Двойник

Мустафа сидел на траве у ручья, невидяще глядя в пустоту. Письмо, настигшее его минут пятнадцать назад на охоте, едва он поправился, повергло его в такой шок и ужас, что он едва не слёг вновь... "Шехзаде, - гласило оно, - Я должен оповестить вас о последних событиях. В лагере Эрегли, где находился ваш отец, султан Сулейман Хан Хазретлири, внезапно вспыхнуло восстание янычар, преследовавшее цель посадить вас на престол. До нас дошли некоторые не точные сведения, будто подстрекателем восстания являлся человек, очень сильно похожий на вас. Настолько, что янычары не усомнились в том, что это и есть вы. Лишь некоторым лицам известно о вашем отравлении и о том, что вы бы ни за что не стали во главе подобного восстания, поэтому янычары поверили тому человеку. В следствие умело организованного плана их цели были достигнуты, а глава восстания, по нашим сведениям, скрылся, завершив своё дело. Мы можем предположить только одно: Все эти действия стали следствием готовящейся казни. Вашей казни, шехзаде. Рядом с шатрами повелителя находилась чёрная карета, в которой он прятал немых палачей. Локман Ага, приближённый вашего отца, чтобы сохранить свою жизнь, поведал о том, что ему известно. Повелитель, как ни ужасно это, готовил вашу казнь, посоветовавшись с муфтием, Эбусуудом Эфенди, тот дал согласие в письме, которое нам удалось обнаружить при повелителе, с печатью этого муфтия. Мы прилагаем его к этому письму. Шехзаде, я вынужден с прискорбием сообщить вам, что наш повелитель в тот день предстал перед Аллахом вместе с шехзаде Селимом. Шехзаде Джихангир пропал вместе с Великим Визирем. Теперь же янычарское войско движется к столице, чтобы убрать последнюю преграду между вами и султанатом, тоесть вашего брата, шехзаде Баязида. И только вы можете их остановить. В любом случае, уже ничего не изменишь из того, что случилось, поэтому всё Османское добро ждёт вас, повелитель". Письмо от неизвестного, без подписи... У него в голове не укладывалось, КАК?? Как такое могло произойти?! Повелитель не мог умереть вот так!!! А так же повелитель не мог замыслить казнь своего родного сына, не мог! Однако приложенное письмо с подленной печатью утверждало обратное, из-за чего у Мустафы появилось ощущение, будто в сердце вонзили разом тысячи ножей. Он - шехзаде, бесстрашный воин, не боящийся боли. Но эта боль, боль от предательства самого близкого на свете человека, была сильнее даже самой сильной выдержки. На глаза навернулись удушающие слёзы, которые ему удалось сдержать лишь усилием воли. Аллах, как же больно... словно весь мир вдруг обрушился на него, словно все и всё вокруг стало непроглядно чёрным, порочным, грязным. Если человеку не составило труда пренебречь святыми узами между родителями и детьми, то есть ли в этом мире вообще хоть что-то святое, доброе, светлое? "Любовь может стать слабостью, - прозвучали в голове шехзаде сказанные когда-то его наставником, Ибрагимом пашой, слова, - Увы, те, кого мы больше всего любим, те, кому верны больше, чем самому себе, всё же могут нас предать. И это хуже смерти. Так же, как и жизнь без подобной любви и преданности".

Только любимые рвут наши души… без спроса… С насмешкой взирают на трупы разбитых надежд… Врываются в сердце без страха и лишних вопросов… И бьют по больному, нащупав последний рубеж. Только любимые… вывернут нас наизнанку. На скорости бешеной сбросят в последний момент. И выкинут прошлое, как и любовь – самозванку… А ласка - ненужный и самый простой аргумент… Но только с любимыми можно напиться мечтою… Вести диалоги со звёздами с крыши небес. Сыграть в «дурака» на желание с чьей-то судьбою, И вновь оказаться в невидимом мире чудес…

"Я должен помочь брату, если всё это правда, - Решил Мустафа, очень тревожась за Баязида, - Но всё это так похоже на очередную интригу..." - Надо бы всё это выяснить, - сквозь зубы тихо сказал он сам себе, пытаясь унять жар страшного гнева и волнения в груди. - Уже нет времени, Мустафа, - поблизости раздался подозрительно знакомый голос, - Ты сможешь помочь Баязиду, не допустив правления Хюррем, только в том случае, если возьмёшь всё в свои руки. Жаль, что всё так случилось... Значит, на то воля Аллаха. Пришло время. Резко поднявшись от звука слишком знакомого, хоть и полузабытого голоса, Мустафа до боли, до рези в глазах вглядывался в такое знакомое с самого раннего детства лицо... - Это невозможно... - Хрипло прошептал шехзаде, медленно, неверяще подходя к своему главному обожаемому наставнику, - Ибрагим паша?! ТЫ?!