Нимб и крылья

Никто не спросит моё «нет», Придётся мне на этот свет родиться. Могла бы бабочкой я стать, Мерцать морской звездой, Летать, как птица. Только это снится. Слот — Сумерки

Дождь шумно барабанил по стеклу, оставляя на нём свои капли, мгновенно стекающие вниз. Поднялся ветер, безжалостно качающий вершины бедных деревьев, холодный и сильный. Чёрные тучи закрыли небо и золотой месяц, который только-только начал расти, чтобы потом превратиться в луну; погода совсем не подходила для вечерних прогулок и походов по заметно опустевшим улицам, но город по-прежнему жил своей жизнью, освещённой тысячами ночных огней. Люди шли: кто домой, кто на какое-нибудь вечернее мероприятие; машины с рёвом проносились по сырым дорогам; даже бездомные звери вовсю бодрствовали в этот поздний час. Дженни сидела на заднем сиденье машины отца, подперев голову рукой, и со скукой наблюдала за оживлёнными жителями города. Она видела их каждый день, и каждый день они делали одно и то же: куда-то торопились. Она не понимала, как можно жить так скучно и однообразно, даже не пытаясь сделать своё существование хоть немного более красочным и удивительным. «Разве это интересно — круглыми часами работать, возвращаясь домой к ночи и в оставшееся время успевая только лишь поужинать и лечь спать? В конце концов, если делать что-то одно слишком часто, ты можешь быстро устать... — размышляла Джей, рассматривая одетого в деловой костюм мужчину, очевидно, уже решившего все важные вопросы. — Нет, я никогда не смогу понять этих странных взрослых». По радио крутили какую-то заунывную песню о забытой любви, и это ещё больше усиливало чувство тоски. Дженни чувствовала, как веки слипаются, мысли путаются, разум тяжелеет... Кажется, она даже успела уснуть, уронив голову на руки, но голос отца, раздавшийся будто бы издалека, разбудил её: — Я не хотел тебе говорить, но мне опять звонили из твоей школы. — Видимо, отец рассказывал о чём-то и до этого, да только Джей благополучно пропустила его слова мимо ушей. Зевая, она выпрямилась и взглянула на отражение отца в водительском зеркале; его лицо не выражало практически ничего, поэтому трудно было угадать, что он скажет дальше. — И что же тебе сказали? — осторожно спросила она, поправляя выбившуюся из хвоста прядку светлых волос. Сегодняшний день, проведённый вместе с папой, казался просто идеальным; Дженни поймала себя на мысли, что едва ли может припомнить, когда в последний раз испытывала это чувство внутренней свободы, поднимающееся откуда-то из живота приятно покалывающим холодком, разносящим тонус и лёгкость по всему телу. Они так давно никуда не выходили... А теперь он хочет всё испортить разговорами о какой-то глупой, совершенно бесполезной школе. — Ты прекрасно знаешь. — Встретившись с отцом взглядом, Дженнифер в который раз удивилась красоте его обрамлённых тёмными ресницами голубых глаз, которые сейчас смотрели сурово и серьёзно. «Как жаль, что мне достались мамины», — промелькнула в её голове совсем не относящаяся к теме мысль. Но ей хотелось думать о чём угодно, кроме учёбы и школьных учителей, которые ненавидели её за оригинальность и желание выделиться из серой массы помешанных на оценках одноклассников. — Джей, разве так можно? Ты врёшь нам с мамой и прогуливаешь уроки. Твои отметки оставляют желать лучшего, а учителя жалуются на тебя за хамство и отвратительное поведение. В чём дело, Дженни? Может быть, я могу как-нибудь тебе помочь? Расскажи мне. Раздражённо закатив глаза, Дженни снова повернулась к окну, разглядывая капли дождя, умело рисующие на нём тонкие узоры. Как же она мечтала сейчас сама превратиться в дождь, стать свободной и делать то, чего ей хочется. Жаль, нельзя изменить свою жизнь хотя бы ненадолго, чтобы попробовать нечто другое, пока ещё неизведанное... — Дженни, — снова обратился к ней отец, настойчиво требуя ответа. По-прежнему не желая отвечать, Дженнифер прикоснулась рукой к стеклу, чувствуя приятный холод, обжигающий пальцы. — Дженни! Последнее было выкрикнуто таким сердитым тоном, что Джей с испугом отдёрнула руку и вжалась в спинку кресла. Отец никогда не кричал на неё, он всегда был спокоен, мягок с ней и сдержан даже в самых крайних случаях. Сейчас же в этом рассерженном мужчине невозможно было узнать прежнего папу, который часто успокаивал мать, когда та кричала на Дженни, и просил быть с дочерью помягче. Но отец быстро успокоился, заметив растерянность Джей, и даже попытался выдавить ободряющую улыбку, которая не очень-то у него получилась. Было видно: он искренне жалеет о своей мимолётной вспышке гнева. — Извини, — негромко сказал он, пытаясь поймать взгляд серых глаз дочери. — Я понимаю, что тебе сейчас трудно. Мы переехали совсем недавно, ты учишься в новой школе, у тебя, возможно, пока ещё нет друзей. Тебе одиноко, а нам с мамой не всегда удаётся провести с тобой время. Но это не повод срываться на остальных и портить себе будущее. Прошу тебя, попытайся хотя бы не пропускать школу. — Я не хочу в неё ходить. — Джей подняла на сидение ноги и обняла худые колени. — Мне там не нравится. Она видела, как нахмурились брови отца, как он сжал руль, недовольный только что прозвучавшими в его машине словами. Она понимала, что он из-за всех сил пытается сдержать свои эмоции, но ей не хотелось уступать так просто. — Папа, — тихо начала она, — я хочу перейти на домашнее обучение. Так будет намного проще. Дождь забарабанил с новой силой, точно не мог терпеть напряжённую тишину, которая не преминула бы наступить после неожиданного высказывания Джей. Отец свернул направо, и Дженни заметила, что ехать осталось всего ничего: каких-то полчаса. Скорее бы оказаться дома, лечь на кровать и посмотреть какой-нибудь фильм или сериал, забыв обо всём на свете. — Что за глупости? Никакого домашнего обучения, — папа снова повысил тон, теряя самообладание. — Ты будешь ходить в школу, и это не обсуждается. По-моему, мы слишком сильно тебя избаловали... — Избаловали? — переспросила Дженни, не веря своим ушам. Она даже спустила ноги и выпрямилась, сверля спину папы обиженным взглядом. — Да все тринадцать лет, что я живу на этом свете, вы только и делаете, что ограничиваете меня во всём! Мне нельзя ни этого, ни того, мне нельзя делать то, что не относится к учёбе или работе по дому, мне нельзя... Мне ничего нельзя! Вы притащили меня в эту дыру и даже не спросили, хочу я этого или нет, вы... — Заткнись! — рявкнул отец, мгновенно прерывая её. Она и сама не ожидала от себя такого потока слов, которые уже нельзя было вернуть назад. Но эмоции взяли верх над разумом, поэтому Джей даже не собиралась извиняться. Если есть в мире справедливость, то почему она не касается её, обычной девочки из маленького американского городка?.. — Никогда больше не говори со мной таким тоном. Хочешь, чтобы я наказал тебя и запретил выходить из дома? Я уверен, тогда ты сразу же забудешь о домашнем обучении. Боже мой, кого мы вырастили... Он схватился за голову, и это оскорбило Дженнифер ещё больше. — Тогда я просто уйду из дома! — крикнула она, стараясь сдержать рвущиеся наружу горькие слёзы. — Соберу вещи и уйду, понятно?! — Проваливай, куда хочешь, — громко ответил отец, резко сворачивая налево. — Только не жалуйся потом на свою бессмысленную жизнь. — Даже и не подумаю! — прошипела ему Дженни, — Ты можешь уже сейчас... ПАПА! Она закричала, пронзённая ужасом, намертво вцепившись вмиг окаменевшими пальцами в спинку переднего кресла. Прямо навстречу им мчалась легковушка, водитель которой либо был пьян, либо потерял управление. Машина с безумной скоростью летела прямо на них, даже и не собираясь сворачивать. Громко выругавшись, отец крутанул руль, пытаясь спастись от неминуемого столкновения, но эта попытка оказалась тщетной. Раздался визг и оглушительный шум, а потом их машину встряхнуло, как при землетрясении. Последним, что запомнила Дженни, был свой собственный крик, который как будто бы принадлежал кому-то другому, а ещё вспышка невыносимой, жгучей боли. Потом наступила темнота... На месте ужасного происшествия собрались десятки людей, снаряжённых фотоаппаратами и рвущихся как можно скорее увидеть последствия автокатастрофы собственными глазами. Женщины уводили своих детей, по несчастью оказавшихся рядом; не привыкшие к виду крови девушки ахали и закрывали лица руками. Карета скорой помощи уже приехала, и теперь команда врачей с профессиональной торопливостью погружала в белый фургон двух пострадавших людей — отца и его бедную дочь — на которых глазели все зеваки. Авария казалась слишком серьёзной, поэтому мало кто верил в то, что мужчина и девочка смогут оправиться после таких жутких травм. Людей было так много, они тесно обступили место происшествия, переговариваясь друг с другом и норовя хоть что-нибудь разглядеть. В наступившей суматохе никто даже не заметил, как за спинами народа сверкнула пара жёлтых глаз и тут же исчезла во мраке, словно её и не было.