Жизнь после

Милли стояла роняя слёзы на руки, затянутые в чёрные перчатки, и то и дело пыталась сдержать новый приступ, но не могла. Ветер так неприятно пронизывал, скоро зима... И настроение зимнее! Рука Виктории легла на плечо, и Милли ища поддержки, и желая поддержать, обняла сестру, которая казалось ещё бледнее обычного. - Не нужно, Милли, она умерла счастливой! - Рыдала Виктория, держа в ладонях лицо сестры, и уговаривая больше себя, нежели её. - Она умерла в окружении внуков и правнуков, выполнив свою главную цель, найдя своего потерянного внука! Милли! Я прошу тебя! Милли!.. Она сорвалась, и сложилась пополам в рыдании, немедленно оказавшись в руках Рокки. Все пришли, чтобы почтить память женщины, столько сделавшей для каждого. Не было только детей. которым было бы слишком трудно видеть страдания родителей. - Иво? - Девушка обернулась по сторонам, но он ещё не вернулся. Какие-то формальности относительно похорон, они с Пабло ушли минут пятнадцать назад. - Лина, поехали... - Увещевал Ромон, - Тебе нельзя долго быть тут! В твоём положении, дочка! Едем к Сокорро, едем... Так, постепенно все разъезжались, пока у могилы не остались лишь Милли, подошедший Иво, Виктория с Рокки да Федерико с Луисой. Самые близкие, самые родные. Разве что сидел в отдалении Бернардо, вытирая с бледных щёк слезинки, своим вечным платочком. - Идёмте, идёмте, девочки... - Наконец подал голос Федерико, развернулся и пошатнувшись тут же попал в руки Рокки и Иво, которые поддержали его с двух сторон. - Я в порядке, в порядке... - Вики, Милли? Пора, дома ждут дети... - Луиса обняла девушек за плечи и все шестеро направились к парковке. Мир перевернулся со смертью Анхелики, всё имело право пойти иначе теперь, когда самой доброй и светлой не стало. Анхелика. Мать, друг, бабушка, свекровь, прабабушка... Почтенный возраст, и почтенное тому подтверждение в виде малышей-правнуков.

***

- Сеньора Лина... Вы ненадолго? - Нет, Мими. Я только проверить как вы тут. Что по расписанию, всех моих клиентов отменили? - Да, у вас были только Сеньора Ирма, её дочь. И в восемь часов донья Анхелика... Мы убрали её... - Верните! - Мрачно перебила их Лина, накручивая на палец локон, - Верните донью Анхелику в расписание, в восемь часов, каждое тринадцатое и двадцать шестое число, я не буду прикасаться ни к чьим волосам. Это время принадлежит донье... Выходя из салона, Лина посмотрела на палящее солнце и одела очки, прикрывая краем чёрного жакетика выпирающий живот. Бобби не смог вылететь к похоронам из-за погодных условий, но теперь его самолёт уже должен был приземлиться, и девушка поторопилась сесть в машину, чтобы направиться за мужем. Им пора было в особняк Соледад к пяти. Жизнь шла своим чередом. Лина открыла несколько салонов в городе и один в Испании, и до беременности легко жила на два города. Она научилась многому, многое поняла, стала серьёзнее, но всё то же лёгкий нрав, разве что теперь исключительно среди друзей и старых знакомых. На работе никто и не подумал бы, какая она дома, и какой была раньше. Глория, Милли, жизнь у всех пошла своим чередом. Все они замужем, все счастливы. Дети? У Милли - да. У Глории... Она снова пыталась - и снова ничего. Уже шесть долгих лет. И если Лина забеременела как только они с Бобби этого захотели, то Глория прошла через всё, и не помогло ничего. Донья Анхелика поддерживала её, уговаривала, убеждала не отчаиваться и в итоге посодействовала усыновлению ребёнка из приюта Падре Мануэля. Аэропорт виднелся вдали, как муравейник, из которого торопятся выбежать люди-муравьишки. Завидев машину жены, Бобби принялся махать руками, подавая "сигнал" где именно его искать. - Лина, дорогая, как ты? - Он тепло улыбался обнимая её. - Как наш сынок? - Хорошо, всё хорошо! - Надеюсь ты не долго стояла там? Я просил Ромона последить за тобой... - Всё в порядке, дорогой. Нам к пяти, заедешь домой или сразу к ДиКарло? - Сразу, до ужина ещё нужно поговорить со всеми по-простому, сама понимаешь... Тебе и сомой это нужно...

***

Милли спустилась в гостиную, где уже начали приготовления к ужину, но никого из семьи не было, кроме Луисы. Женщина сидела уперев подбородок в кулаки, и смотрела на столик, где лежал её журнал с Анхеликой на обложке. - Луиса?.. - Милли села рядом и коснулась плеча женщины, которая так резко и неожиданно отреагировала, что девушка чуть было не испугалась. Спрятав лицо на плече невестки она разрыдалась в голос, обнимая её, и ища поддержки. - Милли, я так... Так мало... Мало... - Я знаю, знаю... - Милли, она единственная, кто понимал меня, она единственная, кто жил в такой же ситуации как и я, но она не стала такой, сохранила всё благородство, всю стать, всё честность, а я? Кто я? - Вы - женщина! Прекрасная, умная женщина, Луиса. Вы путаетесь иногда, но по большей части вы прекрасная мать и прекрасная хозяйка такого большого дома, прекрасная бабушка, - Милли грустно улыбнулась и погладила женщину по волосам. Лицо её, ещё больше осунувшееся и ставшее совсем бледным, выражало столько благодарности, как никогда, при взгляде на невестку. - Вы воспитали двоих прекрасных детей. И я считаю вас... - Кем?.. Кем, Милли? - Так, - Девушка сложила руки на коленях, решительно тряхнув волосами, - Донья всегда мечтала, чтобы я приняла вас, как свою маму! Чтобы полюбила вас, и относилась к вам именно как к матери. Она верила что это восполнит для меня нишу в сердце, и изменит вас. И я... я хочу считать вас матерью, если вы не против? Но потихоньку, начиная с озов... - Хорошо... это... хорошо... - Грустно улыбнулась Луиса снова протянув руки к Милли. - Где Виктория? - Она наверху с детьми. - Тётя? А где бабушка Анхелика? Она обещала поиграть со мной! - Маленький мальчик лет пяти, с кучей курчавых волос и большими глазами Ромона, стоял и смотрел на Луису и Милли, хмуря брови. - Морган... Бабушка... - Луиса встала, погладила сына Сокорро по голове и ушла, вытирая слёзы. - Морган, иди к маме, хорошо? - Милагрос и сама не знала как объяснить такое ребёнку, потому поспешила отослать его к матери. - Марта? - Да? - Там Морган, он спрашивал про бабушку, а я не знала... - Я поговорю с ним... - Кивнула девушка и ушла на поиски младшего брата. Марта изменилась. Формы не сняла, но относиться к этому стала философски. Теперь среди слуг она была на особом счету, в особой нише, а именно являлась частью "семьи". Ромон, Сокорро, Марта и Бернардо, были на особом счету, и все новые слуги в доме, относились к ним, как к "главным". Марта, негласно стала главой прислуги. Нет, указов она не раздавала, на то был управляющий, но за порядком следила, увеличилось количество жильцов - наняли больше прислуги, и Марта стала правой рукой Бернардо. Берни же, мало того, что дядя хозяйки, муж уважаемой и почитаемой "старшей горничной", стал для прислуги авторитетом и начальством, каким никогда раньше не был. У Сокорро и Ромона появились помощники, появился новый шофёр, и у них вышло больше времени на сына и семью, к которой присоединился Бернардо. Глория и Чамуко давно ушли из дома, Чаму занялся своим делом и открыл курьерскую фирму, предоставляющую курьеров из числа воспитанников приюта, которым работа была кстати. А Глория, при поддержке Доньи, пошла учиться на медицинскую сестру. - Виктория? - Глория вошла в детскую, где жили дети Милли и Вики. Хозяйка стояла над кроваткой своего младшего сына, который теперь уже спал. - Да, Глория, что такое? - Вики быстро вытерла слёзы, и обернулась. - Всё, всё хорошо? Хотя... Что тут может быть хорошо? - Знаешь... Я убеждала там Милли, что бабушка умерла счастливой, а сейчас стою тут и думаю, а это действительно так. А ты...Ты же останешься с нами? Ну... теперь бабушке ты... - Не нужно. Сеньор Федерико говорил со мной только что, и предложил остаться на ставке домашнего врача, на половину рабочего дня. Помогать с детьми, и если что всегда быть рядом. Я сейчас учусь на полноценного доктора, и такой вариант работы - отличная возможность для меня, и хорошая помощь вам. - Спасибо, спасибо... - Виктория прижала к себе девушку, которая обняла её в ответ, глядя из-за плеча на детскую комнату, где стояли четыре кроватки. - А твоя дочка? Ты же скоро заберёшь её? - Да... Уже через неделю, - Глория вытерла слезы и улыбнулась. - Ты будешь брать её с собой сюда? - Да, думаю да, если вы не... - Глупости какие! Никто не будет против! А какая она? Сколько ей? - Она примерно как Мигель, ему два месяца? - Да, два... - Виктория с трепетной улыбкой опустила руку на край кроватки, и снова посмотрела на сына. - Ей месяц и три недели. Мать отказалась от неё, принесла в монастырь и оставила в часовне... - Какой кошмар... Как хорошо, что вы с Чамуко её заберёте! - Виктория покачала головой и обернулась к зашевелившейся в кроватке Анхе, дочери Милли и Иво. - Проснулась? - Спросила Глория, выглядывая из-за плеча Виктории. - Нет, просто беспокойно спит. Ну, кажется все они в порядке. Идём вниз? Они спустились в гостиную, где уже собирались все друзья и родственники. Лина и Бобби присоединились ко всем последними. Марина и Пабло беседовали с Иво, а их сын сидел вместе с Морганом, Хесусом и Роберто. Анхелика... Будь она тут, непременно бы сейчас сидела с мальчишками и болтала о ерунде. Они так любили её... - Лина! Как ты? - Улыбнулась Виктория, обнимая женщину. - Хорошо... Скоро стану мамой... Мы так ждём! Глория... Поздравляю тебя. - Спасибо! Мы тоже ждём, сама понимаешь!.. - Ваша девочка, будет отличной подругой нашему мальчику! - Ей, у нас тоже мальчик! И тоже совершенно точно станет отличным другом! Они уселись за стол, и совершенно незаметно, поминки перешли в беседы о детях, разговоры о дочке Глории и Чамуко, и о будущем наследнике Бобби. Говорили о Марте, и о том, что ей бы тоже пора родить аленького управляющего. Все так легко перешли от грустного к весёлому, от погибшего к рождающемуся, что на душе у всех горе сменилось светлой радостью, по-настоящену приятной и верной. Так и должно быть, когда умирает счастливый, проживший большую жизнь человек. Молодая прислуга смотрела с завистью на Сокорро, Ромона, Марту и Бернардо, которые как обычно сидели за одним столом с хозяевами, и сеньор Федерико запросто мог сказать, что-то вроде: "Бернардо, передай мне соус, пожалуйста!". И тот просто брал и передавал, как это бывает в семьях. Они и есть семья. Одна, большая семья.