Прерви моё падение

Утро выдалось пасмурным и дождливым. Серый тусклый свет, проникая сквозь огромные панорамные окна, окутывал просторную кухню легким сумраком. Тяжелые капли, льющейся с небес воды, оставляли на стеклах длинные прерывистые следы, размывая окружающий мир. А туманная пелена, затянувшая бесконечный мегаполис в свои сети, опутавшая его паутиной влажности и мглистости, придавала ему оттенок призрачности и нереальности. Сузуна, охваченная сонливостью и апатией, сидя на стуле, уже около двадцати минут рассматривала причудливо размазанное отражение Токио, белесые крыши высоток, цеплявшихся за края свинцово-сизых облаков, и бледное солнечное пятно, пытавшееся пробиться сквозь всю эту непроглядную серость. Аромат омлета заполнил всю кухню, и живот требовательно заурчал, вынуждая хозяйку встрепенуться и немного взбодриться. И в этот момент Аюдзава поняла, насколько она голодна. Взгляд скользнул по еще пустой тарелке, широкому столу и замер на Усуи. Как бы она ни хитрила, все равно возвращалась к одному и тому же. К Такуми, который, несмотря на ее протесты, взялся готовить им завтрак сам. И получалось у него, судя по запаху, очень даже неплохо. — Скоро будет готово, — объявил блондин, поворачиваясь, и девушка моментально опустила голову. — Хорошо, — притихнув, она задумчиво уставилась на свои руки. В голове заворочались мысли, одни и те же, уже изрядно надоевшие, но никак не желавшие исчезать. Сузуна не знала, как себя вести, что говорить, да, и вообще, как на него смотреть после всего произошедшего. Она и стыдилась, и смущалась, продолжая всем сердцем стремиться к Усуи. — Держи, — его голос ворвался в поток ее размышлений. В отличие от Аюдзавы, Такуми вел себя, как ни в чем не бывало. Разговаривал обычным голосом, периодически подковыривал, наслаждаясь тем, что ставил ее в тупик. И ни слова о случившемся ночью. С одной стороны, это, конечно, радовало. Но, с другой, на душе было очень и очень тяжело. Хотелось ясности, правды. Пускай, и болезненной. Если выбирать, то лучше уж хоть какая-то, но определенность, чем глухая неизвестность. — Спасибо, — кивнула Сузуна, задирая длинные рукава трикотажной светло-серой кофты до локтя, и беря ложку. Омлет получился невероятно вкусным, чему она нисколечко не удивилась. Похоже, в мире не существовало чего-то, что не умел делать Усуи. Слегка приподняв голову, она исподтишка посмотрела на него. Влажные после душа волосы, футболка с принтом, бледно-голубые джинсы, и темно-зеленые глаза, устремленные на нее. Вздрогнув, Аюдзава чуть было не выронила столовый прибор, ощутив, как атмосфера медленно, но верно накаляется. Минутное замешательство наполнило пространство волнами напряжения, настолько осязаемыми, что Сузуна почувствовала их кожей. Едва заметное покалывание, и ком в горле. — Те, кто за мной охотится, это те же люди, что убили мою сестру? — вдруг выдала она то, что давно вертелось у нее на языке. И Такуми застыл с недонесенной до рта ложкой. — Думаю, да, — честно ответил он, поборов замешательство, не желая больше ходить вокруг, да около. И даже испытал нечто похожее на облегчение. — Я хочу поймать их, — тихо продолжила Аюдзава, непроизвольно сжимая кулаки, до побелевших костяшек, — Хочу стать для них приманкой. Их глаза встретились, и в помещении повисло молчание. Усуи растерялся от столь смелого заявления, где-то в глубине, испытав угрызения совести. Ведь он собирался использовать ее подобным образом, даже не предупредив заранее. А тут Сузуна вдруг сама изъявила желание участвовать в столь опасном деле, поставив его тем самым в тупик. — Ты уверена? — наконец, произнес он, и в его взгляде появилось беспокойство и все то же облегчение. Обманывать Аюдзаву было выше его сил. Особенно, теперь. После произошедшего ночью. — Уверена, — она коротко кивнула, и снова уткнулась в тарелку, принявшись за еду. Ее пальцы подрагивали, и Такуми обуяло непреодолимое желание прижать ее к себе. Крепко — крепко. Сильно — сильно. И больше никогда не отпускать, запретив Сузуне даже думать о том, чтобы стать какой-то там приманкой. Потому что, если она пострадает, то он… Додумать эту мысль Усуи не успел. В кармане его джинсов заверещал мобильный. Мельком глянув на дисплей, он поднялся и покинул кухню. Оказавшись в самом конце коридора, незамедлительно ответил. — Господин, я, как вы и просили, был в полиции, — раздался в трубке голос его человека, которому Такуми безоговорочно доверял, — Сделал снимки того ножа. А именно, рукоятки. Сейчас вам их перешлю. — Хорошая работа, — коротко бросил Усуи, и вскоре уже рассматривал изображение оружия, с которым напали в больнице на Сузуну. Зеленые глаза буквально впились в снимок. Изучающие, пытливые, проницательные. Сомнений больше не оставалось. Такуми теперь на сто процентов уверился, что этот нож — точная копия его ножа. И не только его. Подобная вещь имелась у каждого члена клана. Кинжал с гравировкой дракона. Символ семьи. Своего рода настоящая реликвия, их история, берущая начало много сотен лет назад. Но то оружие, что сейчас изучал Такуми, немного отличалось от других. Его рукоять пересекала глубокая царапина. Царапина, которую Усуи уже неоднократно видел раньше. Царапина, которую сделала его сестра. Случайно, по ошибке. Царапина, которая прямо указывала на убийцу. — Не может быть, — выдохнул Такуми, прислоняясь спиной к прохладной стене, и продолжая всматриваться в фотографию. С надеждой и обреченностью. А потом ему стало больно. Мучительно больно. Невыносимо больно. Сердце сжалось, и боль растеклась по груди. Режущая, рвущая. Сущая пытка. Его сестра. — Нет. Не может быть, — прошептал Усуи, не желая верить в подобное, отвергая даже мысль о таком кошмаре. Анзу. Он же так любил ее, так доверял. Анзу, что всегда была рядом. В моменты горя и несчастий. Человек, всегда поддерживающий его, сопереживающий, забирающий часть страданий себе. Такуми зажмурился, яростно сжимая мобильник. И перед мысленным взором закружил вихрь воспоминаний, детских, юношеских, школьных, домашних, дарящих тепло и уют. Темные глаза Анзу, всегда взирающие на него с нескрываемым обожанием и восхищением, ее улыбка, нежное родное лицо. Его разум, его сердце, все его существо, были не в силах принять сей жуткий факт, осмыслить его, понять причину. Зачем? Зачем она это сделала? Но самый главный вопрос заключался в другом. Что делать ему? Ведь Усуи собирался уничтожить убийц Мисаки собственными руками! Он так жаждал этого! Всем своим существом! И что теперь? Разве он мог убить собственную сестру? Сестру, которую бесконечно любил, ценил и оберегал? И как ему быть с Сузуной? Такуми замер, пытаясь очистить разум от мыслей. Сделать его пустым. Кристально-белым. Сплошной белизной. Сейчас он должен был обрести хладнокровие, чтобы принять верное решение. Совершить практически невозможное. Собрав оставшиеся силы в кулак, Усуи отгородился от всего этого кошмара, взглянув на ситуацию со стороны. Два покушения. Оба — неудачные. И ошибка — потерянный нож. А Анзу никогда не была дурой. Значит, сейчас она временно затаится, чтобы отвести от себя подозрения, и позже предпринять новые попытки, придумать что-то другое. Но зачем его сестра совершала подобное? Ведь теперь Такуми не сомневался в том, что целью Анзу были именно Мисаки и Сузуна, а не он. Иначе, если бы Миямото стремилась убить его, то она бы не остановилась. Она бы и дальше продолжила охоту. Тем более, у нее было столько возможностей. Просто бездна. А он… — Какой же я — идиот, — губы скривились в горькой усмешке, хладнокровие отступило, и сердце Усуи заполнилось яростью и бессилием. Что ему делать с Анзу? Как вывести ее на чистую воду? И когда он это сделает то, что потом? Размахнувшись, Такуми ударил кулаком по стене. Бил снова и снова, пока костяшки не окрасились кровью, и физическая боль не принесла хоть слабое, но облегчение. Благо, он ушел далеко, и Сузуна не могла ничего слышать. — Дурак, — Усуи сполз на пол. Уткнувшись лбом в холодную стену, тихо рассмеялся. Гнев, боль, бессилие. Не вдохнуть. Не выдохнуть. По венам растеклась горечь. — Я должен узнать правду. Должен защитить Аюдзаву, — проговорил он, когда истерика отступила. И в следующее мгновение Усуи обуяло сумасшедшее по своей силе желание быть рядом с Сузуной. Он пока еще не знал, что испытывал к ней. Но то, что он жаждал, чтобы она была с ним, уже не вызывало никаких сомнений. Резко поднявшись, Такуми взял мобильник, спрятал руки в карманы джинсов, чтобы Аюдзава не увидела его ран, и направился обратно в кухню. Ему нужно было время. Время, чтобы определиться. Время, чтобы принять окончательное решение. Время, которое он хотел провести, как обычный мужчина, а не как наследник родовитого мафиозного клана. Замерев на пороге, он воззрился на Сузуну. Она сидела на стуле, сжимая в руках чашку с чаем. Зябко ежилась, понемногу отхлебывала. Черные волосы были собраны в высокий хвост, взгляд устремлен в даль. Печальная и одинокая. Слабая, хрупкая и ранимая. Сердце Такуми сжалось, пропустив удар. — Значит, хочешь быть приманкой? — подойдя сзади, он сгреб Аюдзаву в объятия, исступленно уткнувшись лицом в ее плечо. — Что? Что ты делаешь? — она вздрогнула, пытаясь высвободиться, но Усуи не отпустил, лишь сжал сильнее. — Не дергайся, — прошептал он, вдыхая ее запах, такой неповторимый и такой желанный, — Мне нужна подзарядка. И она повиновалась, только крепче стиснула чашку. — Что-то случилось? — после некоторого молчания спросила Сузуна, боясь пошевелиться. Она была удивлена поведением Такуми. Странным и столь для него несвойственным. — Нет. Все в порядке, — он улыбнулся, закрывая глаза. Время. Передышка. Они ему необходимы. Как глоток свежего воздуха. — Тогда, почему ты так себя ведешь? — продолжала допытываться Аюдзава. Она чувствовала, что что-то не так. После телефонного разговора, Усуи вернулся другим. — Привыкаю к роли твоего жениха, — ответил он, приникая еще ближе, — Раз уж ты решила стать приманкой, раз уж так хочешь выманить преступников, вывести их из себя, то мы должны вести себя, как настоящие жених и невеста. Его слова поразили. Резко выпрямившись, Сузуна окончательно растерялась, совершенно сбитая с толку. — Их цель — насолить мне, выбить меня из колеи, вывести из игры, как было с Мисаки. А если они узнают, что наша свадьба — фарс, то в этом уже не будет никакого смысла, — пояснил Такуми, сочиняя весь этот бред на ходу. На самом деле, он просто хотел быть ближе к ней, спасти ее, защитить. Хотел провести с ней несколько счастливых дней, свободных от обязательств и призраков прошлого. Хотел разобраться в собственных чувствах. — Значит, если они поймут, что тебе на меня плевать, то просто-напросто исчезнут? — нахмурившись, пробормотала Сузуна, упорно игнорируя боль, сковавшую ее тело. Плевать. Ему на нее плевать. Он так открыто об этом заявлял, даже не пытаясь, хотя бы, чуть-чуть смягчить удар. Как же мучительно. — Возможно, — протянул Усуи, наслаждаясь ее близостью, — Поэтому завтра мы отправимся на неделю в Таиланд. Небольшой отпуск для влюбленных. Как ты на это смотришь? Лично я думаю, что их это нереально взбесит. Несколько дней. Как раз столько ему и нужно, чтобы привести мысли в порядок, и окончательно разобраться со своими тараканами. Решить, как поступить с Анзу. А еще узнать Сузуну. Да. Узнать ее, как человека. Ее привычки. Ее желания. Ее любимые вещи. — Хорошо, — ответила она после некоторого молчания. Если уж она согласилась стать приманкой, то попытка — не пытка. Может быть, это и глупость. Но ведь Мисаки определенно убили, чтобы добить Усуи. Других причин просто не существовало. По-крайней мере, пока. А, раз это так, то она готова. Готова строить из себя счастливую невесту. Готова отыграть эту роль блестяще и до конца. Чтобы выманить тех ублюдков из их глубоких нор. Чтобы наказать их. Чтобы отомстить. Тем более, что касалось ее отношений с Усуи, то притворством здесь и не пахло. Ведь она любила Такуми всем сердцем. Поэтому эту неделю Сузуна решила провести так, будто бы они, и правда, вместе. Будто бы они — пара. Она насладится моментами их уединения сполна. Запечатлеет в сердце, запечатает в душу, сохранит в воспоминаниях. Сладко-горьких, с оттенком печали и отголосками ушедшей радости. А дальше, будь, что будет.