Tentative

Её комната слишком светлая днём и слишком темная ночью, тихая, большая и пустая. Ванда не заботится о чистоте. Она разбрасывает одежду, опрокидывает журнальные столики и забывает их поднимать, срывает с кровати простыни и сваливает на пол, оставляет упаковки от еды, где придётся. Но всё приводится в порядок к вечеру - кто-то из уборочного персонала или чего-то вроде того приходит и прибирает за ней. Она всегда возвращается в будто нетронутую ей комнату и ненавидит это. Она словно не живет здесь на самом деле, потому что каждый след, который она оставляет за собой, исчезает к концу дня. Однако, она не попросит их перестать. Странно, конечно, но это кажется ей вполне закономерным. Ведь, по сути, она не живет здесь по-настоящему. Она лишь...находится в этом месте, бродит в пределах своей тюрьмы, куда она заключила себя по доброй воле. Сложнее всего приходится ночью - Ванде снятся сны. Её богатое воображение оборачивается против неё. Она видит мчащегося брата, настигающую его пулю, медленно, но точно вонзающуюся в него, пока она просто смотрит, неспособная ничего изменить. Видит старую квартиру и гранату, на которой написано "Старк", хотя этот сон, казалось, перестал тревожить её ещё много лет назад. Но там, где раньше Ванда была с братом, она осталась в одиночестве, всё так же ждущая, пока снаряд разорвётся. Ей снятся её родители. Они видят её, стоящую плечом к плечу с Мстителями. Они плюют в неё, называя предательницей, и на её щеках вспыхивают алые пятна от их пощёчин. Ей снится, как она падает. Как пламя пожирает её. Как она разбивается пополам. Она хорошо помнит ночь, когда видит вырванное из металлической груди сердце Альтрона, а затем смотрит вниз, на Пьетро, лежащего неподвижно и смотрящего уже невидящими глазами. Она просыпается в холодном поту и бежит в туалет, где её рвёт до тех пор, пока желудок не становится пуст. На следующее утро Ванда рано приходит на тренировку. Вижен уже там - парит в центре комнаты, неподвижно смотря на стену. Его плащ сияет в солнечных лучах подобно золотому водопаду. Она хочет уйти, но не может снова вернуться в ту проклятую комнату, а большинство помещений базы ещё закрыто в такой ранний утренний час. Она решает, что нет причин, по которым...парение...Вижена может помешать её планам и собирается попрактиковаться с дронами*. – Доброе утро, – говорит синтезоид, доброжелательный, как и обычно. Ванда в ответ лишь без энтузиазма машет рукой. – Хорошо ли вы спали? Стандартный вопрос. Девушка даже не смотрит на Вижена. – Нормально. По крайней мере, хоть ей и снятся сны, она спит. В то время, когда она ещё была с учёными ГИДРЫ, однажды что-то пошло не так, и она не могла спать в принципе, независимо от того, насколько уставшей она себя чувствовала. Пьетро тоже почти не спал, пытаясь помочь. Он пел ей старые колыбельные и гладил по волосам, но как бы комфортно ей не было, в последний момент перед погружением в сон всегда словно невидимый крюк цеплялся за её разум, пробуждая его. – Прошу прощения. Я заметил у вас симптомы слабости и, вероятно, болезни. Возможно, вам требуется медицинская помощь, – предполагает Вижен. Ванда не может сдержать смешок . – Болезнь, – повторяет она. – Это? Видимо, ты плохо осведомлён в вопросах медицины, потому что это ничто по сравнению с настоящей болезнью. – У меня есть мгновенный доступ к бесчисленному числу фотографий больных и травмированных людей и видеороликов с их участием, – возражает синтезоид. – Извини, но я не думаю, что поиск в интернете может сделать тебя экспертом, – огрызается Ванда. – Я чем-то оскорбил вас? – интересуется Вижен. – Смею заверить, что это не было моим намерением. – Ты не оскорбил меня. Ты раздражил меня, – отвечает девушка, пытаясь сосредоточиться на выведении тренировочных дронов из строя, чтобы иметь возможность игнорировать взгляд этих голубых глаз, следящих за каждым её движением. – В таком случае, приношу свои извинения. – Просто помолчи, ладно? – просит Ванда, по непонятной причине расстроенная и разбитая. Вижен же не произносит ни слова до тех пор, пока спустя час в зале начинают появляться остальные члены команды.