она много зарабатывает. На Дэйзи всегда поношеные платья, которые ей малы или же великоваты. Многие из них даже дырявые. Но ведь все дети из семьи Альберт тоже носят дырявую одежду. А так как дети Альберт есть почти что в каждом классе, а их папа – наш мэр – никто из местных на такие мелочи и внимания не обращает. Мод же только что приехала. И она, очевидно, обращает, и даже очень. Она поворачивается к Флетчеру и улыбается ему, и ее лицо делается таким же хорошеньким, как прежде. Улыбка даже мягче и приветливей, чем были ее прочие улыбки, и это заставляет его сердце трепетать от жажды снова их увидеть. Он чувствует себя особенным и важным, и он готов отдаться этому ощущению полностью, но что-то внутри него говорит – делать этого нельзя. - Флетчер, ты не мог бы собрать то, что осталось от моих цветов? - говорит она наисладчайшим голосом. Он хотел бы это сделать. Дэйзи всегда была злючкой, все время его толкала, выставляла на посмешище. Она самая ужасная из всех его друзей, если ее вообще можно назвать его другом. Но, гладя на нее, сидящую на тротуаре, на то, как бегут по ее запястьям алые струйки, как сильно она кусает губы, так, что они тоже вот-вот закровоточат, он все равно ужасно страдает. Сладкий голос Мод уже кажется обманкой, как те конфеты с сахарозаменителем, что однажды прислала им Эффи. Предполагалось, что их можно есть и не толстеть, на вкус они были сладкие, но… не настоящие. Фальшивые. Мод улыбается еще нежнее и кладет руку ему на плечо. Фальшиво. - Пойдем, Флетчер. Он от нее отстраняется, не резко, но вполне заметно, и поворачивается к Дэйзи. - Ты как… хм… в порядке? - спрашивает он, немного нервничая от того, что девочка, сидящая на земле, может двинуть ему в челюсть. От такого унижения лицо Мод становится еще отвратительнее, чем было раньше. Она так злится, что прямо вся трясется от ярости. - Ах так! Да я пошла с тобой лишь потому, что знала, что ты все сам мне будешь делать. Да ты же просто жалкая козявка. Могу поспорить - самый мелкий в своем классе! Наклонившись, она собирает цветы в подол и быстро удаляется. Флетчер провожает ее глазами и его обуревают смущение, гнев и печаль, а еще отвращение – все это сразу. Он хотел ей понравиться, наслаждался ее вниманием к себе, и вот – все рухнуло. - Ну разве она не прелесть? - в итоге произносит Дэйзи сквозь стиснутые зубы, - Твоя новая девушка? Флетчер пропускает ее слова мимо ушей. - Прости, что сбил тебя с ног. Ты в порядке? - он протягивает руку, чтобы посмотреть на ее раненые ладони, но Дэйзи их отдергивает и, вставая, поправляет платье. - Я в порядке, булочник, просто дай мне пройти. Флетчер делает большой шаг назад, испытывая облегчение от того, что на сей раз она не вылила на него ни молока, ни чернил. Он все еще сжимает в руке букет из одуванчиков, и без всякой задней мысли вдруг протягивает его Дэйзи прямо под нос. - Вот. Дэйзи поначалу даже толком не может их разглядеть, так близко они к ее глазам, и отстраняется на более приемлемое расстояние. Она смотрит на букетик долгим взглядом, а потом выбивает его у Флетчера из рук. - Не нужны мне твои глупые цветы, - бормочет она, - Можешь ты наконец оставить меня в покое? Флетчер пожимает плечами. - Ты уверена, что все с тобой в порядке? -Убирайся отсюда ПРОЧЬ, - ревет Дэйзи. И он подчиняется.***
- Знаешь, а она ведь подняла их, когда ты убежал, - голос Хоуп позади него возникает как из ниоткуда, и от неожиданности нож выпадает у него из рук. Он помогает маме разделывать белок на заднем дворе, ведь Хоуп наотрез отказывается это делать. Совсем неплохо отбросить подальше все тяжкие мысли и полностью погрузиться в работу, но это же и позволяет Хоуп легко к нему подкрасться. Хотя она умудряется незаметно подкрадываться к кому угодно, даже к маме, но это все равно нервирует. - Что? – он так сбит с толку ее внезапным появлением, что не может сразу уловить смысл того, что она сказала. Хоуп вздыхает, как бы сетуя на его непроходимую тупость. Она постоянно дает ему понять, что гораздо умнее, и это его тоже достает. Не может же она постоянно демонстрировать, что во всем лучше него! Хотя, честно говоря, она начала так себя вести совсем недавно. С тех пор, как Хэймитч… От этой мысли Хоуп кажется вовсе не такой уж доставучей. - Девчонка с щелкой между передними зубами. Она собрала с земли все цветы, как только ты умчался. Я все видела из окна пекарни. Флетчер теперь роняет еще и белку. Хоуп задирает нос и продолжает: - А Мод безобразно обращалась еще и с Линди, после того, как сорвалась на тебе. Я пыталась быть ей другом, но теперь я больше ей не доверяю. Мысль о рыжеволосой девочке, ее хорошеньком личике все еще заставляет его сердце биться сильнее, хоть он теперь и знает о ее гнилой натуре. Ему хочется ее защитить, хотя он на собственном опыте убедился, какой на может быть злобной. Все это очень запутанно. - Послушай, Флетчер, - начинает Хоуп, и в ее голосе слышна скорее забота о нем, чем обычная для нее раздражительность, - В мире целая куча девчонок. И мы все очень непростые создания. И часто всем морочим голову. - В самом деле? – выпаливает он с не очень свойственным ему сарказмом, ведь в этот момент он искренне считает, что в девчонках вообще нет смысла. Хоуп закатывает глаза. - Но я почти уверена, что в этом мире не только девчонки могут заморочить человеку голову. А так как, я смотрю, они уже начали морочить голову тебе, я просто хочу тебе сказать, чтобы ты не велся на первое приятное впечатление. Оно не часто бывает правдивым. Порой нужно копнуть поглубже. Он поднимает на нее глаза и ждет окончания ее речи. Его сестра качает головой, посмеиваясь и досадуя одновременно: - Но у тебя, наверное, уйдет немало лет, чтобы понять, что я имела ввиду. (КОНЕЦ)